Второе дыхание

Коннор был готов к разным неприятностям: Киберлайф наградила его гибкой программой, ловкими алгоритмами и продвинутой способностью к самообучению. Если бы в Департамент ворвалась группа террористов — он бы знал, что делать. Да что там, если бы нагрянули пришельцы, которыми так любят пугать людей на сомнительных телеканалах в поздние часы, тоже сориентировался бы. Но к тому, что коллеги дружно захотят поболтать с ним о Гэвине Риде, Киберлайф Коннора не готовила. Канун Рождества наполнил Департамент суетой. То и дело закручивались вихри бурных обсуждений планов на праздники, и это при том, что годовые отчёты никто не отменял. Ещё неделю назад казалось, что все выдохлись, сейчас же похоже было, что у коллег открылось второе дыхание: и шутили, и смеялись, и безропотно вырезали снежинки по просьбе Тины. Под потолком протянулись цветные растяжки из блестящей фольги, на столах поселились гномы, ангелочки и олени, половину кресел обвили пушистые гирлянды, а вчера рядом с кабинетом Фаулера появилась роскошная искусственная ель, украшенная огоньками и серебристыми шариками. Атмосфера радостного, нетерпеливого предвкушения плотно поселилась в опенспейсе. Коннор окунулся в неё с головой, и это оказалось неожиданно приятно. Дарило ощущение принадлежности к чему-то общему помимо работы. Его ровные, аккуратные снежинки заняли места среди других, менее ровных и аккуратных, но, надо признать, более оригинальных. Кроме того, Коннор сам, проходя мимо нарядной витрины с рождественскими безделушками, вдруг поддался внезапному порыву и купил фигурку Санты, чтобы украсить свой стол. Получилось… мило, пожалуй. Всё шло отлично, пока не начались эти странные беседы о Риде. Первой стала Тина. Подошла к столу, помялась немного, сжимая пакет тириума в правой руке и стакан с кофе в левой, и предложила: — Поболтаем? Коннор кивнул. Странно это было, но, судя по невысокому уровню её стресса, вряд ли ожидалось что-то неприятное. Он проследовал за Тиной в кафетерий, принял из её рук пакет. Тириум нужен не был, но ради вежливости пришлось надорвать упаковку и сделать символический глоток. — Слушай, — Тина дождалась, пока Хэнк забрал кофе и ушёл, и решилась. Коннор подбодрил её, слегка приподняв брови. — Я насчёт Гэвина. Он, э-э… человек специфический, понимаешь? — Успел заметить. Не заметить было трудно. Мало того, что Рид заехал Коннору кулаком прямо по регулятору — ладно, то было до девиации и почти что не считается, — так ещё и принялся планомерно и целенаправленно бомбардировать пошлыми шутками и примитивными намёками на секс при любом удобном случае. При неудобном тоже, просто чуть реже. Чего только Коннор за последние месяцы не наслушался! Предложение снять напряжение оральным сексом прямо посреди допроса, пока Коннор отслеживал реакции подозреваемого через стекло, стало последней каплей. Ссора вышла некрасивая, слова вырвались резкие, а самое главное, всё оказалось бесполезным. Уже на следующий день детектив, едва влетев в опенспейс, широко оскалился и заявил: “Коннор, что такой мрачный? Давно не ебался, что ли? Обращайся!” Тина активно закивала, едва не облившись кофе. — Шутки у него дурацкие. Чувства юмора — даже не на двоечку, а в минус. И уж если ему кто нравится — тормоза вырубаются нахрен, крышу сносит со свистом, и ищи её потом где-нибудь в Канаде. Догадываюсь, как это может раздражать, именно поэтому прошу тебя… Будь с ним полегче, хорошо? Что-то здесь было не так. Брови сами собой сошлись на переносице, интерфейс тревожно полыхнул алым. Детектив Рид не создавал впечатление человека, нуждающегося в покровительстве. Социальный модуль подсказывал, что общественное мнение должно быть на его стороне, ведь это он, Коннор, жертва подначек! Но, судя по напряжённому лицу Тины, у ситуации имелось второе дно. И то, что Коннор сам об этом не догадался, ощущалось крайне неприятно. — Я не собираюсь жаловаться Фаулеру. — Рада