Безмолвная

Мой юный друг нолдор, предугадывая твой следующий вопрос, позволь мне чуть глубже разъяснить про осанвэ, отступая от основного моего рассказа. Когда я говорю о том, что у нас вышло услышать друг друга, я говорю не о свойствах голоса и речи, с помощью которых мы поныне общаемся. То была совсем иная связь, что не требует словесных изречений. Однако же она возникает во время духовного единства, когда два феа открыты друг другу в полной мере. Я упоминала уже о ней ранее, ведь то видение, что показал нам златовласый эльда, как раз таки было одним из его проявлений. Почему же так получается, что одни способны воспринимать чужое сама* в чертогах своего, а другие же, напротив, отрекаются и всячески препятствуют? Пускай я и не мастер Пенголод, и мне не дано изложить глубину всего замысла Эру, что была заложена в этом дивном даре, но я попытаюсь. Родственники едины духом уже по праву рождения, от того их феа способна слышать друг друга без малейшего труда, если же они того сами желают. С друзьями сложнее, ведь не часто так бывает, что феа сходятся в рвении открыться друг другу. Потому, для тебя должно быть удивительно слышать в моем рассказе о том, что много лет тому назад, такая редкость все же произошла. Но то был не единственный случай. Ведь до того, как Мелькор разведал своими жестокими методами о возможностях осанвэ, все эльфы были открыты разумом и восприимчивы к общению мысле-образами. Однако были и те умы, что не хотели пускать кого-либо к себе в сама, но в эпоху Звезд они встречались крайне редко. Быть может, в библиотеке Ривенделла тебе попадались записи Пенголода? * В одном из своих исследований мастер описывал состояние индо* и пахта*. Припомнив все это, хочу тебе сказать мой друг, что моя спасительница как раз таки относилась к последним: тем, чей разум был закрыт, и без чьего позволения нельзя было заглянуть в чужие мысли. Было ли то происками Врага, а быть может лично ее желанием — мне, доподлинно, не известно. Однако все же на каждое правило имеется свое исключение. В тот момент, когда мой друг протянула эльда свое оружие, я волей случая смогла заглянуть в ее мысли, ведь неосознанно потянулась осанвэ к ее разуму. Совсем ненадолго и словно бы случайно, мне было дано право услышать ее голос. То был почти единственный раз, что я могу припомнить за все время пребывания в Средиземье в пору Пробуждения. Он был тихим, немного грубоватым от тех звуков, которые она, очевидно, облекала в своих мыслях в слова.* Мне был непонятен ее язык, потому я не стремилась узнать значение тех шипящих звуков, что проносились в ее голове. Скажу тебе, мой друг, что и по нынешний день я до сих пор нигде не слышала подобной речи: ни среди эльфов, ни среди людей, ни среди гномов. Пускай и по звучанию ее слова были сродни с языком горного народа — кхуздулом, ведь имели такое же грубое произношение, однако это был не он. Образы, что всплывали следом за словами, сполна могли рассказать о направлении ее тревог. Нехорошие то были мысли, и ничего доброго в них не было, как и в тех картинах, что проносились перед моим взором благодаря нашей связи. Я увидела, словно ее глазами: высокие темные залы, с холодными черными полами, где из фонтанов, вместо студеной воды вытекала расплавленная магма; грозные своды неприступных башен, возвышающиеся в небо, точно пики гор; промерзлые ледяные подвалы, где сгинет всякое живое существо, лишь стоит ему туда попасть. Странным было то место, совершенно непохожим на то, что я видела до этого в Средиземье. Однако не вызвало оно у меня ужаса, пускай и неприятным было то зрелище. Словно со стороны я, вместе со своей спасительницей, скользила тенью вдоль этих молчаливых каменных сводов. Где, если запрокинуть голову, можно было увидеть вместо звездного свода Элентари, пики опасно вздыбленных каменных наростов, что словно копья готовы были сорваться вниз под своей тяжестью и обрушиться на всякое живое существо, что по неосторожности попало в эти владения. Взглянув на руки своей спасительницы, я