Идущая сквозь миры, или Выбор сердца

— Бывает и хуже, но реже… — сообщил своему тусклому отражению Киаран и вытер мокрое после умывания ледяной водой лицо. С того ужасного дня, когда над Вергеном разверзлась преисподняя, минуло больше месяца. Киаран с ужасом вспоминал, как обезумевший ветер с лёгкостью вырывал куски тяжёлой, сработанной на совесть черепицы и, злорадно завывая в трубах, стучался в окна и двери, словно выманивая затаившихся по домам жителей. Небеса искрили молниями и безудержно рыдали, затопляя всё окрест холодными мутными потоками, уносившими телеги, нехитрую сельскую утварь и обречённо голосящий скот. Таких гроз не помнили и старожилы, но всё проходит. Прошло и это. Река очистилась от мусора и благосклонно вернулась в берега. Оставленные большой водой наносы общими стараниями значительно потеряли в росте. Сорванные крыши потихоньку зарастали новой черепицей, а из подтопленных подвалов ушла вода. Жизнь не сдавалась и работа по восстановлению урона, нанесённого стихией, кипела и спорилась. Под аккомпанемент эльфийских песен то тут, то там раздавался задорный стук краснолюдского топора и крепкая брань. Жители Вергена, сплотившись в общей беде, помогали друг другу чем могли, радуясь, что война откатила свои чёрные волны от границ Аэдирна обратно в Нильфгаард, но… радоваться всему этому у Киарана попросту не было ни сил, ни желания. Потому что… Чума. Зараза действительно растекалась по континенту. Косила без разбора всех, невзирая на расу, возраст и размер кошелька. Редкие путешественники рассказывали о вымерших сëлах, дымящих могильниках и жрецах культа Вечного Огня, злорадно проповедовавших отречение от грехов, покаяние и послушание. В окрестности Вергена пожаловала целая группа этих деятелей, призывавшая со всей строгостью преследовать магиков и чародеек и ему пришлось выйти с отрядом на боевую вылазку — выдворить зловредных болтунов за границы Аэдирна. Когда они плотным кольцом окружили этих самоуверенных и злых служителей культа, Киаран поймал себя на мысли, что просто указать им на дверь — слишком милосердно, но… эльфы уже не беспощадные лесные партизаны и марать свою, вновь создаваемую, репутацию смертью этих, во всех отношениях bloide d'hoine, было неразумно и рискованно… Скоя’таэли теперь полноправные граждане Вергена и обязаны, наравне со всеми, соблюдать его законы. И, кстати, в эти сложные времена, Белки оказывали неоценимую помощь их новой родине, потому что, по итогам совета, Саския решила ввести карантин и ограничить доступ в страну, дабы по мере возможностей сдержать заразу, и эльфы, наравне с людьми и краснолюдами, несли вахту по защите своего дома от беды. Киаран уже месяц командовал Белками, но, каждый раз при воспоминании о том злосчастном совете, его сердце обливалось кровью, потому что… Йорвет. Война, лишения и предательства оставили неизгладимый след, ожесточили сердце командира, а тело изуродовали шрамами, но сейчас, после стольких лет, он, наконец-то, начал адаптироваться к мирной жизни и по-настоящему (уж кто-кто, а лучший друг мог безошибочно это определить) влюбился. Да, выбор, поначалу, казался более чем странным, но, как говорится, сердцу не прикажешь. Характерец у этой зерриканки оставлял желать лучшего, но и Йорвета в сговорчивости не заподозришь. Так что, эти два сапога заскучать друг другу не дадут. Киаран искренне радовался таким переменам и надеялся, что бывший неуловимый партизан, Гроза Севера, разыскиваемый в десятке королевств, станет просто Йорветом и сможет начать жить для себя, испробовать на вкус мирную, счастливую жизнь. Но, когда