***
Что-то по-прежнему ему не давало прыгнуть в воду, прыгнуть на эти твердые острые камни. Возможно, внутренне он боялся, но в то же время понимал, что всем так будет лучше. Какая разница, есть он или нет, его пропажу точно никто не заметит. Машин почти что не осталось, только вдали стали различимы яркие фары еще одного авто. Оно было чисто черным, похоже какой-то автомобиль высокого класса, который остановился у самого моста. В том месте, где начиналось ограждение. Из машины кто-то вышел, но боковым зрением так много не увидишь. Ладно уж, какая разница этому прохожему, он готов. Прямо сейчас… Не успел… Позади раздался до боли знакомый голос. Он как всегда обволакивал тело, но сегодня в нем было больше дрожи, чем уверенности. Этот человек сильно нервничал, возможно беспокоился. — Почему ты там стоишь? — тихий вопрос, как и щелчок от зажигалки. Шаги стали ближе, и он подошел, с трудом опираясь на ржавые перила и поворачивая голову к мужчине, что собирался прыгнуть. — Потому что я устал… Я так больше не хочу, понимаешь? — он заметил. Его голос тоже дрожал, показывая всю его неуверенность. Конечно, умереть сейчас было бы проще всего, проще всего было бы раствориться в этой ядовитой реке и все забыть, но теперь хотелось все выслушать. Может, он зря так погорячился? — Понимаю, никто не хочет. Но разве это повод? Ты же знаешь, что еще встретишь сотни таких же… — Александр не сводил глаз с друга. Хотя чувства у него к нему явно недружеские, он знал, что тому больно, знал, что должен помочь, но так резко предложить свою персону не мог. Как он на это отреагирует? Да никак, только больше разочаруется в своей жизни. — Именно поэтому я хочу это сделать… Сотни таких же, сотня влюбленностей, и я снова окажусь тут, как пакет с мусором. Так зачем оттягивать неизбежное? — за него говорил алкоголь, подсознание еще как-то пыталось сопротивляться. Юрген тяжело вздохнул и вот теперь повернул голову в сторону вокалиста. Тот всегда был таким непринужденным, будто бы его всегда все радовало. — Я не это имел ввиду… То есть, у тебя уже будет опыт, и ты не наткнешься на те же грабли. Разве ты что-то исправишь, если прыгнешь? — хотелось подойти ближе; взять за руку; обнять; сказать, что все это не нужно. Не выходило, Планггеру было слишком тяжело после последнего расставания. Его будет трудно обрадовать. — Исправлю… Больше не будет того, на кого люди тратят время впустую. И… зачем ты приехал? И как ты вообще меня нашел? — он понемногу отпускал руки, в основном держался пальцами. Еще пара минут, и он уже сам полетит вниз. Возможно, он услышит крик Александра, но уже через пару секунд это не будет иметь никакого значения. — Просто ехал туда, где ты мог бы быть. Это одно из мест… А приехал… Юрген… Ай, да и так ясно, что группой тебя не удержишь, ты скажешь про замену… Мне больно на тебя смотреть. Ты уже столько времени пытаешься смириться с тем, что произошло, но никак не можешь… Пойми, ты нам нужен… Мне нужен… — Вессельски старался как можно точнее передать слова, но выходило это скомкано. Он болезненно ощущал то, что происходило на душе у Юргена. Окурок полетел к тому, что был выброшен ранее. — Тебе? — Планггер обернулся, резко, пальцы соскользнули. Ему казалось, что он упал, оттого с силой зажмурился. Из глаз потихоньку полились слезы, он был слеп. Как он мог не замечать Алекса? Да, может это не любовь, но почему бы не попробовать? Он понял, что стоит на месте, его держат. Чьи-то трясущиеся руки со всей силой прижимали его к ржавым перилам. — Да, мне! Пожалуйста, не прыгай… Тебе это не надо, никому это не надо… Боже, залезь обратно, или я пойду за тобой следом… — голос мужчины дрожал, он явно перепугался, когда Юрген начал падать. Он не симулировал, он действительно хотел, чтобы тот остался. Спустя время он все же перелез обратно, и в ту же секунду оказался в объятьях Вессельского. Такие крепкие, сильные объятия. Его все больше прижимали к чужой груди. Оставалось