Журнал

      Два года пролетели незаметно.       За это время Десятое Поколение Вонголы приняло участие в нескольких конфликтах с небольшими итальянскими семейками, они успели пару раз спасти Намимори и повзрослеть.       Для Тсунаеши это был травматичный опыт. Пару месяцев назад ее хранители, как-то даже не сговариваясь, поголовно решили отпустить усы. Парни счастливо вступили в этот жиденький кризис, обычно случающийся у четырнадцатилетних мальчишек. Но в моду вошла растительность на лице, поэтому они решили ей соответствовать.       Гокудера стал похож на седовласого старика с серебристой щеткой под носом. Ураган почему-то считал густоту своих усов еще одним признаком того, что он отличная правая рука. Хоть никто, кроме него, и не претендовал на эту злачную должность, он не переставал угрожать людям, хвалиться и гордиться собой, порой устраивая драки.       На усики Ямамото и Рёхея без слез было не взглянуть. Не у всех монголоидов растут волосы на лице, тем более отличающиеся густотой. Поэтому кошмар на их физиономиях напоминал мохнатый огурчик под носом. Ямамото не считал это трагедией и только смеялся с себя. Рёхей же экстремально обмазывался красным перцем по совету Колонелло. Он не терял надежды пробудить свои волосяные луковицы, используя лишь самые дикие методы.       Азиат, которому не повезло больше всех — Хибари. Он был гладок, как младенец. На коже не было никаких намеков на то, что там может что-то расти. Абсолютно неплодородное и пустынное пространство. На не желающие расти усы, не действовали ни угрозы тонфами, ни мольба Кусакабэ на коленях. Поэтому Намимори начал патрулировать дисциплинарный комитет, вооруженный бритвами. Если усов нет у Хибари, значит, не будет ни у кого.       Ламбо, у которого усы не росли в силу возраста, пришлось приклеить себе усики Сальвадора Дали. Он еще пытался всех убедить, что они настоящие, несмотря на следы засохшего клея. Никто не верил зазнавшемуся врунишке.       Мукуро отпустил усы в стиле хэндлбар. Он был невыносим, иллюзионист при малейшей возможности намекал на то, что готов прокатить на них бледнеющую Тсуну. Реборн всегда стрелял в него, целясь точно в голову. Тот сразу же исчезал в дымке тумана, хитро прищурив красный глаз. А еще Рокудо заставил Хром наложить на себя иллюзию таких же усов, чтоб они друг другу соответствовали. Девушке явно было некомфортно, но она стоически вытерпела такое издевательство.       Когда всеобщее помешательство на усах закончилось, Тсунаеши смогла облегченно выдохнуть. Единственным мужчиной, эффектно закручивающим растительность на лице, которого она могла терпеть, был Реборн. Ей даже периодически было позволено трогать его бакенбарды. Они манили к себе, зазывали дотронуться. Тсуна полюбила тот момент, когда завиток после распрямления принимает прежнюю, закрученную форму. Они так забавно подпрыгивали! Для киллера это было самым странным ощущением в жизни. Все совсем отличалось от того, как он делал это самостоятельно. Хорошего понемногу, поэтому киллер не позволил фетишу Тсуны на его бакенбарды прогрессировать. Но было лестно.       Их отношения, несмотря на слова Реборна, потерпели изменения. К концу второго года некоторые даже считали их парой. Между ними было много физического контакта, не связанного с насилием. Сначала лучший в мире киллер периодически гладил ее по макушке, потом разрешил объятия разной степени протяженности. В особенно жаркие дни, он водил ее поесть мороженое. За свой счет.       А на семнадцатый день рождения репетитор ее даже поцеловал. Тсунаеши считала, что это лучший подарок, она долго визжала, обняв подушку, когда на следующий день пришла с радостной новостью к Хару и Киоко. Хоть поцелуй в тот момент и напоминал своей страстью то, как какая-нибудь бабушка может чмокать своих внучат, это было волшебно.       Кстати говоря, Хару подарила ей журнал со статьей «Как доказать, что ты взрослая и созрела для отношений», но Реборн, с руганью, сразу же от него избавился. Ему уже хватило предыдущего заскока подопечной на всяких глупых статьях.       Спустя время, у них появились целые сеансы поцелуев, уже не таких скромных. После них раскрасневшаяся девушка впадала в состояние овоща от количества прилившей к голове крови. Когда чувствовалось, что обстановка накаляется, Реборн сразу же отрывался от ее распухших губ. Мафиози всегда мог держать себя в руках, никогда не переступал черту дозволенного. И однажды он смог припугнуть Тсуну, изучавшую, прощупывающую их границы.       