29 ноября
Каждый новый справочник по волшебной медицине заставлял его надеяться, что все предыдущие справочники ошибались в вопросах восстановления потерянной памяти. Менялись авторы, издательства и материалы, из которых делали обложки, но к большому разочарованию Баки все статьи по интересующей его теме повторяли одна другую из книги в книгу. Единственным, что, как ему казалось, могло бы ему помочь был Омут Памяти. Что такое Омут Памяти Баки не знал. Ни в одном справочнике не объяснялось был этот Омут явлением, артефактом или заклинанием. А может это имя принадлежало какому-нибудь утёсу, горному источнику или удалённой от цивилизации холмистой равнине с большой концентрацией магии, и такие предположения только усложняли поиски. Однако спросить об Омуте Памяти у Стива он не решался, потому что не хотел разбивать иллюзии о будущем, в котором он помнит свою жизнь. Ему нравилось думать, что Омут был его запасным вариантом, соломинкой, за которую он сможет схватиться, когда, не найдя решения своей проблемы, будет тонуть. И он совершенно точно не собирался спрашивать об этом сегодня. Уже больше получаса Стив сидел с одной книгой и читал её с невероятно заинтересованным видом. Он немного хмурился, а иногда щурился, словно пытался разглядеть что-то, написанное мелко и неразборчиво. Он был так сосредоточен, так увлечён, что отвлекать его Баки не то чтобы не решался — просто не хотел. В конце концов, несмотря на то, что сам Баки думал только о том, как вернуть воспоминания, он всё ещё не отказывался от идеи помочь Стиву и Нат раскрыть дело. Отложив справочник под названием «ПРОБЛЕМЫ УМА», Баки обратил взгляд на очередную полку, расположенную в крайнем шкафу. На ней стояли три книги. «ИСКУССТВО ЗАКЛИНАТЕЛЯ ЗМЕЙ: ПРАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО» была самой толстой из них. Золотые буквы, до безобразия похожие на рунические символы своими острыми углами и обилием резких, ровных линий, поблескивали, а их поверхность напоминала зеркало. Эта книга уже не раз попадалась ему на глаза, отвлекая внимание от двух других, которые вместе взятые едва ли были толще половины практического руководства. Первая книга, стоявшая ближе к нему, не имела названия. Прямоугольная обложка напоминала кусок коры дерева, обросший мхом, похожим на мягкий, ярко-зелёный ковер. Потёртые бронзовые уголки впивались в мягкий мох, словно острые лезвия. На корешке второй книги было написано: «КВИДДИЧ. РУКОВОДСТВО ДЛЯ ЧАЙНИКОВ 1995». Не успев подумать, Баки вытащил книгу с полки и раскрыл на середине.«ТРЮКИ-НАРУШЕНИЯ».
Как и в любом другом виде магического спорта, у каждого игрока имеется в запасе несколько трюков, с помощью которых можно: а) усложнить игру сопернику и б) привести свою команду к победе. При выполнении любого трюка стоит помнить, что в любой момент вас может заметить судья, поэтому нужно тщательно выбирать время для трюка. Так, в тысяча восемьсот девяносто втором году ловец сборной Аргентины Бенито Кореа использовал один из популярных трюков под названием «Подсечка». В этот же самый момент загонщик сборной Румынии Юлиан Джордже, заметивший летавший недалеко от Кореа снитч, решил вывести противника из игры приёмом «Стычка». В результате столкновения Кореа едва не лишился руки, а Джордже получил такое сильное сотрясение мозга, что не смог закончить игру. Тем не менее, я возьму на себя смелость и расскажу вам несколько секретов нечестной игры. Прежде чем использовать любой из нижеописанных трюков, будьте готовы к последствиям. Самым популярным «запрещённым» приёмом по сей день считается «Захват». Этим приёмом может воспользоваться любой член команды, но действовать незаметно вряд ли получится. Чтобы воплотить приём в жизнь, вам нужно схватиться за метлу игрока команды соперника и со всей силы потянуть на себя… Оторвавшись от книги, Баки бросил взгляд за спину, в сторону стола, за которым сидел Стив, и невольно задумался, а знает ли Тони о том, что в их библиотеке имеется книжка, которая научила Стива мухлевать при игре в квиддич? В том, что Стив купил эту книгу (или получил в подарок) только потому, что хотел присоединиться к школьной команде, не было никаких сомнений. Он, как и прежде, был увлечен толстым