Безмолвная

Мое сердце переполняла радость: звонкая и пьянящая, кружащая голову и возносящая мой голос к небесным чертогам Манвэ. Я кружилась и кружилась, облекая свои эмоции в один мне понятный звук. Когда же я остановилась, то услышала, как большая часть окруживших нас эльфов шепотом повторяет за мной. Сначала совсем тихо, будто бы дуновение легкого ветра среди весенней листвы, в котором едва можно было разобрать звук. Затем чуть громче, соединяя голоса в одно понятное звучание. — Радость? — тихо твердили они. — Радость! — воскликнула еще раз, и заливисто расхохоталась. Словно бы показывая эльдар, как должно звучать это слово. Ослепляющее было то чувство, согревающее грудь и приносящее некое подобие довольства. Оно взывало к глубинам сердца и заставляло напевать один мне понятный напев, который я поспешила обличить в слово. — Радость! — уже громче восклицали они, переглядываясь между собой и подражая моей интонации. На лицах некоторых из них появились улыбки, ведь неосознанно я смогла прикоснуться своим осанвэ к их, в стремлении поделиться этим чувством. Именно они помогли придать значение этому слову, и теперь среди ваньяр и тэлери оно носит то самое название, которое получило с начало пробуждения первых эльдар. Нолдор же зовут его иначе, отлично от нас, обликая это чувство в совершенно другой звук. — Гэллэнэль, — тихо повторил за всеми мой новый золотоволосый друг. Так тихо, что среди общего гула голосов его было едва слышно. Он мягко склонил голову к плечу, от чего прядь золотых волос тут же соскользнула на его лоб. Одной рукой он оперся о колено, развалившись словно бы небрежно, как-будто то была естественная его поза. Другую же ногу он вытянул свободно, едва касаясь внешней стороной бедра моего спасителя. Он улыбался, и его лицо было озарено тем же светом, что и у других эльда в момент обличения своего чувства в слово. Когда же я подошла ближе, мне не стоило труда заметить, как одна рука моего золотоволосого друга, словно бы без ведома своего хозяина, едва заметно касалась кончиками пальцев руки моего спасителя. Так бережно и трепетно, словно бы то она была диким маленьким зверьком, которого было легко спугнуть. Ее глаза были живым пятном зелени на бледном лице — единственным, что привлекало внимание. И пусть оттенков в этом цвете было куда больше, чтобы назвать его «зеленым», я все же склоняюсь видеть их в таком цвете, нежели в ином другом. Наклонившись над ее фигурой, я бегло коснулась чужого лица пальцами, в желании хоть как-то выразить свою благодарность, ибо не ведала я тогда никакого иного способа сделать этого по-другому. Моя ладонь легла на ее щеку, а пальцы скользнули от чужого виска к подбородку, ощущая гладкость и теплоту кожи. Мне было неведомо чужое тепло, потому я с интересом и большим любопытством прикасалась к ее лицу, словно бы новорожденное дитя, знакомилась с окружающим миром. Ее кожа была мягкой и податливой на ощупь, не такой, как моя или же сородичей. Но этому я не придала большого значения, так как не желала видеть в ней какие-либо отличия от нас эльдар. Не желала, и не желаю видеть их сейчас, что бы Владыки Вала, о которых мы узнаем много после, не увещевали нам! Чужие губы тронула слабая улыбка и она на мгновение прикрыла свои глаза, позволяя мне коснутся пушистых ресниц. Я робко тронула их пальцем, чтобы в следующую секунду пугливо отдернуть руку, так как резкий смех напугал меня. Мой друг смеялась, от чего на ее щеках появились ямочки. Уже к ним прикоснулась более бережно, бросив быстрый взгляд на улыбающегося эльдар подле нас, словно бы ища у него молчаливого одобрения. Его сверкающие глаза, будто сапфиры в ночном свете звезд Элентари, заискрились таким же одобрительным весельем. На его лице появилась задорная улыбка. Все это время он лишь молча наблюдал, как я осторожно исследую свою спасительницу, но при этом не сказал ни слова. Многие родичи стали стягиваться к нам, любопытно разглядывая то, что вызвало такую бурю. Увлекательным и одновременно пугающим казалось им произошедшее ранее. Шепотом, они все ещё твердили новое слово, окружая нас и отбрасывая тени. Большая часть образовала полукруг у золотоволосого эльда, и в их глазах читалось восхищение