Сломать конец

Снег. Тут было слишком много снега. На самом деле Ал даже чуть подзабыл, как ощущается снег на кончиках пальцев или на замёрзших щеках. На Земле было глобальное потепление, особенно когда извергались вулканы и заполонили небо пеплом на последние несколько лет… или кислотный дождь, про него тоже не стоит забывать. Тут не до снега. В Бонте же было слишком тепло чтобы снег продержался там дольше чем пять минут и то, довольно быстро он превращался в мокрую и грязную кашу. Так что теперь Ал наслаждался снегом. Хотя знал, что нужно подталкивать будущее братство в сторону королевства Амалии. Но как он объяснил бы свое знание об опасности? Ал бы точно расстроился, если бы был выдумкой какого-нибудь идиота. Так что ему оставалось только ждать, помогать Перседалю обрабатывать шкуры животных, делать снеговиков и играть в снежки. Сломанное запястье все еще доставляло ему неудобства, а поверженные нервы восстанавливались с болью и неохотой. Чертов стазис оказался более твердой и точной субстанцией чем привычная для Ала энергия. Его организм, его гормоны, его тело и психика с трудом подстраивались под новую силу. Кинув нелепо слепленный снежок, Ал увернулся от снаряда со стороны Амалии и начал обстреливать уже её, желая закопать принцессу поглубже в снег. Иногда он поглядывал в сторону Адамая, беспокоясь о маленьком дракончике. Он был ребёнком. Взрослым ребёнком, вот что отвратительно. Ал понимал, что Адамай ментально старше Юго и Амалии, старше Евы в некоторых моментах. Но и более психически нестабильный. И тем более с проблемами с социализацией. Это отслеживалось по его поведению. Попробуйте вырасти нормальным, находясь в изоляции на острове, где твоим кругом общения был только старый и слепой дракон. Никаких детей. Постоянное напоминание о том, что ты почти единственный выживший дракон. Слишком много ответственности и одиночества с самого рождения. А ещё Адамаю было немного неловко в окружении такой толпы новых и незнакомых людей. Ал это прекрасно видел, так что в основном не лез к нему, но предложил Юго вытащить брата на игру в снежки. И было видно, как с трудом, медленно и с огромным скрипом дракончик расцветал, обретая небольшую уверенность в общении не только со своими братьями. Адамай улыбался, когда лепил очередной снежок и тот попадал в кого-нибудь. Ал не позволит это все похерить. Не отдаст он Адамая Оропо, пусть тот удавится своей шляпой. Возможно, в нем говорили нереализованные отцовские чувства. Так же возможно, что это немного эгоистично. Ну и пусть. Задумавшись, Ал не заметил, что Ева кинула в его сторону несколько снежков. Тут же присоединился Юго с Адамаем и Ал оказался погребённым под снегом и тремя детскими телами. Ева не набрасывалась на него, считая слишком сильное ребячество выше ее достоинства. — Вы мне решили заранее могилку выкопать? Вы трое сама доброта, — беззлобно огрызнулся Ал и скинул смеющихся детей с себя, стараясь не задействовать сломанную руку. — Очень смешно, Ал, — пальцы Амалии обхватили здоровую руку Ала и она помогла ему подняться, — Тебе действительно стоит выкопать могилку, но только своему юмору, потому что он определённо мертв. — Уже пошли личные оскорбления? — Да. — Тебе нужно им подучиться. Юго фыркнул, наблюдая за небольшой перепалкой Амалии и Ала. Он действительно старался сдержать свой смех, но все же не выдержал и расхохотался в голос, заглушив отдаленные ругательства Рубилакса на 'иопоголового кретина, который не понимает, что меч не ножницы.'. Даже Адамай как-то криво улыбнулся, но не смеялся в отличии от своего братишки. Очень добрые детки, ага. — Ал, ты похож на Снежного Гоббала! Так называемый Снежный Гоббал был кем-то вроде местного Деда Мороза или Санты и ходили слухи что это животное действительно существует не только в сказках взрослых для детишек. Ал фыркнул и притронулся к своим волосам, которые теперь были облеплены комками снега. Его глаза чуть сузились, но он придавил в себе желание выругаться. — Да, да, конечно… В любом случае, ты уже весь сырой. Топай в рюкзак Руэля или ты себе всю задницу отморозишь. — Но Ал- — Ал прав, Юго, — тут