с удивлением отметила на ее запястьях «нечто», чему я в ту пору никак не могла дать название. Теперь же, пройдя свой жизненный путь и узрев деяния Мелькора, я с уверенностью могу сказать что, то были оковы: выкованные из железа черные наручи, что тугим кольцом оплетали бледные запястья и шею. Ровно посередине сковывающего железа вилась еще одна цепь, которая крепилась прочной нитью к одной из стоп. При каждом ее шаге путы громогласно ударялись о черный пол, заставляя эхо лететь вдоль пустынного зала. В ускользающем потоке мыслей я смогла различить лишь один четкий звук, что она повторяла про себя, словно мантру. Слово, которое она лихорадочно произносила, дабы не забыть. Мне неведомо, было ли тот набор звуков чьим-то именем. Быть может даже ее собственным или кого-то, кто был дорог ей. Одно я поняла точно: она очень боялась его забыть. На этом картина чужих мыслей расплылась, а затем и вовсе исчезла. Очевидно, мой друг вновь закрыла свой разум. Наша связь истлела, истончившись до тоненькой паутины, а затем разорвалась, выпуская меня из границ чужого сама. Я встряхнула головой, силясь избавиться от наваждения, ведь чужие эмоции сумели горечью осесть на моей душе. Но сделать это было не так-то просто. Видение, вызванное соприкосновением двух разумов, вдруг ожило, представ страшной картиной наяву. Словно в насмешку, носа коснулся раскаленный запах серы. Высокие искры миражем взметнулись перед моими глазами, и горящие пики лесных вершин заалели в ночной темноте. Пожар охватил поляну. Удушливый смрад металла заполонил воздух и сжал горло плотным кольцом тех самых оков, что были на руках моей спасительницы. И я задохнулась, чувствуя, как под ногами разверзается пропасть, а вонь эфемерных копей медленно тянет меня на самое дно. Тяжело задышав, я рухнула наземь, не сводя при этом взгляда со своих друзей. Эльф и моя спасительница отвлеклись. Последняя вздрогнула и я видела, как ее лицо приобрело странное выражение: темные брови удивленно изогнулись, от чего между ними залегла глубокая складка; рот приоткрылся в немом звуке, которому было не дано покинуть уста; глаза ее сделались влажными, словно она вот-вот готова была расплакаться. Однако в следующую секунду губы ее сжались, превратившись в прямую полосу. Свободная рука бегло скользнула вдоль шеи и слегка надавила на гортань, словно такой простой жест помог бы извлечь звук, что застрял поперек онемевшего горла, подобно кости. Она смотрела на меня. Дыхание ее сбилось и сделалось прерывистым. Ровно на долю секунды в чужих глазах проскользнула яркая эмоция. Но она угасла прежде, чем мне дано было постичь ее суть. Как искра, вылетающая из тлеющих углей и рассеивающая на ветру. — «Что с тобой?»— долетел до меня странный набор звуков. Отголосок чужого волнения коснулся утомленного разума. Это был златовласый эльда. В отличие от моей спасительницы он был обескуражен и удивлен, и это хорошо читалось в его синих глазах. Я не могла понять его речи, однако легкое касание его осанвэ с лихвой объяснило мне значение сказанных им слов. Оно то и привело меня в чувство, рассеяв миражи, точно круги по воде. Видение жарких губительных копий отступило. — «Не знаю» — легко ответила я ему, чуть приподнимаясь на локтях и вытягивая травмированную ногу в сторону. Затем, вспомнив о затаившемся звере, я опасливо подтянула ее к себе ближе, дабы в случае чего животное не смогло вновь схватить меня. Я бросила на нее осторожный взгляд. Увиденное потрясло меня и, более того, вызвало опасения. Мне немедленно хотелось расспросить ее обо всем, дабы убрать это липкое чувство, что сумело поселиться в моей груди. Оно было ужасающим! Тогда, к моему разуму вновь потянулся поток, исходивший от эльдар. Касание его чистой и светлой фэа немного успокоило меня. Словно летний бриз у моря, он легко затронул струны моей души. На этот раз причиной его удивления стал мой ответ. Он просил разъяснить ему смысл сказанных слов, ведь он не до конца был уверен в их значении. На это я лишь покачала головой