Это была ранняя ночь, все в доме Савад спали. Они уже долго обжимались в его комнате, репетитор даже затащил смущенную девушку к себе на колени. Шляпа, внутри которой задремал Леон, валялась где-то на полу у тумбочки. Реборн поглаживал поясницу девушки, иногда спускаясь на бедра, но ничего больше. Тсуна же пальцами зарылась в его густые черные волосы. И случилось то, чего будущая глава Вонголы от себя никак не ожидала. Она, тихо-тихо замычав, укусила киллера за нижнюю губу. Тот издал звук, похожий на рычание, из-за которого девушка немедленно оторвалась от мужчины. Реборн схватил ее за щеки крепкой, но не болезненной хваткой, не позволяя далеко отпрянуть. — Тсуна, не начинай то, что не сможешь закончить. Ты знаешь, что я делаю, когда ты плохо себя ведешь, — мафиози приблизился к ее уху, обжегши его горячим дыханием. — Я не люблю, когда меня дразнят. Ты хочешь быть наказанной?       Тсунаеши, округлив глаза, в панике пыталась замотать головой, и так получилось, что Реборн еще сильнее сжал ее щеки. В тот момент она была похожа на маленькую, испуганную рыбку. Ну, точно тунец. — Правильно, иди лучше спать, — киллер хмыкнул, коротко чмокнул ее в губы и спихнул с колен. — Свет еще выключи. — Хорошо, спокойной ночи, — дрожащим голосом ответила девушка, практически выбегая из комнаты.       В ту ночь она долго не могла уснуть. Что это было? Неужели она слишком сильно укусила его? Каким образом он собирался ее наказать? Не отправит же он ее за такую мелочь на какую-нибудь Гору Смерти? И почему это звучало так горячо? Ей точно понравилась то, как он зарычал. Это пробуждает в ней некие… эмоции. Обычно он вообще не издавал никаких звуков. Поначалу, конечно, учил ее целоваться. Тсуна стеснялась, что их первые поцелуи она превращала в довольно слюнявый процесс, но киллер ей спокойно все объяснял и показывал, хоть частенько и отпускал разные колкости. Но потом, когда Тсунаеши втянулась, замолк. Вот это его грудное рычание было в тысячу раз лучше тишины, нарушаемой лишь влажными причмокиваниями. Она не могла перестать прокручивать в памяти тот звук.       Спустя часы размышлений о произошедшем и об их отношениях, до девушки, наконец, дошло, к чему же все идет. Логично, что когда-нибудь они займутся сексом. Тсуна хлопнула себя по лбу ладонью. Если бы она не струсила, то может быть, это произошло бы в эту ночь! Да, было страшновато, волнительно. Но и интересно. Тем более, что Реборна она любит. Он, вроде как, тоже неплохо к ней относится. Тсуна считала себя достаточно взрослой и ответственной для начала половой жизни. Тем более, что желаемый партнёр не менее взрослый и ответственный мужчина. Тсуна почувствовала, что щеки её слегка горят от всех этих мыслей.        А ведь совсем скоро, всего через месяц, наступит ее восемнадцатилетние. Нужно будет обсудить эту интимную тему со своим репетитором. С такой мыслью, Тсуна, наконец, смогла погрузиться в безмятежный сон.

***

      Отметив день рождения Реборна, проводив гостей, они уселись на деревянный настил, выходящий во двор. Октябрь был теплым, но Тсунаеши все равно уселась, прижав ноги к груди, поближе к репетитору Было приятно греться о свое солнце. Мужчина приобнял ее рукой. Им было комфортно сидеть в тишине и просто думать о своем, смотреть на небо, иногда глядеть друг на друга. Легкий ветерок играл с ее отросшими волосами.       День выдался шумным. Реборн опять устроил дурацкий конкурс, в котором оценивал свои подарки. И Тсуна опять проиграла. Она не знала, что ему подарить, поэтому купила кофейную кружку. Это был не идеальный подарок, но у нее нет денег на что-то очень дорогое, а оставить его без подарка не могла. На кружке еще была надпись «Лучшему учителю». Она была уверена, что купила кружку именно с такой надписью. — Любимому папочке? — Реборн окинул ее взглядом, будто говорящим: «Ты сейчас серьезно?» — Один балл за фетишизацию.       Но, слава богу, что она успела все ему объяснить прежде, чем он убил ее в соответствии с традицией. Это была ужасная ошибка.       Завтра будет день рождения самой Тсунаеши. И она точно знает, что хочет в подарок. И она точно знает, что Реборн сможет ей его подарить. Но страшновато начинать разговор, да и в голове нет разумных идей.       