слышать, но я не совсем про это. Не обижай его, ладно? Красных оповещений на интерфейсе прибавилось. Коннор много что мог бы сказать насчёт обиженных и обидчиков, равно как и о повышенной агрессии, моральной дезориентации, отсутствии субординации и о полнейшем игнорировании этики — мог бы! Но не сказал. Через пару дней (и пять неловких подкатов со стороны Рида) к Коннору подлетел Бен Коллинз. С мороза, прямо в куртке с запорошенными снегом плечами. — Коннор! Давай-ка выйдем, покурим? Коннор внимательно пригляделся к Бену, хотел было заметить, что не курит, и осёкся. Ясное дело, это — всего лишь повод остаться с ним наедине. Интересно, зачем? — Хорошо, — согласился он и встал из-за стола. — Только пальто возьму. Коннор вышел из здания вслед за Беном. Щёлкнула зажигалка, мелькнула сигарета в пальцах Бена, первая струя напитанного никотином дыма вознеслась в небеса. Они дошли до угла и завернули, спасаясь от ветра; там-то Бен и встал, зябко ёжась под курткой, а Коннор огляделся, выжидая. Мир кругом сделался белым: и небо, и газоны, и тротуары. Все цвета словно выкрутили на минимум, а экспозицию — наоборот. Верхние этажи скрылись в туманной дымке, как и перспектива улицы, и даже привычный гул большого города немного стих — не все рискнули сесть за руль в такую погоду. Пробки, аварии… В метро наверняка сейчас толпы. Коннор мог бы глянуть статистику, но не хотел. И так было хорошо, без лишней информации. Снег приятно поскрипывал под ботинками, контраст морозного воздуха и тепла под слоями одежды будоражил сенсоры. Еловые гирлянды, разноцветные лампочки на витринах и люди, спешащие по улицам с нарядными пакетами в руках — всё напоминало о скором празднике. Коннор не планировал как-то по-особенному отмечать Рождество, они с Хэнком договорились остаться дома, но видеть улыбки прохожих, слышать чужой смех и подмечать то, как город преображается, было приятно. Впрочем, разговор, ради которого Бен его выманил на улицу, вышел не таким уж приятным. — Слушай, Коннор, я человек простой и в реверансы не умею. Скажу, как есть. Рид — та ещё заноза в жопе, но знай: решишь ему морду разукрасить или Фаулеру капнуть, так просто не отделаешься. При другом раскладе Коннор точно бы доложил Фаулеру и насчёт Коллинза тоже, но с учетом предыдущей беседы с Тиной всё это выглядело очень странно. Он решил не уточнять, расценивать ли сказанное Беном как угрозу, а спросил совсем про другое: — Почему вы защищаете Рида? Бен опёрся спиной о щербатую кирпичную стену. Неторопливо, с удовольствием наполнил лёгкие смесью смол и никотина, прикрыл глаза, выдыхая струю седоватого дыма. — Два года назад было дело. Ночь, я в хламину, жена выставила за порог: то ли стреляться, то ли что… Я, знаешь, растерялся. Мы с ней со школы вместе, — Бен торопливо затянулся. — Были. Только в Детройт переехали, я толком-то и не знал никого, кроме пары коллег, и ни один из них даже трубку не взял, а Гэвин приехал. Забрал меня, отвёз к себе. Жил я у него неделю где-то, пока квартиру не нашёл. — Я думал, он вас раздражает, — голосовой модуль выдал фразу быстрее, чем Коннор отменил задачу. — Раздражает — это мягко сказано! Бесит он меня до трясучки, чёрт! Но в обиду его не дам, так и знай. С этого дня Коннор начал наблюдать. Заметить чёткую взаимосвязь не составило труда: когда Рид думал, что Коннора рядом нет, вёл себя тихо. Сидел за терминалом, работал, беседовал с коллегами за кофе, курил; но стоило Коннору обнаружить своё присутствие, ситуация резко менялась. Рид набирал в грудь побольше воздуха, сверкал глазами, расправлял широкие плечи и вываливал такой водопад скабрезностей ему на голову, что всем вокруг становилось неловко. Тина краснела, например, а Бен цокал языком и спешил уйти куда-нибудь подальше, куда угодно: курить, в туалет, в кафетерий или к автомату с шоколадками. Хэнк неизменно морщился, поджимая губы. Когда с Коннором “поговорили” Миллер и