и обескураженно опустила взгляд ниже. В руках эльда сжимал древко, что передала, но все еще не отпускала моя спасительница. От этого их пальцы были расположены в сантиметре друг от друга, от чего мне было довольно просто сравнить их ладони. Эльф имел более длинные, изящные пальцы и широкие кисти рук. Моя же спасительница, напротив, имела маленькие ладони с тонкими запястьями. Если бы эльда попытался коснуться ее руки, то его ладонь с лихвой смогла бы накрыть ее две. Ее же пальцы тугим кольцом, до побелевших костяшек, держали древесину, и казались в тот момент такими хрупкими, что прикоснись он к ним неосторожно, они тот час же сломались бы. Однако эта хрупкость была обманчивой, ведь я видела, как споро она могла удерживать и наставлять копья на волколака. И не только на него. Сместив свой взгляд за спины своих друзей, я вновь столкнулась с блеском внимательных желтых глаз, что зло рассматривали свою жертву из засады. Зверь притаился в зелени, стараясь не выдавать себя. Он припал к земле так, дабы его шерсть не топорщилась из-за листвы и наблюдал. Думается мне, соверши мы попытку к побегу, зверь тут же бы кинулся на нас и растерзал в мгновение ока. И все же животное от чего-то мешкало, не решаясь нападать. В нескольких метрах от нас лежала туша его поверженного собрата, словно напоминание хищнику о мощи и силе тех, кого он по неосмотрительности принял за жертву. Именно на нее и обратила внимание моя спасительница. Ее побледневшие пальцы медленно разжались, выпуская древко из крепкого захвата. Кровь прилила к их кончикам, от чего они порозовели и стали немного подрагивать. Свободной рукой она бегло растерла их и бросила быстрый осторожный взгляд на златовласого эльда, а затем на меня. Лицо ее утратило то странное выражение, которое она показала ранее, и уже не выражало практически ничего. Лишь тень скрылась на дне этих зеленых глаз, звуча отголоском минувшей бури. Мой друг поднялась на ноги и, сделав пару резких шагов в сторону павшего зверя, вдруг замерла. Плечи ее напряглись, а тело будто стало натянутой тетивой. Златовласый эльда провел ее внимательным взглядом, однако не стал ничего спрашивать. Его глаза с любопытством следили за чужой фигурой. Очевидно почувствовав это, моя спасительница бегло оглянулась. Эльда приподнял голову, устремив свой взор выше, и их глаза по воле случая смогли встретиться. Ее зрачки расширились и в них проскользнул испуг, ведь она не ожидала, что ее взгляд поймают. Губы ее приоткрылись под действием эмоций, что живо отразились на ее лице. Так они, замерев на мгновение, глядели друг на друга. Кто знает, о чем они думали в тот момент? Ни мне, ни кому либо в Арде - это неизвестно. Лишь звезды, ветер, да творения Йаванны были свидетелями того страха и смятения, что стремительно появились на дне чужих глаз, и так же скоро пропали. В следующую секунду моя спасительница опустила глаза вниз. Резко отвернувшись, она пуще прежнего устремилась к своей цели. Вслед за ней примялась трава и качнулись ветви небольшой поросли. Павший в бою с эльфом зверь лежал неподвижно, а с его неестественно вывернутой пасти медленно струилась алая кровь. Она расплылась красным цветком у тела, окрасив траву в алый и частично выкрасив когда-то белей мех зверя в бурый оттенок. Желтые глаза остекленели, став двумя мутными камнями без зрачка, а длинный когда-то розовый язык побледнел и вывалился наружу. Животное уже не казалось таким грозным, как его еще живой собрат, что рыскал неподалеку, но который боялся подойти ближе. На зверя пала тень. То была фигура моей спасительницы, заслонившая тело от звездного света. Она застыла над ним в нерешительности, став к нам чуть боком. И в ее лице я увидела столько неизведанных мне эмоций, что поразили меня своей глубиной. О, до чего же была выразительна ее мимика! Замерев, я едва смела дышать, рассматривая плавные черты и видя, как они искажаются под действием сильных чувств. Она в нерешительности прикусила большой палец, плотно сжимая его между сухими обветренными