Сломать конец

На зелёных простынях валялся диод. Белый треугольник с голубым треугольником внутри был почти разрезан пополам, внутреннее составляющие были уничтожены в хлам и остались только редкие целые микросхемы и часть заднего корпуса. Это не починить, даже если бы у Ала были нужные знания и инструменты. Эти кусочки только в металлолом сдать по дешёвке. Даже карта памяти пострадала, разделившись на две половинки. Вот поэтому его воспоминания и глючили до тех пор, пока он не снял диод. Бесполезный кусок мусора. Ал не лучше. Обычно язык являлся одной из главных связей человека с окружением. Поймет ли иностранец иностранца? Если у них есть переводчик, то да. А если переводчика нет? Страдать и пытаться понять друга-друга с помощью жестов. Ал вот страдал. Но это уже его обычное состояние, то, чем он преисполнился и развил полный навык. Страдать и жалеть себя. Смотреть на себя в такие моменты было почти невозможно, зеркало словно отображало его внутреннее состояние. А с одним только глазом… это было жалко до такой степени, что хотелось вспороть свое горло. Встряхнув своей головой, Ал постарался вернуться к мыслям о языке. Язык этого мира был действительно похож на французский, только с добавлением немецкого и польского языков. Алфавит же был более похож на смесь того же французского и знаков азиатских народов. Письменность то он выучил из-за написания книг, а вот речь нет. Его язык как орган привык произносить речь этого мира, но все равно получалась какая-то белиберда. Несколько часов назад Амалия и Ева могли только покачать головами, забивая последний гвоздь в крышку гроба понимания друг друга вербально. Но и Ал чувствовал себя как-то… Пусто? Благодаря диоду его мозг работал целые сутки, семь дней в неделю. Будь то воспоминания о прежней и счастливой жизни с его семьёй, прослушивание музыки, просмотр фильмов или писк диодов о состоянии его здоровья или об состоянии окружающего мира. Воспоминания вычленялись с огромным трудом и неохотой, словно мухи из мёда. Ал слишком сильно привык к диоду, он прожил с этой штукой в своей башке больше двадцати лет! Очевидно, что сейчас ему было крайне трудно приспособиться к другим обстоятельствам. Ему хотелось вспомнить улыбку своей жены. Ванесса, имя, которое она ненавидела и придумала идиотскую кличку — Вани. Боже, как же он скучает по ней именно в такие моменты. По ее смеху, задиристой улыбке, взгляду превосходства над другими, игре на гитаре и холодным пальцам на его щеках. Хотелось вспомнить до мельчайших деталей день их первого свидания, свадьбы, а потом и положительного теста на беременность. Или Дашу с Настей. Злобная старшая сестра, которая заменила ему мать на эмоциональном уровне, в отличии от безразличной к нему биологической матери. Алу хотелось вспомнить ее тупые похабные анекдоты, как они срались из-за ее бывших и как смотрели фильмы вместе. А маленький лютик Настя? Его драгоценный цветочек, звездочка. Девочка, которая учила его терпению, а он в ответ старался защитить ее от всех бед мира, ходил с ней на балет и ее выступления в театральном кружке. Как впервые она сказала его имя. Бержан! Лучший друг, который единственный смог стерпеть мерзкий характер Ала. Тот, благодаря которому Ал смог научиться готовить и ругаться на казахском. Шалости, приколы, футбольная команда, один техникум. Они были всегда вместе до начала войны. А Ал почти ничего не мог вспомнить. Ничего. Словно ластиком провели, оставив в его жизни только одни страдания, мучения, само ненависть и чувство вины. Хотелось плакать, но все слезы он выплакал во время смерти своего лучшего друга, названного