Ее мечущийся взгляд упал на злополучную подаренную кружку, в которой остывал кофе. Идея родилась сама собой. Благо, что она воспитана на статье о флирте. — Реборн, послушай, — репетитор издал глухое «хм», показывая, что он весь во внимании. — Помнишь наш разговор два года назад? — Помню. Конечно, Тсуна, такой наитончайший флер романтики, как у нас, трудно заметить невооруженным взглядом, поэтому оповещаю тебя о том, что мы вот уже около года состоим в отношениях, — он, очевидно, подтрунивал над девушкой. Да, официально они ничего друг другу не говорили, но ведь все и без слов должно быть понятно? Видимо, не всем, и Реборн допустил здесь небольшую оплошность. Признавать ее не очень хотелось, поэтому киллер попытался свести все в шутку. Впредь он будет обговаривать все с этой непонятливой. Он потянулся рукой к своему напитку, делая глоток. — Да нет, это очевидно, — на самом деле, Тсунаеши сейчас пережила внутри маленькую смерть, но старалась не подать виду, — Я хотела намекнуть тебе, что я созревшее кофейное зернышко, ждущее, когда его хорошенько отжарят, — девушка закончила фразу голосом, от волнения перескочившим на лирическое сопрано. Реборн поперхнулся и закашлялся. Еще никто не был так близок к его убийству, как его подопечная. Она с беспокойством похлопала его по спине, думая о том, что опять сделала не так. Когда мужчина пришел в себя, он сердито посмотрел на свою ученицу. — Какого черта, никчемная Тсуна, ты говоришь это именно так? На тебя совсем не похоже, — она все еще могла удивлять его своим поведением. — Я училась у лучших, — девушка поправила его съехавший галстук праздничного глубокого чёрного цвета. — Я тебя такому никогда не учил, — он поправил то, что пыталась поправить Тунаеши, естественно перекрутившая элемент одежды еще сильнее. — Так я про тот журнал, — она пожала плечами. Девушка старалась не затрястись от возникшей убийственной ауры. Как прекрасно будущая глава Вонголы умеет убивать атмосферу уюта. — Хорошо, я подумаю над этим, мое зернышко, но можешь считать, что у тебя проблемы. Иди, помоги маман убрать со стола, — сказал он, когда услышал возню из открытой двери и шум детей. Они хоть и подросли, но остались такими же неугомонными. — А ты помогать не будешь, как обычно, — Тсуна со скептическим видом поднялась с насиженного места. — Имениннику можно, — Тсунаеши не стала продолжать спор. На часах уже за двенадцать, именинница как раз она. Но не хотелось в день рождения получать выстрел из пистолета в качестве первого подарка. Он недавно придумал стрелять в нее пулями с присоской, которые очень тяжело отлепить от любой поверхности. Реборн сам себе жаловался на то, что стал мягче со своей нерадивой ученицей. Но он все равно готов заменить эту поблажку классическими резиновыми пулями, если Тсуна сильно расслабиться.       Сейчас он думал, что зря сказал девушке про возникшие у неё проблемы. Киллер не хотел бы добавлять масло в огонь ее уже существующих переживаний по поводу потери девственности. Все девушки в той или иной мере переживают перед таким событием, Тсуна не то, что не может отличаться, она со своим характером может их возглавить.       И если честно, мафиози сам слегка, совсем немного, переживал по этому поводу. У него, естественно, были любовницы до Тсунаеши, но все они имели хоть какой-то опыт половой жизни. И нужно еще подумать, как он собирается откупоривать эту девственницу. И точно ли она морально готова к этому?       Реборн похлопал себя по пиджаку и штанам, ища сигареты и зажигалку.       Конечно, Тсунаеши уже восемнадцать, но умственного возраста у нее всего на двенадцать лет. Он вообще не планировал делать это так скоро. Но и тянуть до ее сорока ведь тоже не дело. Мужчина закурил и решил, что сам себя накручивает.       Хотелось бы сделать это с ней в домашней обстановке, чтоб она чувствовала полный комфорт и защиту. Но сделать это в их доме не представляется возможным. В любой момент, даже ночью, может зайти кто-то из детей, которым приснился кошмар. Или Нана может зайти, чтоб поправить одеяло. Может даже припереться какой-нибудь верный товарищ непонятно, зачем. И все, у всех присутствующих, кроме самого Реборна, на всю оставшуюся жизнь останется психологическая травма. Плевать на ментальное здоровье тех, кто зайдет к ним, сами виноваты, но не хотелось бы контузить Тсунаеши. Реборн стряхнул пепел в траву.       Везти ее за тысячи километров в свою квартиру в Италии ради секса точно не вариант. Да и не был он там уже очень много лет. Вероятно, что пауки давно приватизировали его жилплощадь и будут не рады возвращению. Дым крепких сигарет обжигал лёгкие.       Не страшно, у него уже есть пара идей. Главное зайти в аптеку. Ещё немного посидев на улице и докурив, мужчина присоединился к семье.

