Хозяин роботов

      Исин в последнее время вёл себя покладисто, мне даже было странно на него смотреть, но я привыкла. Это всё продолжалось целую неделю, пока я не вперила глаза в него за одним из ужинов. Он и не сопротивлялся, смотрел на меня тоже, а потом хмыкнул, совсем как человек, и улыбнулся.       — Ты хочешь мне что-то сказать? — задала вопрос я, желая во всём разобраться, и муж протянул руку вперёд, погладив меня по запястью. Конечно же, это прикосновение было мягким, я даже улыбнулась и захотела большего, но пришлось прийти в себя и быстро собраться. — Ты смотри мне! Я же всё узнаю, что бы ты от меня не хотел скрыть.       — Мне скрывать нечего, ты знаешь, я робот, — проговорил Исин и покачал головой. — Именно поэтому я прошу тебя не отдавать меня в мастерскую. Вообще. Никогда.       — Потому что ты что-то скрываешь, — проговорила я и немного сглотнула, но это не утаилось от внимания робота. — Какую-то тайну. Не так ли?       — Не так ли, — отзеркалил моё поведение Исин, и я дёрнулась от неожиданности. Всё же нечто такое в своей практике я видела впервые и мне было странно чувствовать себя… глупой? Наверно, именно в тот момент мне стало некомфортно от всей ситуации в целом и я поспешила высвободить свои руки из его ладоней. — Я скажу только одно: нам надо выдвигаться из Пекина. Здесь не безопасно, здесь нельзя оставаться. Пожалуйста, прислушайся ко мне.       — Почему?       После этого вопроса Исин замолчал ещё на несколько дней, практически со мной не разговаривал, и я бы запамятовала, если бы не его собственные слова:       — Нам надо собираться и уходить отсюда.       В Пекине были небольшие волнения, которые должны были утрясти в течение пары дней, но всё набирало обороты, и вот уже даже Бинь Фэй оказалась в гуще событий. Именно она, придя ко мне как-то вечером домой с небольшой упаковкой натурального сока, нахмурилась, попросила Исина уйти помочь Ифаню и сказала:       — Дело дрянь. Говорят, Главная мама уходит со своего поста и назначает преемницу. Но все недовольны её выбором.       Главная мама, или Чжоу Цзыюй, как её знают в народе, была мудрой правительницей для нас, и её уход действительно потряс многих. Пока было не ясно, кто следующим встанет у власти, но все недовольны, что в числе первых некая Эмбер Лю, которая, как говорили, не способна повести за собой народ в силу своей жестокости и того, что родилась под плохой Луной. Китаянки, живущие в Пекине, взбунтовались, и, пока слухи не дошло до провинций, где, как известно, женщины были намного воинственнее настроены, их стоило рубить на корню. Неизвестно, конечно, что принесёт новое правительство, но все однозначно могли дать ответ — ничего хорошего.       — Они говорят, что Главная мама Цзыюй намного лучше, потому что она рождена под хорошей Луной, да и её год рождения вместе со знаком зодиака говорят, что это талантливая лидерка, — проговорила Бинь Фэй и вздохнула. — Мне пришлось быть на беспорядках, потому что мне заплатят хорошо за статью, но это того не стоило, чуть все ноги мне не отдавили.       — Это… ужасно, — проговорила я.       Если бы я лучше разбиралась в политике, наверно, даже бы сочувствовала или беспокоилась, но я ощущала себя весьма неловко, когда речь заходила о Главной маме и правительстве. Я разбиралась в законах, могла оказать юридическую помощь, но поддержать разговор, когда там говорилось о смене власти, не могла. Я чувствовала себя отщепенцем, ежесекундно вздыхала и поглядывала на часы, лишь бы неприятная тема закончилась, но в случае с Бинь Фэй всё было понятно: пока не выговорится — не успокоится.       — Ужасно — это не то слово, — произнесла подруга. — Боюсь, когда Главная мама Цзыюй уйдёт, что-то произойдёт. Может, профсоюзы начнут игнорировать производства. А может, без её руководства армия станет терпеть поражение. Что же будет…       — Пока, до смены власти, можем не забивать себе голову, — я хмыкнула и покачала головой. — В любом случае, давай полагаться на здравый смысл и не поднимать излишних бунтов, хорошо?       — Да куда уж мне, — рассмеялась Бинь Фэй. — Ладно, Лин Шу, пора уже спать, думаю, дети волнуются. Я сейчас пришлю к тебе Исина.       