Однострочники по Космоолухам

Федя шёл домой мимо мусорных бачков позади школы, когда услышал, что там кого-то бьют. Заглянул за угол и увидел смятые вкладыши от жвачек, которые шевелило ветром, и нескольких парней, катавшихся в пыли: форма уже у всех в грязи, и неподалёку рукав оторванный валяется. Одним из мальчишек был новенький. В конце года в их класс поступил. Федя и не знал, что так можно: в конце года-то, уже весной. Новенького невзлюбили сразу. За то, что молчун, за то, что блатной, за то, что рыжий. В алгебре и физике лучше всех просекал, но домашку никому списать не давал. И вообще, важничал уж больно, потому что батя у него военный и явно в друзьях у директора школы. Федя уже думал мимо пройти, но не смог. Вчетвером на одного — это нормально вообще? Да и потом, знал он этого Илюху, который был заводилой у галёрки. Вечно подговорит на разборки, а сам в стороне отсидится. И морда у Илюхи была прыщавая, кривая и неприятная. Сейчас рыжий, сжав кулаки, мутузил Илюху по спине, и тот визжал, будто поросёнок. Рыжего били Илюховские приятели, один даже ногами, но он, как истинный одиночка, молчал и даже не пикнул. Такой крутой. Одного рукава на его форме не хватало. Ой, небось, и всыплет ему батя за такое! У Феди бы всыпал. Он его часто ремнём воспитывал. Илюха вдруг вырвался, уполз на карачках, а рыжего обступили и повалили на асфальт. Принялись пинать сильнее, пока он не переключился на кого-нибудь нового. Пока Федя стоял, вылупив глаза, Илюха подполз к вкладышам и принялся их собирать, жадно комкая и распихивая по карманам грязного школьного пиджака. Воровства Федя уже снести не мог. Схватил первое, что попалось под руку, и побежал с громким и заранее победным «А-а-а!!» в толпу избивающих, спасать. А надо сказать, что вчера сантехник менял трубы на первом этаже в девчоночьем туалете, так что под руку Феди попался обрезок трубы. Еле-еле удержал, размахнулся, промазал, вдарил вместо вражеской ноги по асфальту рядом, высекая искры. Закричал: — Денис, держись! Я дежурным уже сказал, сейчас учителей приведут!! Илюха тут же вскинулся, побледнел, обозвал его стукачом и крикнул: «Ребзя, уходим!», даже вкладыши забыл. Цветные машинки и обёртки «Turbo» остались разлетаться на ветру. Федя швырнул огрызок трубы в след последнему из убегающих. Ну и трусы! Ну и дураки! — Кажись, поверили, — отдуваясь, обрадованно сказал Федя и развернулся к рыжему. Тот как раз разогнулся. Правильно делал: живот и голову прикрывал. А сейчас поднялся, яростно сверкая глазами. — Эй, это я тебе помог, — на всякий случай поспешил сказать Федя. — Мне твои вкедыши на фиг не нужны. — А чего полез тогда? — голос у Дениса прозвучал хрипло, будто был перемороженным. Уже начал ломаться. Федя с тихой завистью вздохнул. — Не люблю, когда вчетвером на одного. Не честно это. — Хм, — только и сказал рыжий. Шагнул вперёд, неловко наклонился, подобрал рукав, и тряпка уныло повисла у него в кулаке. — Давай помогу собрать, — заторопился Федя, глядя, как другое богатство, разноцветные машинки на ярких бумажных фантиках, разлетаются прочь. — Спасибо, — сказал Денис и прижал руку к животу. Кажется, туда его кто-то всё-таки умудрился пнуть. Во всяком случае, след от пыльного ботинка имелся. — Тебя за драку отец сильно ругать будет? — осторожно спросил Федя. — Он мне не отец, — буркнул Денис. — Приёмный. Мой отец погиб на войне смертью храбрых, а Станислав Федотович служил с ним в одном полку, и меня усыновил. Он меня не бьёт. Ругает только. — Ух ты. Понятно. Отец, который герой — это так круто! И когда однополчанин сына друга воспитывает, это тоже круто. Федя обзавидовался, но благоразумно промолчал, потому что вид рыжий сохранял хмурый и отрешённый. Наверное, ему наваляли сильнее, чем это выглядело. Вон, даже наклониться сам не в состоянии. Федя быстро похватал с земли вкладыши, что смог заметить. Пару даже из-под мусорного бачка вытащил, встретившись взглядом с сидящей под ним крысой. Бр-р, он, конечно, ничего не боялся, он ведь уже взрослый пацан, почти мужик... Но было всё равно немного боязно. Крысы — они гадкие. Летом в деревне в коровнике по утрам и толпами ходили, их даже кошки боялись. Эх, наверное, этим летом мать с отцом снова потащатся в деревню к бабушке с дедом, ещё и Федю с сеструхой Анжелкой с собой возьмут... Всё это он рассказал, не затыкаясь, пока рыжий молча брёл вдоль школьной ограды. Что примечательно, не