Темные времена

— Уходишь? Лея ненавидела то, как прозвучал ее голос. Как он задрожал на одном этом слове. Это только сильнее разозлило ее. Хан, стоящий в коридоре, прорубленном во льдах, растрепал рукой волосы и обернулся, хорошо осознавая, что они затевали спор на глазах у всех, кто проходил мимо. — Слушай, Лея, я не давал никаких обещаний. — Нет, — горько согласилась она. — Не давал. Она закрыла глаза, чуть помолчала и, засунув подальше свое раздражение, попробовала иной подход: — Хан, нам не хватает пилотов, нам почти всего не хватает. Ты нужен нам! — она ненавидела, что сейчас упрашивала его, что из-за него ей пришлось опуститься до этого. — Нам? — брови у Хана взлетели вверх; он шагнул к ней, жестковато спрашивая: — Кому это «нам»? Лея посмотрела на него так, будто он ничего не понимал. — Альянсу, конечно! Хан, ты не можешь улететь сейчас, когда… Мимо них протиснулся рабочий с ящиком в руках. — …мы пытаемся снова все наладить! — яростно прошептала она. — Альянс, — повторил Хан, закатив глаза. — Ну конечно, дело в Альянсе. — Конечно, в нем, — подтвердила Лея. — В чем еще оно может быть? Теперь Соло выглядел зло, будто ответ оскорбил его. — Лея, я думал, что, возможно… — Возможно, что? — резко оборвала его она, защищаясь, зная, что именно пытался сказать Хан. Не проси меня. Пожалуйста, не проси. — Я думал, что, возможно, ты хочешь, чтобы я остался, из-за своих чувств ко мне. Это было не вопросом, а утверждением. Она не могла пойти на это, не могла позволить кому-то так с ней сблизиться. У нее были обязанности перед Альянсом, перед восстанием. Не могло быть и речи о том, чтобы серьезно обдумывать возможность того, чего от нее ждал Хан. Это было смешно, и это было безрассудно. И с ним, и с ней могло произойти все что угодно — как это случилось с Люком. — Ну да, — Лея попыталась успокоить Хана, попыталась удержать его предложение в рамках разумного. Попыталась осторожно оттолкнуть его, будто у нее не было никаких чувств. Нужно было предстать такой, как эта планета: ледяной. — Ты нам очень помогаешь. Ты — прирожденный лидер и… — Это не то, — рявкнул Соло и, развернувшись на пятках, быстро зашагал дальше по коридору. — Увидимся, дорогуша. Лея сдержалась, глядя ему в спину, глядя, как быстро он удаляется по коридору и исчезает за поворотом; дыхание перехватило. Ее наконец настигло отрезвляющее осознание. То, что она ощущала, не было похоже на чувство скорби. Это было похоже на удар — и удар тяжелый, почти такой, как все те, что она испытывала, когда вспоминала о Люке. Она теряла Хана… Он уходил. — Хан! — она кинулась за ним и нагнала у входа в ангар. Она видела «Сокол», видела Чубакку, слезающего с верхней части корпуса. — Что? — Хан остановился и обернулся, лицо его раскраснелось от раздражения. Отчаянно желая, чтобы он не уезжал, она сказала первое, что пришло в голову: — Что насчет Люка? Лицо Хана лишь еще больше потемнело. — Не впутывай его сюда… Его больше нет. И мое решение никак с ним не связано. — Он бы хотел, чтобы ты остался! — она знала, что просит, умоляет. Она не могла потерять их обоих, только не сейчас… — Он уже ничего не хочет, Лея! — взорвался Хан, пришедший в ярость от того, что она обращалась к Люку как к аргументу в споре. — Он мертв! Он резко развернулся на пятках, уже готовый уйти, игнорируя и то, как расстроилась Лея, и пристальные взгляды находившихся рядом членов Альянса… но остановился, опустил голову и со вздохом повернулся обратно. — Прости, — сказал он, неловко стоя с повисшими по бокам руками. Лея сглотнула, она была слишком близка к тому, чтобы расплакаться, она уже не доверяла себе, чтобы говорить что-то еще. — Просто попроси меня, Лея, — с какой-то мольбой в голосе предложил Хан. — Просто попроси — и все. Она заколебалась, сердце в груди стучало гулко — и так громко, что Лея была уверена: даже Хан может расслышать его удары. И все же она колебалась, боялась раскрыть, что чувствует на самом деле. Боялась того, о чем он просил, и того, что это будет означать для них обоих. Соло опустил взгляд, покачал головой и начал разворачиваться. Изо рта у нее вырвалось: — Хан. Останься. Прошу. Он остановился, чуть склонил набок голову, довольный, но не удовлетворенный до конца. — Ради Альянса? — Ради меня, — призналась Лея, не заботясь больше о том, что их сейчас кто-то видит и слышит. — Останься ради меня. Два стремительных шага, и вот вокруг нее обернулись его руки. Лея опустила голову Хану на грудь и в свою очередь обняла за талию. От него исходили тепло и ласка, от него пахло горючим, машинным маслом и потом — и это был сладчайший аромат на земле. — Ну вот, это ведь было не слишком сложно? — шепотом попенял он. — Ты останешься? — Ради тебя, Лея. Только ради тебя.