Хозяин роботов

      Весь день лил дождь, и я пожалела уже сто раз, что попросила встретить себя Исина. Конечно, ему это ничего не стоило, ему даже нравилось, когда я просила его о подобном, но голову заполняли проблемы наподобие «он же заржавеет!» и «его механизм может заклинить!» Юци покачала головой и сказала, что я зря себя накручиваю, потому что есть более важные проблемы, чем то, что я себе выдумала. Например, то, что меня поставили на работе на усиленный контроль, ведь я вылетела с поста лучшего работника недели, и всем теперь были интересны причины. А я скажу одно: во всём виновата моя сонливость. Меня стало клонить в сон даже тогда, когда я сидела на совещании или с клиентами, и это заставило госпожу Е задуматься, что со мной произошло.       — Не беременны ли вы? — задала вопрос женщина, и я прислушалась к своим ощущениям — вроде как никаких изменений в организме не наблюдалось. — Пожалуйста, скажите, если всё так и будет. Оформим декрет, выпишем пособие, чтобы не волновались и ваша первая беременность прошла спокойно.       — Если честно, я сомневаюсь, — проговорила я. — Но я обязательно подам необходимые документы, если окажется, что я в положении.       Исин пришёл как раз вовремя — я выписалась из журнала, думая, что прямо сейчас придётся выскочить в ветер и дождь, но выскочила лишь в объятия своего робота. Даже госпожу Е её робот не встречал, она сама вызывала себе такси и была сильной женщиной, а мой сразу понял, что я буду очень рада, если меня встретят и проводят до дома. Ужин был готов дома, я сама собиралась лениться целый вечер, и это значило одно: мы с Исином явно чему-то будем вместе учиться.       В прошлый такой вечер мы читали вслух, обсуждая потом прочитанное, и пришли к одному мнению: Ирвин Уэлш не для наших умов. Если он в свою эпоху был актуален и читабелен, то в наше время его книги устарели, не такие уж они и будоражащие и откровенные. Я видела и намного откровеннее литературу, сам Исин пошутил, что при сборке тоже много навидался, и я лишь неловко посмеялась. Я не знала, как в принципе изготавливаются роботы, и ладно если там будет лаборатория со своими штуками, но если там завод… то кто там работает? И мужчины, и женщины? Или только женщины?       — Я думал прикупить что-нибудь ещё на ужин, но подумал и решил, что не стоит лишний раз тратит деньги, — проговорил Исин, когда я наконец-то отлипла от него. — У нас достаточно еды и на завтра.       — Это хорошо — сохраним деньги. У тебя же вроде сегодня был первый рабочий день? Как тебе в школе? Познакомился с Хуаном Цзы Тао?       Исин устроился лаборантом в школу, где преподавал Цзы Тао — мой знакомый робот, с которым мы познакомились достаточно давно в очереди в магазине. Мы разговорились, нашли общие темы для беседы, и я была премного удивлена, что он, оказывается, робот, а не человек, как я изначально подумала. Он потом говорил, что его партия получилась очень уж человечной, что не каждый увидит в нём робота, и мы обменялись на всякий случай контактами. Конечно, он был женат и жена у него была очень терпеливой и хорошей, из-за чего мне было спокойно — Цзы Тао в надёжных руках.       — Мне понравилось, это вполне себе просто, — произнёс Исин, улыбаясь. — Конечно, говорят, что много денег не заработаешь, но, кажется, как первое место работы, меня всё устраивает. Говорят, что искусственный интеллект не годится для взаимодействия с детьми, но мне нравится за ними наблюдать. Что-то есть в них.       Сама я, когда была помладше, хотела выучиться на социального работника, чтобы помогать людям, в особенности интересно было поработать при военных госпиталях, расположенных при границе, но говорили, что там слишком опасно для юных девушек. Меня отговорили от этой затеи, сказав, что достаточное количество денег, комфортное для проживания в столице, эта альтруистическая работёнка не даст. Так и получилось, что лишь с согласования с матерью и её благословения я поступила в юридический университет и окончила его буквально год назад, с трудом найдя работу в небольшой конторе Е Шухуа.       — Но всё же, знаешь, как говорила моя мама? Надо трудиться и достигать больше, потому что нет смысла в любом труде, если он не ценится и достойно не оплачивается, — сказала я, а потом взгрустнула, потому что каждое воспоминание о маме било кулаком прямо в грудь и не давало продохнуть. До сих пор было больно и даже немного обидно из-за того, что она настолько рано меня покинула.       — Вся жизнь — это труд, — проговорил Исин, усадив меня за стол и принимаясь за разогревание ужина. — Это нормально. Правда, не нормально то, что в этом обществе так мало мужчин. Я думал, их много, столько же, сколько и женщин, может, даже больше. А тут оказалось совсем по-другому.       Его слова заставили меня встрепенуться и раскрыть глаза, потому что такие разговоры всегда строго пресекаются в женской среде. Нет мужчин — не беда, вот вам роботы, чтобы они заместили в вашем представлении мужчин. Конечно, где-то в глубине души каждой женщины таилась мечта иметь при себе настоящего мужчину, настоящего мужа, но зачастую разговоры об этом сводились к банальному «не дай Главная мама узнает о том, о чём мы говорим, она же старается ради нас, придумывает всё, чтобы мы ни в чём не нуждались, а мы такое говорим». На работе всегда надо говорить о работе, дома — о домашних делах, с роботами — о сокровенном, не касаясь темы политики.       Не приведи Главная мама кто-то узнает о том, о чём мы с Исином сейчас говорили.       — Не смей заводить об этом тему, — я спешно подошла к подоконнику и стала опускать жалюзи, хотя делала это очень редко, только когда реклама напротив надоедает. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. Мужчины на войне. Они защищают наш Китай. А в их отсутствие вы, роботы, нам помогаете. Ты не можешь ничего такого говорить, Исин, — жалюзи окончательно скрыли нас от города, и я облегчённо вздохнула. — Главная мама заботится о нас. Она никогда не врёт нам.       Некоторое время на кухне царила тишина, тишина, из-за которой я дрожала и не знала, что последует дальше. Исин умел передвигаться тихо, бесшумно, чем часто пугал меня, подходя сзади, а сейчас, когда я пыталась заставить его замолчать, я боялась его. Я закрылась от города, сделала всё, чтобы нас не было видно, и если он взбунтуется, как некоторые модели роботов, и нападёт меня, убивая, я даже и пикнуть не успею.       — Главная мама не может говорить одну лишь правду, — прошептал у меня прямо над ухом Исин, заключая в свои объятия, и у меня закружилась голова.       — Мы вынуждены доверять ей, ведь она единственная, кто связан с фронтом, — с каждым словом я чувствовала, как Исин сжимает меня в объятиях сильнее, но нет, это был не удушающий захват, могла сказать со всей точностью, на занятиях по обороне мы изучали виды. — Мы должны любить её.       Я не смогла больше так стоять, просто рванула в сторону выхода из кухни, в сторону двери из квартиры, и, только обернувшись, я заметила, что в темноте глаза Исина светились красным. Наверно, не зря я решила в тот момент убежать, сбежать к своей подруге, буквально вваливаясь в её квартиру и обнимая со всей силы. Ближе неё у меня никого нет, и я в те моменты, когда находилась в объятиях Чжана, боялась, что потеряю её, а она потеряет меня.       — Что случилось? — Бинь Фэй погладила меня по волосам и осмотрела мой наряд — я вломилась к ней в рабочей одежде, представляя из себя весьма плачевное зрелище. — Это… что-то произошло между тобой и Исином?       — Я пойду поговорю с ним, — Ифань, услышав, что явно требуется его помощь, выскочил из квартиры и направился к Чжану, чтобы там оценить обстановку. Некоторое время я находилась в объятиях Бинь Фэй, а потом, утерев лицо и заломив руки, сказала:       — Мне кажется, Исина стоит отправить в мастерскую, — и задохнулась от собственных же сказанных слов. Неужели я об этом говорила, а не кто-то другой? Я же поклялась самой себе, что буду счастлива рядом с роботом, каким бы он ни был. — Он… он просто такое сказал, что я до сих пор прийти в себя не могу.       — Что он сказал? — серьёзно задала вопрос Бинь Фэй, отогнав от кухни, где мы сидели, любопытных детей. Они знали, что если их отец ушёл куда-то, то можно подойти к маме, но та не дала ни малейшего шанса. — Не любит? Или начал бунтовать? Говорят, новые модели могут сходить с ума, прямо как люди. Но Главная мама заверила, что это не восстание машин, они хоть и могут обучаться, но не станут никогда людьми…       — Он сказал, что Главная мама может нам о многом лгать, — прошептала я, а потом наблюдала, как глаза подруги расширялись, как она мотала головой, а затем закрывала рот рукой. — Он сказал, что думал, будто у нас много мужчин, даже больше, чем женщин, а оказалось, что мужчин вовсе нет. Может, он имел в виду, что…       — Роботы не могут лгать, не умеют, — Бинь Фэй откинулась на спинку стула, прямо как я, и мне стало страшно. — Я… я всё же советую тебе прислушаться к себе, и если ты думаешь, что стоит отправить его в мастерскую, то лучше так и сделать.       В руководстве по пользованию роботами никогда не указывают вероятность выхода робота из-под контроля. Это запрещено, считается запугиванием и простой теорией вероятности, которая в столь высокотехнологичном обществе, как наше, должно быть искоренено. Но я бы всё отдала за то, чтобы глянуть, какова вероятность того, что Исин мог сойти с ума, так сказать, и нести всякий бред. Я обхватила себя за плечи и почувствовала себя крохотной, словно мушка, словно букашка, и поняла: эти ощущения не принесут мне радости.       — Лин Шу, — я обернулась на голос Исина; Ифань стоял за его спиной, скрестив руки, — хочу извиниться за то, что говорю. Порой кажется, что у меня слово поломана программа.       — И что ты хотел ещё сказать?.. — Ву подбадривал своего друга, а потом даже нетерпеливо цокнул языком — ставлю на всё, что эту черту он подхватил у Бинь Фэй.       — Такого больше не повторится.       И мне было интересно — действительно ли не повторится? Это и страшно, потому что неизвестность пугает, а если эта неизвестность связана с роботами, так становится совершенно не весело. Если мы, люди, можем сказать «такого больше не повторится» и действительно не повторим содеянного, то что по роботам? Есть ли у них совесть? Есть ли у них понимание, что они делают что-то не так?       Это мне ещё явно предстояло узнать.       — Двери моей квартиры всегда для тебя открыты, — но я видела, что в глазах Бинь Фэй было беспокойство и недоверие в сторону Исина. Если он сможет поселить в моей голове революционные идеи, то меня сначала выгонят с работы, а потом подвергнут гонению. Я не смогу и дальше жить в обществе, и меня это пугало — я не знала, как жить вдали от людей. — Если что-то будет нужно, не стесняйся, приходи, хорошо?       — Конечно.       Я не знала, что дальше делать, как смотреть в глаза Исину, потому что не понимала, о чём с ним поговорил Ифань, как они оба вели себя во время разговора. Я очень надеялась, что обошлось без насилия и хлёстких слов, но при этом желала, чтобы мой муж раз и навсегда понял, какие разговоры принято в нашем обществе порицать. Вместе со всем этим я трусила, по-настоящему боялась, ведь не каждый день приходится объяснять собственному роботу какие-то прописные истины, что он давно должен знать.       — Давай… присядем в гостиной, — я переоделась в домашний костюм и уселась на диван первой, дождавшись, пока Исин, тоже переодетый, присядет рядом. — Нам надо оговорить пару правил, которые соблюдают в нашем обществе.       — Хорошо, давай поговорим.       — Нынешний Китай — это то, что осталось после войны, которая опустошила многие страны. Из-за того, что у нас большая незаселённая территория и много ресурсов, в том числе и полезных ископаемых, соседние страны решили, что они вольны у нас всё это отобрать, — я углубилась в историю специально, чтобы Исин понял всё точнее, и пускай мне казалось, что он знал, о чём я говорила, он всё равно из вежливости кивал. — Уже много столетий идёт эта война. Если у женщин рождаются мальчики, их практически сразу забирают, чтобы воспитать должным образом. Но откуда же брать детей? Достаточно давно придумали роботов, это понятное дело, они были и до мировой войны, но нынешние роботы совершенно другие. Они… идеальные.       