его мужеством. Кто-то же удивлённо разглядывал меня, на что моим ответом был такой же любопытный взгляд. Разные они были, те эльфы: кто-то был так высок, что его макушка могла дотянутся до самой высокой ветки; чьи-то волосы вились так, что более напоминали курчавое облако в небесах; у кого-то глаза были раскосыми, как у рыси, а у кого-то наоборот, подобны глубоким озёрам. Все они были разными, но объединяло их что-то одно, неуловимое и непонятное. Родство это шло не только от ощущения фэа, но об этом доподлинно известно только Эру. Однако же недолго я могла любопытствовать и забавляться весельем. Громкий вой, словно бы по воле рока, вновь разнёсся в тиши. Он пронесся по округе, отражаясь эхом среди деревьев и заставляя умолкнуть сородичей, безжалостно оборвав звук их голосов при помощи страха. Эльфы стали прятаться, словно бы растворяясь в массе деревьев, что окружали нас в тот миг. Их светлые пряди, будто бы за один краткий миг исчезли в темноте. Мрак сумерек скрыл их фигуры. Обеспокоенный шепот сменился тихим безмолвием. Последний сребровласый эльда, что попался мне на глаза, затаился где-то в лесной глуши. Наступила пугающая тишина, где мы, замерев посреди безмолвного леса, остались одни. Мой золотоволосый друг тоже забеспокоился, и его лучезарная улыбка слетела с его губ. Он по-звериному склонил голову, а его мощное тело напряглось, словно бы он готовился к очередной схватке. Припав к земле, он коснулся ее ладонью, загребая сухие еловые ветки и прислушиваясь к одному ему понятному звуку. От напряжения мышц, раны, что нанес ему враг и что были скрыто до поры, вновь заалели. Густая кровь по капле заструилась вдоль предплечья и пала наземь, сделав ее в разы чернее прежнего. Эльф приподнял руку и переставил ее по другую сторону моего спасителя, словно бы защищая ее и беря в образовавшееся кольцо рук. С его плеча на нее соскользнула пара багровых капель, которые тут же впитались, превращаясь в бурое пятно на одеждах. Одеждах, которые в ту пору были только у нее и никого более среди эльфов. Стоит ли мне упоминать, мой юный друг, что данное слово так же появилось много позже? Но я все же включу его в рассказ, так как оно уже было изобретено к моменту моего повествования, — сказала она и тяжело вздохнула, заметив выражение моего лица. Насколько мне было известно, в Средиземье вплоть до отплытия первых эльфов в Аман не носили одежду. — Мы, нолдор, к печали остальных родичей, всегда требуем точности, — ответила за меня Владычица Галадриэль и я довольно спешно обмакнул перо ручки в чернильницу. — Что же, если ты скажешь мне, юный нолдо, что эльфы ходили нагишом даже перед Вала я, пожалуй, рассмеюсь, — с улыбкой предупредила меня эльфийка. — Одежду, как рассказывается в летописях, придумали в Благословенных Краях, однако же заменой ей всегда служили шкуры животных или же в большей части самодельные плетеные изделия из плотных листьев, — просто ответила она на невысказанный мною вопрос. Я сделал запись и подчеркнул ее одной линией, дабы потом провести свои исследования на данную тему. Так, еще раз обмакнув перо ручки в стеклянный сосуд, я приготовился продолжить. — Что же было дальше? Мне все еще сложно уловить связь этого медальона и вашей истории, — поторопил я, ничуть не устыдившись своего же рвения. Эльфийские девы обменялись взглядами, но в лице каждой из них я нашел веселый отклик на свой страстный порыв. — Нетерпеливый юный мастер, — обратилась рассказчица ко мне, — узнаю в тебе жажду знаний и нетерпение, присущую всем, в ком есть хоть капля наследия Финвэ. Но все же для начала истории, нужно рассказать ее пролог, — сказала она, и не дожидаясь нового приглашения начать рассказ, продолжила, — Злобные твари, порождения Врага, что давно утратили все, что связывало их с Владычицей Йаванной. Враг наделил их острым слухом и зрением, одарил длинными клыками и мощными лапами, дабы те могли без труда учуять и схватить добычу за сотни миль. Возможно, именно мой заливистый смех, а быть может тихие голоса родичей привлекли еще одного зверя. Видимо, преспешники Врага продолжали поиски, дабы вдоволь насытиться чужой плотью и кровью. Вой зверя пугал меня не только от того, что я видела ранее, но