фолиантом и только время от времени тёр уставшие глаза. Это не было плохим знаком. Это вообще не было знаком. Уже не в первый раз Стив часами читает, но в конце концов захлопывает книгу и ставит её на место, при этом не пытаясь испробовать ни один из способов снятия отпечатков заклятий. Из этого Баки делал простой вывод: если Стив и находил какую-то информацию, то, вероятно, бесполезную, которую нельзя применить на практике. Баки разделял его боль — он был в точно такой же ситуации. Если честно, ему очень хотелось спросить. Узнать о поисках, об успехах и провалах, точно так же как и о том, сколько приемов из книги, которую Баки держал в руках, Стив применял во время игры в квиддич, чтобы покрасоваться перед Старком. Но что-то останавливало. Он предпочитал думать, что виной всему была интуиция, но в глубине души знал, что им руководил страх. Он отвернулся и снова уткнулся взглядом в раскрытую книгу. «…по всем известным правилам, которые дошли до нас из тех дней, когда квиддич ещё не имел названия, команда получает десять очков в случае, если забрасывает квоффл в одно из трёх колец команды соперника. Вот только некоторые игроки хитрят, и, не желая полагаться на удачу и на непредсказуемость погодных условий, охотники часто игнорируют правила. Вместо того, чтобы забросить мяч в кольцо, они пропихивают его так, словно кладут серебряный сикль в копилку…» Когда в дверь постучали, Баки даже не оторвал взгляда от книги. Чем дальше он листал, тем сильнее удивлялся. То тут, то там встречались карандашные пометки, сделанные рукой Стива. Самые забавные надписи он нашёл в начале книги, где Стив, видимо не сумевший запомнить названия всех мячей разом, приписал несколько ассоциаций. Он обозвал снитч золотой птицей, а напротив квоффла нарисовал лук с натянутой тетивой, по-видимому, надеясь запомнить, что этим мячом орудует охотник. От книги он оторвался лишь на мгновение, чтобы поздороваться с появившейся на пороге Нат. На кофе его не пригласили, но это было неважно. Баки взял несколько книг и уединился в своей комнате. Уже позже, услышав громкий, визгливый голос Нат и грубые шаги Стива, он понял, что допустил ошибку. Нат не часто его навещала, если быть честным они виделись раза три, и в отличие от всех остальных (быть точнее — от Тони и от Стива), она не брезговала и рассказывала ему всякие истории. В таких историях он чаще всего выступал наблюдателем, но от этого каждый новый рассказ казался ему даже лучше. Несмотря на потерянную память, он всё ещё оставался тем, кто смотрел на всё происходящее со стороны. Так он чувствовал себя частью чего-то и всё больше свыкался с мыслью, что когда-то он был частью их жизни. Хоть он и не помнил, как Старк и Бартон на спор искупались в озере январской ночью, но одно только осознание того, что он был свидетелем полуночного купания, напоминало ему о том, что он когда-то жил. Выйдя на шум, Баки встретился со Стивом. Тот был весь красный, в его глазах читались отчаяние и разочарование, которые он попытался скрыть за грустной полуулыбкой. В правой руке он сжимал какой-то журнал. — Что случилось? — спросил Баки, не надеясь получить ответы. Стив никогда не говорил с ним прямо, то ли потому что всё ещё не доверял, то ли боялся сказать больше, чем следовало. Он ни раз слышал, как он говорил Старку, что в общении с Баки старается соблюдать рекомендации, которые ему дала Ванда. — Разошлись во мнениях, — тихо сказал Стив и протянул ему журнал. — Вот, тут есть кое-что о квиддиче. Прежде чем подняться по лестнице на второй этаж, Роджерс, используя чары, призвал книгу из своего кабинета. Баки наблюдал за всем этим молча, пытаясь разгадать загадку, которую ему никто не загадывал. О чем таком поспорили Стив и Нат, раз лицо друга стало таким? Вернувшись в комнату, Баки сел в кресло у окна. На маленьком столике рядом с цветущей орхидеей стоял небольшой радиоприемник. Его антенна, имевшая форму спирали, указывала своим концом в окно. На полу прямо под его, Баки, ногами лежали книги, которые он взял в кабинете Стива, в том числе тот самый справочник по квиддичу для чайников, весь исписанный рукой Роджерса. Он положил журнал на колени и первым делом принялся рассматривать пёструю