губами. Брови ее сдвинулись на переносице и казалось, что она глубоко над чем-то задумалась. Тень смятения отразилась в чужих глазах, когда она бросила осторожный взгляд на нас с эльда. Искоса, словно опасалась, не бросимся ли мы на нее, точно звери на добычу. Дольше всех она рассматривала златовласого эльфа, скользнув по мне лишь беглым взглядом. Тот же, подобно мне, с любопытством встретил ее опасения. И я не совру, если скажу, что видела, как его губы слегка дрогнули в улыбке. Чуткий эльфийский слух уловил тихий, больше похожий на стон вздох. Моя спасительница прикрыла глаза и какая-то мрачная решимость отразилась на ее лице. Под пристальным взглядом наших глаз, она осторожно опустилась на колени подле волка. Ее пальцы скоро коснулись алой жидкости и они тут же окрасились красным, стоило ей их растереть. Затем она, вновь бросив на нас быстрый осторожный взгляд, зачерпнула прямо из тела зверя пригоршню алой жидкости и нанесла ее себе на предплечье. Ее молочная кожа споро приобрела красный цвет, будто бы впитав в себя кровь. Капли, одна за одной, заструились вдоль ее руки к пальцам и испачкали одежды. Я в изумлении взглянула на золотоволосого эльда, совершенно не понимая, зачем она наносит на себя чужую кровь. Ведь то было странно и совершенно непостижимо. Однако весь его вид говорил о том, что он так же, подобно мне, удивлен происходящим и не даст мне никаких разъяснений. В синих глазах плескалось изумление, на грани с чем-то необъяснимым. Он во все глаза внимательно наблюдал за ней, и мне даже показалось, что на дне этих сапфировых глаз проскользнула настороженность по отношению к моей спасительнице. Вот, его губы сжались в полоску, а ноздри затрепетали, словно эльф к чему-то вновь принюхивался. В следующую секунду его лицо расслабилось и он удивленно приподнял светлые брови. Я так же принюхалась, пытаясь понять, что же так его удивило в запахе. В зловонии исторгшейся крови животного, что пахла металлом, едва ли можно было различить тонкий аромат, которым обладала моя спасительница. Более того наверняка, для всякого зверья, что ориентировалось на свое обоняние, она выглядела в точности, как павший от руки эльда зверь. Разве что не имела тех же зорких глаз, да острых клыков. Две красных полосы расчертили ее лицо, выделив скули и подчеркнув бледность. К своему стыду скажу, что я не сразу разгадала ее замысел. Ростки недоверия усеяли почву, что была удобрена видением из ее разума. Потому, в тот миг я восприняла свою спасительницу, как возможную опасность. Пораженная увиденным зрелищем, я не заметила, как долго и пристально за мной наблюдала мой друг. Перепачканная в крови зверя, она уподобилась в моих мыслях тому же монстру, что минутами ранее пытался лишить нас жизни. Образ ее подернулся дымкой и я словно взаправду увидела живого волколака, восставшего в ином обличение. И когда она, зачерпнув кровь, осторожно сделала шаг в нашем направлении, я невольно отшатнулась от ее фигуры. Моя спасительница тут же застыла. Плечи ее медленно ссутулились, словно она хотела в этот миг показаться меньше. Пригоршня крови, что она несла в ладони, струйкой закапала на траву сквозь разжатые пальцы. Более она не сделала ни шагу. Видя это, золотоволосый эльф тихо выдохнул, прикрывая глаза. Поднявшись на ноги, он осторожно приблизился к молчаливо застывшей фигуре и, слегка помедлив, осторожно приподнял чужую окровавленную руку своей ладонью. Моя спасительница едва заметно вздрогнула и бегло скользнула взглядом по его лицу. Глаза ее наполнились сомнением и потаенным страхом, но лишь на мгновение. Она тут же поспешила обратить внимание вниз, туда, где соединялись их ладони. В ее руке еще осталось небольшое количество багровой жидкости, что не успела соскользнуть с руки и теперь скапливалась на дне, как в чаше. Эльф осторожно прикоснулся пальцами к середине чужой ладони и легко провел ими вдоль ее запястья, собирая кровь животного. Затем, он обернулся в мою сторону, взглядом показывая, что мне так же требуется