брата. Но давящее чувство на груди или комок в горле никуда не исчезли, прекрасно заменяя слезы. Он был в отчаянии, обстановка была неприятной и Ал чувствовал себя голым и беззащитным. А еще он немного злился на Перси и Рубилакса. Словно других событий не хватало и его решили доломать окончательно. Ал и так был сломанным человеком с огромными проблемами с психикой. Если только вспомнить о его затруднениях с эмоциями и любой психолог озолотится. Или психиатр. Выдохнув, Ал перекладывает сломанный диод на тумбочку и сам падает на кровать, бессмысленно глядя на потолок. Он находился под стражей, но Амалия устроила настоящую истерику Арманду и только из-за этого Ал находился не в темнице, а в комнате для гостей. Арманд раздражает, но если подумать… Этот черножопый засранец был похож на Ала, когда он был Сашей. Злобный, самодовольный придурок с огромным эго и склонный к мату через каждое слово. Хотя нет, Арманд получше будет. Стало мерзко от самого себя. Словно сейчас он чем-то отличается по поведению от себя молодого и Арманда. Почесав зудящую бровь под бинтами и почувствовав резку боль, Ал берет карандаш с наполовину исписанным блокнотом. Эти двое были единственными средствами связи Ала с социумом на данный момент. Сумку с вещами и оружие у него забрали. Раз пока Амалия и Ева разбираются с королем Садида, Ал мог поразмышлять насчет роботов Нокса. Главное не думать о Перси и детях. Нахмурившись, Ал упер кончик карандаша в лист бумаги и неловкими движениями начал зарисовывать робота из мультика. Воспоминания были тягучими, просмотренные с сестрами серии мультика вытаскивались из мозга с огромной неохотой. — Я чувствую себя тупым, — прошептал Ал самому себе в пустоту комнаты, в который раз удивляясь непривычному звучанию родной речи, — Действительно тупой. Около часа он потратил на рисование робота, а потом еще и два на разглядывание этого кривого рисунка и попыток вспомнить на что был похож робот. Если Ал поймет год выпуска и модель, то можно было найти слабость робота. Робот был французским, это они обычно делали машины с более закруглёнными формами, с маленькими ногами. Но какая модель? Какого года? Пятидесятых года? Тридцатых? Может быть двадцатых, хотя нет… Роботы до две тысячи тридцать пятого года были уж совсем отсталыми. Правый глаз Ала прищурился, и он швырнул блокнот в стену и застонал от разочарования и раздражения. Он чувствовал себя бесполезным идиотом! — Как я могу помочь им, если моя рука, нервы, левый глаз и мозги оказались в полной жопе?! — швырнув такие же бесполезные без диода перчатки в сторону блокнота, Ал начал ходить по комнате, — Мать вашу, это все срань! Он так и не пришел к какому-то выводу, находясь на краю нервного срыва или панической атаки. Что если у него ничего не получится? Что если у них ничего не получится? Если Перси не сможет побороть Рубилакса? Если Юго и Адамай попадутся псине или не смогут решить смертельную загадку с дофусом в качестве приза? Вырывание волос у самого себя Ала останавливало только то, что волос на левой стороне мало и прическа и так выглядит кривой. Из-за этого в попытке успокоиться, он бормотал ругательства себе под нос и что-то калякал в блокноте или иногда ковырял свои пальцы под бинтами. Время текло довольно медленно. Была уже ночь, сияли звезды на небе и из открытого окна дул холодный ветер. Но Ал как обычно не спал, боясь очередных кошмаров, но уже о братстве Тофу. Голубое перышко в кармане штанов Ала дернулось, когда в дверь постучали и в комнату влетели Юго и Адамаем. Единственное из их криков Ал мог только разобрать свое имя и имена других ну или