***

      День рождения девушки всегда проходил в более спокойной обстановке. Она не разрешала устраивать никаких традиций Вонголы, придерживаясь правила «не дорог подарок, дорого внимание». Реборн ухмылялся и называл эту фразу утешением для бедных, но не затевал конкурс ей в угоду.       Весь день Тсунаеши, заливаясь румянцем, готовилась к своим проблемам, которые ей обещал Реборн. Она то и дело поглядывала на мужчину. Тот никак не реагировал на ее феромоны.       Дом был украшен еще со вчерашнего дня всякими ленточками, начавшими сдуваться шариками, на полу было рассыпано конфетти. Гости шумели, смеялись, ели принесенные Ямамото суши, стряпню маман. Тсунаеши очень радовалась такому празднику. До прибытия репетитора в их дом, каждый день рождения она задувала свечку на торте в компании мамы, а потом одиноко поедала его ночью у телевизора.       А час назад ей даже позвонил Занзас, что было шоком для всех. Периодически они поддерживали связь по желанию Девятого, но это было странно. Он назвал свою будущую начальницу постаревшим мусором, пожелал не сдохнуть в следующем году, а затем ее правое ухо оглушил орущий Скуало. — Не переживай, Савада, на следующий день рождения подарим тебе экстремальный слуховой аппарат, — Рёхей в свою очередь оглушил ухо с противоположной стороны, видя, как она накрыла ладонью поврежденный орган и сморщилась. — Да, спасибо, — прошептала она непонятно, кому, оглушенная со всех сторон именинница. Занзас хмыкнул и бросил трубку. В глубине души он все же хороший человек. Неплохой. Не всецело ужасный, вот так правильно. До конца прийти в себя ей не дала мама. — Тсу-тян, уже такая взрослая девушка, но для меня ты всегда будешь маленькой. Я с твоим отцом познакомилась, когда мне было восемнадцать, ты тоже не тяни, я хочу понянчить внуков. А то топот ножек Ламбо и И-Пин уже напоминает топанье стада слонят, — она очаровательно хихикнула. На фоне закричала Хару, напоминая о том, что ждет от нее внуков даже дольше, чем ее мать. Тсунаеши хотела провалиться сквозь землю. Начинать ругаться не стоило, но это было очень смущающее, еще и Реборн слышит этот бред. Благо, что Хару не стала упоминать ужасные имена своих вымышленных внучат. Да и от мафиози плодить язвительных убийц не очень хочется даже в далеком будущем. Киллер, сидящий рядом, оттянул ее нелепый праздничный колпак, напяленный им же на возмущающуюся девушку, и отпустил со шлепком. Сейчас все ждали, когда она задует свечи. — Загадывай желание, пока мы сами тут не состарились, — Тсунаеши уже открыла рот, чтобы напомнить о том, что кое-кому вчера стукнуло за шестьдесят, но мужчина вовремя закрыл ей рот так, что она клацнула зубами. Тсуна состроила репетитору ехидную улыбочку, подумала над желанием и задула свечи. Хорошо, что в этом году они все не стали петь всем известную деньрожденческую песню.       Подводя итог, праздник прошел великолепно. Реборн отправил всех по домам пораньше. Тсунаеши с удивлением посмотрела на репетитора. Чего это он? Тот вызывал такси, одной рукой ероша каштановые пряди девушки. Именинница сразу приняла взволнованно-ожидающий вид, закусив губу. Пока он заказывал машину, с волос перешел на ее щеки. Ему еще в прошлый раз понравилось то, какие они мягкие, и как забавно смотрится Тсуна, когда их сжимаешь. Девушка моментально вырвалась из хватки, сердито погладив покрасневшее лицо с обеих сторон. Но все это наигранно, он ни капельки не сделал ей больно.       Пока они ехали к назначенному адресу и поднимались на лифте к забронированному номеру, Тсунаеши могла точно сказать, что с минуты на минуту умрет от обезвоживания. Она вспотела несколько десятков раз, Реборн насмешливо попытался ее успокоить. Но в его лице девушка, знавшая своего репетитора ни один год, так же уловила некоторую напряженность. Когда между его черными бровями появлялась определенная морщинка, такая, как сейчас, это означало, что он о чем-то переживает, думает о неприятных вещах.       Когда он запер за ними дверь номера, Тсуна дрожащими руками потянулась к пуговицам на его пиджаке. Она над ним сжалится, раз репетитор тоже волнуется, и сделает первый шаг. — Что ты делаешь? — Он вопросительно взглянул на нее, поправляя шляпу, съехавшую на глаза. — Ну, а разве мы приехали не для того, чтобы… ну ты понимаешь.       