же вмешалась Ева, прервав возмущение пацанёнка, — Ты можешь заболеть, а у нас тут нет нормальных лекарств, которые не вызовут у тебя проблемы с желудком или вакфу. Нахмуренные брови и чуть недовольно сжатые губы — вот был весь ответ сопящего Юго, который все же не стал спорить и пошел в сторону Руэля, который разговаривал с Перси. Адамай неуверенно посмотрел на Юго, а потом на Еву и Ала, не зная, что делать в этой ситуации, но все же пошел за братом. — Амалия, тебя это тоже касается. — Евангелина! Я уже не ребёнок! — Но это не отменяет всего того, что я сказала Юго. Теперь уже и Амалия обиделась, но все равно поспешила за мальчишками чтобы отдохнуть в тепле и высушить вещи. Почесав затылок и избавляясь от снега в волосах, Ал повернулся к Еве. Он до смерти напугал их всех, когда они очнулись после телепорта Гругала. Конечно, зрелище в тот момент было не очень — снег в крови, лед в крови, Ал в крови и еле дышит, руки под перчатками и бинтами в крови. Так что теперь его не оставляли одного на долгое время, беспокоясь, что приступ Ала мог повториться вновь. Алу такое поведение напоминало нянек. — Как тут вообще работает совершеннолетие? — стряхнув снег со своих волос, Ал посмотрел на Еву, — Я долго думал насчет этого, но так и не пришел к нормальному и логичному выводу. — Чем старше раса, тем позже наступает совершеннолетие, — Ева на мгновение задумалась и пошла вперёд, а Ал последовал за ней, — Амалия уже взрослая официально, я стала два года назад, а энутрофы признаются взрослыми в тридцать лет. — Шуш… Это много и одновременно мало. — А твой мир…? — В основном все становились совершеннолетними в восемнадцать, в некоторых странах плюс минус два года. Но люди редко живут до девяноста лет. — Это… Странно, — Ева с сомнением посмотрела на Ала, — Слишком большая отметка совершеннолетия, когда вы живете так мало. — Люди более хрупкие ментально и физически. Если сравнивать меня в возрасте тридцати лет и Амалию, то она сильнее меня во всех смыслах этого слова. Нам действительно легко навредить, но может быть и из-за этого мы и стремились причинить друг другу как можно больше боли. Ну и из-за этого установили, что возраст совершеннолетия — восемнадцать лет, когда физически и ментально мы более-менее развились. — Что за раса слабаков? — пробурчал Рубилакс с насмешкой в его голосе, смотря в глаза Ала прямо из ножен Перси. — Заткнись, Рубилакс, — тут же хором сказали Ал, Ева, Перси и Руэль. Веселое время длилось еще несколько часов. Дети высохли и согрелись через час и вновь носились по снегу, как умалишённые. Ал мог только следить за тем, чтобы они не провалились под лед. Ева занималась обедом, несмотря на то что Перседаль отдал ей довольно большую шкуру и кра буквально тонула в белоснежном мехе. Торчали только ее лицо и руки. Начинало темнеть, они скорее всего останутся тут на ночь или даже две, пока не придет сообщение от Гругала. Снег рядом с ним хрустнул и на плечи Ала легла слишком теплая шкура, а Перси сел рядом. — Хей, Ал, я хотел тебя спросить о некоторых вещах. Как рыцарь у другого рыцаря, понимаешь? — Ты насчет того, как появляются дети? Как и в каноне Перси не знал, как на свет появляется новая жизнь. То есть, это было в некотором смысле мило, что иоп геройствовал не ради того, чтобы залезть под чужую юбку или в штаны. — Да, раз они появляются не из капусты, то, как вообще? Их приносят индюдраки? Ал на несколько секунд оторвал свой взгляд от веселящихся детей и посмотрел в чистые и невинные глаза Перседаля. Ох, это будет очень тяжело. — Для того, чтобы появились дети, нужно чтобы мужчина и женщина… Бедный Перси. На протяжении всего этого разговора Ал был вынужден наблюдать, как невинность в глазах Перседаля исчезает, сменяется недоумением, шоком, а потом диким смущением с алым лицом, как у персика. Бедный, бедный Перси… Он еще несколько часов не мог смотреть нормально на Еву и Амалию, чем заслужил недоуменные взгляды всей группы. А Рубилакс только ржал. Типичный Рубилакс. *** — Мне страшно, — это было первым, что сказал Адамай Алу лично и без присутствия других. Гругал не справился. Этим было все