произнести их. Ничего более. Встав на корточки, он обнял детей. Просто сжать чужие хрупкие, маленькие, но одновременно такие сильные тела, в которых энергии через край. Алу бы хотелось, чтобы их жизнелюбие и эта энергия не исчезли по мере взросления. Но сейчас… Ему просто необходимо было их присутствие, убеждение, что они целы и живы. Живы. Они живы и все конечности на месте. Ожогов от желудочной кислоты тоже нет. Из Ала словно вынули штырь, и он смог немного расслабиться, осознавая, насколько он устал мысленно. Почему-то в горле вновь возник предательский комок, который мешал дышать.Никаких слез, только чувство удушения. Юго и Адамай отодвинулись и посмотрели на лицо Ала, говоря о чем-то с очень обеспокоенным тоном и выражением лиц. Слабая улыбка появилась на лице Ала, и он потрепал обоих пацаненков по макушкам, а потом встал. Они тоже волновались за него и это было как-то приятно, словно малая значимость Ала для этого мира подтвердилась беспокойством этих двоих. — «Гроуви и Рубилакс взбесились и устроили драку. Мне прилетело по роже, переводчик сломался, я вас почти не понимаю. Не беспокойтесь. Как прошло приключение?» — довольно быстро написал Ал и передал блокнот Юго. Пальцы пацаненка сжали страницы блокнота, когда он читал сообщение Ала и хмурился с каждым прочитанным словом. Адамай присоединился к своему брату и тоже нахмурился, но забрал блокнот и начал что-то писать, в отличии от Юго, у которого слабо намокли глаза. -«Ты не ослеп? И мы нашли дофус Гругала, только от собаки Нокса было тяжело отбиться. Но с нами тоже все нормально. Юго и я научились новым трюкам.» Покачав головой, Ал указал на свой левый глаз под бинтами и показал большой палец, подразумевая, что все нормально. Пока что левый глаз он не потерял. Да, была жуткая рана от верхнего века, пересекающая бровь, висок и заходящая за ухо. Но рана медленно заживала и становилась шрамом. Правда, потерять глаз это ему не мешает, может быть осложнение или заражение отложенного вида. Или сильный стресс, удар по голове тоже мог заставить его левый глаз сказать 'гуд бай'. Это любезно врачи сообщили Амалии, а та уже Алу. Но об этом он детям сообщать не собирался. — «Вы устали или расскажете поподробнее?» — «Тогда можно будет остаться с тобой сегодня ночью?» — «Конечно.» Юго с разбега плюхнулся на кровать, сминая простыни и закутываясь в одеяло. Только его ботинки упали на пол, а шапка торчала из многочисленных складок одеяла. Адамай присоединился к Юго, залезая под одеяло и наслаждаясь теплом, как настоящая ящерка, любящая солнышко. Тихо посмеиваясь, Ал достал из тумбы второй блокнот и отдал его с ручкой Адамаю. Пока дракончик что-то увлечённо писал вместе с Юго, Ал сел на кровать рядом детьми и мирно наблюдал за их отношениями. И так пошла их медленная переписка, которая пролилась до тех пор, пока дети не уснули на кровати Ала. Он сам выключил весь свет и вышел на балкон, любуясь столицей. Так много зелени, словно и не было никаких домов, дорог, рынка или площади. Но если приглядеться, то можно было заметить красивые дорожки, с заборчиком из веток и листьев. Свет в окнах домов, которые выглядывали из-под больших листьев. Редких горожан. Стражу. Услышать тихую музыку из ближайшего паба. Скоро… Совсем скоро будет битва. Ал не знал, переживёт ли он встречу с Ноксом, учитывая его травмы. Но он попытается. И это главное. Выдохнув, Ал садится на пол под свет луны и вновь начал вспоминать о роботе Нокса, но на этот раз с более спокойным сердцем. *** Битва с зомбаком-садида прошла просто прекрасно. Свою кровь они не пролили, на точно уничтожили зомби, оставив уже точно