Найра бесследно пропала из Зала советов, словно её никогда и не было, эта надежда в одночасье рухнула. Тогда все они пребывали в состоянии немого шока: только что она сидела за столом и предлагала допросить Ваккаса на предмет лекарства от чумы, как вдруг, воздух сделался холоднее снега, неуловимо шевельнулся и… еë не стало. Исчезла, растаяла, как избавленный от проклятия призрак. Золтан безуспешно пытался пошутить и спросил, не поругался ли Йорвет с Найрой, пока они вдвоём были на балконе, дескать, может, она, как и Кейра, от обиды сиганула в портал и теперь сидит где-нибудь у чёрта меж рог и не знает, как вернуться назад? Быстро очнувшись от шока Трисс просканировала зал и указала на место перед дверью. — Здесь… Кто-то был. — Неужели?! Какое глубокое открытие! — Йорвет, словно тигр в клетке, метался вокруг чародейки, — Кто?! И куда они делись?! Не стой столбом! Делай же что-нибудь! — Йорвет, я пытаюсь, но… эта магия. Трисс пробовала вновь открыть портал и уже стал виден слабо светящийся перламутровый след, похожий на узкий разлом в мерцающем лазурите, но тщетно. Пространство, словно зажившая рана, затянулось и никаких напоминаний о произошедшем не осталось. — Я не могу… — наконец признала Трисс. Йорвет тогда высказался крайне нелицеприятно о её магических способностях, на что тут же резко отреагировал Кофи, и если бы не Геральт с Орлангуром, разнявшие спорщиков, всё закончилось бы плачевно. — Не время для выяснения отношений! — воскликнула Саския, — это… пока не поддаётся объяснению, но, надеюсь, всё встанет на свои места. Сейчас я, да и любой из вас, понятия не имеет, что это было и как поступить дальше, а вот проблема, ради которой мы собрались требует незамедлительных мер. — она обвела всех присутствующих сосредоточенным взглядом и тяжело вздохнула, — Я, созывая совет, намеренно ограничилась узким кругом лиц, чтобы лишняя информация не просочилась за эту дверь и теперь вижу — не зря. Надеюсь, на всех вас, — последние слова были произнесены с нажимом, — можно положиться и кривотолки не заполонят город. — Это уже ни в какие ворота! — выдавил Золтан, — Только еë выдернули из лап упоротого Зерриканского колдуна, как она тут же вляпалась здесь. Такое чувство, что реально повстречал человека, о котором говорят — не везёт еë второе имя. — и, напоровшись на убийственный взгляд, поспешил добавить, — Прости Йорвет, к тебе это не относится. Пока Кофи, Орлангур и Саския коротко обменивались предположениями и догадками о местонахождении Найры, Йорвет, угрюмо сложив на груди руки, внимательно слушал. В его взгляде разгорались искры, грозившие перерасти в пожар. По вздувшимся желвакам и алеющим скулам было понятно — он в ярости. Ни одна из гипотез явно не внушала ему доверия, но собственное бессилие вводило в ступор. Киаран совершенно не представлял, чем помочь… Словами? Не тот случай. Будет только хуже… Он попытался представить себя на месте друга… И таки представил… Потому что… Монифа. Эта своенравная, упрямая и жёсткая матершинница, напрочь лишённая романтизма, раздражающе практичная и вызывающе самоуверенная… Эта яркая, стройная и гибкая, необыкновенно красивая и обаятельная обладательница волшебного смеха, сводящих с ума, манящих губ и шелковистых волос никак не хотела покидать его сердце и помыслы. Киаран не был прожжëнным ловеласом, но так получалось, что завязывать нечастые лёгкие интрижки для него не составляло труда. Обычно всё получалось естесственно, будто само собой. Он интуитивно находил подход к любой красавице и от недостатка женского внимания не страдал. И в тот роковой день