Киллер хитро усмехнулся. В тот вечер она была горазда разбрасываться словами, как «отжарит», а как запахло жареным, то все. Реборн хмыкнул со своего каламбура. Если бы Тсуна это услышала, то попыталась бы самостоятельно застрелиться из его пистолета. Конечно, не хотелось трепать ей нервы больше нужного, но ведь хочется отомстить за попытку упоминания его возраста в неприятном для него самого контексте. — Нет, не понимаю. О чем ты? — Реборн, ты такой скользкий, что зимой можно кататься на тебе на коньках, — она, скривив рот, оторвалась от его пуговиц. — Чтобы заняться сексом, — последнее слово она пробормотала куда-то в сторону. — Допустим, но я думал, что мы перед этим проведем время вместе, — он прошествовал мимо именинницы вглубь комнаты. — А ты, даже не осмотревшись, на меня набросилась. Не думал, что ты в таком отчаянии. — Ты не так все понял, — девушка направилась за ним. Вот последний раз она решила ему помочь, больше никакого протягивания руки помощи.       Комната была просторной, уставленной в европейском стиле. Но нигде не было кровати. В центре стоял огромный, мягкий на вид угловой диван бежевого цвета, заваленный подушками. Сбоку, почти с противоположной стороны, стояло маленькое кресло в цвет. На столике уже стояло вино и закуска к нему. На стене висел большой телевизор. На полу выстлан плюшевый ковер. В окне с незадернутыми шторами виднелись огни вечернего города. Реборн выбрал лучший отель, который мог предложить маленький Намимори. Он не был в восторге от убранства, но девушка считала номер прямо-таки роскошным. Так же она увидела еще две двери, между которыми расположили панель с живыми суккулентами. Она не стала туда заглядывать, логически решив, что там ванная комната и спальня. Леон спустился с плеча киллера, уползая куда-то в неизвестность, но находясь рядом на случай, если понадобиться напарнику. — Может, тогда поиграем в города?       Реборн с жалостью посмотрел на девушку с дивана, на который уже успел усесться. Он рассматривал бутылку вина. — Нужно было оставить тебя с Ламбо и И-Пин доедать торт, раз ты ведешь себя, как маленькая. Может я ошибся насчет тебя? Играла бы в города, веселилась, — девушка замерла на месте, замялась, вжав голову куда-то в плечи. Она неловко приобняла себя одной рукой, вероятно, пытаясь исчезнуть, поджала губы и начала смотреть так виновато, так растерянно, а затем вообще уткнулась куда-то в пространство над полом. Реборн решил сжалиться, чувствуя, что мог слегка перегнуть палку. Выглядела она так, будто с минуты на минуту захочет сбежать от смущения. А ему в последнюю очередь нужно, чтобы сейчас она чувствовала себя лишней. Киллеру даже показалось, что в груди слегка кольнула совесть, но это, скорее всего, что-то другое. — Иди ко мне.       Девушка скованно присела рядом, переживая, что портит вечер. Она думала над тем, что сказать и как сгладить возникшую неловкость, начав ковырять кутикулу. Реборн, как обычно, расцепил ее руки, подвинул ближе к себе, устроив голову на груди, и поцеловал в макушку. — Я думал, что мы с тобой посмотрим что-нибудь по телевизору, — он надел на ее голову свою шляпу. Тсуну это всегда забавляло. Девушка оторвалась от него, поправляя головной убор. — Ты же любишь «Красотку».       Реборн не особо любил этот фильм за роскошную жизнь, доставшуюся просто так, но готов потерпеть ради своей ученицы. Он был знаком с большим количеством итальянских проституток, даже не имея с ними половой связи. Девушки были прекрасными информаторами, зная многих людей, связанных с криминальной жизнью. И ни одна из них еще не закончила так, как это сделала героиня фильма. Но можно смириться на один вечер.       В процессе просмотра, невинная душа рискнула выпить немного вина. Она остановилась, поднеся бокал к губам. — Реборн, что-то мне страшно это пить, — мужчина повернулся к ней лицом и ответил неопределенным звуком. — Ты должен мне помочь. — Я никогда не боялся таких вещей, тебе придется перебороть себя самостоятельно. Но, если хочешь, то я могу попробовать его залить в тебя, — девушка отрицательно покачала головой. В голове уже возникла картина того, как он запихивает в нее бутылку так, что горлышком та доставала бы до желудка. Но Реборн уже потянулся к своему бокалу. Пригубив немного терпкого напитка, он поцеловал Тсунаеши. Получилось так, что он напоил ее из своего рта. «Прям как пингвин, кормящий своего птенца», подумалось девушке. — Ну как? — Это было ужасно, — она прильнула к его губам, обнимая мужчину за шею. Мужчина смахнул с неё свою шляпу. Оба благополучно забыли о фильме, обжимаясь на диване. Широкая ладонь Реборна легла на бедро девушке, сжимая его с рвением, подобном повару, месящего тесто. Спустя немного времени, они сменил место дислокации на такую же просторную спальню, убранством напоминавшую первую комнату. Только с большой кроватью. Усадив