труп валяться в воронке. Амалия что-то обсуждала с Юго и было видно, что принцесса взрослела на глазах. Пусть Ал и не понимал ее, но вот язык ее тела и тон голоса немного менялись на более сильные и волевые. Ей было тяжело, но она справлялась с проблемами по-своему, пусть и с истериками. Но хей, ей тринадцать, у нее подростковый возраст только начался. Но Ал все равно ей гордился, пусть она и не была его младшей сестрой. Ева с готовностью кивала Амалии и приобняла Юго, когда тот с гордостью указывал на дофус в своей поясной сумке. Адамай с охотой кивал, сильнее и лучше вливаясь в социум. Перседаль тоже участвовал в разговоре и хлопал то Юго, то Еву по плечам. Скорее всего он говорил о своих приключениях в пустыне и укрощения Рубилакса, который все равно ворчал для вида. Правда Перси иногда с видом побитой собаки поглядывал на Ала и, кажется, спросил насчет того, почему он молчит. В ответ в его щеку тут же прилетел кулак Евы, и она начала на повышенных тонах что-то ему высказывать. Издав удивленный вскрик, Перси приложил свою руку к повреждённой щеке, защищаясь от разъярённой Евы. Амалия же присоединилась к подруге и тоже начала что-то говорить ему. Особенно сильно она поддержала Еву, когда та схватила острое ухо Перседаля и чуть потянула вниз, чтобы иоп понял всю глубину своей вины. Юго и Адамай могли только переглядываться и молча внимать. Все они давно убедились, что в гневе Ева опасна, а Адамая любезно просветили. Почти все братство воссоединилось, не хватало только Руэля. Ал соскользнул в воронку и начал более внимательно рассматривать труп, а точнее механизм внутри трупа. Перевернув того на спину, он разодрал бинты на груди зомби и даже залез внутрь дыры, где раньше по очереди сияли вакфу и стазис. Технология была похожа на человеческие, старые, а точнее на самые первые версии диодов. Те раньше были совсем громоздкими и люди предпочитали телефоны, пока диоды не уменьшили. Ал сейчас словно в мамонте рылся. Но если отсоединить вторичные провода, то можно было достать главное ядрышко с главными, контролирующими проводами. Правда тут было много шестерёнок и пружин, но он разберется. Если Ал не ошибался, то с помощью этого главного ядрышка можно было напрямую подключиться к механизму и контролировать его. Это может спасти большую часть леса, Древо Жизни и Перси. Из-за осознания этого у Ала тряслись руки. Он все еще немного сердился из-за ситуации на Перседаля и Рубилакса, но осознавал и часть своей вины в этом всем, да и не желал он иопу смерти. Внезапно на его плечо легла тяжелая рука и Ал вздрогнул, еле сдержавшись чтобы опрокинуть чужака и вспороть тому горло. Но увидев, что это Перседаль, Ал выдохнул с облегчением и встал. Они некоторое время стояли молча, смотря в глаза друг друга. У Перси был виден небольшой синяк на щеке — подарочек от Евы и очень виноватый взгляд. Но самое главное, что он все же загорел и стал крепче так и физически, так и духовно. Это выглядело необычно, Ал будет скучать по светлой коже Перси. — «Мне жаль.» — было криво и косо написано на листе, который протянул он Алу. Глаза Ала округлились с недоумением, когда он взял лист и несколько секунд рассматривал кривые, но старательно выведенные буквы. Неожиданно руки Перси развелись в стороны, и он стиснул Ала в крепких объятиях. Настолько крепких и иопских, что ноги Ала оторвались от земли. Успокоив свое бешено стучащего сердце и выдохнув, Ал приобнял Перседаля в ответ, оборачивая свои руки вокруг чужих плеч. Под ворчания Рубилакса, конечно. Его взгляд некоторое время блуждал по траве, пока не остановился на руках Перседаля и не увидел