сказано. Даже диод Ала сошел сума на несколько секунд из-за волны энергии элиокуба и дракона, что уж говорить про стазис внутри него? Но маленькому дракончику было очень тяжело и больно. Ал понимал это, но не понимал, почему Адамай решил поговорить именно с ним, а не с Юго или Евой, к примеру. Ева вызывает больше доверия, особенно учитывая, что у нее есть душа и ее раса не вредила драконам. — Хочешь поговорить об этом? — Ал сдвинул свой плащ в сторону, давая Адамаю сесть рядом. — Да, — несколько секунд Адамай смотрел вперед, на ледяную пустошь и неуверенно мял свои руки, — Та садида, Амалия… Она сказала, что ты знаешь, какого это — терять других. И твой народ тоже почти мертв несмотря на то, что они бездушные. — Да, я знаю, какого это. Гругал ведь был тебе как отец, верно? — Он заботился об обо мне с рождения, я не знал никого кроме него и когда его нет…- Адамай замялся, не зная, что сказать. — Ты растерян. Чувствуешь, что огромную часть тебя вырвали и оставили только гнетущую пустоту, — подозрения Ала, к сожалению, подтвердились и это заставляло его внутренне скрежетать зубами. Кивок со стороны дракона вызвал только усталый вздох от Ала. — Я знаю, что Гругал будет жив и что он вернулся в свой изначальный дофус, но это уже будет не мой Гругал. Не мой старший брат, не мой… папа, — по щекам Адамая потекли слезы, которые застывали на морозе, и он шмыгнул носом, — И я не знаю, что мне делать. Я не могу сказать об этом Юго, просто не могу, ведь… Юго не поймет. У Юго всегда было окружение, которое могло позаботиться о нем. Позаботиться о его детстве. Юго не должен был быть маленьким взрослым с рождения, без друзей. Протянув свои руки, Ал обнимает Адамая и притягивает его к себе, а потом накрывает плащом. Слезы и сопли тут же измазали водолазку Ала где-то в области бока, но ему было все равно. Всхлипы перешли в серьёзные рыдания и в вопросы в пустоту почему это произошло с Гругалом, а маленькие когти Адамая вцепились в бок мужчины. Ал мог только прижимать Адамая к себе и гладить его по макушке, между рогов, давая бедному ребенку выплакаться. Постепенно рыдания сошли на нет, остались только всхлипы и тяжелое дыхание, но Адамай все еще слабо дрожал. — Я не буду говорить, что все будет хорошо, потому что это будет ложью, — медленно начал Ал, смотря в ночное небо, — Мир несправедлив. Очень часто, у нас забирают самых лучших и дорогих нам людей. И… Нужно как-то с этим жить. Будет больно, тяжело, горестно, но со временем душевные раны затянутся. Они не исчезнут полностью, поверь, они оставят уродливые шрамы. Но они заживут, вот что главное. Ал опять лицемерил, он сам это понимал. Он до сих пор проходил эти стадии боли, горя и депрессии, которые не хотели заканчиваться. Но об этом не нужно было знать Адамаю, который сейчас проходит через дерьмо в его жизни. Да, он был более взрослым, чем его сверстники, но он все еще был ребёнком. — Мы должны идти дальше. Делать что-то, чтобы все было хорошо. После черной полосы наступает белая. — Что если я не хочу, делать что-то, но я не хочу подводить Гругала? Мордочка Адамая высунулась из плаща Ала, открывая зарёванные, красные глаза и размазанные сопли на носу и губах. — Гругал бы тобой гордился, даже если бы ты ничего не делал, но продолжал жить. Нормальная и спокойная жизнь тоже хороша. Но ты должен жить для себя, понимаешь? Делать что-то для себя, не для кого-то. Адамай задумался и некоторое время сидел молча, смотря вниз. Еще раз всхлипнув, он провел своими руками по своей мордочке и тихо выдохнул. — Это звучит в духе бездушных — жить для себя. Но спасибо. Гругал бы не одобрил, но… Кроме Юго у меня больше никого не осталось. Значит я буду жить ради себя и ради него. — Тоже неплохо, — покорно согласился он, — Пойдем спать, у нас завтра тяжелый день, — Ал встал с насиженного места, его ноги и задница уже начинали подмерзать. — Мне страшно, — Адамай встал следом и пошел за Алом, но немного смущенно поглядывал на пятна слез и соплей на его водолазке. — Мне тоже. Но мы постараемся справиться с этим. Вместе мы сила, Ноксу будет тяжело нас победить. И я сделаю все возможное, чтобы