уходил от него, а реально слушал. — Слушай, да тебе к доктору надо, — осознал вдруг Федя, когда увидел, что Денис утирает кровавую юшку под носом. Когда били, не текла, а сейчас... — Блин. Наверное, — согласился рыжий, бледный настолько, что его волосы показались рыжее обычного. Обычно-то Федя сидел позади него и вот уже месяц как пялился на рыжий затылок. Привык. Но вот в лицо взглянул — и всё. Сразу стало ясно: человеку плохо. — Пошли, — добавив в голос баску и суровости, приказал Федя и повёл рыжего за собой обратно к школе. Уроки у старших классов ещё не кончились, а значит и терапевт был на месте. — Спасибо, — уже на подступах к медкабинету разродился рыжий и протянул что-то Феде, сунув прямо в руку из зажатого всю дорогу кулака. Он и во время драки был зажат, но тогда-то оно и понятно, кулаки для махача и нужны... Федя раскрыл ладонь и увидел жвачку. Ещё не вскрытую, в красной обёртке. — Что, серьёзно? — в восхищении спросил он. — Ты мне помог. Это я тебе по-дружески, — просто сказал Денис. И насупился, словно ожидал, что Федя пошлёт его куда подальше. Но он же не скотина какая-то, так что он жвачку в карман спрятал, а сам сказал: — Спасибо, друг! Так. Говорить буду я, — и с этими словами Федя постучал в дверь медицинского кабинета. — Вениамин Игнатьевич, вы только домой не звоните, — начал канючить Федя уже с порога. Он хорошо знал школьного терапевта. Если нормально попросить, то реально домашним ничего не скажет. Классный дядька, хоть и старый уже. — Гризлов? Что случилось? — выглянул из-за занавески Вениамин Игнатьевич, увидел пострадавшего и заохал: — Вы что, подрались? — Нет, мы не дрались, — буркнул рыжий, явно позабыв про приказ молчать. — Это были старшеклассники, только мы их не знаем, — принялся вдохновенно врать Федя. — Наверное, даже не с нашей школы, пришли, попытались нам навалять и ушли. А я их — так! Одной левой! Занавеска вновь всколыхнулась, и позади обширной спины полного терапевта показался ещё один человек. Высокий и какой-то жилистый, с виду похожий на сжатую пружину. Неизвестно, отчего Феде так показалось. Человек с потрясением в голосе произнёс: — Денис?! Ты дрался? С кем?! А рыжий только потупился. Наверное, это и оказался его батя, который приёмный. — Мы их не узнали, здравствуйте, — затараторил Федя и даже, набравшись смелости, заступил Станиславу Федотовичу дорогу. — А я друг Дениса, меня Фёдор зовут! — Дру-уг? — с протяжной интонацией переспросил батя Дениса, потирая подбородок и разглядывая Федю сверху вниз, а заодно и своего сына. — Ну хорошо, если вдруг — и внезапно друг. Денис, а ты что скажешь? Рыжий помялся немного, но потом проскрипел: — Он правду говорит, я этих мальчишек не знал. Их четверо было, а Федя помог, — и он снова шмыгнул носом. — Стасик, я бы осмотрел мальца-то, — напомнил о себе Вениамин Игнатьевич. — Давай ты его со своей этой муштрой потом довоспитываешь. Покорённый, Федя посмотрел на доктора влюблённым взглядом. Если честно, он уже понял, что со Станиславом Федотовичем не всё так просто, и заболтать легко не получится, и понятия у дядьки свои есть, особые. Федя всегда умел читать такое в людях: по взгляду или по тону голоса, или по волевому развороту плеч — но читался батя Дениса запросто. Сложный мужик, военный до мозга костей. Ну хоть доктор помог. Когда остановили наконец кровь из носа, прощупали, что рёбра не сломаны и не болят, а царапины промазали йодом, Станислав Федотович непререкаемым тоном приказал его ждать, мол, вместе домой пойдём, и закрылся с доктором в кабинете. Федя потащил Дениса на четвёртый этаж к запертой на решётку двери на чердак. Иногда здесь курили старшеклассники, а младшие классы играли во вкладыши и надували пузыри из жвачки. Пузыри звонко лопались на всю лестничную клетку, было прикольно. — Ну всё, я разворачиваю, — нетерпеливо сказал Федя и ногтем подцепил край фантика-обёртки. Жвачка-то ладно, а вот вкладыш... — О-о-о! Потрясно! — Да, — подтвердил рыжий, тоже разглядывая мотоцикл с красивой надписью «Suzuki» на боку. — А жвачку давай пополам? — от щедроты души предложил Федя. Надо было делиться. Это ж Денис его угостил. Так что... Он честно откусил половину и половину протянул своему новому другу. —Давай. И зря он думал, что Денис угрюмый и нелюдимый. Нормальный такой пацан. И дерётся здорово, дружить с ним можно… Набрав в лёгкие воздуху, Федя выдул первый пузырь из жвачки.