Браун, он решил, что больше уже ничто не сможет удивить сильнее. И снова ошибся. В случае с Ридом Коннор ошибался постоянно, и это одновременно и беспокоило, и будило азарт где-то в глубинных участках кода, не поддающихся самоанализу и диагностике. Коннор меньше бы удивился, если за Рида вдруг вступился бы Фаулер, но в дело решил вмешаться Хэнк. Они стояли в вечерней пробке. Стеклоочистители мерно бежали вправо и влево, со скрипом сметая влажный снег, а ветер снова щедро забрасывал машину белыми лёгкими хлопьями. Лицо Хэнка, выхваченное из темноты красными отсветами стоп-сигналов тачки впереди, вдруг изменилось и вместо устало-спокойного приобрело странное выражение. Будто бы его разрывали амбивалентные чувства — Коннор силился распознать, какие, но система получала слишком противоречивые сигналы. — Послушай, Кон, — произнёс Хэнк и скривился. — Пару слов про Рида. Не воспринимай этого засранца всерьёз, окей? Просто игнорируй и всё. Перебесится. — И ты туда же, — Коннор фыркнул. — Удивительно. — Ты о чём? — Похоже, у меня недостаточно информации для анализа детектива Рида. — Нахрена тебе информация? Говорю же — перебесится. Ясное дело, запал он на тебя, и, Бог свидетель, трудно его за это винить! Вот и ведёт себя как идиот. Почему-то идиотом Коннор почувствовал сам себя. — Хэнк? — М-м? — Откуда такая уверенность? Серебристая Тойота впереди тронулась с места. Красные блики на лице Хэнка сменились тёплым желтоватым светом. Рыкнул двигатель, тачка скользнула вперёд со средней скоростью потока, как и полагается. Хэнк молчал дольше, чем следовало бы для простого ответа на простой вопрос, однако стоило уже признать, что в случае с Ридом простых ответов не бывает. — Он в меня втрескался. Когда только перевёлся в отдел, — начал было Хэнк, но, увидев лицо Коннора, с вызовом спросил: — Думаешь, я всегда был таким, с пузом, старый и лохматый? Коннор поспешил оправдаться: — Я вполне допускаю вероятность… — Допускает он, — перебил его Хэнк и дёрнул ручник, давая отдых ноге. Они снова встали — из-за непогоды пробка растянулась на пять километров, и впереди, судя по данным навигатора, авария перекрывала разом две полосы из трёх. — Ну, было дело, да. Тоже ходил, задирался, пошлости нёс. Рид тогда ещё совсем щенок был, но способный, зараза. Не хотелось личное дело выговором портить. — И что ты? — голосовой модуль повело, в звук вплелись металлические нотки. Оставалось только надеяться, что Хэнк не поймёт, почему ответ на этот вопрос так важен для Коннора. Он сам до конца не понимал, но чувствовал, что система заострила фокус внимания до максимума, а корпус напрягся, как за секунду до нападения. — Что я? Я не по этой части, ты же знаешь, — проворчал Хэнк и быстро взглянул на Коннора. — Знаешь же, верно? — Конечно, — соврал тот и сразу ощутил, что панцирь напряжения тает, как снег на подогретом лобовом стекле. Плечи расслабились, руки, что сжимали колени, спокойно легли на чёрный деним джинсов. — И это пройдёт, — уверенно резюмировал Хэнк. — Дай ему время, сынок. В салоне воцарилось молчание. Поскрипывали стеклоочистители, шуршали шины по заметённой дороге, рокот двигателя сливался с бормотанием радио — уютные фоновые звуки должны были успокоить взбудораженную систему. Должны были… Всю оставшуюся часть пути Коннор смотрел в окно на заснеженную улицу, яркие билборды и пёструю вереницу машин. В стекле отражался жёлтый всполох диода, иногда прерываемый красным. Коннор думал о Риде. И то, что он думал о нём, одновременно пугало и… На этом мысль всегда обрывалась, похороненная под валом ошибок и сообщений о нестабильности работы систем. Коннор думал о нём, и сам этот факт рождал и смутную тревогу, и что-то странное, щекотное, будто бы насос гнал по трубкам не обычный тириум, а щедро разбавленный той дрянью, что разливают в барах для андроидов. Коннор думал о Риде, и это почти наверняка означало — дела идут плохо. Хуже некуда.