и потому, что животное более не скрывало своего намерения и пело тем голосом, коим его наделил новый владыка. Мои испуганные глаза натолкнулись на чужие, более печальные, и в этот же миг мой друг поделился со мной видением. Страшным был тот образ, и не забыть мне его до скончания времен, настолько сильно он потряс мою фэа. Первым что видели дети Эру на заре времен — были звёзды Элентари. Многие эльфы трепетно хранят в свое память момент пробуждения, навеки запечатлев в своих сердцах первозданный свет. Их любовь к нему безгранична. Потому, чаще так случалось, что проснувшиеся не спешили объединяться с родичами, подолгу блуждая во мраке одни. Многие находили в сиянии светил свою отраду. Кто-то увлекался растениями или же животными, подобно мне, с любовью исследуя все новое вокруг. Мой же златовласый друг был одним из тех, кто первым ринулся искать себе подобных, в отличии от других или же меня самой. Пробудившись, подобно многим он какое-то время восторженно наблюдал за ходом звездных светил. Молчаливо, сидя на одном месте и высоко запрокинув голову, он более напоминал восковую статую, нежели живого эльда. И только ветер, что трепал его золотые локоны, да слабые отголоски дыхания, выдавали в нем живое существо. Когда же безмолвие разрушили первые робкие голоса, эльда едва заметно шевельнулся. И его сияющий взор устремился в ту сторону, откуда они звучали. Голоса были мощными, мелодичными и нежными, страстными и восторженными — они были многогранны. Они встревожили его душу и он, позабыв о звёздах, увлеченно ринулся на их звук. Слабый глас сородичей будоражили его больше, нежели окружающие создания или же те огни в небе, что сверкали подобно бриллиантам. Он полюбил их в тот же миг, когда услышал первые робкие восклицания, наполненные сердечной теплотой и восторгом. Словно не было на земле создания прекраснее, нежели те существа, что могли так выражать свои чувства. Фэа его всегда была открыта навстречу им. Потому, в сумраке творений, что взросли из семян Йаванны, которые та раскинула по всему Средиземью во времена формирования Арды, первым порывом его сердца была встреча с теми, чьи голоса завладели его мыслями. Он шел навстречу восторженным восклицаниям, дабы делить радость подаренного им мира вместе. Однако звон чужого голоса быстро умолкал, словно бы эльфы увлекались чем-то новым, дабы более не произнести ни звука и посвятить себя своим находкам. Они быстро затихали, от чего эльф терял всякий след, ведущий к ним. И как бы долго и упорно он не искал, вновь и вновь все до поры оставалось тщетным. Потому, натолкнувшись на непробужденных, он восторженно замер, любуясь ими издалека и боясь подойти ближе. То были прекрасные эльфы. Пожалуй, как и все пробужденные, что когда-либо ходили под небесами Элберет. Спящие во мраке, они не издавали ни звука, словно бы восковые фигуры, забытые своим творцом на столе мастерской. Укрытые ковром из пушистого мха, они более были схожи с младенцем, когда тот сворачивается в руках матери в позу зародыша. Безмолвные, но готовые в любую секунду вознести свой голос ввысь, дабы ознаменовать приход своего фэа в этот мир. Они были прекрасны. Мой друг с лихвой поделился своей любовью к родичам, оставляя и во мне частичку этой любви к ним, ведь не ведала я тогда, как обособляться от чужого осанвэ. Потому, быть может, в пору раздоров и деления на народы, мне было глубоко безразлично чье-либо происхождение, к которому мы в итоге пришли к концу эпохи, ведь бессознательно благодаря своему другу я уже любила их всех. Подобно спящим, мой друг так же безмолвно ждал их пробуждения. Терпеливо, скрывшись в тени деревьев и дожидаясь своего часа, он с любопытством ожидал пробуждения родичей. Множество зверей посетило его тогда, начиная от лис и оленей, и заканчивая пушистыми пугливыми зайцами. Великое множество было их, но никто из диких тварей не причинил ни ему, ни спящим вреда. Когда же появились волки, мой друг так же счел их безобидными, уподобив их безобидному зверью в своих мыслях. Однако же то было великой ошибкой. Звери принюхиваясь крадучись, для начала, обступили поляну. С их пастей наземь падала бела пена, и мало что было разумного в желтых зрачках тех