небольшие боевые шрамы. Он никогда не замечал их… Чувство вины и сожаления вновь обхватило Ала и тот стиснул Перси чуть сильнее. Можно было сказать, что Ал принял его немного неловкие и неумелые извинения. Но когда он стал тихо всхлипывать, Ал отстранился и прописал в лоб иопа слабый щелбан. Перси возмущённо вскрикнул, но все же улыбнулся, пока остальные смеялись и ситуация становилась более жизнерадостной. Покачав головой, Ал вернулся к извлечению ядрышка. Выдрав и выбросив лишние микросхемы, Ал окончательно доломал корпус трупа, но все же смог достать нужное ему. Повертев тусклую и холодную сферу с толстыми проводами по бокам в руках, Ал разглядел серийный номер. И то скорее всего из-за пыли, которая забилась во вдавленные в сферу циферки. Действительно, это французская версия диода. Супер. Если он угадал с роботом, то часть проблем он решил. Послышался грохот, хруст стволов вековых деревьев, кустов и криков потревоженных птиц. Тут же раздался разочарованный крик Амалии. Нокс пришел. Но почему? Портал не должен был сработать из-за отсутствия основного элемента — зомби садида. Если у Нокса не было еще одного такого же. Дерьмо. Думай, думай, думай. Нужно справиться без диода, прояви свою мнимую гениальность и спаси того, кто тебе дорог. Отбрось самобичевание, ненависть и напрягись, у тебя есть мозги. Ты мозг твоего тела, не диод. Встав и удерживая сферу в своих руках, Ал молча пялился на огромные часы на паучьих лапках. А вот это похоже на старые версии транспорта для трудной местности. Ноги… У этих штук слабые ноги в местах после сгибов. По самим сгибам бить бесполезно, там все отлично укреплено. Не отрывая взгляда от машины и пока Перси говорил мотивирующие вещи для остальных, Ал быстро калякал в своем блокноте всю информацию с кривыми иллюстрациями, а потом отдал блокнот Еве. У него был небольшой план. Только нужно было надеяться, что он сработает как надо. И все останутся в живых. Краем глаза Ал заметил зомби, которые парили в воздухе, но проигнорировал их. Ими займутся другие из братства, а он же займется роботом, который уже начал разносить лес. Прыгнув вниз, Ал использовал свои сапоги чтобы замедлить падение и рвануть вперед. Мимо него промчался зомби-кра, желая напасть и раздавить ребра Ала в кровавую кашу, но в того врезался Перси. Зомби удачно отлетел и начал драться с иопом, потеряв свой интерес к Алу и тот продолжил движение. Приземление вышло не самым удачным, Ал благополучно врезался в ветку дерева своей и так перебинтованной головой. Отсутствие левого глаза немного мешало ему в ориентировании в пространстве. Игнорируя боль, гудящее чувство в голове и начавшую просачиваться сквозь бинты кровь из новой раны на лбу Ал спрыгивает на землю и сжимает своими зубами провода ядрышка. Теперь он могу использовать две руки. Старясь не терять времени, Ал промчался мимо погубленных деревьев, а его сердце замерло от этого ужасного зрелища. Теперь это место было немного похоже на дом. Его сапоги месили землю, смешанную с пеплом деревьев и мелких зверюшек, когда он приближался к своей цели. Пригнувшись, он пропускает над своей головой шар энергии, от которой дуло мертвецким холодком. Мерзко. Словно все, что создали люди должно нести одну боль и разрушения! Рыкнув сквозь провода, Ал начал как ящерица в припадке уворачиваться от атак, приближаясь все ближе и ближе. Правда это не спасло Ала от того, что робот прижал его к земле. Весь воздух вышел из его легких, когда его спина встретилась с землей, а грудь сжала металлическая и твердая рука робота. Нужно быть быстрее. Стазис в руках сверкнул розовыми искрами и создал