***
— Ты не приехал, — слова, с которыми Гермиона залетела к отцу в кабинет как только поток трансгрессии перенёс сестёр с вокзала в родной дом. Наконец наступил момент, когда она выскажет этому человеку всё. За все годы его холода после смерти матери, за каждое пропущенное мероприятие, за каждый момент, когда она в нём нуждалась. Девушка больше не будет терпеть. Она устала быть хорошей доченькой. Джон Грейнджер резко отвернулся от окна, в которое ещё секунду назад вглядывался, словно что-то ища. Мужчина осмотрел дочь, которая излучала ярость и недовольство. У неё были все мотивы злиться на него, он был к этому готов. — Прости, у нас были проблемы. — Джон сам понимал, что для неё эти слова давно ничего не значат. Она уже сыта подобными фразами по самое горло. Сегодня Гермиона не простит ему этого, он видел это в её глазах. — Да, прекрасно! Проблемы ты мог решить чуть позже. Я ждала тебя хотя бы на церемонию вручения. Знаешь, какого чувствовать, когда все однокурсницы танцуют со своими любящими отцами, а ты стоишь одна как брошенка? Так вот, дорогой отец, это отвратительно. Я не просила большего, чем просто вечер, а ты даже и этого не смог сделать, — девушка сглотнула ком, образовавшийся в горле. Она смотрела мужчине прямо в глаза, ни разу не отведя взгляд. — Прости, Гермиона, — он шагнул к ней, а она от него, вытягивая руку, прося остаться на месте. — Я знаю, что это слово из моих уст уже лишено любого смысла для тебя, но мне правда жаль. Доченька… — Нет, не нужно сейчас делать вид, что тебе не всё равно. Твои слова никак не помогут оправдать действия. Скажи честно: ты отдал меня Малфою, потому что я была твоей проблемой, к которой ты не нашёл решения, поэтому и отдал другому? Скажи это вслух, чтобы я слышала! — пелена слёз застелила глаза девушки. Гермионе не хотелось, чтобы он подтвердил её мысли, ведь подтверждение станет разрывом итак едва живущей нити между ними. От мыслей дочери, которые она сейчас высказала ему, перехватило дыхание. Мужчина знал, что ей больно от его отстранённости, но чтобы настолько… Вот она, его уже такой взрослый ребёнок. Стоит и чуть ли не плачет, думая, что не нужна собственному отцу. Он остался единственным дорогим человеком в жизни двух девочек, после смерти Джин. Он должен был стать для них опорой и поддержкой во всём, а по итогу совсем погряз в своём собственном горе. Они думают, что не нужны ему. Сердце сжалось, переставая биться. — Гермиона, девочка моя, — он неуверенно направился к ней, боясь, что та не позволит. Она шагнула два шага назад, заставляя мужчину остановиться. Она больше не позволит.— Нет, конечно нет, как ты вообще могла подумать, что ты — моя проблема? Я люблю вас с Виттой больше всех на свете. Вы — единственное, ради чего я всё ещё жив. — Я не верю, пап. — слёзы, копившиеся в глазах, всё же скатились. Лучше бы он вообще проигнорировал её вопрос, чем говорить о любви. Стало только больнее. Джон смотрел на неё, не моргая. Карие глаза, такие же, как у его вечной любви, впивались в каменную душу, ломая кору жестокости. Она так сильно была похожа на свою мать. Волосы, глаза, черты лица и даже голос — всё в ней напоминало о Джин. Горечь подступила к горлу мужчины вместе с накатившими воспоминаниями. Он приходит поздно вечером с очередного дела, зная, что любовь всей его жизни уже уснула прямо в кресле, пытаясь дождаться его. Мужчина тихо проходит в большую гостиную, параллельно снимая пиджак, складывая его на диван. Такая несвойственная улыбка расползается на его лице при виде спящей жены. Книга и кружка недопитого сока стоят на столике рядом, а сама девушка, сложила руки поверх пледа на большой живот, из которого вот-вот должен появится их ребёнок. Гермиона. Они ещё месяц назад придумали имя. Джон осторожно поднимает любимую на руки, перенося в спальню на удобную кровать. Она что-то бормочет сквозь сон, прижимаясь к мужу ближе. Сквозь многолетнюю броню просочилась солёная капля. Она скатилась по грубоватой коже лица, чуть задерживаясь на скуле. Боль, которую он пытался сдерживать много лет, начала растекаться по артериям. — Прости. Прости, родная, за то, что заставил чувствовать себя ненужной. Я знаю, что плохой отец и никакие слова не излечат раны внутри тебя. Ты нужна мне, я люблю тебя и Витту. Вы — это всё, что у меня осталось. Прости, Гермиона. Девушка, не сдерживая эмоций, подошла к отцу, который наконец-то перестал скрывать искренность, и мягко обняла его. Он никогда не плакал. Джон Грейнджер при любых обстоятельствах оставался в ясном уме и никогда не показывал ни грамма чувств. Его слёзы выбили почву из-под ног девушки. — Ты так похожа на свою маму, — шептал