только уткнуться в неё и тихо зарыдать от этой безысходности и незнания того, как поступить дальше. Что он мог? Да по сути ничего, его кончина не изменила бы ровным счетом ничего. Возможно, она бы даже принесла страдания его близким, знакомым, родным. Но под все это описание подходил только Алекс. Именно он оказывался рядом в самые трудные минуты, именно он его поддерживал, как только мог. Юрген это не ценил, принимал как должное. Оказывается, он был не прав. Все, что произошло с ним до этого, было лишь дурацким восприятием чего-то глупого и мимолетного. Сейчас же все приобретало более яркие краски. Он не был одинок, как думал об этом изначально, он просто стал лучше понимать свои чувства. Они не были обоснованы на пустом месте, они имели логическую цепочку. — Почему, Алекс? Почему именно сейчас? — он плакал только громче, полностью изливая все свои слезы на мужчину рядом. Было больно, сердце с силой сжималось, заставляя Юргена тихо хрипеть и давиться спертым воздухом, что поднимался из легких и не мог выйти наружу. Прорезался сильный кашель, но этого было мало. — Потому что ты мне дорог. Никто и никогда не был для меня таким. Тем самым огоньком, который всегда под рукой и обрадует тебя в любой момент, когда ты грустишь… Юрген, я понимаю, что это не то, чего бы ты в действительности хотел… Но черт с ним, просто знай об этом, знай, что я рядом, что это что-то схожее с любовью и привязанностью, — Александр все никак не отпускал тело, что стояло напротив него. Это тело с израненной душой хотелось успокоить, доказать, что не все так безнадежно, каким может показаться на первый взгляд. Может, кому-то действительно необходимо такое счастье. — Я этого не знал… Алекс… Ты в этом уверен? — Планггер отстранился, кое-как утирая слезы с щек рукавом. Такая удивительная его черта, он очень многое был способен понимать без слов, понимать, что и к чему. Это можно было назвать признанием в любви, пусть и скомканной, пусть и неправильной. — Абсолютно… Ты имеешь полное право уйти, кричать все, что угодно, только не прыгай… — он не подходил, но его взгляд был таким же неуверенным и грустным. Вессельски всегда старался держать себя в руках, но только не сегодня и не сейчас. С Юргеном хотелось быть искренним, чтобы этот маленький пухлый медвежонок стал снова счастлив, чтобы снова улыбнулся и начал рассказывать то, что слышал от других. Конечно, отказ не стал бы чем-то новым, Алекс это понимал. Ему просто хотелось сделать этого человека немного счастливее, заставить улыбнуться, поверить в себя, поверить в этот серый мир. Странное желание, логичнее было бы желать смерти, но не сейчас. Если пожелает, то потеряет то, ради чего ему самому стоит жить. Порой Юрген напоминал ему ребенка, что постоянно расстраивается из-за своих неудач, поэтому не готов сделать следующий шаг. Он постоянно чего-то боялся, затем становился смелее и шел напролом. Все дальше, все решительнее, а затем он снова грустил. Такой непостоянный и в то же время верный во всех смыслах этого слова. Сначала Планггер мог подолгу убиваться из-за очередных неразделенных чувств, а затем уныло хомячить гамбургер в какой-то забегаловке. Алекс часто его туда таскал, прекрасно понимая, что более веселая обстановка обязательно приведет друга в чувство. Это сравнимо с сердцебиением, с каждым разом оно становилось все медленнее. Юрген просто остывал на глазах, перестал радоваться банальным вещам, а его взгляд стал пустым и безжизненным. Сколько же крови эти суки из него выпили?! Александр не знал, но стоило только мужчине оступиться, как он тут же начал действовать. Он не позволит Юргену вливать в себя литры алкоголя ради забытья! Не позволит в пустую курить дорогой табак! Не позволит шататься по ночному городу одному! Именно поэтому он сейчас тут… Чтобы забрать своего милого тюленчика домой, вновь завезти его в какой-то очередной Макдональдс и посмотреть на эту довольную хомячью мордашку. Он мог часами за этим наблюдать, но сейчас надо что-то еще, и он знает!***