щит, отвлекая робота от себя. Пока робот пытался пробиться сквозь стазис, Ал перекатился в бок и подскочил. Чувства обострились, когда он приблизился максимально близко и вонзил нож в грудную пластину робота. Слабость французских роботов — это их полая грудь, Ал вспомнил это. Металл подавался неохотно, да и робот сопротивлялся, грозя раздавить Ала своими механическими руками. Но пластина все же скрипнула. Оттолкнувшись ногами от металлического корпуса, Ал приземлился на земле, когда рука робота тут же ударила по тому месту, где только что был Ал. Пластина все же сдалась и прогнулась окончательно, оттуда посыпалось несколько искр разных цветов. Вынув провода из рта, Ал быстро подошел и выдернул ядрышко из робота, а потом поставил свое собственное, подключая провода в нужных местах. Робот издал звук подключения. Из губ Ала вырвался дрожащий вздох, смотря на то, что недавно пыталось его убить. — Теперь я тут папочка, — немного самодовольно и хрипло говорит Ал, смахивая трудовой пот со своего лица, — Ты. Атакуй ту машину по ногам между сгибами. Не жалей заряда, — повернувшись, Ал указал пальцем на огромные часы, которые медленно продвигались в сторону столицы. Издав звук принятия приказа, робот потопал в том направлении и начал стрелять по ногам машины. Обернувшись, Ал видит, что пока братство худо-бедно справлялось с зомби. Правда, Юго порвали шапку, разорвав нижнюю часть с большим помпоном. Рыкнув, Ал бросился в бой. Никто не смеет обижать детей, особенно когда рядом был он. Зомби почти неуязвимы, но если повредить то, что поддерживает их жизнь? Зомби-кра отлетел с первого скоростного удара мечом в грудь. Ал точно слышал, как стекло в груди зомби трескается и разбивается. Вакфу вспыхнуло в последний раз и издав последний хрип кра окончательно замертво упал возле дерева. Получилось? Замерев от неожиданности, Ал отпустил свой меч, но его схватили лианы, как и Еву. Та только болезненно закричала, когда лианы сжимали ее тело, оставляя лиловые синяки и желая сломать кости. Он не должен расслабляться! Стазис жадно вспыхнул, питаясь яростью Ала и с огромной охотой отозвался в его теле. Лианы вспыхнули розовым и все заволокло пылью и пеплом на несколько секунд. Спрыгнув на землю, Ал осторожно ловит Еву и с усиленным умственным давлением заставляет меч перетечь в пистолет. Без диода это делать сложно. Вглядываясь в завесу пыли и пепла, Ал вздрогнул, когда зомби-садида-номер-два вспыхнул огнем. Жар знакомый. Когда пыль упала, Адамай с довольной мордой посмотрел на кучку пепла. Но не время было праздновать. Они услышали взрывы и жуткий скрежет металла. Несколько ног часов сломалась под напором выстрелов робота, и машина пошатнулась, начав заваливаться вперед, а потом и вовсе падать. — Амалия! — крикнул Ал, и принцесса кивнула несмотря на явный страх в ее глазах. Он все расписал в блокноте, если его план с подчинением робота сработает, так что она знала, что делать. Встав на одно колено, Амалия вдавила свои руки в землю. Порыв ветра и вновь появился зелёный свет от ее ладоней, который тек по земле. Словно они вернулись в более беззаботное время и разбирались с проблемой пекаря. Оставшиеся ноги машины тут же схватили лозы и стебли, а потом потянули подальше от столицы. Лоз стало больше, скорее всего воины, Арманд и отец Амалии присоединились к нелегкой битве. Несмотря на попытки часов прорваться вперед, но лозы и атаки робота застопорили машину окончательно, а потом и вовсе повалили ее на спину. Теперь Ноксу будет нужно добраться до Древа Жизни самостоятельно, что тот и попытался сделать. В воздухе вспыхнула вспышка вакфу и