преданные друг другу

      Всё было, как в тумане. Га Он молча следовал за Ё Ханом, поддаваясь ему, когда он тщательно смывал кровь с его рук, когда удерживал в душе под горячими струями воды.       Закрывая глаза, Га Он вновь оказывался в том душном кабинете на коленях перед мёртвой женщиной. Ему было тошно от самого себя, особенно, когда он увидел разочарование, так чётко отразившееся на лице Су Хён.       Было вполне очевидно, что когда-нибудь Га Он окажется для неё предателем, тем, кто обманывал друга для достижения своих целей. Глупо было пытаться оправдать себя, прикрываясь Ё Ханом. Нет, Га Он сам принял решение притворяться, что в одной команде с Су Хён, эгоистично позабыв, что, когда ложь всплывёт — он потеряет и единственного друга.       Прерывисто выдыхая, Га Он сгорбленно сел на кровать, путаясь пальцами в волосах. Понимание, что Ё Хан дороже никак не могло послужить прощением его притворства. Су Хён не заслужила такого отношения.       — Я понимаю, что тяжело, но нам нужно думать о следующем шаге. Флешка уже точно в руках нашего врага, — сдержанно произнёс Ё Хан, обращая на себя отрешённый взгляд младшего.       — Ты предлагаешь забыть, что было? — Га Он не смог скрыть осуждения в голосе.       — Всё равно ты ничего не сможешь изменить, поэтому следует отодвинуть эмоции на задний план, — равнодушно заключил Ё Хан, думая совсем не о мёртвой Ча Гён Хи, и, конечно, не о лейтенанта Юн Су Хён. Всё это было совершенно неважно в сравнении с будущей угрозой. Они потеряли возможность узнать слабости своих врагов, и теперь всё усложнилось.       Га Он и Эллия — всё, что волновало Ё Хана в этот момент.       — Так ты доволен таким исходом? — Ядовито процедил Га Он, имея ввиду удачную смерть Ча Гён Хи.       — Ким Га Он, не начинай, — спокойно оборвал его Ё Хан, не проявляя интереса к назревающей ссоре. Не было времени на выяснение отношений.       Ё Хан не мог предположить, каково было Га Ону, что он чувствовал, глядя пустым взглядом в пол. Им стоило поговорить, но оба остались неподвижны.       — Поспи, — хрипло выдохнул Ё Хан, покинув комнату, когда его присутствие имело весомое значение.       Утыкаясь лицом в подушку, Га Он приглушённо закричал, выглядя до невозможности слабым.       Утро не принесло предполагаемого облегчения. Ё Хан не пришёл, и Га Он болезненно посмотрел на пустую сторону кровати. Как бы по-детски не выглядело, но ему хотелось выплакаться, хватаясь за плечи мужчины, зная, что он всегда рядом, но ему оставалось лишь опустить ладонь на холодную простынь, давясь пустотой.       Не удивляясь отсутствию Ё Хана, Га Он на автомате приготовил завтрак для Эллии. Он не имел права тревожить девочку.       — Вы поссорились? Ё Хан спал на диване, — нахмурилась Эллия, сонно потирая глаза, конечно же, притворяясь, что её это несильно волновало.       — Нет, я всего лишь сильно устал и уснул, а Ё Хан допоздна занимался работой, — слова почти походили на правду, и Га Он, даже сумел улыбнуться. Как же он устал лгать.       Вместо суда Га Он приехал к полицейскому участку. Так необдуманно, словно он не понимал, что творил. Ё Хан точно не одобрил бы, только его не было рядом.       — Зачем ты пришёл? — Сухо спросила Су Хён, с трудом подавляя желание дать ему пощёчину за его наивность к дьяволу.       — Мне правда жаль, — тихо пробормотал Га Он, не в силах посмотреть ей в глаза, до боли закусывая щеку.       — Тебе жаль? Ты хоть понимаешь, на что я пошла, когда стирала твои отпечатки пальцев? И тебе просто жаль? — Гневно прошептала Су Хён, схватив Га Она за пиджак. Она не повышала голос, всё ещё не желая подставлять его.       Тогда, стирая грязный кровавый след руки на стеклянном столике, Су Хён переступила через себя. Она никогда не нарушала закон, желая оставаться справедливым полицейским.       — Ким Га Он, что ты творишь? Что у тебя за планы с Кан Ё Ханом? Это он тебя заставил? Ответь мне, — требовала Су Хён, крепче вцепляясь пальцами в его пиджак.       — Он не при чём, — едва слышно произнёс Га Он, наконец встречаясь с ней глазами. Он должен был всё объяснить, даже, если станет хуже.       — Что? Ты продолжаешь защищать его? — Выдохнула Су Хён, ослабив хватку, до последнего надеясь, что его действия имели давление со стороны Кан Ё Хана.       — Су Хён-а, он… — запнулся Га Он, старательно подбирая нужные слова, не разрывая зрительного контакта, — Ё Хан значит для меня всё. Когда я исчез, и ты потеряла со мной связь — это был он. Ё Хан забрал меня к себе, все тринадцать лет он заботился обо мне.       Отступая на шаг назад, Су Хён почувствовала лёгкое головокружение от услышанного. Она могла лишь приоткрыть рот, не выдавив ни слова.       — Послушай, Су Хён-а, Кан Ё Хан не дьявол, он совсем другой. Всё зло, которое происходит — это дело рук правящей элиты, и… — запинаясь от неожиданной нехватки воздуха, быстро говорил Га Он. Он искренне не хотел причинять боль.       — Так значит всё это время… Все тринадцать лет ты жил с ним? И все слухи, что ты и он, вы вместе — всё это правда? — Криво усмехнулась Су Хён, не справляясь с выступившими слезами.       — Да, но…       — Достаточно, я больше ничего не хочу слышать. Это слишком, — перебила его Су Хён, понимая, что все её предположения оказались неправильными, — ты специально сблизился со мной, чтобы отвести любые подозрения от Кан Ё Хана, потому что он твой… Чёрт, я не могу поверить. Ким Га Он, как ты вообще можешь? Все твои суждения необъективны, когда он закрывает тебе глаза.       — Это не так, Су Хён…       — Больше никогда не звони мне, — опустошённо выдохнула она, не оставляя возможности найти оправдания, возвращаясь в полицейский участок.       Га Он потерянно смотрел вслед с ясным пониманием того, что всё испортил.       Пока не желая возвращаться домой, Га Он остановился в ближайшей палатке с едой, ограничиваясь несколькими бутылками соджу. Горечь алкоголя немного притупляла боль в груди, но не настолько, чтобы забыться.       Нервная усмешка вырвалась из рта парня, когда он в десятый раз перекрутил последний разговор с Су Хён, замечая такие детали, как дрожащие руки и неуверенность в подборе правильных слов о его отношениях с Ё Ханом. Даже, если всё казалось очевидным, она всё равно отрицала это, что, в конце концов, причинило гораздо больше обиды.       Глядя на экран телефона, Га Он надеялся увидеть пропущенный звонок, но Ё Хан так ни разу не позвонил ему, как будто вчерашний день был всего лишь ночным кошмаром.       Кусая губу до крови, Га Он не хотел предполагать, что месть имела самое значимое значение, чем он, но количество выпитого алкоголя превращало его в параноика или же в неуверенного ребёнка.       Лишь бы оттянуть момент возвращения, Га Он взял ещё бутылку соджу, делая большие обжигающие глотки, не удосужившись налить в стакан. Это было безрассудно — напиваться в центре города, имея высокий статус судьи, но ему было плевать, не сейчас.       Когда тяжёлая рука опустилась на плечо, Га Он едва успел сдержать бесконтрольное желание прижаться к Ё Хану, ведь, повернувшись, перед ним оказался помощник К.       Поперхнувшись воздухом, одновременно усмехнувшись, Га Он резко поднялся из-за стола. Он действительно казался слишком наивным, чтобы до последнего хвататься за надежду, в которой Ё Хан забрал бы. В такие моменты тринадцать лет казались ничем, ведь Га Он всё ещё ошибался.       — Судья Ким, я отвезу Вас домой, — бесстрастно объяснил мужчина, отступая в сторону, когда Га Он прошёл мимо него, но всё же последовав к машине.       — Кан Ё Хан так сильно занят? — Едко уточнил Га Он, сильно дёрнув ремень безопасности, оставив ощутимые рубцы от ногтей, впившихся в ладонь.       — Мне лишь положено довезти вас в целости и сохранности, — всё также безучастно уточнил К, давно привыкнув к совсем не взрослому поведению Ким Га Она.       Сжимая кулаки до побелевших костяшек, Га Он уставился в окно машины. К счастью, дороги были пусты, и поездка закончилась быстро. Прежде, чем выйти, он услышал всё тот же безразличный голос.       — Не создавайте проблем, судья Ким.       Га Он мог бы огрызнуться, но, в конце концов, он именно этим и занимался, что мешался ему.       Подавив желание проигнорировать Ё Хана, который практически прожигал его взглядом, сидя за рабочим столом, Га Он остановился перед ним. Он ненавидел стоять перед сидящим мужчиной, заведомо чувствуя себя провинившимся щенком.       — Ты ходил к Юн Су Хён. Ты хоть понимаешь, насколько это безответственно являться к полицейскому участку, когда ты, чёрт возьми, значимый судья, — выдержка Ё Хана треснула, как только он увидел безразличное выражение лица младшего, как будто он ничего не сделал.             — Мы говорили на нейтральной территории, — без лишних эмоций произнёс Га Он, не вздрогнув, когда Ё Хан громко захлопнул книгу.       — Ким Га Он, ты не должен был с ней видеться, — прошипел он, небрежно отталкивая кресло в сторону, обходя стол так, чтобы оказаться лицом к его лицу.       — Почему? Боишься, что я расскажу ей о твоём плане? — Ухмыльнулся Га Он, и эта провокация, будто сжала горло старшему.       — Ким Га Он, мне надоели твои детские выходки, — разозлился Ё Хан, пронизывающе глядя в заметно покрасневшие глаза напротив, — как долго я буду терпеть это?!       — Ты хоть знаешь, как я себя чувствую, а?! — Также закричал Га Он, накопив всё разочарование за одни лишь сутки, чтобы излить их. — В какого монстра превращаюсь, без промедлений обыскивая труп? Ты ведь и сам всё видел. Был удивлён, да?       Истерика охватила Га Она, когда он вновь слишком хорошо увидел глаза Ё Хана в тот момент, когда так хладнокровно искал необходимую им вещь.       — Га Он-а, никто не ожидал, что она застрелится. У нас не было времени на сострадание, особенно к человеку, который этого не заслужил. Ты всё тот же, мой маленький оленёнок, — прижав ладонь к его шее, Ё Хан мягко и тепло поглаживал большим пальцем щеку.       Теперь всё стало понятно, Га Он боялся потерять себя, а главное — что его любимый человек увидит это.       — Неизвестно, что предпримут наши враги, а они уже на шаг впереди нас. Да, я предупреждал, что это жестокая и несправедливая игра, и жертвы неизбежны, — вкрадчиво говорил Ё Хан, всё также трепетно удерживая руку на его коже, пока Га Он восстанавливал прерывистое дыхание.       — Знаешь, ко мне приходила Юн Су Хён. Она требовала чтобы я не впутывал тебя в грязные дела, — неохотно добавил Ё Хан, слегка скривившись.       — Оставь Га Она в покое. Это подло прикрываться отношениями, вынуждая его участвовать в преступлениях, — преградив путь Ё Хану, решительно произнесла Су Хён.       Даже, если женщина несколько часов узнала горькую правду от Га Она — она просто не могла не вмешаться. Га Он был для неё близким человеком с детства, и ей хотелось, чтобы он был счастлив, даже, если с ней.       — Отношениями? — Не выражая озадаченности, уточнил Ё Хан.       — Га Он мне рассказал. Он свято верит, что поступает правильно, прикрывая тебя, — не отступала Су Хён, не испытывая страха, уверенно глядя в глаза мужчины.       — Лейтенант Юн, Вы слишком много на себя берёте, — безразлично указал Ё Хан, видя достаточно, чтобы желать оградить Га Она от неё. Юн Су Хён стремительно превращалась в угрозу.       — Га Он не должен пострадать! Прошу, остановись, — сквозь слёзы прошептала она.       Это было тем, на что Га Он не рассчитывал, поверив, что Су Хён навсегда ушла из его жизни, но вместо этого она последовала к Ё Хану, чтобы выдвинуть свои требования.       — Я не выношу угроз, но терплю только, потому что она твой друг, однако, если ты хочешь сражаться с несправедливым миром, тебе стоит разорвать связь с Юн Су Хён. Ты не можешь быть со мной и одновременно с ней, колебаясь в своих решениях, — настаивал Ё Хан, ставя Га Она перед выбором. Это было жестоко, но необходимо.       Глядя широко раскрытыми глазами, Га Он не мог поверить в то, что услышал. Ё Хан давил на него, не замечая, как ему и так было плохо, как он съедал себя изнутри.       Покачнувшись, Га Он медленно убрал руку Ё Хана со своего плеча. Прикосновение, будто жгло, а не успокаивало.       Всё, чего хотелось Га Ону — это укрыться с головой и надолго заснуть.       — Ты ведь и так знаешь, что для меня мир — это ты. Незачем ставить меня перед выбором, это больно, — сипло проговорил Га Он, проходя мимо Ё Хана, ненарочно задевая его плечом, когда перед глазами всё смешалось.       Тошнота от выпитого алкоголя в сочетании с недосыпом и потраченными эмоциями разрывали Га Она на части. Не отдавая себе отчёта, он стал собирать некоторые вещи, неаккуратно запихивая их в сумку, также не замечая гостя в комнате.       — Вы разводитесь? — Подшутила Эллия, сращу закусив язык, когда увидела опустошённый взгляд парня.       — Прости, Эллия. Мне нужно полить цветы в своём доме, — слабо оправдался Га Он, застегнув сумку. То, что он ухаживал за растениями — это было правдой, но чаще это делала домработница, посещавшая его дом.       — Сейчас ночь, и это опасно, — Эллия переживала, перед этим слыша их ссору, понимая, почему Га Он убегал, но от этого лишь сильнее боясь за него.       — Я не ребёнок, — усмехнулся Га Он, невесомо коснувшись волос девочки, — Эллия, всё будет хорошо, и я скоро вернусь. Не ворчи на Ё Хана.       — Га Он, пожалуйста, останься…       Как бы Га Он ни любил Эллию, но выполнить её просьбу не смог. Ему нужен был воздух, которого не хватало здесь, пока Ё Хан ревностно сражался за то, чтобы он принадлежал только ему, не замечая, как больно это было для самого Га Она.       — Пусть К подвезёт тебя, ты пьян, — тихо попросил Ё Хан, стоя на крыльце дома, провожая Га Она взглядом, не пытаясь остановить.       Иногда они оба были слишком упрямы, чтобы признать это, а главное — уступить друг другу.       Выдохнув с некоторым облегчением, когда Га Он сел в машину, Ё Хан вернулся в дом. Он начинал жалеть, что отпустил его, что просто не прижал к себе вопреки возможному сопротивлению.       — Что, если на него нападут? — Злилась Эллия, ненавидя свою беспомощность также, как и бесполезный упёртый характер дяди.       — За ним присмотрят, не волнуйся, — Ё Хан и сам чувствовал себя неправильно, позволяя Га Ону покинуть самое безопасное место посреди ночи.       — Ты ужасен, — в сердцах выпалила Эллия, когда Ё Хан демонстративно начал читать книгу, будто ничего не произошло.       Как только девочка ушла, Ё Хан отбросил книгу в сторону, сжимая перед собой руки, чувствуя себя глупцом, который надавил на ослабшего парня.       — Ты ведь и так знаешь, что для меня мир — это ты.       …       Ё Хан ждал Га Она на работе, но получил лишь официальное уведомление, что он заболел. Попытки дозвониться до него оказались безуспешными. Только К подтвердил, что Га Он так и не выходил из дома, лишь временами включая свет на кухне.       Всё же Ё Хан не находил себе места, собираясь забрать его, как только уладить неотложные дела, как, например, придёт к профессору Мину.       