обложку. Шрифты, цвета, фотография — каждый из этих элементов по-отдельности смотрелся интересно и даже элегантно, но все вместе они выглядели нелепо и ляписто. Один из заголовков закрывал глаз женщины, изображенной на обложке, а цвет букв сливался с фоном, и только тонкая, едва заметная лиловая обводка позволяла кое-как разобрать слово «зелья». Однако, раскрыв журнал на развороте, он удивился тому, как сильно внутреннее оформление отличалось от внешнего. Страницы цвета слоновой кости, буквы — черны, как обсидиан, фотографии не яркие, но цветные, произвели на него несгладимое впечатление. И не то чтобы прежде он не видел цветных фото — только на столе Стива их дюжина — но это всё равно показалось ему чем-то удивительным. Полистав ещё немного, он нашёл статью о квиддиче и стал читать. Главной темой статьи был чемпионат Великобритании. В начале рассказывалось про новые команды, выросшие из любительской лиги. После в нескольких абзацах глава Департамента Магических Игр и Спорта объяснял, почему в следующем году на чемпионат мира по квиддичу от Великобритании отправятся не две команды, а четыре, как в старые добрые времена. Он восхвалял новый состав ирландской сборной, преподнося это так, словно талант игроков — заслуга Министерства. Несмотря на жалкие комментарии министерского работника, статья заинтересовала Баки. Он не забывал рассматривать фотографии, на которых встречал знакомые лица. Больше всего его поразил цвет формы шотландской команды, который оказался не просто синим, как писали в «Ежедневном пророке», а глубоким и красивым, королевским, на фоне которого блекли все остальные — жёлтые валлийцы, бордовые англичане и зелёные ирландцы. И вот что показалось Баки по-настоящему удивительным, так это то, как разнилось его представление прочитанного с реальностью. Точно так же разнилась его жизнь в старом плену и его жизнь в новом плену. Он огляделся, изучил белые стены и строгие рамки, в которых покоились рисунки, шкаф и столик, другие вещи. Если, сидя в клетке, он видел только грязные, тёмные цвета, то теперь его окружал свет — тот же контраст между чёрно-белыми и цветными снимками. Но какой же тогда была реальность? Что он мог увидеть за белыми стенами? И принесло бы это «что-то» ему хоть немного успокоения? Закрыв журнал, он зажмурился и откинул голову назад. Сотни мыслей вертелись в его голове, абсолютно ненужных и бессмысленных, что он не был уверен, а способен ли он думать сам или во главе всех мыслительных процессов стояли тревожность и страх. Под закрытыми веками замигали вспышки: синяя, красная, желтая, зелёная… Они так быстро сменяли друг друга, что он не успевал даже запомнить их очередность. В одну секунду они смешивались, а после снова разделялись. Виски пульсировали, и он чувствовал подступающую боль. Боль, к которой давно привык. — Только не сейчас, — пробормотал он себе под нос и несколько раз глубоко вдохнул. Баки с трудом заставил себя открыть глаза. Дыхание потяжелело, и, в попытке избежать приступа паники, он потянулся к лежащим на полу книгам, кинув на их место журнал. Все эти вспышки, приступы паники и ночные кошмары так сильно его выматывали, но в этот раз он, собравшись с мыслями, не сдался. Он всё ещё знал свою цель и был готов действовать во чтобы то ни стало. Точно так же и в день своего побега из тёмной тюрьмы.***
30 ноября
Утро следующего дня началось со странных новостей. После душа Баки надел свежую рубашку синего цвета (у Старка была странная любовь к рубашкам и синему цвету) и прямые серые штаны с коричневым ремнем. Носки по-прежнему были белые, туфли — лаковые и на небольшом каблуке. Разглядывая себя в зеркале, он думал только о том, как глупо выглядит. Ну кто одевается вот так на завтрак? Как-то он спросил у Стива, обязательно ли наряжаться каждый раз, когда он хочет выйти из комнаты, и ответ его не утешил. — У Тони бзик, — Стив покачал головой, но уголки его губ дёрнулись в усмешке. — Он называет это хорошим воспитанием. И с тех пор каждое утро начиналось с натягивания стильной одежды в деловом стиле. Убедившись, что все пуговицы застегнуты, он пригладил воротник рубашки и вышел из ванной. Обогнул кровать, по пути запнувшись за сваленные на полу книги, и зацепился взглядом за