Рыжее солнце

Зайдя в дом Галлагеров впервые Ли была шокирована тем, как много людей может вмещаться в этом небольшом помещении. На первый взгляд там некуда было расположиться и небольшой семьей, вроде матери и отца с двумя детьми, но эти ирландские потомки умудрялись жить там всей своей шайкой, принимать гостей, сами порой не зная, кто живет в одной из комнат.       — Ты русская типо? — Беркова сидела за кухонным столом вместе с Йеном, его братьями Липом и Карлом, на диване, издавая кокофонию звуков, спал Фрэнк. Мелкий паренек, с лицом прожжённого гангстера, но детским голосом и замашками гопника смотрел на Лилю с пренебрежением. Оказалось, русские девушки тут сплошь проститутки, но никак не эмигранты с документами, мечтающие стать гражданами законным путем.        — Я настоящая русская — погрозив мальцу пальцем ответила девушка. Она говорила с Карлом, но взгляд ее то и дело переходил на Йена, испуганно убегая при повороте его головы к ней — Лилия Павловна Беркова — как на уроке русского произнесла Ли, изменяя свой акцент на родной, а после добавила уже обыкновенно — Но, когда получу паспорт США стану Лили — она будто пропела это желанное имя, растягивая последнюю ударную гласную.       — Имя, как для проститутки — рассмеялся Карл, отхватив недовольные и грозные взгляды братьев, которые сами веселились с этого через секунду       — А ты много проститутских имен знаешь, нигга отбеленный?        — Шутишь ты тоже, как русская — с уколом вкинул фразочку Лип. Казалось для этой семейки не существует границ и правил, беседа с только прибывшей соседка походила на дружескую дрочку, как будто они знали ее сто лет и каждый день шутили над происхождением, не боясь задеть или обидеть — А кто твои родители?        — Отец неудачник, несостоявшийся барыга, просравший все деньги в Майами. А мать в России — Лиля говорила о своем отце с отвращением, питая к нему любовь лишь за смелый поступок с переездом в Америку. В остальное время он приносил сплошные неприятности, ведя себя как замечтавшийся подросток-идиот пересмотревший сериалов про баронов — А еще алкаш. И работать не хочет. Мечтает продавать крэк, дурь всякую и не платить налоги.        — Отличный план для получения гражданства — Йен сложил руки на груди, откидываясь назад на стуле и его взгляд на Лилю был слишком безразличным.        — А этот… — Лиля посмотрела в сторону гостинной, где спал Фрэнк, он не отвлекался на посторонние звуки, а запашок от него доходил прямиком до носа девушки и постепенно она пропитывалась этим запахом — Фрэнк, да? Он… — не зная какие слова подобрать, чтобы не высказать обидное предположение об отце семейства, Ли замялась, ожидая понимая Галлагеров без слов.        — Алкаш без денег, пропивающий наследие семьи Галлагеров — подхватил Лип, даже не оборачиваясь в сторону отца — Не имей с ним дел. И не давай взаймы. Скорее твой папаня получит гражданство за продажу наркоты, чем Фрэнк вернет кому-то долги. Вечер в доме Галлагеров длился дольше назначенного. За долгое время Ли впервые почувствовала себя свободной, без ответственности за отца, попадающего в переделки через день. Еще не устроившись в школу, без работы, в районе где спать после десяти не ложились даже младенцы, типа младшего брата Лиама: маленького негра, на удивление являющегося родным братом белокожего Липа. Дом пополнялся народом постепенно, заходили чьи-то друзья, пара знатно воняющих алкашей разбудили Фрэнка и он наконец освободил диван, сесть на него Ли так и не решилась, его безопасность была сомнительной. В холодильнике Галлагеров в избытке было только пиво, угоститься которым Лиля решилась после недолгих уговоров Липа. В России она жила в строгой, матриархальной семье, где право голоса имела только мать и бабушка, а отец и дочь молча исполняли все решения главы семьи. Первый свой алкоголь она попробовала в Майами, отец спустил на празднование их побега кругленькую сумму в казино и после опустошил бар гостиницы, угостив дочь купажированным виски и, кажется, самбукой. После нескольких стаканов Лиля не помнила даже своего имени, уснула на полу, а за ней вырубился и Павел, проснулись они уже заметно обедневшими и с похмелья.        — Как вас угораздило перебраться в эту дыру после Майами? — уже после полуночи, когда вернулись остальные братья и сестры, Лип и Лиля сидели на крыльце Галлагеров, раскуривая заначку парня — Отсюда все мечтают выбраться. А не покупать тут жилье. Отсталое местечко.       — Выбора не было — пожала плечами Ли, набирая полные легкие дыма и задерживая дыхание, в попытках словить больший кайф — Папаша задолжал пару сотен местному барыге, потом еще одному и так, пока на каждом углу нас не начали поджидать желающие выбить из него долги — она откинулась на верхнюю ступеньку спиной, закидывая голову. Небо было грязным, как и каждый переулок Саутсайда, ни одной звезды, только пепельные облака и отсвечивающие ржавые фонари — Слушай, а Йен, он свободен?       — Йен? — от непонятного смешка Лип подавился затяжкой, начиная смеяться на выдохе и задаваясь громким кашлем — Он, ну как тебе сказать. Боюсь ты не в его вкусе — неоднозначно, будто боясь сказать что-то обидное выдавил Лип и согнулся, пытаясь выдохнуть остатки дури из легких. Ли хотела было возмутиться, не до конца понимая была ли эта фраза с посылом оскорбить ее или есть другие обстоятельства, мешающие ей завести отношения с рыжиком, но разговор прервал появившийся из глубины улицы Павел. Он шел спотыкаясь, стараясь всем видом показать свою трезвость и от того его пьянство было слишком явным. Идя по ровной линии, как солдатик, Берков путался в ногах, сверля взглядом землю, теряя равновесие при неудачном взмахе рукой. Увидев на горизонте дочь он забыл обо всех своих стараниях и уже в развалку поспешил ближе, вызывая очередной приступ смеха у Липа и злость у еще не остывшей, после утреннего разговора, дочери.        — Надеюсь, ты накидался по случаю новой работы? — на русском, с добавлением непонятных для Липа матов, прокричала Лиля, привлекая внимание прохожих.        — Я не понимаю твой язык — заплетающимся языком пригрозил Павел, подходя вплотную к Липу и Лиле — Я Пабло, отец этой милой дочери — он протянул руку Галлагеру и тот пожал ее в ответ, сдерживая уже истерические смешки.        — Лип Галлагер — кивнул он и повернулся к Лиле, которая в слух повторяла несколько незнакомых русских слов, но интонация и звучание давали понять, что цензурного в ее речи не было.        — Увидимся в школе — наконец перейди на английский добавила Лиля, подбирая отца под руку и уже спиной к Липу добавляя — И придумай, как мне понравиться твоему брату. Пока новая соседка удалялась в сторону своего дома, пиная отца вперед, Лип потянулся и уже в пустоту ответил «Хер себе отрасти»