Хозяин роботов

      — Ты как себя чувствуешь?       Прошла неделя с момента заключения брака, я вышла на работу, но так и не смогла преодолеть себя: как только Исин плавно провёл руками по моим плечам, как только прижал к себе, целуя в шею, я банально струсила и сказала «Не сейчас». Он понял, что сейчас не лучшее время, чтобы лезть, и отступил, и я выдохнула: в нём было всё больше от человека и всё меньше от бездушной машины, настройки которой я настраивала чуть больше недели назад.       — Скажи, когда ты будешь готова, — и с этими словами он прижал меня в постели и позволил заснуть без сновидений и излишней тревоги.       А я не знала, буду ли вообще готовой и что значит быть готовой к моменту, когда полностью оголяешься перед мужчиной. Мама мне не рассказывала о таинствах близости, на уроках сексологии говорили очень косвенно, не называя вещи своими именами, потому я чувствовала себя очень зажато рядом с Исином, хотела обнять его и одновременно с этим смущалась, хотела позвать его и одновременно пряталась в ванной. Я понимала, что вела себя иррационально, но при этом даже с клиентками в кабинете умудрялась думать о своих проблемах, понижая уровень интереса к делам, что мне давали. Надо же, до появления Исина в моей квартире я была другой: более увлечённой, участливой, и теперь я поняла, о чём говорили в университете.       Нельзя свои собственные проблемы намешивать на работу, не будет пользы ни для работы, ни для тебя самой.       — Со мной всё хорошо, — проговорила я Юци, на пальце которой теперь тоже, как у меня, блестело кольцо — она получила робота на день позже меня, пыталась тщательно скрыть это от госпожи Е, но та всё равно вынудила работницу уйти в небольшой отпуск и оформить все документы.       «Неженатый робот без документов всё равно что нелегальный мигрант», — и с такими словами Юци была вынуждена заниматься документами, хотя откладывала это до последнего момента, ведь её робот был не из числа навороченных и дорогих, что могут самостоятельно заполнить необходимые бумаги.       — Просто ты немного нервная, я думаю, тебе сейчас нужно поговорить с кем-то, — Юци отправила в рот очередную ложку супа. Обеденный перерыв был у всех и сразу, потому в столовой было яблоку негде упасть, зато каждая могла поесть вкусной и свежей еды. Роботов не пускали работать юристами, пускай они умели чётко раскладывать нужную информацию по полочкам — поговаривали, что те не могли быть в должной степени сочувствующими, чтобы проникнуться делом. — У тебя есть подруги? Может, ты с ними сходишь выпьешь?       — Бинь Фэй законченная трезвенница, а больше у меня подруг нет, — проговорила я и без аппетита взглянула на кусочки мяса, разложенные на тарелки. Вот явно свинина в соевом соусе, а вот и индейка, которую я и взяла. — Если только ты согласишься. Больше не с кем.       Бинь Фэй была действительно моей единственной подругой, единственной, кому я могла выложить все свои проблемы и быть не осужденной, потому что знала — она поймёт, обнимет и скажет, что всё образуется. Это всё будет сказано так, чтобы я точно поняла: я в безопасности и тепле, но алкоголь ни в каком виде она не примет. С Юци я не была очень сильно близка, но порой видела по выражению её лица, что она хотела бы пообщаться, узнать меня лучше. Мы обе недавно обзавелись роботами, стали замужними, могли даже подружить роботов, если они друг другу придутся по вкусу, но девушка со вздохом говорила, что её Юкхэй вёл себя очень странно и зависал, потому приходилось его даже перезагружать.       «А у тебя Исин разве не зависает?» — когда мне задали этот вопрос, я покачала головой, может, дело в модели, а может, дело в том, что я старалась всё делать по инструкции и давала время от времени роботу отдыхать от себя.       — Мы можем как-нибудь сходить вместе, — Юци внезапно лучезарно улыбнулась, и я автоматически растянула губы в улыбке в ответ. — Например, давай в пятницу пойдём в бар «Пробка». Там очень хорошие коктейли и обслуживание на высоте.       — Давай тогда в четверг обо всём договоримся подробнее, — я взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что через пять минут обеденное время кончится. — Пора поторапливаться!       Домой я приехала в седьмом часу вечера, уставшая, думающая о том, что ещё надо приготовить ужин, и когда поднималась на лифте, понимала, что устала. После свадьбы я уже как неделю отработала, а сил не было никаких, хоть сейчас же ложись спать и спи до самого рассвета. Я еле нашла ключи в своей сумке, вставила их в замок и практически сразу открыла. С порога меня встретил дивный аромат еды, и мои руки ослабели — из них посыпались сумка, ключи и тонкая куртка, которая так и осталась лежать.       — Лин Шу? — раздался голос Исина, и он, такой идеальный, такой милый и красивый, вынырнул из кухни. В его глазах играли какие-то искорки, и я вдохнула аромат еды вновь: как же это было хорошо, вкусно, даже голова закружилась, хотя никогда такого не было. На плече моего робота висело полотенце, и он принялся им обмахивать вокруг меня, будто отгоняя мух, но на самом деле он гнал ко мне холодный воздух, чтобы я быстрее пришла в себя. — Я посмотрел несколько видеорецептов, которые закачаны в приборную панель, вот и приготовил немного…       У Исина на сегодня было всего два задания: сходить в магазин за определёнными продуктами, что я написала в списке и оставила на холодильнике, и за новыми документами на него самого. Он со всем этим блестяще справился, о чём оповестил меня через браслет связи, и я сказала, что он волен заняться чем угодно — либо поискать себе работу, либо же заняться делами по дому. Он был, кажется, запрограммирован на то, чтобы обитать постоянно дома и ухаживать за ним, ведь все поверхности были чистыми, посуда вымыта, а еда приготовлена. У меня защемило сердце, и как только Исин перестал обмахивать меня полотенцем, я обняла его со всей своей любовью и поцеловала в щёку.       — Спасибо тебе большое, — прошептала я и полустрадальчески выдохнула. — Я думала, что сейчас буду готовить ужин, а надо будет ещё выстирать бельё, а ты сделал это всё без моего напоминания, даже без моей просьбы!       — Я заточен на обучение, — проговорил Исин и прижал меня к себе. — Я приготовил якисобу, это блюдо японской кухни, но думаю, что тебе понравится. Там курица в соусе терияки, обжаренные овощи с лапшой. Думаю, по вкусовым качествам это ничем не хуже ресторанной еды…       Исин заставлял слишком часто терять меня дыхание, и с каждым днём я всё больше понимала, что его забота, пускай встроенная, мне нравилась, мне было комфортно от этого. Наверно, я слишком устала на работе, потому глаза закрывались, а когда передо мной поставили тарелку с едой и кружку с напитком, поняла, насколько я счастлива. Мама заботилась обо мне так, как не заботилась ни о ком другом, и теперь, получая такую же заботу от мужа, растрогалась и готова была повиснуть на нём безвольной пандой.       — Я на днях пойду со своей коллегой, Юци, в бар, — проговорила я, когда пила чай, а Исин мыл посуду. Никогда бы не подумала, что среди роботов бывают домохозяйки, видела только одного такого, Ву Ифаня, но от того, что мой робот тоже мог заниматься хозяйством, было тепло в груди. — Не хотел бы ты со мной сходить? Заодно посмотришь, что такое бары.       — Это места, где пьют алкоголь?       — Да.       — При необходимости я тебя защищу, но ты же знаешь, что не стоит перебарщивать с алкоголем, — я выдохнула и пустила смешок. В школе нас тоже учили тому, что лучше никогда не предаваться излишним страстям, чтобы не сформировать зависимостей, и я была уверена в том, что у меня точно не было ничего. Я могла время от времени выпить с подругами, любила сладости, но не умопомрачения, и не злоупотребляла кофе. Мама когда-то давно говорила, что из-за кофе можно умереть, и с возрастом я поняла, что любая зависимость рано или поздно приводит к смерти. Да что уж там говорить, наша жизнь — это наркотик, она заставляет нас от себя зависеть, а потом приводит к смерти.       — Это так мило, — не удержалась я. — Вроде пока процент преступности низкий, ни от кого меня защищать не надо, но… это приятно.       — Что именно?       — То, что ты так обо мне заботишься.       Исин закончил с мытьём посуды, а свою кружку я сполоснула самостоятельно; после этого я уставше прижалась к роботу, прикрыв глаза и очень желая одного — принять душ и наконец-то улечься спать. Но при этом в голове что-то шевельнулось, и я распахнула веки: Исин ходил за документами, а это значит, что и мой паспорт теперь со мной! Мне было интересно, как выглядит брачная печать, потому что Бинь Фэй не показывала свою, а другие девочки из моего окружения либо были не замужем, либо были очень сильно заняты и не загружали голову моими просьбами, не имеющими никакого смысла.       — Покажи мне документы! — и я, как горная лань, скакнула в коридор, а оттуда в комнату, не находя ничего, никакой папки с документами. Вероятно, Исин переложил её куда-то, и теперь он подошёл к шкафу и открыл дверцу, чтобы поскорее удовлетворить моё любопытство.       Документы, относящиеся к Исину, я просмотрела с интересом, потому что ни разу не видела таковые: каждая уважающая себя жена прятала все бумаги мужа в шкафы да подальше, а я с жадностью и любопытством всё прочитывала, изучала. Мне нравилось буквально всё в своём роботе, и даже его подпись выглядела идеально, прекрасно, выше всяких похвал. Было бы забавно, если бы ему в своё время вживили какой-то ген, отвечающий за творческий потенциал, ведь тем интереснее ему самому бы жилось. Но была одна деталь, что заставила меня нахмуриться и осмотреть собственный паспорт так, будто бы я впервые его видела.       Всё вроде как было по стандарту, заложенному предками, но печать была какой-то… странной. На уроках роботоводства говорили, что печати, означающие замужество, овальной формы, вытянутые, внутри написан орган, где заключали брак, и год заключения. Но моя печать была круглой, без излишних вытянутостей, а остальные все исходные данные совпадали. Странно, наверно, в органах выдали новый вид печатей, а меня, как юриста, эта информация непонятным образом обошла стороной. Я должна быть в курсе каждого изменения в законодательстве, в курсе каждого изменения печатей или же бумаг, но тут я была бессильна — то ли пропустила информацию, то ли её не было.       — Исин, а почему печать о заключении брака у меня в паспорте другая, не стандартная? — проговорила я, нахмурившись, когда убирала паспорт в сумочку, а Исин остальные документы в папку. Он даже не остановился, лишь немного прихлопнул дверцей. — Тебе не говорили ничего по этому поводу?       — Нет, — я поджала губы и стала расстёгивать рубашку — робот не будет обманывать, ему этого не надо, он не ищет во лжи выгоды и истины для себя. — Возможно, новые печати?       — Я уточню это завтра в конторе, — рубашку приспустила с плеч и взглянула на тёмную улицу, объятую рекламными неоновыми щитами. Вот красивая китаянка показывала на себе свойства нового крема против старения, а вот рекламировали новый дом для утех, зазывая туда клиенток. Говорили, что там «нежные любовники, прекрасная обстановка и отзывчивые администраторки», а ещё нативно заявляли, что все встречи строго конфиденциальны и ведётся набор необходимого персонала. — А ты… ты не занимался ещё поиском работы?       Я знала, что опасно обнажаться при роботе, который не получил своего в первую брачную ночь: нет, он не набросится, не постарается как-то задеть или сделать больно, но своими действиями показывала сейчас, что готова к интимной близости. И ведь действительно, немного уставшая, но сытая, озадаченная, но расслабленная, я хотела одного, чтобы со мной были нежными и чувственными.       — Тебе необходимо помыться, — это не звучало как намёк, что от меня как-то не так пахнет, скорее, Исин хотел меня расслабить. — Пойдём, я налью тебе полную ванну воды.       