журнал. Он помедлил, разглядывая глянцевую обложку: она всё ещё казалась ему непривлекательной. Желание взять и полистать журнал походило на острый приступ чесотки. Ему ничего не стоило наклониться, коснуться цветных страниц и вновь погрузиться в увлекательный мир магического спорта. И тогда прощай завтрак, утренний обмен новостями и все остальные привилегии быть гостем в этом прекрасном доме. Но на это Баки пойти не мог. Он всё-таки поднял журнал и положил его на маленький столик, пообещав себе, что приступит к чтению после завтрака. Несмотря на то, что вчера он бегло пролистал журнал, только сейчас заметил, что из него были вырваны несколько страниц. Как бы аккуратно и с каким бы усердием Баки не укладывал глянцевое издание, обложка коробилась как от воды. Так он и застрял в своей комнате с дурацким журналом, совсем забыв о том правиле этикета, которое предписывает не опаздывать на мероприятия. И не то чтобы завтрак был особенным событием, всё-таки Баки воспринимал этот приём пищи в кругу друзей, как традицию и обязательство. Он не знал, как ещё выразить благодарность и признательность Тони и Стиву, поэтому старался быть хорошим гостем, компенсируя примерным поведением все те проблемы, которые эти двое себе нажили, впустив его в свой дом. Баки сел на край кровати и ещё раз пролистал журнал. Изучил темы статей, соседствовавших с вырванными страницами, и понял, что в этом издании нет никакой логики. «ТЕХНОЛОГИЯ БЫСТРОГО ЗАСУШИВАНИЯ СЦИНКОВ» и «ЛЮБИТЕЛЬСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ МЕСТ ОБИТАНИЯ ВОЛШЕБНИКОВ» были не только странными «соседями», но ко всему прочему ещё и очень неуместными. Что за статья могла скрываться между ними? Баки не мог даже предположить. В дверь постучали, он вздрогнул и уронил журнал. Быстро соскочив с кровати, он наступил на статью «ТЕХНОЛОГИЯ БЫСТРОГО ЗАСУШИВАНИЯ СЦИНКОВ» и помял страницы. С его губ сорвалось ругательство в тот самый момент, когда Стив, видимо услышавший шум, заглянул внутрь. — Я уже иду, — поторопился Баки и, наклонившись, поднял журнал. Стив стоял перед с ним не только со слишком уж широкой улыбкой, но и в одежде, которая явно не подходила для традиционного завтрака. Изумрудная мантия с капюшоном скрывала практически всю его фигуру, и только лишь из-под её полов торчали теплые бежевые сапоги из овечьей шерсти. Баки озадаченно уставился на него. Что всё это значило? Из-за того, что им пришлось отключиться от каминной сети, в доме стало настолько холодно, что пришлось доставать тяжёлую одёжную артиллерию? Или, раз приближалось Рождество, то Стив хотел прочувствовать этот праздник в полной мере? Баки хотелось знать в чём дело, но потом за спиной Стива замаячил Тони в точно таком же одеянии (только в синей мантии, ну конечно), и стало ясно, что где-то здесь кроется заговор. — Завтрак на столе, — торопливо сказал Стив, — обед появится не раньше двух часов дня, а к ужину мы вернемся. Я тебе доверяю, так что кабинет оставил открытым. Можешь продолжить свои, в смысле наши поиски. Увидимся вечером. Чувствуя себя так, словно его огрели оглушающим заклятием, Баки наблюдал за тем, как Стив и Тони, о чём-то болтая, уходят из его комнаты. Он был так шокирован этим, что не сразу сообразил, что вообще-то его никто не заколдовывал и он всё ещё может задавать вопросы. В этот раз журнала под ногами не оказалось, и он быстро догнал друзей. — А вы куда? — возмущенно спросил Баки. Из-за резких движений у него закружилась голова, а небольшая пробежка стоила ему спокойного дыхания, и теперь он походил на плюющийся водой чайник. Пока Старк что-то болтал про физическую форму, с которой нужно что-то делать, Стив терпеливо ждал, когда Баки отдышится, и за это тот был очень благодарен. Из-за учащенного дыхания в ушах звенело, голос Старка доносился до него словно откуда-то издалека и почти все слова звучали как набор твёрдых звуков. Он помотал головой. — Говори, — сказал Баки, когда звон в ушах смолк. — Мы с Тони хотим проведать маму и Морган, — объяснил Стив. Говорил он тихо и отчетливо, словно для человека, который только начал учить английский. — Джарвис приглядывает за магазином волшебных палочек. — То есть я остаюсь один? — А это проблема? — спросил