на свадьбе, стоило ему взглянуть на эту женщину, не покидала уверенность, что трудностей не возникнет. Однако… Он снова глянул в зеркало со словами: — Почему? Почему зерриканские женщины такие… Такие… Сумасшедшие?! Когда они оставили Найру в доме Йорвета, Монифа, с видом сделанного одолжения, таки дождалась пока он, неожиданно педантично и придирчиво отрепетирует у зеркала свой наряд, и доставила их обоих в Миртовый дворик. Киаран, до этого здесь не бывавший, залюбовался белым кружевом цветов, а тонкий аромат, напáру с тихим шелестом воды, разбудил романтические, но отнюдь не целомудренные фантазии. Безумно захотелось наговорить ей кучу нежностей, сорвать это потрёпанное платье, испробовать вкус этих полных, словно созданных для поцелуев губ, зарыться ладонями в эту чёрную, шелковистую гриву, ощутить кончиками пальцев тëплый атлас нежной кожи и зацеловать до подгибающихся коленей, а потом… — Эй, — его бесцеремонно дëрнули за рукав, — спустись с облака и шуруй в Драконий зал, а мне некогда. — Погоди, — Киаран, всё ещё пребывая в плену грёз, быстро перехватил тонкое запястье, — куда ты? Если переодеться, то… Ты ведь меня подождала, теперь моя очередь. Потом пойдём вместе. — Нет. — она фыркнула и убрала руку. — Ты пойдёшь один. У меня дела. Любой другой бы сразу понял, что ему только что дали от ворот поворот, но киаранов здравый рассудок видимо заплутал в Вергене, потому что эльф, как ни в чём не бывало, продолжил: — Какие могут быть дела? Нам надо быть на торжестве, ведь твои магические способности могут понадобиться снова… Да и потом, как же я вернусь в Верген?.. — Там есть Трисс. И Кофи. А мне некогда. Салют! И, не утруждаясь дальнейшим разговором, она метнулась в Фонтанный двор. Пока с глаз эльфа слетел миртовый флëр, а мозг переварил известие о её внезапной занятости и дал ногам команду догнать, было поздно. Всё, что успел увидеть — исчезающую в портале стройную ножку. — Ghoul y badraigh mal an cuach — словно очнувшись, прошипел себе под нос, — foile beanna, я скоро начну заворачивать маты на манер Золтана. Да и вообще, что это со мной? Возбудился, как юнец от голой сиськи. Тьфу. Меня ведь только что отшили. Грубо и доходчиво. Ну и славненько, зато всё предельно ясно. Вернувшийся рассудок пытался игнорировать оскорблённые чувства и неудовлетворённое жжение в паху, побудив к нелёгкому спору с самим собой: «Почему ничего не объяснила? Ведь вчера на свадьбе, до известных событий, всё было нормально: потанцевали, пошутили, выпили немного игристого. Потом она, словно с цепи сорвавшись, ринулась вслед за Ведьмаком, только пятки сверкали, а утром, когда Йорвет попросил навестить Найру в Вергене, каким-то образом прознала об этом и, услав куда-то Трисс, увязалась следом. А потом… Что поменялось? Тьфу. Забудь. У неё не все дома. Точно. Говорят, несколько лет была в плену у бандитов, вот теперь и с пыльцой в голове». Разозлившись не на шутку, весь оставшийся день активно общался с гостями: отвлекая их от вчерашнего скандального происшествия, отвлекался сам от такого неожиданного и, бесспорно, обескураживающего поражения. Однако то и дело, помимо воли, поглядывал на дверь, в надежде увидеть янтарные очи в обрамлении ресниц-опахал и текучую, немного хищную походку. К ночи валился с ног и, когда Йорвет поспешил в Верген к своей зазнобе, как сомнамбула доплёлся до его комнаты, позволил себе, для верности, залпом выпить подсунутую Золтаном бутылку медовухи, и повалился спать. Утром пребывал в унынии и недосыпе. Корил себя за выпитое натощак спиртное (весь день кусок не лез в горло), обещал выкинуть