подойти. Лицо его было полно решимости и уверенности, потому я не смогла отказать невысказанной просьбе в его глазах. Когда же я опасливо подошла ближе, эльф слегка коснулся и моего запястья, обмазывая его кровью. Я удивленно растерла это багровое пятно вдоль руки. Вскинув на него изумленный взгляд, я ждала объяснений. Вместо них, златовласый эльда молча склонился к области шеи моей спасительницы и шумно втянул носом воздух. Его тихий выдох с придыханием качнул пару прядей ее волос и защекотал кожу. Только Эру ведомо, как ей достало сил стерпеть этот жест. Ведь, как я уже говорила, моя спасительница, в начале, совершенно не доверяла и даже боялась этого ваньяр. Скосив на него свои зелено-карие* глаза, она безмолвно застыла в ожидании. Эльда удивился, заметив, что она напряжённо следит за его действиями, и по его губам скользнула озадаченная улыбка. Однако в ту же секунду глаза его странно заблестели, стоило ему осознать, что она в ужасе не стала нападать на него. Последовав примеру своего друга, я так же приблизилась к ней. Однако я не стала подходить слишком близко и лишь слегка вдохнула воздух у ее запястья. В этот момент я осознала, что таким способом она замаскировала себя от других преследователей, дабы враг не смог отследить ее по запаху, как сделал это ранее. Тот волк, что до этого наблюдал за нами, очевидно, почуяв в воздухе кровь своего собрата, не решился нападать один и скрылся до поры. Лишь удаляющийся треск веток говорил о его спешном побеге. Тогда, мои мысли обернулись к тому, что животное могло с легкостью привести к нам стаю по нашему запаху. Поэтому, решившись последовать примеру своего друга, я так же подошла к павшему зверю. Остановившись у туши, я взглянула на свою спасительницу. Она, подобно зажатому механизму, стояла прямо, и глаза ее были более похожи на глаза обреченного. Казалось, она в любой момент готова броситься прочь от нас, стоит мне хоть как-то выказать неодобрение ее действиями. Или же, напротив, бросится на нас, стоит нам попытаться напасть на нее. Однако ни я, ни златовласый эльда не собирались делать ни того, ни другого. Отчасти, мне было совестно, что я посмела устрашиться и предать сомнению ее действия. Более того, волки Кементари, коих поработил Мелькор, пугали меня много больше, ведь они действительно стремились причинить вред. Доказательство тому было как и на моем теле, так и на теле златовласого эльфа. Моя же спасительница, напротив, никоим образом не пыталась уязвить наши хроа. Она гордо стояла на пути врагов, отстаивая как и свою, так и наши жизни. Когда же я осознала это, туман обуревавших меня чувств, развеялся подобно дыму, и это помогло дышать. Но то были уже мои переживания, никак не относящиеся к рассказу. Склонившись над телом зверя, я погрузила руки в еще теплую шерсть и, ведя ею вдоль могучего тела, набрала крови из пасти чудовища. Вскоре и мое лицо украсил замысловатый узор, а металлический запах скрыл остатки моего присутствия. Мой друг слабо улыбнулась и в ее глазах промелькнуло облегчение, стоило мне закончить наносить на себя кровь животного. Плечи ее расслабились и уже не казались такими напряженными. Я осторожно тронула ее за руку, ощущая, насколько она ледяная. Ее пальцы дрогнули, но ладонь она не отстранила. Своим прикосновением я вкладывала всю благодарность, что теплилась во мне и которую я хотела хоть как-то излить. На это ответом мне было робкое пожатие в ответ. Скупо улыбнувшись мне, и последний раз сжав мою ладонь, она указала рукой в сторону того самого просвета, в который мы стремились изначально. Я покорно проследовала взглядом в указанном направлении. Вдали и вправду была брешь в деревьях и, если приглядеться, то можно было заметить, как далеко-далеко на водной глади играет бликами звездный свет. Завороженная увиденным, я сделала порывистый шаг в сторону бреши, чувствуя, как пальцы выскальзывают из чужой ладони. Руки мои протянулись к увиденному, словно могли коснуться дивной красоты. Боль в ноге угасла и я почти не ощущала