Старк, нахмурившись. Немного подумав, Баки покачал головой, но больше ничего не сказал. Стив рассказал ему о том, что дом надёжно защищён всевозможными магическими заклятиями, и что только друзья семьи — и в этот момент он словно бы говорил о Нат, потому что на этот недолгий миг улыбка пропала с его лица, и он нахмурился, как если бы прямо над его головой зависла магическая туча — могут преодолеть такой мощный барьер. Когда они ушли, Баки, взяв из комнаты радиоприёмник и журнал, сел за стол на кухне и включил привычную радиостанцию. Ведущий рассказывал последние новости из мира волшебных открытий: какой-то молодой колдун изобрёл новое лекарство от драконьей оспы специально для пожилых волшебников. Через десять минут начались спортивные новости и он, прежде читавший всё о том же квиддиче, отодвинул журнал в сторону и прислушался. Пока представляли ведущих — некоего парня с грубым голосом и странным именем Тор и бывшую загонщицу команды «Холихедские гарпии» Кэрол — Баки дожевал остатки хрустящего бутерброда и допил чай. Спортивный новостной блог был лучшей частью утренних новостей, и не только потому что там рассказывали о предстоящих трансляциях матчей. Но сегодня что-то пошло не так. Несмотря на удачные попытки Тора разрекламировать намечающуюся на следующую неделю трансляцию матчей скандинавской лиги в экспериментальном режиме, Баки его не слушал. В его мыслях из ниоткуда возник вопрос, который задал ему Тони перед уходом, и всё остальное поблекло разом. Живые голоса Тора и Кэрол (не такие, как у тех зануд, что читают политические и мировые новости) звучали так звонко, что желание услышать их не через радиоприёмник, а вживую, пробуждало то чувство, о котором он давным-давно забыл. Одиночество. Нет, это чувство его не пугало. За девять лет в заточении он привык полагаться только на себя, так же как и привык к одиночной камере, неразговорчивым сопленникам и к мучителям, которые никогда не беседовали ни с кем из них. Если мучитель обращался к Баки, то только для того, чтобы тот заткнулся. Даже здесь, в этом новом недоплене, он большую часть времени проводил один, сидя на кресле возле окна и читая, читая, читая. Но вдруг эта необходимость остаться одному в доме, в котором всегда слышались голоса или возня, когда Тони надолго запирался в своей мастерской, показалась ему неправильной и нагоняла на него уныние. А что, если Стив не вернётся? Что, если это такой план, чтобы избавиться от него? Что, если Стив нашёл мучителей и сдал им Баки с потрохами? Эти мысли вспыхивали в его голове и, дразня, жужжали, словно комары. Неужели всё вот так и закончится? Он не сможет себя защитить, ведь Стив забрал у него палочку, а его физическая подготовка, как правильно заметил сегодня Тони, настолько плоха, что любое напряжение способно его убить. Перед глазами засияли цветные вспышки. И Баки, зная, что за ними последует, рывком встал, взял радиоприемник и направился прямо к кабинету Стива. Коридор показался ему непривычно длинным, что только добавило огоньку: пессимистичные предположения множились. Он пытался прогнать эти мысли, переключиться на что-то другое, цеплялся взглядом за картину, одиноко висящую на стене по пути к кабинету, но ничего не помогало. Из этого комка мыслей его выдернул грубый голос ведущего, — Тора, напомнил он сам себе — который зачитывал интервью одного из игроков сборной Уэльса. — …наш самый главный секрет, утверждает Д. Шторм, это доверие в команде. Я всегда знаю, что ребята не дадут меня в обиду, и сам готов сделать всё, чтобы привести команду к победе… Баки остановился у самого кабинета Стива. Он смотрел на дверь, которую видел каждый день по нескольку раз, и думал о словах Д. Шторма, который явно когда-то мечтал стать философом, но что-то у него не задалось. Доверие, как ключ к успеху любой миссии. Прислонившись к стене, он, всё ещё наблюдая вспышки, посмел закрыть глаза и прокрутить воспоминания об утреннем разговоре. Вот Стив в изумрудной мантии, разговаривающий с ним. Вот Тони, как обычно в синем, говорящий, что Баки не помешали бы силовые тренировки. И вот он стоит перед ними, слушает и кивает, и разве это ли не то доверие, о котором говорил Д. Шторм голосом Тора, и не то доверие, о котором