пресловутую чародейку из головы и заниматься исключительно делами. Наверное, он бы справился. Наверное. Но… Не Судьба, потому что… Монифа. На следующий день, после исчезновения Найры, она ворвалась в Верген с расспросами. Трисс и Кофи прыгали по порталам, посещая все известные им места, где могла быть Найра. Безрезультатно. Рассказы Саскии и Орлангура ничего вразумительного не принесли. Геральт был всецело занят подготовкой предстоящего похода, но согласился уделить ей время, однако пролить свет на ситуацию это не помогло. — Пусть всё идёт своим чередом, — пожал плечами ведьмак. — То есть, ты предлагаешь сидеть сложа руки?! — возмутилась Монифа. — Не совсем, просто притормози коней. Понятно, что под лежачий камень вода не течёт, но сильное течение его просто вышвырнет из реки. Не думаю, что Найра, где бы она ни была, бездействует и не делает всё возможное, чтобы вернуться. Монифа послушала, но продолжила своё расследование. Настойчивая чародейка докапывалась до всех причастных, а Йорвета оставила на закуску. Командир тоже готовился к походу и отдавал необходимые распоряжения. Он было предложил Ведьмаку взять с собой нескольких солдат из его отряда, но тот отказался, заявив, что численность отразится на скорости и привлечёт внимание. Йорвет не спорил. Он пребывал в подавленном настроении, часто срывался на окружающих, придирался к мелочам и, когда назойливая магичка выловила его за отчитыванием постовых у Махакамских врат, просто послал её подальше и оставил любоваться его стремительно удаляющейся спиной. Не особо расстроившись, она решила подъехать к несговорчивому эльфу, как сама потом выразилась, «на кривой козе», избрав себе в помощники Киарана. Не обременяясь осознанием своего грубого поведения, без стука пожаловала тем же вечером в его, Киарана, жилище. Он изо всех сил сопротивлялся её напору, и даже сумел напустить на себя вид безразличный и холодный, но, каким-то непостижимым образом ей удалось растопить этот лëд. Йорвет крайне удивился их позднему визиту и почти отправил её по более далёкому адресу, на что она, воспользовавшись безмолвной поддержкой Киарана, бесстрашно уперев руки в бока, заявила, что сдаваться — последнее дело, а чтобы разобраться во всём, нужна информация. — Я так понимаю, ты не отстанешь, — мрачно констатировал скоя’таэль, и как можно короче ответил на все её вопросы. Однако вопросов было столько, что незаметно пролетела ночь. На рассвете Йорвет собрался и сказал Киарану: — Я иду за Геральтом и мы отправляемся в Велен, ты остаёшься вместо меня. Нужно усилить посты и увеличить количество пропускных пунктов на границах. Саския и Принц в Вергене, будут вопросы — иди прямо в Замок, в любое время. На этом командир повернулся к двери, но Киаран окликнул: — Iorveth! — Que? — Es gar’ean… Йорвет на миг застыл. Развернулся в пол-оборота, решительно кивнул и, хлопнув дверью собственного дома, ушёл. Киаран вдруг снова разозлился. Теперь уже на Найру, потому что боялся. Боялся, что отчаявшийся командир, выполняя поручение, полезет на рожон и этот поход будет стоить ему слишком дорого. Боялся лишиться друга. Монифа же на некоторое время углубилась в раздумья, а потом, в знак благодарности, легко, почти ласково потрепала его по щеке, подмигнула и отчалила в неизвестном направлении, подлив тем самым масла в огонь его отнюдь не радужных переживаний. С тех пор прошёл месяц. От Йорвета и Геральта не поступило никаких известий. Кофи, изредка, вместо Трисс, сопровождавший Саскию и Кобо в путешествиях между Бени Амраном и Вергеном, вскользь упоминал Монифу, дескать она испросила