на нее подопечную, он начал снимать с себя пиджак, а затем и рубашку. Тсунаеши сглотнула, увидев его торс. Мужчина был отлично сложен. Это самый чудесный день рождения за всю ее жизнь. — Ты тоже можешь раздеваться. Или тебе помочь? — он присел перед девушкой, которая, подумав, промычала согласие, — Нет, Тсуна, с этого момента мы используем только слова. — Хорошо, раздень меня, Реборн, — она заикнулась, покраснела и потянулась к нему за поцелуем. Реборн с удовольствием на него ответил. Мужчина дразняще провел кончиком языка по ее губам, затем медленно вошёл в горячее пространство её рта, все еще чувствуя вкус вина. Тсунаеши издала звук, похожий на пиканье. Она хотела ответить ему с должной страстью, но получилось так, что они стукнулись зубами. Причмокнув, Реборн разорвал поцелуй. — Аккуратно, я не планировал сегодня ехать к стоматологу.       Киллер не сдержался и ущипнул ученицу за нос, посмеиваясь над извинениями. Ему доставил удовольствие вид того, как у нее начало учащаться дыхание, а медовые глаза поволокло дымкой. Вообще, выглядела она слегка пришиблено, но киллеру нравилось.       Одной рукой мафиози расстегнул молнию ее праздничного платья и устроился между ее ног. Он помог ей стянуть его через голову, затем решил сразу избавиться еще и от топика. Было ощущение, что именно он сейчас распаковывает свой подарок. Грудь Тсунаеши была небольшой и аккуратной. Девушка не видела смысла носить бюстгальтер, если в него нечего положить. Она с легким испугом предприняла инстинктивную попытку прикрыться, но остановилась на полпути. Все равно в этом мало смысла. Вместо этого она ухватилась за прядь растрепанных волос, чтоб самостоятельно сдержать руки. — Не смотри так затравленно, мы можем остановиться в любой момент, — если раньше испуг девушки мог позабавить мужчину, то сейчас он был не к месту. — Нет, все хорошо, — она не знала, куда деть глаза. Реборн наклонился к ней ближе, переплетая пальцы рук с её пальцами, чтоб остановить попытки девушки скальпировать самой себе голову. Её ладонь была такой маленькой по сравнению с его, как казалось на контрасте, лапой. А еще ладошка опять начала потеть, как в прежние времена. И сейчас Тсуна может начать нервничать и пытаться избежать физического контакта. Репетитор знал это наизусть. Нужно отвлекать ее от глупых мыслей.       Он наклонился к её щекам, провел влажную дорожку поцелуев от них до шеи, затем от шеи к острым ключицам. Тсуне от таких щекотливых ощущений хотелось прижать голову к плечу, но Реборн не позволил ей этого сделать, пальцами свободной руки наклонив её подбородок в сторону. Именинница глубоко дышала, по телу от новых приятных ощущений бегали мурашки. Когда девушка расслабилась, киллер убрал руку с её челюсти и кончиками тёплых пальцев провел по ребрам, огладил живот, вызывая ещё одну волну мурашек. Тсуна захныкала, но сейчас это было приятным для Реборна звуком. — Реборн, подожди, — мужчина замер, прекращая все, чем занимался ранее. Он вопросительно посмотрел на девушку, уже думая о том, что могло ей не понравиться, — а мне-то что сейчас делать? — Ты сегодня можешь не делать ничего, — после этих слов Тсуна опустила руки по бокам, застыв неподвижным трупом. Даже в глазах начали потихоньку угасать малейшие признаки жизни. Реборн не сдержался и закатил глаза. — Ладно, можешь погладить меня по спине. Да не так, Тсуна, такими ласками будешь услаждать котов, — он запустил ее руки в себе в волосы. От неопытной девушки не ожидалось ничего большего, но все же он оценил попытку в глубине души.       Реборн вновь прильнул к ее шее, проводя языком по пульсирующей венке. Тсуна выдохнула, зарываясь пальцами в густоту черных волос. Она уже успела узнать, что ему нравится, когда она легонько тянет его за пряди.       Мужчина легкими движениями массировал ее грудь, чувствуя, как быстро стало биться её сердце. Тсунаеши от новых ощущений ерзала, иногда тихонько пищала или шумно выдыхала носом. Реборн удовлетворённо ловил каждую ее реакцию. Его поцелуи перешли на грудь, губами он сминал её начавшие твердеть соски, иногда посасывая или обводя бугорки языком. Девушка издала тихий, еле слышный стон. — Минуточку! Это был оргазм? — Девушка руками оторвала от себя его голову, повышая голос. Реборн посмотрел на нее с долей наигранной неприязни. Из его челки выбилось несколько длинных прядей, падающих на глаза, что прибавило общему виду угрюмости. — Никчемная Тсунаеши, с этого момента слова под запретом. Еще раз ты меня отвлечешь, я дам тебе огурец, оставлю вас наедине, и будешь сама проводить увлекательный процесс дефлорации, — признаться, киллера бесило, когда интимный процесс прерывался всякими глупостями. Он старается для девушки, чтоб той было не больно, а она испытывает его терпение. Мужчина итак проявил его слишком много. — Хиии, прости, я больше не буду, обещаю, — девушка вцепилась в его широкие плечи, пытаясь, то ли обнять, то ли обездвижить, чтоб угроза не была приведена в жизнь. Она не особо мечтала о том, чтобы роль первого партнера исполнил какой-то овощ.       