преданные друг другу

      Сидя на краю кровати, Ё Хан совсем невесомо прижал ладонь ко лбу Га Она. Сложно было поверить в умиротворение, застывшее на лице спящего, когда несколько часов он кричал, не давая к себе притронуться, не позволяя отвести от мёртвого друга.       Полагаясь на К, им удалось усадить Га Она в машину. Отчаянные крики сошли на еле слышные хрипы, в которых он просил вернуться к Су Хён.       — Она ведь совсем одна, — тихо повторял Га Он, потеряв силы, чтобы упираться в грудь Ё Хана, когда он крепче прижал его к себе.       Дома их ждал доктор Ли, заведомо предупреждённый о состоянии Га Она. Всё, что было нужно — это несколько уколов, успокоительное и снотворное.       Невосполнимая утрата не могла пройти так быстро, и Ё Хан понимал это, смиренно не отходя от Га Она, даже, если в ближайшее время он пробудет во сне, восстанавливая силы.       Стрелка не нашли вопреки усилиям Ё Хана, когда он несколько десятков раз пересматривал видеозаписи трагедии. Единственное, что стало понятно — Юн Су Хён оказалась случайной жертвой, закрывшей собой Га Она. И, когда это поймёт сам Га Он, ему станет только больнее.       Поправив одеяло, беспокоясь, что ему может стать холодно, Ё Хан нехотя вышел из комнаты. Опираясь на стену, он устало выдохнул. Прошло больше суток, но всё, на что хватило его мальчика — это слепо дойти до ванной комнаты, обмякая в его руках. Не было ни намёка на эмоции, лишь бледное лицо с слегка дрожащими губами.       — Ё Хан, он правда будет в порядке? — Едва слышно проговорила Эллия, так много раз замирая перед дверью, не решаясь зайти.       — Конечно, но ему нужно время, — тяжело, но с некоторой надеждой, произнёс Ё Хан, — немного времени, чтобы всё осознать и принять.       Закусив губу, Эллия понимающе кивнула. Стирая ладонью выступившие слёзы, она нерешительно заглянула в приоткрытую дверь.       — Су Хён, она была хорошей, — печально прошептала Эллия, только поверив, что у неё появилась подруга, что всё могло измениться.       …       Едва открыв глаза, Га Он почувствовал тяжесть во всём теле. Не сразу получилось вспомнить последние события, но, даже так, он понимал, что потерял что-то важное.       — Су Хён-а, — сипло произнёс Га Он, когда в памяти всплыл её последний образ. Прижав дрожащие руки к лицу, ему не удалось сдержать прерывистого всхлипа. Всё было правдой, и это душило.       Чувствую тепло на запястьях, когда его руки убрали от лица, Га Он в первый раз за эти два долгих дня осознанно столкнулся с глазами Ё Хана, в которых было слишком много беспокойства.       — Не надо, я не хочу больше спать, — слабо попросил Га Он, заметив на тумбочке шприц. Как бы ему ни хотелось ничего не чувствовать, он просто должен был остановиться.       — Ты уверен? — Мягко уточнил Ё Хан, заведомо успокаивающе потирая большими пальцами запястья младшего.       — Я хочу прийти на похороны, я же не опоздал? — Рвано выдохнул Га Он, только сейчас замечая, каким слабым был, борясь с подступившей тошнотой и сжимающей головной болью.       — Га Он-а, я не могу запретить тебе, но ты не готов, — выдохнул Ё Хан, переместив руки на его лицо, чувствуя впалые щёки, которые так контрастировали на выделяющихся скулах.       — Ты будешь со мной, — в его голосе слышалась неуверенность, но взгляд, в котором отразилась мольба, пошатнула Ё Хана. Он не мог отказать, только не ему.       — Только не вини себя, это сломит тебя, — наклоняясь, обхватывая похудевшую талию парня, Ё Хан осторожно помог ему подняться на ноги.       Это было хуже, чем оба представляли. Га Он едва сам стоял, пока Ё Хан заботливо приводил его в порядок. Он казался безвольной куклой, но даже так, просто не мог не попрощаться с Су Хён.       Не помня, как насильно съел подгоревшие тосты с пересоленной яичницей, Га Он прижимался лбом к прохладному окну в машине. Чувство другой температуры отрезвляло, давая понять, что он не спит, хотя эти дни давно превратились в один длинный беспросветный кошмар.       Припарковавшись, Ё Хан крепко сжал ладони Га Она, обращая его рассеянное внимание на себя, призывая держаться.       — Ради меня и Эллии, ради Су Хён, она бы не одобрила твою слабость — будь сильным, — настойчиво прошептал Ё Хан, наклонившись к его уху, переместив руку на затылок, несильно надавливая на него, успокаиваясь, когда увидел слабый кивок.       Опоздание на основную часть похорон позволило Га Ону остаться в стороне, не встречаясь взглядами с её семьёй. Только рыдания не могли позволить ему забыть, что из-за него они потеряли любимую дочь, сестру.       Совсем ненадолго Га Он заметил на себе тяжёлый взгляд профессора Мина, как будто он всё знал, с некоторым осуждением смотря на него.       Держась только, потому что должен был, Га Он дождался, когда у могилы никого не осталось. Медленно, как только мог, он подошёл к свежей земле. Упав на колени, его тело жалко сгорбилось.       — Прости, Су Хён-а, — задыхаясь, проговорил Га Он, зная, что слова никогда не смогут передать его боль, никак не смогут вернуть её, но всё равно продолжая просить прощения, наивно надеясь, что она слышит.       Совсем теряя силы, Га Он упёрся локтями в землю, не чувствуя дрожащих колен, лишь всхлипывая, пока горло не стало болезненно сухим.       — Пойдём, Га Он-а, — и Ё Хан осторожно поднял его с земли, перекинув руку через шею, отводя к машине. Не было ни капли сопротивления, Га Он и сам неосознанно хотел покинуть это место. Он желал сохранить в памяти её улыбку, запомнить живую Су Хён.       Справляясь и без снотворного, как только оказался дома, Га Он потерял сознание. Это было, как призрачное спасение, недолгая пустота в голове после волны страданий.       Только просыпаться с мыслью, что убийца так и не пойман — это было пыткой для Га Она. Он дёрнулся вперёд, соскакивая с кровати, собираясь сам поймать стрелка, но столкнулся с твёрдой грудью Ё Хана, его сильной хваткой, не позволившей сдвинуться. Сбившееся дыхание утонуло в его плече, когда он сам прижался к старшему, ища тепла совсем, как котёнок.       — Га Он-а, мы обязательно его поймаем, верь мне, — быстро говорил Ё Хан, путаясь пальцами в его растрепанных волосах, нежно касаясь губами макушки.       И Га Он верил, покорно возвращаясь в постель, утягивая за собой Ё Хана, понимая, как нуждался в его присутствии.       — Побудь со мной. Не уходи спать на диван, — проговорил Га Он, сглатывая неприятный комок в горле, чувствуя себя беспомощным без Ё Хана.       — Я всегда был рядом, — слегка улыбнувшись, признался Ё Хан, привыкнув к креслу в их спальне, ни за что не оставляя его, даже, когда он кричал в истерике, чтобы он ушёл. Это были эмоции, так свойственные его оленёнку.       Они сидели на кровати в полной тишине, просто оказавшись в объятиях друг друга. Как бы Га Он ни думал, что устал так много спать, его веки всё равно казались слишком тяжёлыми, но он сопротивлялся. Особенно успокаивала тёплая рука на волосах. Ё Хан медленно поглаживал его по голове, пока он льнул к нему.       — Эллия, — неожиданно произнёс Га Он, понимая, что всё это время ни разу не видел её, как будто она нарочно избегала его.       — Она держится, хоть и сильно волнуется за тебя, — кивнул Ё Хан, совсем осторожно покачивая Га Она в объятиях, уперевшись подбородком в макушку, — и очень хочет увидеть тебя.       Га Он хотел было последовать к девочке в комнату, но тело совсем не поддалось на его желание встать. Ё Хан лишь молча поджал губы, подавив боль, видя своего слабого несчастного мальчика.       …       Утром, как только Га Он вышел из комнаты, то сразу оказался в нежных объятиях Эллии, которая дёрнула его за рукав толстовки, чтобы он присел, и она смогла обвить его руками, уткнуться мокрым носом в шею.       — Мы обязательно все справимся, — пообещала Эллия, отводя взгляд после столь открытого проявления чувств.       Улыбка тронула его губы. Чувствовать любовь своих близких — это то, в чём сейчас непередаваемо нуждался Га Он. Да, ещё рано было говорить о восстановлении, и никто не собирался давить.       Съев рамён, не решившись взяться за приготовление чего-нибудь нормального, Га Он неуверенно зашёл в кабинет Ё Хана, остановившись перед его столом.       Га Он знал, что было что-то ещё. То, что могло причинить ему ещё больше боли, и Ё Хан оберегал его от этой правды.       — Ты поел? — Сразу спросил Ё Хан, гораздо дольше обычного задержав взгляд на внешнем виде младшего. Пусть он выглядел лучше, чем в первый день, но это не значило, что он пришёл в норму. Бледность никуда не делась.       — Это ведь я был целью? — Лишь спросил Га Он, всё же держась за ту часть надежды, в которой он не прав.       — Да, это был ты, — спокойно согласился Ё Хан, не собираясь лгать или искать смягчающие оправдания, когда всё было очевидно. По видеозаписям, на которые опирался старший, стало понятно — что Су Хён оказалась «удачной» защитой. И, как бы ему не было жаль её, но Га Он был первостепенен для него.       — Если бы она не приехала, если бы она не побежала ко мне, если бы я стоял не там, а ближе, если бы, — бессвязно шептал Га Он, чувствуя слабость в ногах, успевая схватиться за край стола, когда безвольно опустился на колени.       — Га Он, это случилось, и сейчас важно наказать тех, кто стоит за этим. Нужно заставить их страдать, чтобы они горели в аду, — чётко произнёс Ё Хан, своим голосом заставляя Га Она посмотреть в глаза, заземляя его, не давая впасть в истерику, протянув к нему руку.       Слабо кивая, Га Он сжал его руку, вверяя Ё Хану всё своё доверие. Нужно было действовать, не позволять себе сломаться, когда враги продолжали безнаказанно двигаться вперёд. Именно это Ё Хан и говорил ему, зная, как поднять его на ноги.       Для того, чтобы бороться со злодеями, необходим был здравый рассудок. И Га Он не собирался подводить Ё Хана, оставляя его одного.       Одновременно занимаясь поиском стрелка, Ё Хан нашёл необходимого свидетеля, который смог бы подтвердить отсутствие вируса в трущобах. Впереди их ждал суд на Чжук Чаном, тем, кто беспощадно забил старика до смерти, опираясь на чрезвычайную ситуацию, при которой сопротивление людей недопустимо.       Встретившись с доктором Юном, Ё Хан уговорил его выступить в суде. Это был опасный шаг, но стоило попробовать, если и сам мужчина согласился пойти на риск.       Вернувшись поздно вечером, Ё Хан застал Га Она спящим на диване. Решив, пока не беспокоить спящего, он ушёл в душ, но истошный крик заставил его вернуться.       — Нет, пожалуйста, Ё Хан, — резко открывая глаза после того, как его сильно встряхнули за плечи, Га Он потерянно схватился за старшего, ещё не разобравшись, что кошмар остался позади. Всё, что мог понять Га Он — что перед ним был Ё Хан, встревоженно держащий его в руках, мягко касаясь щёк, возвращая в реальность.       — Я здесь, Га Он-а, тебе приснился кошмар, но сейчас всё хорошо, — убеждал Ё Хан, соприкоснувшись лбами, передавая прохладу, при этом поглощая жар его кожи. Он слишком хорошо знал, какими бывают кошмары, и как они цепко утягивают за собой во тьму.       Подхватив Га Она на руки, Ё Хан понёс его перед собой в спальню. Он не заметил, что всё это время был полностью голым, не считая лишь небольшого полотенца на бёдрах. Услышав крик, всё, что его волновало — это безопасность Га Она. Да, они были в надёжной крепости, но страх возник подсознательно.       Опустив младшего на кровать, Ё Хан остался с ним, присев на край кровати, успокаивающе поглаживая его грудь, чувствуя ладонью прерывистое дыхание, которое постепенно возвращалось в норму.       — Это был ты, — с трудом произнёс Га Он, боясь, что если промолчит, то не сможет забыть слишком реальный ужас, — ты умер на моих руках, не Су Хён, а ты. Ты бросился вперёд, закрыв меня от пули, и умер.       — Тшш, Га Он-а, это всё ненастоящее, — прерывая его беспорядочный шёпот, Ё Хан взял его руку и прижал к своему сердцу, — я жив.       Слишком хорошо чувствуя сердцебиение, Га Он наконец мог забыть кошмар. Ё Хан с ним, без пули, совершенно невредимый, и он его не подвёл. Казалось, что теперь можно дышать.       — Ты мокрый, — тихо усмехнулся Га Он, коснувшись капель воды на чёлке старшего.       — Ты напугал меня, — целуя его в висок, Ё Хан выпрямился, подумывая вернуться в ванную, хотя бы, чтобы взять оставленный халат.       Действуя на остатках адреналина, Га Он схватился за полотенце на бёдрах Ё Хана.       — Что ты… — не успевая сориентироваться, Ё Хан уже стоял совершенно голый, даже не дрогнув в сторону полотенца, которое упало на пол.       — Я нуждаюсь в тебе, — тихо, но при этом оглушительно произнёс Га Он, уверенно глядя в глаза напротив, и это стало отправной точкой.       Ничего не спрашивая, нависая над ним, Ё Хан ненасытно сомкнул их губы, чувствуя едва заметную горечь от слёз. Кошмар был слишком болезненным, когда в нём был он, Ё Хан.       Размыкая губы, переплетаясь языками, оба пылко прижимались друг к другу, борясь за близость, в которой нуждались. Слегка сжав пальцами волосы на затылке Ё Хана, Га Он податливо лёг на спину, стараясь притянуть его к себе, как можно ближе. Прикосновений к раздетому телу становилось мало.       Жар рта на его плоти заставила Га Она поджать пальцы на ногах, шире разводя их, утопая пальцами в мягкости волос Ё Хана.       — Хён, — громче и громче стонал Га Он, когда кожа горела от наслаждения.       Не отстраняясь, чтобы удовлетворенно облизать губы, на которых виднелись остатки его мальчика, Ё Хан оставил мокрый поцелуй на его бедре, который обязательно к утру превратится в заметный след.       — Ты… Я хочу быть совсем близко, — расслабленно после оргазма, но не менее настойчиво, прошептал Га Он, сам так открыто потянувшись к тумбочке, выдавливая прохладную смазку на пальцы. Он и сам готов был растянуть себя, лишь бы быстрее почувствовать Ё Хана в себе, лишь бы быстрее соединить тела, зная, что Ё Хан жив.       — Не торопись, — мягкий шёпот Ё Хана в его губы, которые сразу накрыл, нежно целуя, не позволяя ему притронуться к себе, сам проталкивая смазанный палец в его узкую дырочку.       Они давно не занимались любовью, и Ё Хан не хотел причинить ему боль, даже, если помнил, что Га Он когда-то хотел этого, пытаясь притупить съедающие его эмоции.       — Я люблю тебя, Га Он-а, — хрипло произнёс Ё Хан, сдерживая себя, когда подготавливал его, добавляя пальцы, ловя тихие стоны ртом, когда вновь и вновь целовал его припухлые губы.       Га Он мог облегчённо выдохнуть, когда Ё Хан совсем прижался к нему, именно так, как он этого хотел, жарко и туго войдя в него, наполняя собой, позволяя почувствовать себя единым целым.       — И я… Я сильно люблю тебя, хён, — прерывисто выдохнул Га Он, обвивая шею, пряча лицо между ней и плечом, выстанывая с каждым размеренным толчком.       Целуясь, как в первый раз, смазано и жадно, Га Он совсем стал податлив, особенно выгибаясь, когда Ё Хан обхватил его член, большим пальцем поглаживая головку, только потом подстраиваясь под тот же ритм, с которым входил в его разгорячённое тело, вжимая в кровать, другой рукой сжимая бедро младшего до синяков.       Откинув голову назад, Га Он сжался внутри, приняв без остатка тепло, разлившееся в нём, лишь крепче прижавшись к Ё Хану, когда кончил от его руки.       — Не выходи, — прохрипел Га Он, хватаясь за плечи, глядя в помутневшие глаза Ё Хана, касаясь дрожащей ладонью его лица.       Осторожно, чтобы не придавить собой, Ё Хан переместился на спину, утянув за собой Га Она так, что он оказался на нём, всё ещё чувствуя тесноту в себе, утыкаясь носом в его шею.       Ё Хан мог бы протянуть руку к полотенцу и вытереть их, но то, как хрупко Га Он прижимался к нему, не отпуская, не позволило нарушить этот покой. Сейчас всё могло подождать, лишь бы Га Ону было хорошо.       Едва касаясь губами вспотевшего лба своего мальчика, Ё Хан расслабленно улыбнулся. Это было то самое начало восстановления.       …       Суд над Чжук Чаном изначально пошёл не по плану. Его ухмылки было достаточно, чтобы понять свою ошибку — доктора Юна устранили, и Ё Хан никак не защитил его.       Сжимая кулаки, Ё Хан смотрел в панорамное окно в коридоре. У них был маленький перерыв, но он ничем не помог.       Осознавая, что их загнали в тупик, Ё Хан решил воспользоваться последним способом. Это было слишком неприемлемо, но не для него. Конечно, перед этим он не посоветовался с Га Оном, и, когда произнёс своё решение, столкнулся с неверием и некоторым ужасом в любимых глазах.       — Казнь на электрическом стуле. Жизнь за жизнь, — спокойно, но при этом властно, огласил Ё Хан, покидая зал суда, игнорируя крики пощады Чжук Чана, больше думая о хриплых последних всхлипываниях того несчастного старика.       Последовав за старшим, Га Он сначала хотел переубедить его, но, чем ближе подходил к его кабинету, тем меньше желал что-то менять. Разве не очевидно, что Ё Хан хотел выпытать правду, кто же управлял этим подонком, но, чтобы тот заговорил, необходим был животный страх. Жестоко, но справедливо. Га Он хотел мести.       — Га Он, зайди ко мне в кабинет, — неожиданно послышался голос, который он уже успел позабыть.       Повернувшись, Га Он нерешительно замер, но, в конце концов, не желая нагнетать разногласия, закрыл за собой дверь, встав перед пожилым мужчиной.       — Почему ты так беспечен? Серьёзно, устроить казнь в зале суда? Это же бесчинство, — возмущённо закричал профессор Мин, поражаясь равнодушию на лице бывшего студента.       — Судья Кан делает это, чтобы узнать, кто за ним стоит, — заученно произнёс Га Он, не понимая, что ещё нужно этому человеку от него. Они никогда, как оказалось, не были близки. Га Он был его приманкой для дьявола, не более.       — Ты уверен в нём? Ты нашёл убийцу Су Хён? — С вызовом спросил профессор. Это было ожидаемо.       — Нет, но Ё Хан сказал, что в этом замешан социальный фонд, и… — начал отвечать Га Он, ни капли не сомневаясь в своих словах, но оказался грубо прерван.       — Что, если это он стоит за смертью Су Хён? — Прямо предположил Мин Чжон Хо, полагая увидеть озадаченность на его лице, но столкнулся с совершенным равнодушием.       — Если Вы хотите попытаться склонить меня на свою сторону, то это не подействует. Ваши слова не имеют смысла, — сдержанно произнёс Га Он, собираясь покинуть кабинет, но останавливаясь прямо у двери.       — Су Хён копала под него до самой смерти, — этот ход профессора Мина оказался удачным.       — Что? — Запнулся Га Он, помня, что Су Хён доверилась ему или…       — Она всегда сомневалась в нём. Да, она без твоего ведома продолжала искать на него компромат, и она нашла, поэтому он её и убил, — холодно закончил профессор, и на его лице отразилась неприкрытая злость.       — Что она нашла? — Га Он не должен был вестись на эту грязную уловку, но только так существовал шанс проверить сказанное.       — Она копалась в пожаре десятилетней давности, — конечно, всех волновала эта ужасная трагедия, и Га Он сжал челюсти, ненавидя, когда кто-то считал уместным принижать боль Ё Хана, потерявшего часть своей семьи.       — Ты думаешь, что он убил своего брата? — Монотонно отозвался Га Он, понимая, что ничто не сможет удивить его.       — Все так думают, — давил Чжон Хо, как будто заметил трещину в его обороне.       — Это ложь, — оборвал его Га Он, и это было достаточно грубо, совсем не соответствующе его статусу.       — Ты веришь в то, что показывает тебе Кан Ё Хан. Может быть, это всё был его план — убедить тебя, что он не против Су Хён, побыть с ней дружелюбным, позвать её в свой дом, м? Чтобы легче было избавиться от неё, отведя от себя подозрения, — расчётливо говорил Мин Чжон Хо, замечая бледность на лице парня, явно не знающему, как далеко зашла его погибшая подруга.       — Откуда ты знаешь, что она была в доме Ё Хана? — Едва слышно прошелестел Га Он, понимая, как наивно повёлся на поддельную искренность Су Хён, которая всё также отчаянно хотела избавиться от Ё Хана.       — Я же говорил, что Су Хён до последнего вздоха сомневалась в Кан Ё Хане, — хмыкнул профессор, и дверь громко хлопнула.       Неуклюже добравшись до пустой лестницы, Га Он опустился на ступеньку, болезненно сжимая волосы. Ненавистно было осознавать, что Су Хён играла до последнего против него.       Разблокировав дрожащей рукой телефон, Га Он хотел остановить Ё Хана, не позволить ему совершить то, что нельзя будет изменить. Все враги следили за каждым шагом старшего, даже Су Хён, и Га Он должен был защитить его.       — Га Он? — Раздался взволнованный голос Ё Хана. Созваниваться, находясь на работе, это бывало лишь из-за чего-то важного.       — Забери меня, — совсем тихо выдохнул Га Он, до боли закусив губы.