разрешения изучить записи покойного Магистра и пропадала то в его кабинете, то в их бывшей школе, то где-то ещё. Киаран, несмотря на плотную занятость и ежедневные клятвы перед зеркалом о ней не думать, скучал и видел заманчивые сны, после которых приходилось окатывать себя холодной водой. Такая разражающе-очевидная реакция дурацкого организма вызывала недоумение: почему с другими было не так? Почему сейчас под рёбрами жгло, а лёгкие не хотели раскрываться в полную силу? Почему забыл дорогу в таверну, где всегда находились охотницы не просто строить глазки, но настроенные на более решительные действия? Почему опять ушла без объяснений? Потому что... — Она чародейка, а кто ты? — спросил у своего отражения и безнадëжно махнул рукой, — тебе ясно дали понять, что для неё ты никто. Тут в мозг ворвалось воспоминание о мягкой ладошке на его щеке. В груди тоскливо кольнуло, а когда воображение дорисовало то, что могло бы произойти в Миртовом дворике, пах снова сладко заныл. — М-м-м, проклятие, — то ли прорычал, то ли простонал, прислонившись лбом к холодному стеклу, — от этой чёртвозьмической женщины я сойду с ума! Нет! Сегодня же вечером проверю посты и пойду в таверну. Думаю, там без труда обнаружатся желающие помочь несчастному эльфу залечить душевные раны. Уверенно подмигнув отражению, снова хотел накинуть рубаху, но внимание привлёк странный звук. Снаружи кто-то громко, по-собачьи фыркнул в щель под дверью. Киаран замер, прислушиваясь. Звук повторился. Когда осторожно открыл, его лицо шокированно вытянулось: прямо в его дом, по-хозяйски осматриваясь, неторопливо проследовал крупный чёрный волк. Киарану тысячу раз приходилось видеть, а, бывало, и убивать этих хищников в лесу, в партизанью бытность, но никогда волк не приходил в их лагерь просто так. Он не испытывал к этим детям леса неприязни, считал, что их силе и сплочённости можно позавидовать, но и любовью не жаловал. Пока медленно отступал, рука сама потянулась к ножу, лежавшему на столе, а волк, усевшись посреди комнаты, внимательно наблюдал за его действиями, смешно склонив голову набок. Нащупав рукоять, эльф пока не спешил пускать оружие в ход: — Что, волчара, оголодал настолько, что решил сходить в гости с утра пораньше? И почему именно ко мне? Ладно, раз пришëл, придётся тебя угостить, иначе ведь миром не уйдёшь, — с этими словами он отвернулся к шкафу, намереваясь отрезать кусок припасëнной на обед колбасы, как сзади него раздался шорох и недовольный, но такой знакомый женский голос произнёс: — Как невежливо обзывать девушку волчарой. Судорожный вздох заглушил сухой стук упавшего ножа. Эльф резко обернулся, моментально встретившись с янтарным взглядом. — Ну вот, похоже, угощать меня ты передумал, — ухмыльнулась Монифа, — надеюсь, в обморок не хлопнешься? — Не хлопнусь, — только и смог выдавить Киаран, хотя побелевшее лицо говорило обратное. — Прекрасно, а то разговора не выйдет и поделиться своими соображениями по поводу Найры мне будет не с кем. Так-с, что там у тебя?.. — сказала Монифа, и, подобрав нож, направилась к шкафу, хищно принюхиваясь, однако эльф успел перехватить заинтересованный взгляд, мазнувший его оголённый торс. Усевшись за стол, он молча наблюдал, как источавшее копчёный аромат кольцо проворно разделали на несколько частей тем самым ножом. — М-м-м, свино-говяжья! Обожаю. — пропела девушка и с наслаждением откусила приличный кусок. Постепенно успокаиваясь, Киаран разглядывал её наряд. Для этих мест довольно экзотично смотрелись песочного цвета ботинки, в тон им кожаные, не скрывавшие все аппетитные