Раз она больше не переживает, значит можно переходить к следующему этапу. Наемный убийца, проведя ладонью по ее гладким бедрам, оставил поцелуй где-то возле пупка и спустился к последнему элементу одежды, оставшемуся на девушке. — Ну конечно, трусики с зайчатами. Я уже давно понял, что ты развратница, — он легонько щёлкнул её резинкой нижнего белья, широко ухмыляясь. — Заткнись, Реборн, — она спрятала глаза рукой. Тсуна совсем не подумала о том, чтобы надеть что-то посерьёзнее. Никто не дает ему права судить человека по нижнему белью!       Реборн покровительственно посмеялся с нее, поглаживая место у согнутых колен. — Откуда такое хамство? Только что ты готова была пустить слюни, а сейчас кусаешься, — он сам несильно укусил её за чувствительную поверхность бёдер. После приблизился обратно к красному девичьему лицу, чтобы прижаться к ее лбу своим. Уточнив, готова ли она продолжить и, получив утвердительный ответ, стянул с неё эти злосчастные трусы. Тсунаеши свела колени. Реборн, несмотря на непреодолимую защиту, проверил, насколько она влажная. Ну конечно, этого будет недостаточно для безболезненного проникновения. Он встал с кровати, ища в тумбочке презервативы и смазку, которые заранее оставил в номере. Как он все и везде успевает - загадка, которой нет ответа.       Наконец, найдя искомое, он, расстегивая ремень и штаны, повернулся к Тсуне. И вместо расслабленной от удовольствия девушки, перед ним лежал вспотевший ребёнок на грани нервного срыва, судя по лицу. Она стиснула зубы, страх одолел её в неподходящий момент. Мафиози приостановил процесс снятия штанов. — Реборн, послушай, — по лбу девушки скатилась капля пота, которую она стерла быстрым движением. Она сложила руки на груди, затем стиснула пальцами простынь, сминая ткань в руках, — а вдруг я истеку кровью, и тебя посадят? — Я лучший в мире наемный убийца, я уж точно смогу избавиться от твоего тощего трупа, — сказал он, читая текст на тюбике смазки с дополнительным увлажнением. И презервативы так же были с увлажняющим эффектом. Такими темпами, они могут затопить этот несчастный отель. Может, не стоило так усердствовать, Тсунаеши ощущала большую боль, чем от потери девственности, в любой день примерно к обеду. Отвлекли его звуки паники на кровати и возня. — Тсуна, если ты угомонишься и перестанешь нервничать, крови вообще не будет. Успокойся. Твердость в его голосе не возымела должного эффекта релаксации. — Тебе легко говорить о таких вещах, тебе когда-нибудь рвали кожу половыми органами? — мужчина вздохнул и покачал головой. — Хочешь, я сделаю это пальцами? — он вернулся к раздеванию. Штаны и все остальное отправились к уже валявшейся на полу куче одежды. Завтра мафиози будет недоволен тем, что его костюм помят, но сегодня все свое внимание он уделит только девушке. Репетитор присоединился к ней на кровати, приняв прошлое положение и поглаживая себя одной рукой. Девушка, стараясь не смотреть на то, чем он занят, уточнила, как будет лучше. — Без разницы, я все сделаю идеально, и это займет всего секунду.       Тсунаеши назвала его тертым калачом и решила, что лучше сделать все по классике. Реборн, конечно, понимал, что дело не в страхе боли, или страхе истечь кровью. Тсуна сама по себе та еще паникерша. Открыв лубрикант с запахом персика, он щедро нанес его на руку и стал аккуратно смазывать вход в нетронутое влагалище. Тсунаеши вся сжалась. — Реборн, — именинница тихо ахнула, — эта штука вкусно пахнет. Она на вкус такая же? — Девушка закинула руку на лоб. — Да, так что можешь не переживать о завтраке, — он вновь начал поглаживать свободной рукой свой полувставший член. Конечно, Тсунаеши привлекала его, и то, что он впервые за огромное количество времени занимается сексом, возбуждало. Но если бы не болтливость волнующейся девушки и сам аспект лишения кого-то девственности, возбуждение было бы в разы очевиднее. В глубине своей черной души, Реборн считал происходящее слегка варварским актом по отношению к этому, пусть взрослому, но все же ребенку. Он и не рассчитывал, что сегодня испытает сильное удовольствие. — Просто закрой глаза и расслабься для меня, хорошо? — девушка кивнула и сделала все, как он сказал, пытаясь заново отдаться приятным ощущениям. Реборн вновь приник к ее рту, посасывая нижнюю, распухшую от прошлых поцелуев, губу. Он средним пальцем нащупал ее клитор, лаская источник наслаждения. Тсунаеши глухо застонала ему в губы.       «Если она сейчас спросит, был ли это оргазм, клянусь, я выкину ее из окна», — он ускорил темп поглаживаний и вращений. Спустя несколько мгновений, аккуратно ввел в нее один палец, растягивая узкий вход. Девушка под ним кряхтела, порой из нее вырывалось подобие мычания, которое она пыталась сдерживать всеми силами. Но получалось плохо. К первому пальцу присоединился второй. Тсуна на поступательные движения отреагировала легким смехом - шепотом. Ощущения были странными, но, вроде, и не неприятными.       Когда Тсунаеши опять поплыла и полностью оторвалась от реальности, Реборн быстро надел защиту. Нужно было торопиться с этим делом, пока его подопечная не решила вернуться обратно с очередным гениальным изречением. Киллер вошел в нее одним плавным толчком. Не слишком медленно, не слишком быстро.       «Как нога в подходящий по размеру носок. Какой ужас, я начинаю мыслить, как это неуклюжее дурко», Реборн быстро отогнал отвратительную мысль.       Тсунаеши от такого проникновения лишь слегка сморщилась и тихонько шикнула. Талантливый человек талантлив во всем. Даже крови не видно. — Жива? — он хмыкнул, проведя носом по ее подбородку. Вообще, Реборн сам с облегчением выдохнул, незаметно для Тсуны. Он к середине процесса начал думать о том, что все пойдет не так, как он хотел. Что эта девственница словит приступ вагинизма, и они надолго слипнуться, как какие-то собачки. Но она легко это перенесла, к его успокоению. Еще он переживал, что все затянется на очень долгое время, у него сведет мышцу в ноге, и он будет сдыхать от боли где-то в углу кровати. Однажды, лишь однажды, с самым сильнейшим киллером произошло такое несчастье, и он не хотел бы, чтобы это когда-либо повторилось.       Девушка лежала молча, игнорируя учителя и прислушиваясь к ощущению непривычной наполненности. Затем с любопытством в медовых глазах взглянула туда, где соединились их тела, будто проверяя, не обманули ли ее случаем. Она ладонью провела по крепкой груди киллера, направляясь к плечам. За этим последовал новый поцелуй и аккуратные, бережные толчки. Мужчина плавно двигал бедрами, поддерживая приятный для своей партнерши темп. Происходящее было довольно чувственным.       К концу процесса, Тсунаеши, уже не стесняясь, постанывала мужчине куда-то в шею, хватаясь руками за его широкую спину, плечи. Мафиози выражал свое удовольствие довольно скупо, он лишь тяжело дышал. Его скулы так же тронул легкий румянец, что смотрелось просто очаровательно.        И когда девушку разрядом электричества, с головы до кончиков пальцев ног, пронзил первый в жизни оргазм, Реборну пришлось сдерживать ее трясущиеся ноги. Они в легкую могли бы свалиться с кровати от таких конвульсий, если бы не его сильные руки.       Девушка откинулась на кровать с блаженной улыбкой и расфокусированными глазами, пребывая в приятной неге. Реборн, спустя еще некоторое количество толчков, тоже кончил, намного сдержаннее. Сняв и завязав презерватив, он кинул его с кровати. Он лег сбоку от Тсунаеши, притягивая девушку к себе. — Знаешь, мне понравилось. Давай еще раз? — девушка погладила своего, как она порой называла его у себя в мыслях, пожилого бой-френда. Однажды она рассказала Реборну об его статусе, тот запретил называть себя так под страхом смерти. — Это ты сейчас так говоришь. Если что, обезболивающее на тумбочке. — Хм, может, тогда пойдем чего-нибудь поедим? — Тсуна пододвинулась к нему вплотную, кладя руки на бицепсы, легонько очерчивая почти невидимый шрам. Мужчина издал смешок. — Какая же ты обжора. Ну, пойдем, — его черные глаза наполнились теплом и весельем. Все позади, откупоривание девственницы прошло успешно. — И меня смеет называть обжорой человек, в одиночку съевший половину кофейного торта? Ты наглый, Реборн, — она ткнула его пальцем в грудь. Киллер нежно, слегка лениво, поцеловал хихикнувшую именинницу в губы. — С днем рождения, Тсунаеши, — ученица прошептала слова благодарности и мило улыбнулась своей ласковой улыбкой. — Слушай, Реборн, а мне на днях Хару один журнал показала, там были советы интимного характера, — девушку прервал репетитор, оталкивающий ту от себя и встающий с кровати. — Я обещаю, что убью тебя, если ты хоть что-то рискнешь испробовать на мне, никчемная Тсуна.