***

А что, если он и правда ошибся? Статистически такое возможно, особенно при условии недостатка данных. Стоило проверить. Нет, не так. Коннору хотелось проверить. Наверное, поэтому на следующий же день после беседы с Хэнком он изменил привычную тактику. Момент был идеальный. Коннор гордился собой — тонкий расчёт, подготовка, анализ... В ход пошло всё и сработало как надо. Он знал, что Рид никогда не опаздывает, но для верности всё-таки подключился к камерам холла. После того, как тот вошёл в здание, Коннор скрылся в переговорной, подождал, пока Рид снимет куртку, перебросится парой слов с коллегами и отправится за кофе. Тогда-то Коннор и двинулся следом. Рид услышал шаги, обернулся. Коннор знал, куда смотреть, поэтому увидел всё до мелочей: и то, как сбилось дыхание, и как зачастило сердце; отметил, что уровень стресса резко вырос почти на двадцать процентов, а зрачки расширились, выталкивая зелень радужки к краю; даже то, как искусанные губы сперва растянулись в улыбке, не лишённой нежности, и лишь затем Рид спохватился, превращая её в широкий хищный оскал. — Эй, жестянка! Есть планы на выходные? Может, завалимся ко мне, хоть узнаешь, что такое настоящий секс, м? — выдал он и подмигнул. Сразу двумя глазами, уж как умел. — Может, сходим для начала на свидание? — спокойно произнёс Коннор и замер, отслеживая эффект. И эффект был, о, да. Кровь хлынула к лицу, затопила краской щёки, полыхнувшие горячечным румянцем. Коннор ожидал, что Гэвин — то есть Рид, — рассмеётся. Психанёт. Отшутится? Уж во всяком случае, скажет хоть что-нибудь. А тот нервно сглотнул, хлопнул пару раз ошалевшими глазами и метнулся в опенспейс с такой прытью, которую Коннор не мог припомнить у него даже на нескольких совместных задержаниях. Коннор постоял немного, приходя в себя: все задачи, преконструкции, логические выкладки и эмоции словно бы засунули в миксер и хорошенько взболтали, и теперь вместо ровных рядов аккуратных папок в его архиве царствовал хаос. Как всё это понимать? Когда Коннор вернулся в офис и поставил забытый кофе на край стола, Рид нервно вскинулся, уставившись на него с выражением священного ужаса. Будто призрака увидел, а то и что похуже. — Детектив, я сказал что-то не то? Гэвина ощутимо тряхнуло. Стресс перевалил критическую отметку — семьдесят два процента. — Н-нет, — выдавил он из себя и отвёл взгляд. Пальцы нервно пробежали по клавиатуре, не нажимая клавиш, зубы сомкнулись на нижней губе. — Всё то. Гэвин так и не посмотрел на него. Коннор вернулся к работе, чтобы погрузиться в отчёты с головой. Не особо-то получалось. Взгляд то и дело сам собой прикипал к напряжённой спине, обтянутой тёмно-зелёным свитером, пунцовым ушам и ноге, нервно подёргивающейся под столом. Коннор хотел проверить версию Хэнка и Тины и проверил, а вот что теперь делать с новым знанием и смутными, странными перспективами, было совершенно непонятно. Как вариант — не делать ничего. Хэнк же сказал… Оптика снова поймала в кадр и приблизила профиль Гэвина. Насос сбился с ритма, на интерфейсе всплыло уведомление об ошибке. Потом о ещё пяти. Ошибки — ерунда, но вместе с ними развернулся и веер предложений, от которых тириум устремился по трубкам быстрее, а температура резко скакнула сразу на два — нет, уже на четыре, — градуса. Коннор выбрал самое безобидное и моргнул, отправляя запрос через онлайн-календарь. Поход в кино, суббота, с шести до девяти. Статус мероприятия — личный. Спустя девяносто три секунды на интерфейс ворвалось уведомление: Гэвин Рид подтвердил встречу. Коннор посмотрел на тёмно-русый затылок и, сам не зная, почему, улыбнулся.