Уходящее счастье.

После бессонной ночи король сидел на постели усталый и разбитый. Наконец, он решил всё-таки выйти в коридор-проветриться. Пройдя несколько метров, он увидел д`Эпернона, который шёл с хмурым и озабоченным лицом. Генриха насторожила такая необычайная серьёзность его самого весёлого любимца. Подойдя к нему, Генрих с трудом выдавил из себя: -Ты..был там? -Да,- пробормотал д`Эпернон,-но всё в точности так, как говорит мэтр Паре. Господин де Келюс даже не пришёл в себя, а уж о том, чтобы он узнал меня, вообще не может быть речи. -Это ужасно!-воскликнул Генрих, теряя самообладание. Д`Эпернон заметил, что воскликнув, король побледнел, как смерть, и с трудом устоял на ногах. Он протянул руку, и взял его за плечо, поддерживая и не давая упасть. Генрих шумно выдохнул, но облегчения это не принесло. Королю даже пришлось выйти на улицу, чтобы подышать воздухом. Д`Эпернон отправился за ним, чтобы, в случае чего, Генрих мог на него опереться. Немного походив по саду, король вернулся в коридор, затем сделал д`Эпернону знак, означавший просьбу уйти. Жан-Луи повиновался, и ушёл, не забыв поклониться. От известий, принесённых д`Эперноном, тревога, наполнявшая сердце Генриха, усилилась, страх за возлюбленного обострился, да и душевное состояние изменилось к худшему. Генрих был бледен нездоровой бледностью, ясные глаза его потускнели, оживление в них сменилось скорбью и волнением. Внимательный к своим близким и друзьям король стал безразличным ко всем, всё больше уединялся, устранялся от общества Шико и прочих своих друзей. У Генриха ещё больше усилилось подавленное настроение, возникшее со вчерашнего дня. Этот вечер король Франции провёл в совершенном одиночестве. Ночью он опять не спал, а если пытался дремать, то тут же просыпался от мучивших его кошмаров. Он метался по комнате, кричал, и на все просьбы своих придворных открыть дверь отвечал суровым отказом. С наступлением утра Генрих успокоился. Но, когда он появился перед своими приближёнными, то они чуть не вскрикнули от ужаса. Король был ещё бледнее, чем вчера и позавчера, его глаза равнодушно скользили по лицам придворных. Обычно причёсанные и уложенные волосы спутались и свалялись под глазами появились огромные синие мешки. Усы Генриха встопорщились и нелепо торчали в разные стороны. Молодой, крепкий и сильный мужчина двигался медленно, как старик, и и при ходьбе шатался, как пьяный. Этот вид короля поразил придворных настолько сильно, что они не сразу очнулись от оцепенения, в которое впали. Теперь всё окружение короля поверило в настоящую любовь короля к Келюсу. Ведь только к любимому человеку можно быть настолько привязанным, только искренне любя. можно так тревожиться и страдать. Только ради любви можно так поступать с собой. И только любящий человек готов на эти муки ради счастья другого. Именно так думали все придворные. И именно так и было. Король радовался, когда Келюсу становилось лучше, он разделял с ним его счастье, когда Жак был счастлив. И он же жестоко страдал и истязал себя морально, в то время, как Келюс испытывал физические страдания. Этот день мог пройти так же безрадостно, как и вчерашний, но один случай, произошедший тогда, когда Генрих меньше всего этого ждал, изменил этот день. Не к лучшему-изменить его к лучшему могло лишь выздоровление Келюса-но изменил настолько, что король на какое-то время забыл о печали.