мужчина, обнимая дочку так крепко, будто её у него сейчас отнимут. Гермионе стало трудно дышать, но она не сказала ни слова. — Так похожа. — Она любила тебя и я люблю. Витта любит тебя. Не смотря ни на что. Ты не дал мне желанной отцовской любви, не лишай Витты того же. Позаботься о ней. Ей будет тяжело без меня, а если и тебя не будет рядом, то она сломается. — её всегда волновала, волнует и будет волновать сестра. Это приоритет. — Пообещай, она будет счастливее, чем я. — Клянусь. Сегодня маска треснула ещё у одного человека. Джон Грейнджер показал то, что удавалось скрывать долгие годы. Он вовсе не жалел. Он благодарен, что всё произошло именно сейчас. Кто знает, сколько бы ему ещё понадобилось времени, чтобы приоткрыть своё сердце? Кто знает, сколько ему осталось?***
Гермиона сидела на берегу моря, рассматривая красочный закат. Ещё одна причина, по которой она так любила Сицилию. Закаты и рассветы — это искусство, созданное талантливым художником, знающим толк в истинной красоте. Каждый день разные краски выливаются в новую картину, и с каждым днём работа загадочного художника, сидящего где-то на горизонте, становится всё прекрасней. Волны бились о берег, намереваясь всё больше завладеть такой манящей для них сушей. Они накрывали золотистый песок, унося мелкие песчинки на дно. Гермиона наблюдала за парой, которая находилась неподалёку от неё. Девушка звонко смеясь, старалась убежать от парня, смотрящего на неё с такой любовью, что можно было затопить если не весь мир, то хотя бы часть. Девушке не удалось убежать далеко, море явно было на стороне парня, который ухватил её за талию, притягивая к себе для поцелуя. Грусть вновь затопила внутренности. Любой девушке хотелось, чтобы на неё смотрели так, будто она — самое дорогое, что вообще может быть в жизни. Ей хотелось любить и быть любимой. Но жизнь решала сыграть с ней в жестокую игру, где нет права выбора. О какой любви можно говорить, если рядом с ней будет Малфой? Да о каких чувствах вообще может идти речь? — Почему такая красивая девушка здесь одна, да ещё и грустит? Кто посмел обидеть прекрасную незнакомку? — раздался мужской голос рядом, выводящий Гермиону из мыслей. Грейнджер повернула голову, встречаясь с невероятно красивыми ярко-зелёными глазами. На губах незнакомца светилась добродушная улыбка. В сочетании с глазами она была просто обворожительной. Взгляд девушки зацепился за шрам странной формы, расположенный чуть выше тёмной брови. Руки захотели прикоснуться к необычной черте на лице, но девушка сдержала этот порыв внутри, продолжая рассматривать мужчину. Угольного цвета волосы прибывали в лёгком беспорядке, придавая ему ещё больший шарм. Сквозь футболку и шорты было видно натренированное тело. — Жизнь обидела, — на этих словах губы Гермионы растянулись в улыбку. Ей не было весело, но улыбаться хотелось. — Как тебя зовут? И ничего что я на «ты»? — Нет, всё хорошо. Моё имя Лорен. — Ложь во благо безопасности, не более. Не обязательно мало знакомым людям знать настоящее имя. С самого детства ей вливали правила о безопасности из-за деятельности отца. Одно из немногих гласило: «Меньше правдивой информации, больше ложной. Так, в случае, если тебя вдруг захотят найти по фактам из жизни, то след будет теряться. Имя, фамилия, семья, друзья — скрывать. Лучше придумай несуществующую личность заранее, чтобы потом не вызывать лишние подозрения, когда будешь говорить на ходу». У Гермионы была такая личность, она создала её сама. Отец даже сделал документы на эту самую придуманную девушку, на случай если что-то пойдёт не так. — А ты?.. — Гарри. Приятно познакомиться, Лорен. — мужчина перевёл взгляд с неё на воду, которая только что коснулась его вытянутых ног. — Взаимно. Ты же турист? — ей не нужно были лишние знакомства, Гермиона никогда их не заводила, но, похоже, этот мужчина станет исключением. К тому же, его присутствие хоть немного отвлекло от тяжелых мыслей. — Да, вчера вечером заехал в отель, сегодня решил пройтись. А ты местная? — С чего такие выводы? — девушка запрокинула голову к небу, на мгновение закрывая глаза. Этот вопрос немного озадачил её, но виду она не подала. — Не знаю, просто предположил. Так что? — Гарри провёл рукой по волосам, создавая там ещё больший беспорядок. — Нет, приехала к подруге в гости. Её молодой человек оказался редкостным козлом, поэтому теперь он бывший. Она у меня слишком ранимая, чтобы вынести предательство в одиночку. — прекрасная легенда, все обычно ведутся. Любимая из немаленького списка. — А ты один сюда приехал что ли? — Да, решил отдохнуть от всего и всех. Гермиона взглянула на нового знакомого, вдыхая свежий бриз. Они просидели на берегу ещё около часа, обсуждая что-то из жизни. Иногда они прерывали беседу, чтобы насладиться сменяющим цвета пейзажем. Грейнджер всё так же сохраняла личность Лорен Готье. Француженки, в совершенстве владеющую помимо родного ещё двумя языками: итальянским и английским. Студентку третьего курса медицинского университета. Достаточно состоявшуюся в жизни девушку, содержащую две кофейни и магазин обуви класса люкс. У неё есть маленькая собачка Эли породы Бишон фризе и серая Британская короткошерстная кошка Лейли. Живёт Лорен в большой светлой квартире, окна которой выходят прямиком на небольшой виноградник.***