упомянул Стив? Он толкнул дверь и зашёл в кабинет. После тёмного коридора свет в кабинете ощущался как глоток воды в жаркой пустыне. Баки и не понимал, насколько сильно нуждался в ярком, озаряющем свете. Он вспомнил, как впервые после длительного заточения увидел дневной свет и солнце. В то морозное утро он почувствовал себя по-другому, навсегда запомнив этот день, как начало новой жизни. Воодушевившись, он прошёл мимо полок. Сегодня ему не нужно было делать вид, что его интересуют заклинания, ищущие и снимающие отпечатки заклятий. Это всегда было работой Стива, и как и раньше Баки предпочитал не вмешиваться. Рассматривая корешки книг и читая названия, он медленно бродил по кругу в надежде, что остатки его интуиции помогут выбрать ему правильную книгу. На этот раз медицинские справочники его не интересовали. Большую часть из них он уже изучил, неблагоразумно снова тратить на них время. Ему на глаза попадались учебники по заклинаниям, независимые исследования свойств корней мандрагоры и других растений. В одной из книг он обнаружил ужасно пошлые стихи и не удивился надписи на форзаце: «Капитану, поймавшему для меня снитч. Т.С.». — Фу, — фыркнул Баки вслух и поморщился. Он не хотел знать, что Старк подразумевал под снитчем, но его мозг раз за разом генерировал новые идеи. Чтобы остановить поток бесконечных мыслей и не проблеваться, Баки схватил первую попавшуюся книгу и вместе с ней сел за стол. Его взгляд тут же упал на фотографии, но от них пришлось отвернуться. Только тогда он взглянул на книгу, которую снял с полки. — Лекарство от заклятий, — прочитал он вслух и понял, что эта та самая книга Морган, которую он нашёл в первый день поисков. Может, это был знак? Баки не вчитывался в каждое слово и в каждую сказку, напечатанную на страницах книги. Он листал, читал заголовки и иногда выхватывал абзацы, но в основном он рассматривал иллюстрации. В отличие от фотографий в газетах и журналах, картинки не двигались, в чём он находил огромный их плюс: эти рисунки можно было разглядывать хоть до Нового года и всегда видеть одно и то же. Через полчаса он наткнулся на сказку под названием «Длинный день, запертый в банке». Над названием был рисунок: аккуратные, чёрные линии сливались во что-то, напоминающее чашу. Некоторые штрихи походили на сломы и трещины, некоторые словно бы подчёркивали природный узор камня, из которого, как предполагалось, была выполнена чаша. Линии над чашей складывались в узор то ли в виде огня, то ли в виде дыма. Вокруг словно стремившиеся к свету мотыльки кружили слова, написанные круглым, с завитушками почерком. Только приглядевшись и внимательнее изучив надписи, он понял, что слово было одно. И этим словом было memoriae. Разный наклон и направление письма одурачивали только поначалу, но теперь, прочитав написанное, он больше не приглядывался — слово memoriae смотрело на него, взывая к тем знаниям, которые не уничтожили все те пытки и заклятия, наполнявшие его жизнь последние девять лет. Из-за созвучности с английским, Баки решил, что это латынь, и по этой же причине решил, что слово это каким-то образом связанно с самой уязвимой его частью — с памятью. Сказка про самый длинный день оказалась весьма познавательной. Мораль прослеживались с первой до последней страницы, Баки уловил это как только прочитал первые строчки. История была стара, как мир: молодая колдунья потеряла родителей и осталась одна одинёшенька, не было у неё ни друзей, ни других родственников, а единственным наследством была старая чаша со странной жидкостью внутри. Вскоре после похорон колдунья склонилась над чашей и на глянцевой поверхности то ли воды, то ли какого-то зелья, увидела лицо своей матери. Все началось с матери, а закончилось — погружением в старое, счастливое воспоминание, и колдунья, страдая от одиночества, раз за разом возвращалась к этому воспоминанию. Через несколько дней колдунью нашли мёртвой, склонившейся над чашей, в которой всё ещё виднелись обрывки воспоминаний. Констебль, прибывший на место гибели, был из маглов. Не понимая, что перед ним что-то необычное, что-то, что он не сможет понять своим простецким мозгом, он вылил содержимое в банку и, закрыв её крышкой, передал в полицию вместе с остальными уликами. Так один счастливый день стал самым длинным днём, закупоренным в банке. Самую интересную деталь Баки нашёл в конце, в послесловии, оставленном то ли автором сказки, то ли составителями сборника. «...