Черное авто плавно скользило по полупустой трассе. Юрген сидел молча, иногда протирая раздраженные красные глаза, что только больше начинали чесаться от новых слез. Алекс так просто смог его забрать, отговорить, но теперь увозил его в непонятном направлении. Они уезжали все дальше и дальше, пока не оказались возле какого-то центра. Он не был похож на обычные. Слишком крупный. Планггер еще никогда тут не был. Это всего лишь кучка магазинов, что в этом особенного? Да ничего такого, разве что атмосфера и необычный внутренний дизайн. Однако Вессельски не торопился выходить из машины. Он только пересчитал купюры в своем бумажнике, а затем взглянул на друга. Как бы ему не хотелось, но его придется оставить на минут двадцать одного. Если тот просто со временем заснет, то так будет даже лучше, ему будет спокойнее. — Слушай, мне надо зайти в магазин, можешь посидеть тут? Я ненадолго. Если станет скучно, то в бардачке есть книга, можешь прочесть, — Алекс мягко улыбнулся, отстегивая ремень и открывая дверь. Прохладный воздух тут же влетел внутрь, но от него холодно не было, лишь неприятное чувство и мурашки по коже. — Да, конечно… Подожду… — он проводил мужчину взглядом. Он чувствовал себя маленьким капризным мальчиком, которого за плохое поведение оставили в машине родители. Но да ладно, сколько его не будет? Минут двадцать? Он там что-то говорил про книгу. Возможно, стоит посмотреть. Открыв небольшую скрипящую дверцу, Юрген обнаружил внутри небольшую книжку желтого цвета. Интересно, что же это такое? Слегка приглядевшись он увидел золотистые буквы, из которых в последствии сложилось имя автора и название — «Анджей Сапковский», немного ниже — «Ведьмак: Последнее желание». Надо же, кто бы мог подумать, что у Вессельского в машине валяется первая часть саги о Белом Волке. Юрген еще никогда это не читал, хотя слышал, что это того стоит. Он открыл первую страницу, по началу все казалось странным и непонятным, словно он оказался наедине с какой-то барышней, ее звали Йеннифер, и, по всей видимости, с ней происходил плотный телесный контакт. Ему показалось, что теперь он на месте этого мужчины, сам ее раздевает, заставляет тихо постанывать, а после все закончилось. Он читал долго, глаза начали уставать, пришлось моргнуть, но после все вокруг как-то изменилось. Он оказался посреди поля, что было усеяно золотистыми колосками пшеницы. На нем не было привычной одежды, только какая-то легкая крестьянская. Серо-белая рубашка, полу-кожаные короткие штаны, тяжелые сапоги, а за спиной что-то тяжелое. Не так много времени ушло на то, чтобы понять, что это два огромных меча. Его руки были в плотных кожаных перчатках. — Черт возьми, где я? Алекс? — больше не было машины, центра, парковки, только поле. Рядом раздалось тяжелое фырканье, к нему подошла коричневая лошадь. Она его не боялась, слово была знакома с ним всю жизнь. Животное слабо ткнулось носом ему в плечо. Может, она была его питомцем? — Ничего не понимаю… Знать бы еще, кто ты… — он все же слегка погладил животное по загривку, а затем взял в руку вожжи и потянул животное за собой. Солнце поднималось только выше, а он все брел по полю. Со временем оно начало становится зеленым, в это траве проглядывались соцветия лаванды, от которой исходил приятный запах. — Нет, я точно сплю… Параллельной реальности не существует. Но почему тогда сон мне не подчиняется? Странно… — внезапно вдали что-то прогремело, земля затряслась, а рядом выпрыгнуло что-то страшное и непонятное. Существо, ужасно толстое, по груди похоже на женщину, все серое, с черными волосами, а еще с противным крючковатым носом. Юрген отреагировал очень быстро, он выхватил из-за спины меч, увернулся пируэтом от удара, и с одного удара раскроил существу череп. Он никогда не отличался особой силой, а тут бил так, словно огромный бронированный титан. Это было непривычно, но в то же время было приятно