Дни шли, недели летели, три месяца лета подходили к концу. Гермиона чувствовала себя прекрасно, решив, что если это её последнее свободное лето, то она проведёт его по максимуму. И девушка проводила. За все три месяца в её голову лишь дважды забирались мысли о том, что же будет дальше, но все они моментально испарялись, когда на горизонте появлялся всегда весёлый Гарри, который одним своим забавным видом мог в корне изменить настроение новой подруги. За такое недолгое время она искренне полюбила этого мужчину. Нет, не как вторую половинку, а как очень близкого друга. Он стал её отдушиной. Зеленоглазый брюнет буквально протянул руку в бездну, всеми силами вытаскивая от туда девушку. Он был рядом почти все дни напролёт, лишь на полторы недели им пришлось расстаться, так как у мужчины вдруг появились некие проблемы с семьёй в Лондоне. Но он быстро вернулся, вновь превращая дни в красочные приключение, которые останутся в памяти ещё надолго. Они вместе смеялись, грустили, читали книги, смотрели фильмы, листали комиксы, катались на велосипедах, которые Гарри достал непонятно откуда. Один раз их занесло в местный клуб, где они отожгли так, что их провозгласили королём и королевой вечеринки. Разгорячённые, смеющиеся и счастливые они вышли из заведения под ободряющие возгласы. Каждое их утро начиналось с пробежки по пляжу. Было адски тяжело, ведь песок в разы усложнял задачу. После тренировки они с головой ныряли в море, преследуя цель хоть немного охладиться. Гарри увлекался боями и, когда Гермиона изъявила желание попробовать тоже, с удовольствием научил её нескольким приёмам. Теперь и тренировки по бою у них проходили вместе. После продуктивных занятий они шли к вагончику с мороженным, где брюнет всегда покупал подруге большой рожок с орехово-карамельным наполнением, говоря, что та заслужила. Он часто хвалил её за сильный характер, ведь не каждая девушка способна выдержать такую физическую нагрузку. Они приходили ночью к берегу моря, ложась на прохладный песок всем телом и смотря на тёмное небо. Их голоса звучали на фоне приливающих волн и было спокойно, как никогда. Видно, тот, кто правит чужими жизнями, решил немного смиловаться над ней, посылая Гарри. Вот только девушка жалела о том, что для него она Лорен Готье, а не Гермиона Грейнджер. Хотелось вернуться в прошлое, забить на предосторожность и назвать настоящее имя. Сейчас ей было страшно рассказывать о том, что она вовсе не француженка, учащаяся на врача и живущая в Париже, а итальянка, приехавшая на лето в родной дом. Из-за своей лжи она боялась потерять этого человека, поэтому рассказать правду так и не решилась.***
Лето закончилось и тридцатого августа Гермиона провожала друга на самолёт. Он обнимал её и улыбался, когда на ней совсем не было лица. Девушка вцепилась в него как в спасательный круг, который вот-вот заберут. Он обнял её крепче, шепча на уха слова, которые остались на подкорке её сознания: «Ты — самая сильная девушка из тех, кого мне пришлось повидать, а видел я не малых. Ты со всем справишься. Мы обязательно скоро встретимся, я обещаю. Прошу одного, запомни слова, которые я тебе сейчас скажу, это важно для тебя. Никогда не сдавайся без боя. Я научил тебя почти всему, что знал сам. Если потребуется, применяй всё. Но никогда, слышишь, никогда не сдавайся просто так, борись до конца. Chi la dura la vince.» Она отпустила его, на последок улыбаясь, как он и любил. Самолёт поднялся в воздух, всё больше набирая высоту, а она так и стояла на одном месте, вспоминая все моменты с человеком, который так резко ворвался в её жизнь, принося только положительные эмоции. За месяцы с ним она испытала больше чувств, чем за все семнадцать лет. Этот человек как-то притащил её на Банджи-джампинг. Никогда Грейнджер не думала, что по собственному желанию прыгнет с огромной высоты, привязанная только резиновым канатом. Но, признаться честно, было весело. Она отпустила его. Он обещал, что они встретятся. Гарри сказал, что всегда исполняет обещания.