Я помню, как в двадцать лет ждала своего робота, ждала своей очереди и думала, каким же он будет. Мама внесла достаточную сумму для того, чтобы ухватить новую модель, и ещё совсем недавно я радовалась, что мне досталась как раз таковая, но сейчас я думала о том, насколько же Исин меня пугает. Не думаю, что всех девушек пугают их собственные роботы, но мой случай явно какой-то другой, какой-то особенный. Либо я просто совершенно не умею взаимодействовать с новейшими механизмами и принимать их такими, какие они есть.       — Вы можете буквально всё, говорили, что даже Главная мама хвалила те разработки, которые сейчас есть. Именно её одна из прапрародительниц повелела создать каждой женщине по роботу, чтобы мы могли поддерживать хорошую рождаемость. Чтобы вы нам заменили мужчин. И мы все благодарны Главной маме и её предкам, потому есть несколько правил: никогда не обсуждать, что было бы, если бы рядом с нами находились мужчины. Никогда не говорить, что Главная мама врёт, потому что никто никогда не знает, когда кто лжёт, а когда — говорит правду. Но мы не осуждаем. Потому, если кому хочется оставаться в нашем обществе дольше, мы должны быть терпеливы, любить Главную маму.       Исин некоторое время молчал, будто бы обдумывая то, что я ему сказала. Я видела, как в нём крутились шестерёнки, как он хотел ещё много чего сказать, но те правила, что я ему очертила, не давали этого сделать. Потом будто бы что-то произошло, он очнулся от своего подвисшего состояния и улыбнулся, кладя руку на моё колено.       — Я думаю, мы оба нуждаемся в расслабляющей ванне. Давай её примем.       — Хорошо.       Моё ощущение опасности ушло, будто бы его и не было вовсе, и я убаюкивала саму себя в объятиях Исина, что ласково гладил меня, как тогда, в день моего первого раза. Не знаю, была ли я готова сейчас повторить то, что было, но мне вдруг почему-то очень сильно этого захотелось. Захотелось, чтобы он трогал меня, потому, как только поднялась, я без слов пристала к роботу, проводя руками по его бокам и целуя так сильно, как могла.       — Я хочу тебя, — прошептала я, не зная, что мне дальше делать, и Исин, ничего не говоря, понёс меня в спальню.       Я не боялась его сейчас, мне просто было интересно, что он сделает дальше, и я этого дождалась. Повалив меня на кровать, Исин развёл мои ноги и пристроился между ними, губами касаясь внутренней поверхности бедра, живота и переходя ласками туда, где всё по нему изнывало. Я чувствовала, как колени сами по себе свелись, как я перехватила руку Чжана, а потом выгнулась. Его язык творил со мной что-то невообразимое, он старался сделать так, чтобы у меня от удовольствия прошлась дрожь по телу, и она проходила раз за разом, убивая меня.       — Можно? — я видела, что Исин просил большего, хотел, чтобы я позволила ему проникнуть в меня, потому кивнула, проводя руками по его плечам. — Спасибо.       Он приник ко мне всем телом, подхватив под бёдра, а потом медленно проник в меня, целуя куда-то в шею. Он не хотел никогда мне сделать больно, никогда не мечтал что-то сделать не так, и сейчас, когда я руками и ногами оплетала его тело, я чувствовала, что потихонечку очень сильно в него влюбляюсь. Я дрожала от каждого прикосновения, от каждого взгляда, но тревога внутри меня почему-то не уходила и показывалась, мол, я тут, а ты думала, что я давно ушла. Я не знала, с чем были связаны эти эмоции, почему они приходили тогда, когда Исин был рядом, но очень хотела их искоренить.       — Спокойной ночи, — прошептала я, когда Исин наконец-то кончил. — Завтрашний день будет легче предыдущего.       — Так и есть, Лин Шу, — прошептал робот и поцеловал меня в висок. — Спокойной ночи.