ощущать себя сильным и могучим. Да, он все еще смертен, все еще может атаковать и быть поверженным, но ведь это так приятно. Вот только наедине с лошадью было не очень то комфортно, она молчала, не говорила, но определенно его понимала. Милое создание, что так жестоко прошлось копытами по труп монстра и даже на него не посмотрело. Такое чувство, что Плотва видела этих существ каждый день, ее нельзя было удивить чем-то подобным. Секундочку, Плотва? Да, это определенно имя это лошади, но откуда он его знает? Сам назвал лошадь в честь рыбешки? Но ведь он бы никогда так не поступил. Хотя, если признаться, то ей оно вполне подходило. Оставалось только запрыгнуть на ее спину и повести животное по курсу на гору. Мужчина так и сделал. Прежде он никогда не ездил на лошадях, но сейчас делал это слишком уверенно и профессионально, словно не видел никогда машин. Быть может, Плотва была похожа на коробку автомата, все делала сама, практически, ее не надо было переключать. Хотя, признаться, механика гораздо лучше, пусть и менее удобна в использовании. Так прошло много времени, прежде чем они доехали до горы. Она была очень высокой, словно огромный небоскреб или просто многоэтажный дом. И тут все исчезло, лошадь резко уперлась копытами в землю и затормозила. Планггер открыл глаза, он больше не находился на парковке. Перед его носом оказалась стена дома, рядом кто-то тихо возился. В руках все еще находилась раскрытая книга. Видимо, он уснул. Алексу удалось достаточно долго вести машину так, чтобы его пассажир не проснулся. Однако, остановка была слишком резкой, не получилось сделать это меньше и короче. Алекс не сразу понял, что Юрген проснулся, лишь по тихому мычанию со стороны. — Прости, я тебя разбудил… Но да ладно, мы приехали, можем выходить. — Он осторожно потянулся к его макушке, а затем потрепал Планггера по голове, полностью тормоша его волосы. Какой милый, особенно, когда растрепанный. — Хорошо, а… эм… Я могу одолжить? — он слегка приподнял книгу, как бы показывая о чем речь. Конечно, ему не отказали, лишь мягко улыбнулись. Может быть, Вессельскому она и не была нужна, а, быть может, он просто хотел порадовать того, кто был слишком расстроен и подавлен. На парковке было холодно, он даже начал мерзнуть. Юрген сразу понял, что он не дома, тут жил Алекс. Конечно, он привез его к себе, но зачем? Гораздо проще было бы довезти его до дома и оставить там на растерзание собственным демонам. Нет, этого не произошло, его еще и вели за собой. Планггер заметил в руках у друга ужасно непонятные пакеты, слишком большие, что в них могло быть? Странно, на продукты не походило. Где-то со стороны раздавался звон. Похоже на стеклянные бутылки, скорее всего, пиво. Всеми любимый Лагер, который якобы может сдружить кого угодно. Вряд ли это так сильно ему поднимет настроение, но это лучше чем ничего. До двери квартиры они шли молча. Гитарист уже успел себе сломать голову насчет того, что такого задумал Александр. Почему он его привел к себе? Почему молчит? И почему он сам идет за ним, если не знает, что будет? Ладно. Уже поздно. Дверь квартиры распахнулась, впуская его внутрь. Милая спокойная обстановка. Все чистое и стерильное. Да, это не его хата с кучей разбросанных вещей, потому что он в очередной раз проспал и пытался найти подходящую одежду. Тут было даже уютнее, все в теплых тонах, слишком спокойно. Именно то, что ему сейчас было так необходимо. Для начала пришлось пройти в ванную и помыть руки. Мыло отдавало легким цитрусовым запахом, наверное, это лайм с лимоном. Далее он уже прошел в гостиную, как ему и сказали. Тогда он заметил Вессельского. Тот надел очки и что-то упорно тыкал в телефоне. Они ему так идут. Да, с ними он выглядит несколько старше, но все же мудрее и солиднее. Осталось только надеть рубашку в клетку и темно-синие джинсы, тогда вообще станет идеально. Наконец-то он произвел последнее нажатие, затем посмотрел на Юргена. Он снова улыбнулся, откидывая телефон на кровать. Почему-то в его руках оказался один из принесенных пакетов.***