он больше никому не навредил. Протянув свою руку Адамаю, Ал дождался, когда дракончик возьмёт ее и они пошли в сторону рюкзака Руэля. Сегодня Ал спал, окружённый Амалией и Адамаем, которые сопели у него под боками. *** — Будьте осторожны. Очень осторожны. Я знаю, что вы двое можете защитить себя, но я вас прошу, главное вернитесь живыми и невредимыми, с привычным количеством шрамов и пальцев. Ал помнил про собаку. Очень хорошо помнил, что в каноне эта желто-жопая тварь сожрала Адамая, пусть и на время. Но тут псина могла действительно притащить дракончика Ноксу. С ожогами и шрамами от едкой желудочной кислоты. Да, собака обрела свое новое счастье в новой семье, но Ала мало волновала жизнь и судьба собаки, его волновали дети и их безопасность. Покопавшись в своей сумке и встав на колени, Ал протянул мальчишкам охотничьи ножи, с ножнами и креплениями. — Это вам, подарки. Врагов не щадите. Если есть опасность бейте и бегите. Ну или фрукты ими чистите, мне без разницы. Юго спокойно забрал нож и закрепил его на поясе, а Адамай сперва перевоплотился в более человеческую версию и повторил действия своего брата. — Ал, я… — в глазах пацаненка появились слезы и тот кинулся обнимать Ала, — Спасибо. Ты тоже себя береги. Приобняв Юго одной рукой, Ал протянул вторую к неловко стоящему рядом Адамая. Дракончик неуверенно улыбнулся, но все равно присоединился к объятиям. Вздохнув, Ал с огромной неохотой разорвал объятия и встал, а потом отряхнул свои колени от снега. Братство Тофу прощалось. Но несмотря на грустную и немного тревожную атмосферу голубое перо придавало ему сил, напоминая, что у него теперь есть друзья. Его считали другом. Ала действительно считали другом, несмотря на то что он тот еще придурок. Из-за этого он чувствовал что-то по типу счастья и лёгкого покраснения в щеках. Голубое перышко в кармане Ала тихо гудело из-за насыщенности вакфу, так что Ал просто создавал небольшие фигурки из стазиса по пути. Нужно же было сливать стазис из организма хоть куда-то. Даже пусть это и будут розовые единороги и какие-то непонятные монстры. Остальным они понравились, хотя им к фигуркам нельзя было прикасаться. Но мысли Ала были мрачными, несмотря на попытку придать ситуации более радужный тон. Руэль и Ал обменялись понимающими взглядами, когда более младшие члены братства шутили и развлекались, болтая с недовольной картой. Они оба понимали, что такие злодеи как Нокс не щадят детей. И несмотря на то, что здешние дети были более сильными и стойкими чем дети Земли, они все еще были детьми. То есть хрупкими. Вздохнув и застонав от разочарования, Ал провел своей рукой по лицу, чувствуя свою беспомощность. Особенно сейчас, когда буря накрыла их всех. — Надеюсь, что отец поймет чрезвычайность ситуации… — Амалия устало села на камни и сильнее закуталась в теплый мех. Ева только нахмурилась и посмотрела в сторону, куда убежал Перси, пытаясь вернуть карту. — Меня больше беспокоит реакция твоего брата. Он очень агрессивный и наверняка захочет сражаться с Ноксом в одиночку. — Брат… Я как-то по нему совсем не соскучилась. Наклонив голову в сторону, Ал приподнял его брови. — Проблемы со старшим братишкой, принцесса? — Да, — как-то грустно сказала Амалия и уткнулась лицом в свои колени, — У нас сложные отношения. — Когда я была в замке, он постоянно льстил мне и я должна была теперь его пустую болтовню и мерзкий запах изо рта! Воняет прямо как из свинарника. Бе! Это заставило Ала хихикнуть. Редко когда Ева показывала такую неприязнь. Но потом ему стало не до смеха: — Ты больше подходишь на роль моего старшего брата, Ал. У тебя была младшая сестра по мимо старшей? — Амалия перевела усталый взгляд с мёртвого и холодного пейзажа на лицо Ала. Нахмурившись, Ал вспомнил о Насте и Даше, его сестрах, которых он так и не смог спасти от мучительных смертей. Это вызвало сильный укол боли в его несуществующей душе и беспокойство за Юго и Адамая усилилось. — Да. Я средний ребенок в семье, — он немного неловко почесал заднюю часть его шеи, так как даже Руэль проявил заинтересованность, — Я старше моей младшей сестры на пять лет. Она