тварей. На массивные загривках шерсть была опасно вздыблена, а когти, что были губительнее любого кинжала, скребли землю под лапами. Они тихо подкрадывались к непробудившимся, замирая над ними, подобно вестникам смерти. Молчаливо склоняя свои пасти к шеям эльфов, они ждали, когда остальные волки займут свои позиции. Когда же последний волк встал у колыбели спящего, все и началось. Мой друг видел, как они тихо, словно из-ниоткуда, обступили поляну. Однако же не стал вмешиваться, думая, что зверьё просто заинтересовалось спящими эльфами, и удовлетворив свое любопытство, вскоре уйдет. Потому, столь горестно было его отчаяние, когда он понял, что звери стремились нанести вред. Но было уже поздно. Раздираемые на части родичи, в агонии пытающиеся скинуть с себя волколака! Крики ужаса и отчаяние! Я, словно бы ясно видела, как при пробуждении звери накинулись на тех, кто был ближе всего к тьме деревьев. И как бессильно мой друг бился с этими тварями, дабы не дать им утащить родичей во тьму. Однако же его сил хватало не на многое, и ему едва удалось отвоевать свою собственную жизнь. — «Горе тому, кто попадется в лапы этих тварей. Участь тех кто не смог спастись, мне доныне неизвестна, ведь твари имеют дурную привычку тащить еще живую добычу в руки своему хозяину.» — чужой голос пришел, словно бы из-неоткуда. Печальная синева скрылась от меня под смеженными веками, и мой друг оборвал связь, не желая больше делить этот ужас с кем-либо. Мне же стало понятно, что в желании спасти хоть кого-то, он преследовал стаю до последнего. Я перевела затуманенный слезами взгляд на свою спасительницу, гадая, чувствовала ли она то же, что и я, в момент этой связи. Ведь почему-то была уверена, что не мне одной предназначались эти образы. Увидев же ее искаженное в страхе лицо, я растерялась и слезы, что текли по моему лицу, мгновенно высохли. В ужасе, она ловко выскользнула из кольца чужих рук, и отшатнулась от нас, словно бы в чьем-то лице она увидела того самого волколака, который напал на нас минутами ранее. Ее зеленые глаза забегали, а рука уже потянулась к утерянному дубью. Вернее, его обломкам, ведь зверь сумел таки разгрызть древесину и теперь оно более напоминало плохо заточенное копьё. Когда же ее пальцы нащупали и сомкнулись на древесине, она резко вскинула руку и приставила к шее пораженного эльдар свое оружие. Мой золотоволосый друг не шелохнулся. Высоко задрав подбородок, ведь палка была направлена прямиком в его горло, он сохранял молчание. Лишь напряжённое дыхание выдавало его волнение, однако он не стал никоим образом ей препятствовать. — Оставь его! — взмолилась я, тронув моего друга за предплечье. Но она лишь упрямо поджала губы и сильнее сжала копье. Мне неизвестно, чем так сильно напугал ее эльф, но боялась она его не меньше, чем тех волколаков, что охотились на нас. Осмелюсь предположить, что в тот момент она сочла его вид весьма опасным, пускай он и спас наши жизни минутами ранее. И взаправду, образ его был ужасен, но не от того, что эльда был страшен внешне или в его облике читалась неуловимая угроза. Нет, совсем нет. Скорее кровь врага, которая покрыла его в бою и которая еще не успела застыть, смешанная со своею же, придавала ему устрашающий вид. Воистину, мне оставалось лишь гадать, что же все таки послужило истинной причиной. Быть может то видение, что показал нам золотоволосый эльдар, а быть может то, что он вообще это сделал. Мне были не в полной мере открыты ее чувства и неведомы ее мысли. Но не варги были причиной ее опасений, хотя отчасти и вносили свою долю. Напротив же, ее грозное оружие точно указывало в сторону эльфа. В следующую минуту золотоволосый эльда шевельнулся и его ладонь потянулась к моей спасительнице. Медленно, словно к пугливому зверьку, он осторожно коснулся ее плеча. Вернее, попытался, ведь она тут же отпрянула, лишь стоило чужим пальцам слегка задеть ее кожу. — Не бойся, я не враг тебе,  — долетел до меня отголосок его голоса, однако же сам он не произнес ни слова. Взгляд его синих глаз был направлен точно на нее: молящий, зовущий, обещающий защиту и покровительство. Сложно было отказать таким глазам. Однако же моя спасительница отгородилась от него и более не