ее, окрыленная новыми открытиями и почти забывшая о пережитом страхе. Острый взор выцепил среди водных просторов небольшой клочок земли, расположенный едва ли не точно посередине озера. Он ярко манил белоснежными подступами утеса, о которые с тихим всплеском разбивались волны. Брызги весело разлетались в стороны, сверкая не хуже россыпи камней под звездным светом. Небольшие деревья и кустарники, что устлали берег, обещали кров и достаток. Защитой же послужили бы сами воды озера, что со всех сторон окутали берега. В памяти все еще живо стоял озлобленный Враг с его свитой вьющейся у ног и не смеющий пересечь реку. Однако я остановилась и бросила взгляд через плечо, дабы поскорее окликнуть своих спутников и поторопить их. — Смотрите же! — вскричала я, ликуя, — Там мы будем в безопасности! И, следуя зову своего сердца, я первая ринулась на встречу сияющей воде. Не дожидаясь своих спутников, я стрелой мчалась сквозь лес, споро перепрыгивая все препятствия на своем пути. С задорным смехом я огибала несущиеся навстречу мне ветви деревьев, что так и норовили стегнуть по лицу или щиколоткам. В легком беге миновала овраги и кочки, дабы наконец-то добраться до желанного просвета. Когда же лес выпустил меня из своих объятий, я потрясенно замерла и взор мой устремился далеко-далеко к водным просторам. Тем самым водным просторам, что являлись колыбелью для всех эльфов в начале времен и тому самому острову, что хранил долгое время эльда от бед. Священные воды озера Куивиэнэн распростерлись перед моим взором. Великим было то зрелище, и по началу у меня даже заняло дух. Я вновь обернулась, дабы позвать своих спутников. Однако увиденное же позади, заставило сомкнуть мои уста. Первым, за что зацепился мой взор, было бледное как мел лицо моей спутницы. Она все еще стояла неподвижно, а ее растерянный взгляд был прикован к златовласому эльда. Эльф стоял на коленях, тяжело опираясь на руки. Его дыхание сбилось и стало прерывистым. Казалось, что он вот-вот упадет! Плечи его словно налились свинцом, и он опустил лицо долу, скрыв его за ширмой из спутанных волос. Затем, златовласый эльф стал заваливаться на бок. С тихим стоном он упал наземь и кудри его разметались багряным золотом по траве. Веки его сомкнулись, дыхание стало рваным, а тело бросило в дрожь. Я поспешила со всех ног обратно, позволив взволнованному крику сорваться с губ. Он громогласно взлетел к верхушкам деревьев и пролетел вдоль зеленого леса, дабы вернуться эхом уже чужих голосов. Нет, то были не голоса родичей, и даже не голоса напуганного моим криком воронья. То были волки. Проклятые волки, что продолжали преследовать эльфов! Не менее шести голосов слилось в один протяжный волчий вой. Словно охотники, они будто бы трубили в горн и призывали своих собратьев присоединиться к загону испуганной дичи. Мой друг вздрогнула, заслышав их голоса и будто бы очнулась. Бросив быстрый взгляд на спешившую сквозь лес меня, а затем на распластанное тело эльда, она опрометью метнулась к последнему. Склонившись над ним, она спешно убрала пряди с его лица, порывисто и даже как-то грубо откидывая их в сторону. Ее ладонь бегло заскользила по чужому горлу, став его прощупывать. Когда же я стремительно приблизилась, то увидела, как она надавливает пальцами в места, где проглядывалась синяя жилка. Мне неведомо, что она пыталась сделать таким образом, но мимика ее лица живописно говорила о том, что у нее ничего не выходило. Тогда, моя спасительница поспешила перевернуть его на спину и припала ухом к его груди. Сердце громким набатом отсчитывало секунду, пока она, прикрыв глаза, прислушивалась к чужому дыханию. Я взволнованно опустилась рядом. — Что случилось?! — хотело было вскричать я, но мой друг меня остановила. Чуть влажная от волнения ладонь накрыла мои губы. Сердитое выражение ее лица озадачило меня. Я отчаянно вскинула на нее взор, не понимая ее жеста. Тогда она пальцем ткнула в тушу дохлого волка и рукой обозначила мне еще живых тварей, что рыскали в наших поисках. Несколько