Совсем скоро мы лежали вдвоём в тёплой, практически горячей воде, в пене, и я чувствовала ласковые прикосновения к своему телу. Я расслабилась, откинула голову на плечо Исина и поцеловала его в щёку, следом за этим поцеловав его в губы. Я была готова сейчас на всё, я хотела буквально всё, что он мог мне предложить, и потому не возражала, когда он положил руку на мою обнажённую грудь, а другой скользнул ниже, к бёдрам. Сама я погладила его по шее, а потом провела по торсу рукой, немного смущаясь, но желая, чтобы он понял одно: я его хочу. Конечно, если бы мы были в другом веке, вожделение к роботу было бы странным, ненормальным, из разряда парафилий, но в нашем обществе это не возбранялось, это было нормой, стандартом, которому все следовали.       — Исин, я хочу тебя, — прошептала я, дёрнув затычку, чтобы вся вода с пеной слилась в водосток. — Давай сделаем это.       Меня обернули в полотенце, немного обтёрли, а потом взяли на руки, не прекращая целовать и всячески ласкать, а я же, в свою очередь, отзывалась на ласки. Меня повалили на кровать, где было постелено чистое, благоухающее цветами бельё, и продолжили целовать, проводя руками по моему телу. Полотенце было отброшено назад, я была обнажённой перед Исином, как и он передо мной, и не стеснялась абсолютно, потому что знала, что моё время пришло, я готова. Я хотела, чтобы он занялся со мной сексом, чтобы он был со мной нежным и любящим, как самый настоящий мужчина, потому отзывалась на каждое его прикосновение и хотела, чтобы он касался только меня, целовал только меня и был нежным только со мной.       Я хотела, чтобы он был только моим.       — Пожалуйста, предупреди, если тебе станет некомфортно, я сразу прекращу, — нам показывали много учебных фильмов, когда я училась в академии, как в старые времена насиловали женщин, и я не знала тогда, куда себя деть от сочувствия. Каждое изнасилование — это искалеченное тело, психика, судьба, нежелательная беременность и, вследствие этого, либо аборт, либо нелюбимый ребёнок, вырастающий озлобленным на весь мир. С исчезновением мужчин с улиц количество изнасилований значительно снизилось, а если у женщины были предпосылки к сексуальному насилию, она обращалась в центр, где ей оказывалась незамедлительная нужная помощь.       — Спасибо, я всё скажу, — прошептала я и почувствовала, как Исин провёл членом по моим половым губам, немного его смазывая. Я чувствовала, как от его ласк стала распалённой, я по-настоящему текла и была готова принять его в себя.       Момент единения произошёл неожиданно для меня: лёгкое покалывание прошлось по телу, я сжалась, но потом почувствовала ласковое прикосновение к своему лицу и просьбу открыть глаза. Муж хотел видеть мои глаза, реагировать на малейшее движение зрачков, чтобы знать, что не так. Он двигался очень осторожно, не входя во всю длину, и я старалась контролировать собственное дыхание и любые движения мышц, чтобы самой не было больно. Но всё же мне было некомфортно — всё внизу горело, и долго продержаться я не смогла, подогнула немного ноги и прижала руки к торсу Исина.       — Я больше не могу, — и я почувствовала, что не сделала перед сексом главное — не отключила подачу спермы, а это значило, что он, возможно, успел в меня кончить. И действительно, он это сделал, словно по команде, но сделанного не воротишь — придётся идти сейчас помыться, а если забеременею, то ничего с плодом делать не буду. — Спасибо, Исин.       Я действительно вымылась под душем, как и Чжан, что даже не вспотел, но всё равно решил составить мне компанию, чтобы я не была в одиночестве, а потом, накинув на меня пижаму, ласково прижал к себе. Мы стояли в тёмном коридоре, в окна бил неоновый свет реклам, вновь и вновь транслировали рекламу антивозрастного крема, а я чувствовала, насколько была счастлива в моменте. Насколько меня заполняла влюблённость, насколько мне было хорошо и ярко находиться рядом с Исином.       — Тебе завтра на работу, мы не можем так стоять вечность, — эти слова заставили меня улыбаться, а потом я нежно потянула мужа в спальню. — Хотя я не против всю эту вечность провести с тобой, Лин Шу.       Мне повезло, действительно повезло с роботом: всё в нём было очень уж идеальным, очень уж человечным. И я знала, что ни за что и ни на кого не променяю Исина, который показал мне, что значит быть любимой.