была самой ответственной и серьезной из нас троих. Ну, и она была той еще занудой… Прям как Ева, — последнее предложение вызвало у него неверную усмешку. — Я не зануда! — Погоди, Ева! Ал, значит наша Евангелина напоминает тебе твою младшую сестру, потому что они обе зануды? — А я вам говорю, что я не зануда! — Да. Что-то в этом роде. — Слава богу Садида, а я думала, что ты в нее влюбился. На этот раз была очередь Ала возмущаться, а Амалия и Руэль смеялись над глупостью ситуации. — Наша Евочка для этого не подходит. У Ала же свадьба с тем хапермагом, — добавляет Руэль и машет рукой Перси, который вернулся из снежной бури с картой в руках. — Какая свадьба? — тут же с недоумением спросил иоп. — Да не будет никакой свадьбы! — щеки Ала начали краснеть, когда он начал теряться и не мог придумать язвительный и колкий ответ, — Прекратите меня сводить с кем попало, вы двое! *** Королевство Садида было прекрасным местом. Как человек, который жил долгое время в ядерном Апокалипсисе, Ал восхищался этим местом и расой садида в целом. Существа, которые могут создавать жизнь, создавать растения, оживлять поля, выращивать леса, обогащать и озеленять мир… Это дорогого стоит. Да, на одних только ягодах, фруктах, овощах и прочей зелени не проживёшь, но этим можно кормить животных и рыб, выращивать хлеб. Только благодаря растениям можно воссоздать пищевую цепочку, и ты не умрешь от голода. Растения — это жизнь. Значит и те, кто их создает, тоже являются жизнью. Это достойно восхищения. Пусть, даже некоторые из садида являются теми ещё придурками. Как Арманд или часть стражи. Ал прекрасно понимал, что неприятных личностей на жизненном пути будет полно, черт возьми, он сам был неприятной и омерзительной личностью для многих! И из-за этого он игнорировал взгляды Армада и некоторых воинов, прекрасно зная, о чем они думают и о чем перешёптываются. Ну вышел он рожей и волосами в девчонку, а телом в парня, что дальше? Про него и более мерзкие гадости говорили и более хорошие люди. Только вот Перси психовал. Возможно, из-за дополнительных провокационных слов со стороны Рубилакса и едких слов со стороны воинов в сторону иопа. А Ала скорее уже раздражало поведение Перседаля и Рубилакса, чем поведение садида. — Успокойся и ешь свой суп, Гроуви. Если ты будешь драться с каждым, кто считает тебя умнее себя, то ты на это всю жизнь потратишь. — Гроуви, — впервые за время их знакомства Ал произнёс кличку Перси, — Сядь и ешь. Руэль прав. Забей на чужое мнение и успокойся. — Не называйте меня Гроуви, ситуация серьёзная! — Перседаль, неужели тебя больше волнует мнение незнакомых тебе садида, чем мнение своих друзей? — Руэль приподнял одну бровь, и они вместе с Алом одновременно устало вздохнули и закрыли свои лица руками, когда Перси метнул суп в лицо одного из садида, — Прекрасно, значит больше. — Это безнадежно, мы должны смириться с этим, — пробурчал Ал, массируя свои веки. — Кретины… Но суп у них отличный. — Согласен. Все неуклонно вело к канону. И это беспокоило Ала, потому что ему казалось, что он каким-то образом подорвал любовь линию Перси и Евы. Как Перседаль сможет затормозить и начать контролировать себя в теле шушу, если нет той, из-за кого нужно совершать такие подвиги? Ради любви можно и горы свернуть, правда не факт, что ты все равно успеешь. Ну, теперь они были здесь. На арене, где войны и Перседаль скоро будут драться. Руэль и Ал стояли возле выхода, прислонившись к деревянным балкам и наблюдали, как воины разминались и хором произносили свои кричалки для поднятия духа и унижения противника. Правда…движения были странными и напоминали Алу горилл. — Кто лучшие войны? Садида! Садида! Это была клоунада, натуральная клоунада. — Кто умнее всех? Садида! Садида! — А кому сейчас надают по заднице? — Садида! Садида… Энтузиазм воинов немного утих и их раздражение переросло в ярость. Ал и Руэль только усмехнулись, Перси не был тупым, он умел язвить! А для этого нужны хоть какие-то мозги… Руэль это только заметил, а сам Ал был рад найти еще одно подтверждение тому, что Перседаль не был тупым. — Давайте, нападайте, гребные клоуны! Ал