Откуда появился Омут Памяти доподлинно неизвестно. С тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года хранение и использование этого или похожего артефакта в магической Британии запрещено законом…» И тут у него упало сердце. Он вернулся на несколько страниц назад и уставился на рисунок чаши. Провел по нему пальцами, и, несмотря на все шрамы, почувствовал каждую шероховатость бумаги, словно иллюстрация была не напечатана, а выгравирована или выжжена. Баки потер переносицу и сглотнул. К горлу подступал комок, и он сжал руки в кулаки. Прежде вселивший в него надежду свет, сейчас казался слишком ярким и бессмысленным. Глаза жаждали вновь ощутить темноту, а все тело желало почувствовать холод, чтобы хоть как-то избавиться от всепоглощающего чувства разочарования. Его словно накрыло облаком пыли, в котором каждый вдох отдавался болью во всём теле. В этот раз не было вспышек, взрывов в голове и болезненных воспоминаний. Он сидел за столом Стива и разглядывал фотографии, по которым без труда прослеживалась вся жизнь Стива — от школьных дней до нынешних реалий, и там, и там Стив выглядел счастливым. И там, и там рядом с ним был Тони. И там, и там Стив не был один. Баки взял в руки рамку с фотографией гриффиндорской команды по квиддичу. В его комнате стояла такая же и она же служила этаким напоминанием о той жизни, которую он не помнил. Стив всё ещё улыбался, держа кубок, к которому с таким рвением тянулся Тони. Баки смотрел на самого себя — такого уверенного и гордого — и не узнавал. И не только потому что это событие вырвали из его в памяти, но и потому что Баки с фотографии не был одиночкой. Порой игра — это командная работа, и только доверившись друг другу, как заверял Д. Шторм, можно заполучить трофеи. В квиддиче всё было просто. В правилах — как и в той стивовой книжонке — всё расписано чётко: забить гол, поймать снитч и забрать трофей. В его же собственном квесте по восстановлению памяти пока имелся только противник — он сам, и он не был уверен, что кто-то согласится присоединиться к его команде. Сглотнув, он поставил рамку на место и утёр выступившие в уголках глаз слёзы. Ненужная сентиментальность вместо чувства ностальгии и вечно ускользающая надежда — что ж, должно быть, такова его судьба. Не давая себе и шанса погрязнуть в этих мыслях, Баки резко встал со стула. В кабинете всё ещё было полно книг, которые он мог изучить. Выйдя из-за стола он подошёл к полке у окна, но прежде чем выбрать книгу, он услышал шум: громкий хлопок, следом за ним — шлепок, как будто кто-то ударился о кожаный диван. Первым делом Баки посмотрел на часы: без двадцати час. Для обеда ещё рано, как и для возвращения Тони и Стива. Не зная, чего ожидать, он подошёл к двери и крикнул в темноту коридора: — Кто здесь? Его голос разнесся эхом, но ответа не последовало. Он быстро огляделся в поисках хоть какого-нибудь оружия. Стив мог бы и оставить ему волшебную палочку, ну так, на всякий случай. Недолго думая, он схватился за стул и поднял его над полом. Держа стул перед собой, как щит, он тихими, осторожными шагами пересёк коридор и замер подле арки, ведущей в гостиную. Чтобы заглянуть за угол, ему пришлось развернуться. Ножки стула, упершись в стену, прочертили на ней четыре линии, и противный скрежет нарушил тишину. Закрыв глаза, он досчитал до трёх. Дыхание стихло, тревожность отошла на второй план. Но он так и не решился сделать шаг, только лишь думал о том, что будет делать, если там, в гостиной, никого не окажется. Он стоял, не шевелясь, пытался придумать хоть что-нибудь, но ничего не получалось. Вдруг он услышал какое-то движение. Сильнее прижался к стене и стал ждать. Его взгляд, направленный на вход в гостиную, был напряжённым и сосредоточенным. Руки крепко сжимали стул, и от напряжения заболели пальцы. В поле его зрения неожиданно мелькнула голова, накрытая чёрным капюшоном, и Баки, вспомнив своего мучителя, не успел и подумать. Он ринулся вперёд и со всей силы ударил незваного гостя по голове.