слышала устремленных в ее сторону мыслей. Время утекало сквозь пальцы. Волки выли все громче и громче, и в один момент мне почудилось, что они, словно в видении эльда, обступили нас, взяв в кольцо. Ужас возобладал надо мной. Прильнув к спине своей спасительницы, я сплела пальцы наших рук воедино, неосознанно переплетая их так крепко, дабы никто не смог нас разъединить. Чужая ладонь дрогнула и пальцы, которые я стиснула с своем порыве, осторожно сжались в замок. Золотоволосый эльда лишь улыбнулся, убирая свою протянутую ладонь и сжимая ее в кулак. Его взгляд бегло скользнул по нашим сцепленным рукам. В синих глазах промелькнул знак одобрения, однако от меня не скрылся оттенок грусти, что пала тенью на его светлое лицо. Ведь ему так же хотелось прикоснуться, но моя спасительница боялась его слишком сильно, от того не позволила бы ему этого сделать. Потому он покорно склонил голову уступая ее воле, от чего его золотые волосы скрыли часть лица. В тихом молчании леса никто из нас более не проронил ни звука. Лишь волки упорствовали в своих поисках, разрезая безмолвие своими голосами; да ветер ласково касался порывами высоких крон деревьев. Шум ломаемой ветки под чьей-то тяжестью, как никогда особенно остро коснулся уха. Эльда резко вскинул голову, встревоженный этим звуком. Ветер осторожно подхватил пряди его волос и убрал несколько за мощную спину. Звездный свет осветил его гордый профиль, ведь эльф чуть поддался вперёд, вытянув шею. Прекрасен был тот лик, пожалуй, нет ему сравнения с другими эльда. Да и сейчас никто не сравнится с этим ваньяр. Крылья прямого носа раздувались, словно бы эльда, подобно тем же зверям, за которыми он наблюдал все это время, почуял вражеский запах. Так и было, волки рыскали в поисках эльфов. И с каждым мгновением они подбирались все ближе. В какой-то момент мир словно бы замер. Наступило обманчивое безмолвие. Даже ветер, что беззаботно играл в ветвях деревьев и волосах эльда, резко смолк. Более не было слышно тихого шуршания листвы под его порывами. И всякое зверьё не спешило обличить себя в тот момент, где-то затаившись. Оглушенная этой тишиной, я настороженно стала рассматривать окрестности, как и мой золотоволосый друг, опасаясь, что враг уже нашел нас и где-то затаился, дабы напасть. Когда же в кустах показалась серая грива, я невольно вскрикнула, разрезая своим голосом тишину, и указала в ту сторону, где зверь имел неосторожность показаться. Вздрогнув, моя спасительница, как и эльда, обернулись в указанном направлении. Голодные злые желтые волчьи глаза смотрели точно на нас. Однако же недолго мне пришлось их лицезреть. Золотоволосый эльф резко сменил положение и тут же заслонил нас своим телом, скрыв своей широкой спиной от варга. Впрочем, волк, словно бы насмехаясь над нами, вновь скрылся в листве, будто бы рыба в море. Лишь шуршание веток говорило о том, что зверь попросту затаился, уклонившись от нашего взгляда. И вновь царствовала тишина, в который раздавалось только тяжелое дыхание воина. Бои с врагом дался ему нелегко. Из ран капля за каплей сочилась алая кровь, и с каждой этой каплей мой друг слабел на глазах. Словно рубины, эти капли вплелись в его золотистые локоны, и окрасили их в багрово-рыжий цвет, от чего волнистые пряди завились еще сильнее. Плечи его опустились, словно бы под тяжестью бесчисленного груза, однако более эльда не шелохнулся. Ему было нелегко, но он гордо стоял на пути зверя, не страшась собственной смерти. Чужая рука разжалась и выскользнула из моих ослабевших пальцев. Качнувшись вперед, моя спасительница потянула ее к эльда. Стремительным было ее рвение, таким же стремительным, как и искра, вылетающая из тлеющих углей, когда кузнец раздувает меха. Эльф глухо застонал, ведь моя спасительница тронула его за плечо, которое варг сумел разодрать. Она быстро отдернула свою руку, заслышав протяжный стон полный боли, и сильнее сжала древко. Эльда чуть обернулся к ней, и она, не долго думая, протянула ему свое оружие. Ее тоже трясло, подобно той же ветви дерева под вольными ветрами Манвэ, и страх этот был очень схож с моим. И в этом чувстве, к удивлению, мы вместе нашли единение, которое подарило мне на краткий миг силы услышать ее.