выпуклости, штаны и приталенная курточка, кокетливо расстёгнутая на две верхние пуговицы. Кажется, он, наконец, понял одну из причин её странного поведения. Видимо, ей раньше не хватало смелости признаться в своей особенности. Тогда почему хватило сейчас? Почему, на свой обычный манер, вломилась в дом, только теперь в зверином обличьи? Не хотела утруждаться разговорами? Ожидала, что, когда увижу всё своими глазами, выгоню без колебаний? Или... Неужели думала обо мне этот месяц и пришла, потому что... «А это мы и проверим». К тому моменту, когда она, с туго набитым ртом, села напротив, эльф уже пришёл в себя и даже составил план действий. Рубаха, небрежно взмахнув рукавами, демонстративно улетела на кровать, а сам он, выдерживая долгую паузу, развалился в непринуждённой позе, всем своим видом показывая безразличие. Монифа усердно жевала и старалась смотреть куда угодно, но взгляд упрямо возвращался к его обнажённой груди и скользил по вьющейся там виноградной лозе. Киаран это заметил. И злорадствовал. — Чем обязан такому внезапному визиту? — наконец предельно вежливо спросил эльф, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки, — Если что-то важное, говори быстрее, у меня много дел. Если нет, то, как говорится, дохлёбывай и… Салют! Монифа на секунду перестала жевать и уставилась на него с растерянным удивлением: — А ты, оказывается, умеешь грубить… — Я просто подумал, что не всегда есть смысл метать бисер. Так что там у тебя? Выкладывай поскорее. Монифа шумно сглотнула и покраснела: — Если тебе прямо так уж и некогда, хорошо, я зайду вечером. Тем более, мне нужно ещё кое-кого навестить. Киаран поднялся и вновь открыл дверь: — Нет. Вечером я буду занят. — и, немного подумав, добавил, — У меня свидание. Монифа встала и, не глядя в его сторону, так же сноровисто убрала остатки трапезы в шкаф. «Похоже, палку я перегнул… она сейчас уйдёт, а этого я не хочу». Пока мозг изобретал, как выкручиваться, девушка с размаху запустила в грудь мужчины подобранной с кровати рубахой, и проворчала: — Хватит. Я поняла. Приношу свои извинения за недостойное поведение. Доволен? Теперь мы можем поговорить?! Киаран победно улыбнулся, закрыл дверь и надел рубаху. — Как догадалась? — Во-первых, ты так себя никогда не вёл. — Как «так»? — Словно тебе… плевать на меня. — Ага, так ты это заметила раньше и всё равно… — Я, — Монифа замялась, но Киаран опередил: — Решила меня отшить, потому что боялась открывать свою… звериную натуру? — Да, — её виноватый взгляд и нежный румянец творили с ним нечто необъяснимое. Хотелось обнять, почувствовать на своей груди её теплое дыхание, зарыться носом в роскошные волосы на макушке и больше никуда не отпускать одну. А притягательная ложбинка, видневшаяся из-под расстёгнутого ворота куртки, заставила снова сесть и закинуть ногу на ногу. — А про моë свидание? — Враньё, — Монифа фыркнула и, заметно успокоившись, плюхнулась на табурет, — нет у тебя никого. — Ой ли?.. — с деланным сомнением прищурился Киаран. — Ты не пошёл бы никуда, пока не узнал бы всё, о чем я хочу сказать. — А вдруг мне плевать? — На друга?! Не смеши. Твою ложь я чую за версту. — Нет, не на друга… — На меня? Киаран испытывающе сощурился, пока она собиралась с духом и ответила: — Мне бы не хотелось… Киаран понял, что словесную дуэль пора прекращать, иначе, если она ещё раз так трепетно закусит губу и покраснеет ещё больше, он с собой не справится, и серьёзно спросил: — Так что там у тебя? Монифа уже набрала воздух, готовясь к рассказу, но так и выдохнула. Потому что на улице кто-то радостно проорал: — Они вернулись!