— Слушай, я мог бы тебя отвезти домой, но я решил, что так будет лучше. Правда, если не хочешь, то можешь уехать… — Алекс все еще смотрел на Юргена, который немного смущался. Он даже слабо покраснел. Наверное, это решение было не таким плохим, каким показалось изначально. — Нет, не хочу… Зачем тебе этот пакет? — мужчина слегка насторожился. Мало ли, что может прийти вокалисту в голову. Пакет не казался слишком большим, но, тем не менее, не внушал особого доверия. — О, а это ты сейчас узнаешь… Думаю, тебе понравится! — в ту же секунду Алекс вытащил из пакета что-то в полиэтилене. Он разорвал пленку, и это мягкое нечто распрямилось. Это был крупный голубо-серый тюлень со стеклянными черными глазками и розовым высунутым язычком. Эта игрушка тут же полетела в Юргена. По началу тот ничего не сообразил, но черт, ему теперь хотелось постоянно тискать эту вещь. Тюлень был мягким, упругим, очень гладким. Алекс был прав, ему понравилось! Он и не заметил, что Вессельски смотрит прямо на него, на то, как он тискает игрушку и утыкается в нее. Забавно, тот даже не пытался его остановить, лишь наблюдал, а еще внутренне просто умилялся. У него было ощущение, что он подарил отчаявшемуся ребенку что-то значимое в его жизни, что постоянно будет рядом. Но внезапно Юрген замер, крепко обнимая тюленя и смотря на Алекса. Его взгляд был отчасти серьезным. Что он хочет? Ему больше не нравится? Нет, этот взгляд мог означать только одно — вопрос. Да не важно, если тому так хочется, то пусть говорит. — Почему именно тюлень? — Юрген не сводил с него взгляда, будто бы хотел просверлить друга насквозь. Жаль, ответ он не получил так быстро, в двери позвонили. Спустя пару минут на маленьком кофейном столике стояли упаковки с какой-то едой. Наверное, в очередной раз фаст-фуд. Что ж, вопроса это не отменяет. — Потому что, хм… Ты очень похож на маленького тюленчика. Тебя хочется постоянно тискать и обнимать… — Александр подсел к нему рядом и отодвинул игрушку в сторону. Он тут же притянул Юргена к себе, начиная его щупать за мягкие места, еще больше вгоняя гитариста в краску. — Сам ты тюлень… Хотя, ты прав, я люблю лежать и ничего не делать. Наверное, я должен тебе сказать спасибо… Мы же теперь не совсем друзья, верно? — он поднял взгляд. Ждать не стал, сам придвинулся ближе и поцеловал вокалиста в губы, через пять секунд получая утвердительный ответ. Чужой язык проник в его рот. Он был таки теплым, мягким, влажным, а еще почему-то с привкусом ментола и горечи из-за табака. Да, немного колется, Алексу не помешало бы сбрить эту колючую щетину. Хотя вместе с ней он выглядит солиднее, а в этих дурацких очках еще и по домашнему. Даже сейчас, когда он на нем практически лежит. Как бы не раздавить. Вессельски-то поменьше будет. Но отставать не хотелось, только сильнее забираться под мягкую ткань, только сильнее царапать тело перед собой. Юрген, который был таким нежным, становился грубее и властнее. Он все больше хотел лапать то, что было перед ним. Оскалился, показал острые клыки и слегка сверкающие в темноте глаза. Ему хотелось укусить, пронзить клыками плоть, но он опасался сделать больно. Ладно уж, отпустит. Чужие руки оказались у него на талии и сцепились в плотный замок на спине. Он облизнулся. Что же, он с удовольствием побудет в таком положении еще немного. — Похоже, ты пришел в норму. Видишь, как я хорошо на тебя влияю! Мой маленький медвежонок… — Алекс заставил мужчину упасть на него, чтобы он оказался совсем близко. Он поцеловал его за ухом, слегка укусил за хрящик, что слабо хрустнул под натиском челюсти. — Называй меня так почаще, мне нравится… А еще погладь меня, как ты это делаешь, — Планггер даже зажмурился, ощущая, как в его волосы проникает чужая рука, слегка сжимая пряди. Сейчас он больше напоминал большого домашнего кота, которому так искренне хотелось ласки, так