появился он. В одной руке меч, в другой элиокуб. Нокс в ярости, он сумасшедший, который близок к своей цели и такие не останавливаются. Ал понимал Нокса в некотором смысле. Если бы ему попался такой кубик, который обещал вернуть его друзей и семью, то Ал бы стал таким же как Нокс. Но думать о таком не хотелось. Перседаль не дожидаясь коллективного решения стал одержимым Рубилаксом и рванул к Ноксу, с желанием надрать кселору задницу. Поморщившись от гнилого запаха, Ал поудобнее обхватил свое оружие и с усилием заставил пистолет перетечь в винтовку. Раздался свист стрел, Ева стреляла в Нокса и старалась не попасть в Перси с Рубилаксом, а также она защищала выбившуюся из сил Амалию. Юго и Адамай так же взлетели в воздух с такой же целью, как и у Перси. Возможно, Адамай еще и мстил за Гругалорограна. Но их поддерживало вакфу дофуса, что делало детей сильнее и быстрее, так что они приблизились к Ноксу быстрее Перседаля. Началась битва, от которой Нокс легко уходил, отбиваясь мечом или вакфу от надоевших ему детишек, а то и вовсе телепортировался. Но он все равно неуклонно двигался в сторону Дерева Жизни. Со всем этим шумом, Ал почти пропустил прибытие Руэля на его собственной машине. Как та машина называется? Бурильщик? Дрелщик? Просто машина энутрофов? Ал не помнил, но был рад видеть старого скрягу. Передав Амалию под защиту Руэля и дав Еве больше пространства для маневра, Ал направил дуло своей винтовки в сторону Нокса. Тот постоянно перемещался и прицелиться было тяжело. Все словно замедлилось. Ал слышал стук своего сердца, как кровь быстро течет по его венам под натиском адреналина. Перседаль схватил ногу Нокса и резко швырнул того вниз, но тот затормозил только у самой земли и все равно получил ногой в бок от Юго и поток жаркого огня в лицо от Адамая. Несколько стрел вонзились в грудь Нокса. Возможно, что Ноксу надоело все это. Резкий удар в живот с оттоком вакфу из пацаненка в Нокса и Юго отлетает вверх, но Адамай приходит на помощь брату и ловит его. Даже с усилением в виде энергии дофуса, они все еще были детьми. Юго был в отключке. Выдрав из себя стрелы, Нокс выстрелил потоком чистого и смертельно опасного вакфу в Еву, и та отпрыгнула, роняя свой повреждённый лук. Из Перси вырывается демонический рык и тот атакует Нокса, бросаясь на него с чистой яростью, желая разорвать того, кто причиняет боль его друзьям. Тот вонзает меч в живот иопа. Брызгает кровь, слышен болезненные крик. Повернувшись, Нокс волной вакфу из меча и пинком ноги сбрасывает Перси с лезвия и тот приземляется на землю со звуком глухого удара. Запах гниения ушел, Рубилакс валялся рядом с Перси, под которым медленно натекала лужа крови. Сердце словно сжали в тисках, дыхание попало в горло, дышать было невозможно, больно. — Гроуви! — он слышит крик Евы, Амалии и Руэля, когда они бегут в сторону раненного. Адамай тоже оказался там, держа бессознательного Юго на своих руках. Даже не делая шага с места, чтобы броситься на помощь, Ал продолжает прицеливаться. Другого шанса убить Нокса не будет, иначе все садида к черту передохнут. У него не было права на ошибку и на трясущиеся руки от развивающегося чувства пустоты в груди. Вдох. Выстрел. Стекло на груди Нокса разбивается на осколки, когда туда попала пуля, напитанная стазисом. Сердца у Нокса нет, его жизнь поддерживало только связь с элиокубом. А поддерживала ту связь та штука, которая теперь была у Нокса вместо сердца. Пуля и повредила эту штуку, разнося ее в хлам, а стазис дожрал остатки и добил Нокса окончательно. Кселор упал замертво. Рядом приземлился его окровавленный меч и элиокуб. Выдох. Дрожащие