тут же отвел взгляд от арены, когда Руэль посмотрел на него крайне невпечатленным и крайне осуждающим взглядом. — Этому я его не учил, — тихо пробубнил Ал, чувствуя себя немного неудобно под взглядом Руэля. Ему нужно будет потом поговорить с Перси насчёт неиспользования ругани, по крайней мере в окружении детей. Потому что уши Ала не переживут если тот же Юго начнет ругаться как моряк. Но несмотря на это было немного забавно видеть, как Перседаль играючи расправлялся с воинами. Он даже почти не напрягался! Ал бы не справился с такой толпой, не используя меч или стазис. На шум прибежали Ева и Амалия, с дракой почти было покончено, воины проиграли и теперь валялись возле забора с синяками и ссадинами по всему телу. На этом действительно можно было закончить. Но пришел Арманд…вот тогда начался кабздец. Вонь. Мерзкий запах разложения, крови и гнили. Шушу для Ала все еще продолжали жутко вонять и из-за этого ему становилось плохо, дышать было почти невозможно. Одержимый Рубилаксом Перседаль с легкостью отбрасывал и наносил увечья воинам, Руэля он вообще отшвырнул в сторону без промедления, а Арманд на несколько мгновений стал птичкой-пробиватором. Тело принца влетело в деревянный забор, ломая не хрупкие доски, но главное, чтобы не кости. Амалия вскрикнула от ужаса и страха, а Ева перегородила одержимому путь. На полу были капли крови, которые пропитывали редкие вырванные локоны волос у воинов и Арманда. Тут Рубилакс не церемонился как в мультфильме. Желудок Ала упал, когда шушу замахнулся когтистой ручищей. Он же сейчас Еву убьет! Ведь великой любовью тут даже и не пахнет! И это была его вина! Щит стазиса разлетелся на осколки, когда одержимый ударил по помехе, а Ал доставал меч, блокируя путь к Еве и раненому Арманду. Ему тоже не нравился принц, но из-за того, что он был братом Амалии, Ал будет защищать его. — Я не хочу драться и причинять боль вам двоим, — медленно говорил Ал, подталкивая Еву в сторону Арманда одной рукой, а второй удерживая меч. — Я бы тоже не хотел драться с нами. Удар. Ал блокирует, мешает пройти шушу дальше. Меч вибрирует в его руках из-за частых ударов, а вибрация неприятно и болезненно отдаёт в руки. Почти зажившее запястье тут не помогает. — Давайте просто успокоимся и немного поговорим. Рубилакс, Перседаль, вы же разумные личности! Удар, удар, удар, удар. Ал уходит в глубокую оборону. По арене разносятся звуки ударов когтей и кулаков об меч и треск стекла от поломанных щитов из стазиса. Каждый удар со стороны одержимого отбрасывал Ала на несколько шагов назад. Ева и воины оттащили бессознательного Арманда в сторону. Иногда под ногами одержимого появлялись ледяные корки — это была Ева, которая стреляла ледяными стрелами. Сам Ал тяжело дышал, устав отбиваться от шушу, но тот даже бровью не повел. Не было у Перси и Рубилакса даже намека на усталость. Они рвались вперед, то ли чтобы довести дело до конца и разорвать Арманда, то ли чтобы придушить уже самого Ала, как назойливую и раздражающую помеху. — Не притворяйся, что тебе не все равно. Ты сам говорил, что все люди одинаковые, так чем ты лучше?! Не играй в героя. Ты такой же, как и они! — А? На долю секунды Ал застыл. Он всегда знал, что он такой же. Но слушать такое от кого-то другого было… жутко. Этой заминкой воспользовался Рубилакс и висок Ала был распорот когтем. Появилась новая и кровавая рана на голове. Повреждённый диод взвыл и Ал вскрикнул от жуткой боли и смеси различных воспоминаний в его мозгу. Когти одержимого были покрыты кровью и неровными клочками светлых волос. Диод верещал о повреждениях в системе, о куче ошибок, голограммы о поломке появлялись перед и так размытым зрением Ала. Воспоминания перемешивались и казалось, что Ал видел силуэты своих сестер, жены, Бержана и своих родителей. Они хаотично перемещались по арене, появлялись предметы из родного дома Ала. Он слышал их голоса, которые смешивались в кашу непонятых звуков. Его мозг сходил с ума. Больно, очень больно. И он больше не понимал криков других, не видел ничего своим левым глазом. Переводчик сломался. И кажется, Ал лишился своего левого глаза.