сильно хотелось нежности. — Какие мы наглые… Ладно, я не против… — он продолжал гладить свое пухлое чудо, что сейчас лежало на нем. Возможно, возможно стоит его попросить что-то сыграть. Да, точно, «Еще можно спасти». Не самая лучшая композиция, но Юрген поет ее лучше него, а еще умудряется наиграть на обычной акустике. Вессельски так лежал еще пару минут, пока не дотянулся до ближайшего пакета с картошкой. Ему так хотелось это сделать, запихнуть хоть немного в рот этому тюленчику. У него получилось. Осталось лишь наблюдать, как хомяк невероятных размеров уплетает все за обе щеки, при этом довольно мыча. И почему он раньше не сделал этот шаг? Почему не осмеливался сказать? Юрген бы понял. И то, что происходило сейчас, могло бы происходить тут каждый день. Внезапно тот поднялся, словно прочитал его мысли. Планггер куда-то ушел. Он что, шарится в его вещах? Через пару минут он вернулся в руках с гитарой. Неужели? Нет, мотив ему не знаком, это не то, на что он рассчитывал. Однако, звучало очень красиво, пусть и грустно, что это? Что он пытается наиграть? «Без тебя»? «Любовь»? Нет, что-то более существенное, что-то более нежное. Хотя, что может быть нежнее высоких темных деревьев и серого неба. Точно, он играл первое, что ему пришло на ум. Александр все слушал и слушал и под конец понял, почему выбор пал именно на это. Лирика, что кричит изнутри, показывая всю боль. То, чего они не смогли добиться. Хотя, взять того же «Летчика», там было много боли, но и финал печальный. Возможно, Юрген гораздо более чувствительный, чем может показаться на первый взгляд. Все окончилось быстро, а затем он отставил гитару в сторону и вновь подошел к Алексу. Мужчина снова его поцеловал, он не хотел чего-то большего. Сейчас вполне было достаточно этого. Нежные прикосновения, учащенное дыхание, сердцебиение, что слышно за километр. Александру осталось лишь того обнять и прижать к себе, включить наконец-то какой-то сериал, желательно комедию. Планггер так их любит. Надо же, с виду такой суровый, а на деле слишком нежный внутри, его так легко ранить… Его надо защищать. За окном пошел дождь, он громко бил по окнам и жестяному карнизу. Это немного раздражало. Вессельски накинул сверху них плед, чтобы гитарист не замерз. Тот часто ежился, даже если в помещении была вполне нормальная температура. — Алекс, мне кажется, что я тебя люблю… — такое тихое и слабое признание, вполне ожидаемо. Вессельски другого и не ждал от Юргена, просто знал, что он еще та орхидея. Хотя он больше был похож на цветы вишни. — А вот мне не кажется. Я тебя точно люблю, — его рука вновь опустилась на талию медвежонка, осторожно того трогая. Он чувствовал слабую дрожь под своими пальцами, Юрген все же немного боялся, но черт с этим, рано или поздно это пройдет. Интересно, а чтобы было, если бы он прыгнул? Скорее всего, вокалист последовал бы его примеру. Смысл существовать дальше, если о твоих чувствах никогда не узнают? Наверное, хорошо, что так произошло. Он слишком сильно задумывался, а как только вышел из транса, то по телевизору шли титры, а под боком кто-то сопел. Юрген успел уснуть за это время. Что ж, так даже лучше, он сможет насладиться его видом. Во сне он был более умиротворенным, более счастливым, как и сегодня в машине. Конечно, всю жизнь не проспишь, но хотелось верить, что Планггер такой только с ним. И ведь верно, они достаточно хорошие друзья. Да, лучшим другом по-прежнему для него оставался Пикс, но тот точно не знает, что Юрген это нечто большее, чем просто друг, он что-то более сильное и сокровенное. Слава богу, что тот остался рядом с ним. Александр уже мысленно поклялся, что сделает все возможное, только бы его хомячок больше никогда не плакал и не всхлипывал. Того больше никогда никто не бросит. Он будет счастлив. Может он и не тот человек, что сделает кого-то поистине счастливым, но его наверняка достаточно для того, чтобы гитарист был рад новому дню и хотел жить дальше.