руки Ала бросили его оружие, и он на шатающихся ногах побежал в сторону братства. Падая на колени на ходу, Ал разодрал свои штаны в области колен, но ему было все равно. Из рта Перседаля доносились слабые и болезненные вдохи-выдохи, на его животе была огромная и сквозная рана. Ал мог видеть чужие разрезанные кишки и повреждённые внутренности, которые медленно вываливались наружу, оставляя мерзкий запах и не менее мерзкий вид. И как он до сих пор жив? Дерьмо. Черт. Он же пытался изменить все это! А если Перси не оживет, как было в каноне?! Почему он обрек его на более болезненную смерть?! БЛЯТЬ! Дрожащие пальцы Ала прикоснулись руке Перси и нежно сжали его руку в качестве поддержки. Тот выдохнул и слабо сжал пальцы Ала в ответ, его голова лежала на коленях Евы. Юго будет в ужасе, когда проснется. Сил на слезы не было. Вместо этого его лицо стало пустым, невыразительным, взгляд был словно он находился далеко отсюда и одновременно тут. Выдохнув, Ал закрыл свои глаза, наклонился чуть сильнее, поднял руку Перси и прижал к своему собственному лбу. Тот с явным усилием, сквозь боль и слабость от потери крови заставил свою руку опуститься чуть ниже, разжал пальцы и прижал ладонь к щеке Ала. Подушечки пальцев, да и сама ладонь Перседаля были грубыми и шершавыми из-за его частых драк с мечом. — Сдохнешь и я придумаю тебе тупую кличку, — с его губ сорвался дрожащий выдох, единственное что было близко к слезам для Ала, — Такую, за которую любого героя засмеют, настолько она тупая! Ты слышишь меня? Слышишь верно ведь? Просто не оставляй меня… не надо, пожалуйста. Я не хочу лишиться еще кого-то, — его голос становился все тише и тише с каждым словом, пока и вовсе не перерос в шепот, — Мне жаль. Я должен был быть осторожнее. Я не хочу потерять тебя. Я виноват, и ты не представляешь насколько… Прости. Эти слова были направлены в пустоту. Его не понимали и эмоциональные слова стали бесполезным трепом. Плечи Амалии дрожали от сдерживаемых и горестных рыданий, пока она сидела на земле рядом с Евой. Та же откровенно ревела и не успевала вытирать слезы и сопли со своего лица. Губы Адамая были горестно поджаты и тот сжимал руку бессознательного Юго, у них обоих были синяки и истощение, но слава богам ничего страшного или опасного не было. Руэль же тоже тихо шмыгал носом, но отвернулся и не показывал своих слез. Они все были побитыми и помятыми, с пятнами грязи и сажи на коже и одежде, с кровавыми каплями или разводами от пустяковых царапин, с синяками, у Евы их было действительно много. Тут не было ничего такого, что не лечилось бы с помощью энерипс и недели постельного режима. Но скорее все они получили больший психологический урон, чем моральный. Только Ал почти безэмоционально смотрел, как Перси умирал. Еще один груз вины на его плечи и несуществующую душу. Единственным проблеском его эмоций было во время его слов, но и то, это прекратилось слишком быстро. Никаких эмоций, чувств и мыслей. Ал опять не успел. Смерть действительно преследует его по пятам. Наконец-то глаза иопа стали стеклянными, потеряв свой задор. Загорелая кожа тоже начала бледнеть и медленно холодеть, кровь почти приостановила свой поток. По щеке Ала протекла капля и тот с недоумением провел своей рукой по коже, собирая неожиданную влагу. Слезы? Из серых туч, которые заволокли небо, начал накрапывать дождь, который постепенно стал ливнем. Дождевая вода мешала древесные щепки с грязью, размывая кровавую лужу и размазывала пыль и грязь на телах выживших членов братства. Не слёзы. Это точно не могли быть слезы. Ал не умел плакать. Это был дождь. Но они победили.