Муж действительно пришёл практически сразу после того, как подруга покинула нашу квартиру, и застал меня вертящей кружку с соком в руках. Он уселся напротив меня, будто намереваясь поговорить, и некоторое время пилил меня взглядом, будто бы я могла ответить на все вопросы мироздания. Не удержавшись, я склонила голову набок и спросила:       — Как там дети?       — Думаю, что нам пора заводить своих — я готов быть отцом, — конечно же, это была явная шутка, но я поддержала её, хотя на душе было как-то неспокойно. — Тебя, видимо, что-то беспокоит. Ты можешь со мной поделиться этим?       Когда мама ещё была жива, я доверяла ей каждую свою тайну, которая только могла появиться в моей голове, потому что мама — это мама, она ни за что не выдаст секреты. Она действительно никому ничего не говорила, держала рот на замке и тем самым показывала, что я для неё важнее всех. С её смертью мне стало не с кем говорить о том, что выедало изнутри, словно червяк выедал дыру в яблоке, потому и набросилась сначала на Юци, с которой мы недавно сидели в баре, а теперь и на Исина. Но пока я не собиралась говорить о своих самых страшных опасениях, решила начать диалог издалека, осторожно подведя потом к нужной теме.       — Я думаю о тех твоих словах, — проговорила я, смотря прямо в механические глаза робота. — Ты говорил, что здесь не безопасно и надо как можно скорее отсюда уезжать. Откуда ты вообще знал о беспорядках?       — Я работаю в школе, школа государственная, потому знаю о многом «государственном» до того, как все остальные об этом узнают, — просто ответил Исин, пожав плечами. — Лин Шу, я не устраиваю беспорядки, честное слово, мне это не нужно. Мне просто нужно… чтобы мы уехали отсюда как можно скорее. Я знаю конечную цель нашей поездки, но не могу тебе пока ничего сказать.       — Почему? — я почувствовала раздражение, но попыталась его в себе пресечь. К несчастью, ничего не получилось. — Я доверилась тебе, как роботу, отдала тебе всю себя, живу в одном доме с тобой, сплю в одной постели, а ты говоришь, что не можешь сказать конкретно цель нашей поездки?       — Если я скажу, что ты понравилась Хозяину роботов, этот ответ тебя устроит? — совсем уж человеческое раздражение отразилось на лице робота, и я испугалась, ни на минуту не задумавшись над тем, кто же такой этот Хозяин роботов. — Видимо, не устроит. Потому я и говорю, что, пока мы в Пекине, я не хочу говорить об этом.       Я почувствовала, что сдалась. Сдалась бесповоротно, как и поняла, что не смогу отказать Исину. Он слишком уж важен мне, и если я хочу, чтобы он перестал быть таким дёрганым и нервным, то мне придётся подчиниться его воле.       — Когда предлагаешь выдвигаться? — обессиленно проговорила я и вздохнула. Сегодня явно выдастся бессонная ночка, полная непонимания и секретов, что мне предстояло разгадать в скором будущем.       — Через неделю. За это время ты успеешь доделать накопившиеся дела и попрощаться с теми, кто тебе дорог, — Исин говорил так, будто мы уезжали навсегда.       Я любила Пекин и практически никогда его пределов не покидала — не нужно было, ведь никогда не имела тяги к приключениям или поездкам. Меня вполне устраивало, что я сидела на своём единственном месте работы, с утра до ночи пахала, а потом приходила в свою небольшую квартирку и отсыпалась там. Большинство людей как раз такие — они привыкли к чему-то одному, прикипели к этому и больше ни за что и никогда не променяют это самое место, которое гордо называют «домом». Даже поездка на день может спровоцировать бурление внутри и ощущение предательства. Такие люди очень любят заводить домашних животных, чтобы у них был повод поскорее вернуться домой, они не очень относятся к идеям ночёвок и чего-то ещё. У меня не было ни кошки, ни собаки, ни даже хомяков, чтобы я спешила домой, но при этом я не любила быть на улице, уезжать куда-то или долго задерживаться в гостях.       — Исин, — я прочистила горло и взглянула на своего благоверного так твёрдо, насколько могла, — после того, как мы приедем туда, куда ты хочешь, ты мне ответишь на все вопросы?       — Отвечу на всё или даже больше, — уверил меня робот и улыбнулся. — Или же он сам ответит.       Мы спали с роботом, отвернувшись друг от друга, и я поняла, насколько же это холодно, когда никто не обнимает, а только прижимается спиной. Я обхватила себя плечами, но замёрзшие пальцы не давали согреться, потому пришлось встать и немного покрутить вентиль на батарее, чтобы сделать немного теплее. Сон не шёл, я ощущала всей своей шкурой, что это последние дни, когда я так стояла в своей квартире, оттого и было грустно и пусто внутри. Я не готова к поездке. Я не готова уезжать отсюда, оставив ключи Бинь Фэй. А как же работа? Что сказать госпоже Е? Конечно, она войдёт в положение, но в связи с тем, что начались забастовки и уличные разборки, коих никогда при правлении Главной мамы Цзыюй не было, она заволнуется.       «Конечно, я знаю, всем необходим отдых, тем более обстановка накаляется, — я уже проигрывала в голове разговор с госпожой Е и видела, как она кивала мне, — но кто же будет работать, если все уйдут?»       Я трусиха, одно слово — а сколько смысла. Мне было страшно даже просто взглянуть в глаза работодателю, чтобы она поняла, что мне необходимо уволиться без отработки. Веских поводов у меня не было: я не беременна, у меня нет малолетних детей, а свадебное путешествие, которое могло быть, не состоялось из-за того, что я не захотела. И кого из нас с Исином надо больше социализировать: его, легко сходящегося с роботами и женщинами, или меня, что не способна иной раз войти в кабинет директрисы и твёрдо сказать «Мне нужно уехать»? Кажется, в моих «настройках» что-то барахлило, но я пока не добралась до сути, чтобы чётко понять, что же со мной не так.       Следующим утром я чувствовала себя плохо: из-за бессонной и полной тревог ночи у меня болела голова, слегка тошнило, а потом я еле собралась и еле поехала на работу. Видимо, мне не стоило засыпать на диване, притянув ноги к себе и обняв их, потому что всё тело будто бы отвердело и даже самый лучший в мире массаж не сможет помочь мне хоть как-то привести себя в порядок. Потому на достаточно высоких каблуках к двери кабинета Е Шухуа я шла очень неуверенно, у меня ломило поясницу, да и общее состояние организма я бы оценила на тройку из десяти, если не на минус три из десяти.       — Госпожа Е, можно зайти? — я постучалась, в то время как секретарша быстро записала цель моего визита. Если я выеду на том, что я забеременела и мне срочно надо лечь на сохранение плода, то это будет маленькая победа за мной. Главное говорить всё твёрдо, чётко и уверенно.       Но я что-то сомневалась, что смогу даже чётким и уверенным тоном убедить свою начальницу, что я не придумала только что, почему мне необходимо уволиться без отработки.       — Конечно, госпожа Чжан, заходите, — Шухуа кивнула мне, и я зашла в кабинет. — Всё хорошо? В связи с нынешними беспорядками я боюсь, что все мои работники тоже объявят забастовку…       — Не беспокойтесь, госпожа Е, я не по поводу того, что не хочу работать и всё такое, — я почувствовала, как на лбу выступила испарина — плохо начала разговор и явно не смогу добиться своего. — Просто… просто недавно я узнала, что беременна, — взгляд директрисы смягчился, она кивнула, и я продолжила, поняв, что она сейчас на моей стороне: — Но при этом… это моя первая беременность, потому я боюсь немного, что не смогу сохранить ребёнка. Меня мучает токсикоз, я планирую договориться с клиникой и лечь туда…       Я не готова была к тому, что госпожа Е встанет со своего кресла, подойдёт ко мне и возьмёт за руку. Директриса была на редкость чуткой женщиной, готовой помочь и выслушать, и я достаточно нагло воспользовалась этим, прильнув к ней. После этого госпожа Е погладила меня по плечу и, разорвав объятия, подошла к своему столу, сразу принявшись что-то печатать на панели. Совсем скоро она достала из принтера бумагу с нужным распоряжением и поставила свою подпись, затем подтолкнув документ мне.       — Надо поставить свою подпись и её расшифровку в двух местах: вот тут и вот тут, — она ткнула мне наманикюренным ноготком в нужные поля. Я взяла ручку и сделала всё, что от меня требовалось, не забыв перед этим осмотреть, что за бумагу подписывала. Приказ об увольнении. — Я перечислю оставшуюся часть зарплаты на твой счёт, а потом запишу ещё и отпускные по беременности. Так что не волнуйтесь. Вы в любой момент можете вернуться на своё место, как только пожелаете.       — Спасибо большое, — я поклонилась, приложив руки к животу. Может быть, этим жестом я хотела показать, что во мне всё-таки развивается новая жизнь. — Я никогда вас не забуду.       Я говорила это директрисе так, будто и не собиралась возвращаться. Хотя это действительно было так: я внутренне знала, что это последний раз, когда я её видела, но мне не хотелось как-то растягивать наше прощание. Это не нужно, я уволилась без отработки, смогла это сделать без проблем, ведь мне поверили на слово. Я не предоставила никаких справок, никаких сведений, ничего правдивого в моих словах не было, но Е Шухуа всё равно дала мне добро. Она хорошая женщина, слишком хорошая, чтобы её обманывать.       В своём кабинете я достаточно быстро собралась, запихнув в сумку все личные вещи, чтобы потом не нужно было возвращаться. Со стен я сняла все свои грамоты, благодарности, забрала диплом и вышла к Юци, чтобы попрощаться и с ней. Я чувствовала, что нуждалась в этом, я нуждалась в её объятиях, чтобы она меня поняла и сказала, что всё будет хорошо. Девушка достаточно тепло мне улыбнулась и протянула руку, и я перехватила её ладонь, легонько пожимая.       — Я хочу пожелать тебе удачи, — Юци вышла из-за своей стойки и встала напротив меня, намереваясь немного поговорить перед моим уходом. По внутренней связи уже передали, что Чжан Лин Шу уволилась в связи с беременностью, но я хотела быть честной хотя бы с одним человеком в этой конторе.       — Спасибо, — проговорила я. — Но ты же понимаешь, что я… я не беременна. Просто Исин почему-то очень волнуется, сказал, что нам надо срочно покинуть пределы Пекина.       — Понимаю, — прошептала Юци и кивнула, подходя ко мне ближе, доверяя мне. — Юкхэй тоже говорит, что надо уезжать, потому что эти беспорядки… они могу не закончиться и приведут к тому, что Главная мама Цзыюй будет вынуждена вернуться. Ты же понимаешь, это невозможно, у неё слишком большой возраст и достаточно болезней…       — Обещаю, — я вздохнула, — если я вернусь в Пекин, то в первую очередь напишу тебе, что я тут. Договорились?       — Договорились, — сказала Юци, заходя за свою стойку и всё же создавая вид работающей девушки, которая не зря получает деньги. — Иди к Исину. Вы должны подготовиться к этой поездке.       Как только я пришла с работы, я нашла в шкафу для рюкзака и сразу стала кидать туда вещи первой необходимости и одежду, что нам понадобится. Исин по мере возможности помогал мне, а потом я просто послала его в магазин за недостающими вещами. Мы уже договаривались, что с собой возьмём, потому он ушёл без списка, но с чёткой целью. Не сказать, что я была готова просто так уехать отсюда, но всё же пришлось привыкнуть к этому буквально за несколько дней.       Я покидала Пекин. Я покидала родной город, который трепетно любила, навсегда, и чётко об этом знала, в особенности когда Исин наконец-то вернулся с нужной посудой и газовой плиткой вместе с комплектом баллонов. Я нашла в себе силы улыбнуться ему, подняться с пола и обнять робота, ища в его объятиях тепло, так нужное мне. С этим городом меня связывали друзья, работа, с которой я уволилась, и воспоминания, с которыми стоило уже порвать. Если надо покинуть какой-то город без сожалений, то стоит сделать это резко, быстро, чтобы не успеть ничего понять.       Мы с Исином переоделись в одежду, более подходящую для походов, и спустились вместе с рюкзаками к такси, что нас ожидало. Мы планировали выехать за пределы города на машине, а потом добираться рейсовыми автобусами и пешком до места, куда тянуло робота. Сидя в такси, он держал меня за руку и ни о чём не говорил, да и я тоже хранила молчание. Мы собирались совершить невозможное для меня.       Мы собирались уехать из Пекина и больше никогда в него не возвращаться.