раз, она легко хлопнула меня по губам, вызывая недоумение. Стоило ей убрать руку, как я тут же попыталась испросить ее о значении тех жестов, что она применяла. В это же мгновение на мои губы опустился ощутимый шлепок. Таким образом она призывала меня к молчанию. Лес вновь затих, а волки скрыли свои голоса. Я обеспокоенно осматривалась по сторонам, боясь натолкнуться на внимательный звериный взгляд. Как вдруг, мое внимание привлек незнакомый треск. То был покров чужих одежд, который моя спасительница разодрала на себе, дабы использовать под перевязочный материал. В ее руке была зажата неизвестная ткань, чье происхождение и вид мне до сих пор неизвестны. При разрыве, материал пошел по неровному шву выше, из-за чего часть ее груди оголилась. Она зябко поежилась от ветра, что тронул разгоряченную кожу. В образовавшейся дыре я смогла рассмотреть большой синеющий кровоподтек под ее ребром. Обмотав чужое плечо этим лоскутом, она зафиксировала ткань странным узлом. Пожалуй, даже корабелы не вяжут таких чудных креплений из своих канатов, какое она сделала тканью на плече эльда. Однако это помогло временно остановить кровь. Далее, она попыталась перевернуть эльда на живот, но выходило это у нее из ряда вон плохо. Подрываясь руками под его спину, она изо всех оставшихся сил постаралась слегка приподнять его над землей. Эльф был крупнее ее в несколько раз, от того ей попросту не хватило остатка сил на желаемое действие. Она была измотана. Одна из прядей выбилась вперед и прилипла к взмокшему лбу. Губу она все-таки прокусила, от чего ее уста окрасились в алый. Наблюдая за ней, я в нерешительности мялась подле, желаю и помочь, и в то же время боясь прозевать появление волков. Вскоре, ей таки удалось выполнить задуманное. Эльф с тихим стоном перевернулся на живот. Голова его повернулась набок и его ресницы едва заметно дрогнули, но глаз он не открыл. На широкой спине зияло множество следов от когтей. При дыхание, под ходом литых мышц, эти раны словно оживали, сочась и исторгаясь буро-красной жидкостью. Волк изрядно потрепал его, однако самой опасной и большой раной оставалась рана на плече. Именно из нее эльф и потерял большую часть крови. Волки могли учуять след, но волчья кровь до того перебивала все своим смрадом, что для этого им нужно было хорошенько постараться. Моя спасительница подняла на меня свой уставший взгляд. Ничего не говоря, она молча встала и подошла к ногам эльфа. Ухватив последнего за лодыжку, она что есть мочи потянула его на себя и, вперив в меня просительный взгляд, махнула рукой на другую ногу, прося помочь. Я покорно встала подле. Чужая лодыжка легла в мои руки, едва умещаясь в обеих ладонях. Мы потянули эльфа в сторону просвета. Вскоре, стало ясно, что так нам далеко не уйти. Эльда был до того неподъемным, что вдвоём нам едва ли удалось сдвинуть его с места. Что уж говорить о буреломе и оврагах, что ждали нас на пути к озеру? Выбор был невелик. От осознания того, что требовал сделать инстинкт для сохранения собственной жизни, похолодело сердце. Моя спасительница, очевидно думала так же. Ее взгляд задумчиво изучал просвет, ведущий на поляну у озера. И все же мы — венец творения Эру, а не животные. Только Морготовы приспешники бросают своих на съедение варгам! Потому, следующим решением было спрятаться и выждать. Но перед тем, как я расскажу тебе продолжение, позволь мне немного обелить в твоих глазах, юный нолдор, моего друга. Ведь, как говорил Пенголод, видение можно заменить или же слить в одно с искажённой правдой, заменив их чуждыми мыслями, если в связь вторгнется некто иной. Я не открою доподлинно всей тайны, так как не являюсь Вала Намо или же Вала Манвэ. Все, что я могла бы сказать тебе сейчас - были бы лишь мои догадки и предположения, которым в будущем суждено окрепнуть. Потому, дабы не сбить тебя с толку, свой рассказ я буду стараться вести так, как видела его я в тот момент. Стараясь же, для твоего удобства, не забегать вперёд, или же не вспоминать что-то, что я упустила ранее.