Не было сомнений, зачем Мин Чжон Хо позвал Ё Хана к себе в кабинет — Ким Га Он, даже, если у него теперь не было никакого права заботиться о парне.       — Ты топишь его в преступлениях, — наступал он, ненавистно смотря на совершенно равнодушного судью Кана.       — Так сказала Юн Су Хён? — С лёгкой усмешкой уточнил Ё Хан, и так зная ответ. Она оказалась слишком прилипчивой, чтобы так просто оставить Га Она.       — Даже, если и так, ты хоть знаешь, через что прошёл этот ребёнок?! — Повысив голос, Мин Чжон Хо яростно ударил кулаками по столу, но этот жест никак не отразился на Ё Хане, который всё также бесстрастно сидел напротив.       — Поверьте, я знаю, куда лучше, чем кто-либо из вас, — ровно произнёс Ё Хан, вкладывая в эти слова скрытый смысл их долгой связи.       — Что? Я привлеку тебя к ответственности за все твои преступления! — Не имея должного рычага давления, закричал профессор, только и это оказалось провально.       — Тогда и Га Он пойдёт со мной на дно, — криво хмыкнул Ё Хан, отлично умея лгать, соответствуя дьяволу.       — Ты кем себя возомнил? Знаешь, если долго смотреть в бездну, то она поглотит тебя, — прошипел Мин Чжон Хо, во что бы то ни стало собираясь уничтожить Кан Ё Хана.       Расслабленно опираясь на спинку стула, Ё Хан высокомерно оглядел покрасневшего от злости мужчину, слегка наклонив голову.       — Вы, наверное, что-то не поняли, но я — и есть бездна.       Покинув кабинет профессора, Ё Хан решительно направился на выход, собираясь, как можно скорее, забрать Га Она. Плохое предчувствие охватило его тело, но, связавшись с К, он немного успокоился. Га Он всё также оставался дома, не пытаясь нарваться на неприятности. По крайней мере, всё так казалось.       Только Га Он получил звонок с неизвестного номера, в котором сумел распознать довольно знакомый голос Чон Сон Ы.       — Кан Ё Хан, он едет к тебе, и, если ты сейчас незаметно не покинешь свой дом, можешь сделать это через окно, то я взорву его машину.       — Что? — Ужас сжал его лёгкие, не давая нормально дышать.       — Судья Ким, соображай быстрее. В багажнике машины установлена бомба. Ты ведь уже испытал на себе всю прелесть взрыва в кабинете Ё Хана, и теперь это будет его машина, — удовлетворённо хмыкнула Сон А, легко предсказывая, что Га Он сделает всё ради Ё Хана. Ей хватило ужина, на котором они были настоящей семьёй.       — Зачем Вам это нужно? Мы же на одной стороне, — Га Он боялся, пытаясь на чуть-чуть оттянуть время. Ведь не было гарантии, что, если он выйдет на улицу, Ё Хан останется жив.       — Какое наивное дитя, — заливисто засмеялась Сон А, — Кан Ё Хан изначально собирался воспользоваться компроматом Ча Гён Хи против меня. Так мерзко стравить нас, чтобы потом избавиться. Это было очень опрометчиво, особенно, когда имеешь такую красивую слабость в твоём лице, Га Он-а.       Га Он сжал челюсти, услышав своё имя, так приторно произнесённое этой сумасшедшей женщиной.       — Я выйду, только не трогай его, — без колебаний согласился Га Он, открывая окно на задней стороне дома.       — Хороший мальчик.       Всё ещё удерживая телефон у уха, Га Он перелез через подоконник, оказываясь за пределами дома. Он осторожно спустился по запасной лестнице так, чтобы К ничего не заподозрил.       — Что дальше? — Тяжело дыша, Га Он попытался осмотреться, но неосвещённая улица лишала этой возможности. Всё, что его беспокоило, чтобы эта чокнутая не взорвала Ё Хана, но понимание, для чего ему стоило покинуть дом — пока казалось непонятным. Лишь до её следующей ядовитой фразы, расставившей всё по своим местам.       — Дальше мы посмотрим, насколько ты удачная приманка.       И последовала темнота.