Логово для чудовища

Учитель вернулся с совета необычно подавленным. Настолько, что снова лег на ковре в холле. «Я выступил с докладом, держался достойно, даже сказали продолжать исследование, дополнить обоснование. Что-то произошло после?» Нир заварил покой-травы и поставил рядом. — Убери это! — вспылил Учитель. Нир убрал. — Верни обратно! — возмутился Учитель, и Нир вернул. — Снова убрать теперь? — Ты что, не понимаешь?! — Что? — Они считают, что ты ступил на скользкую дорожку! — Я не нарушал правил, — пожал плечами Нир. — Принеси Учение! Нир взял с полки оригинал на древнеэлькринском. — Вот видишь, что написано? — Учитель ткнул в строчку на первой странице. — Не смешивать святое и грязное. Они против рун Кона и Иста в схемах! — Но здесь написано не это, — возразил Нир. — Здесь написано о балансе. — О балансе там дальше! Вот эти слова, выше, читай, — Учитель ткнул пальцем. — «Жизнь смешивает краски воедино: светлые и темные, яркие и блеклые. [Их] баланс и есть жизнь», — прочитал Нир. Учитель тихо вздохнул. — Эта фраза ничего не запрещает, — пожал плечами Нир. — Она написана последней, чтобы правила не толковали во всех случаях одинаково и принимали решения взвешенно, исходя из ситуации. — Это давно-давно забыто, Нир. Я так устал. У кого больше власти, указывает, что делать остальным, трактуя правила в свою пользу. Я так хочу объединить общину! Я уже много раз предлагал отцу проверять бумаги. Но он отмахивается, говорит, чтобы я не тратил время на «какие-то бесполезные бумажки». А канцелярия творит беспредел именно этими «бумажками». Нир кивнул. — Я помогу тебе, Учитель. — Твои исследования отклоняют без конца, даже дойти до совета стоило много нервов. Я не могу, это такое ханжество! Канцелярия просто продавливает решение, а другие боятся и соглашаются. А теперь мы еще и потеряли урожайный род, их новый Глава в рот заглядывает канцелярским крысам. Нир ничего не понимал в политике, но кивнул и утешающе погладил по плечу. — Чем я могу помочь, Учитель? — Исследуй, Нир, продолжай работать даже в стол. У тебя отличные проекты. Они пригодятся, когда я наконец смогу навести порядок. — Я не сдамся, я буду дорабатывать и продвигать их, Учитель. Учитель грустно улыбнулся. — Хорошо, Нир. Я очень рад, что ты у меня есть.

***

Ки с нетерпением ждала сегодняшнего похода в гости. «Да, Ларнин противная, но у нее муж в совете, можно и потерпеть, послушать. К тому же мы не одни ведь придем с матушкой, будут и другие. Отвлекусь, быть может». В гостиной Ларнин собралась толпа. Но даже обилие женщин не могло прикрыть ослепительного броского достатка, граничащего с дурновкусием — мебель из светлейшего сорта священного древа, столешница из отполированной кристальной плиты, инкрустировано кристаллами все, что возможно, даже основная монолитная плита, в обивке лучшие ткани… «Могла бы просто кристаллы сложить мешками. Богата, видно, но это слишком». Ки присела рядом с матушкой на диван, старательно не замечая уступивших место женщин из младших ветвей менее значимых родов. Доброту сочтут за слабость, а более значимым и им с матушкой придется уступить. «Такова жизнь. Остается только помолиться священному древу, чтобы послало значимого жениха. Впрочем, сегодня и без замужества интересно». — Готовились к совету без ума, Глава сказал всем землю найти. А где найти, если ее нет? Не забирать же у почтенных родов ради зеленых юнцов. Не могли с младшими поделиться — зачем сыновей рожали? Ой… — Ларнин махнула жирнющей рукой, похожей на тесто. — Пришлось местных выселять. Они еще и кристаллы требовали! Нет, чтобы переехать подобру-поздорову! «Выгнала из дома слабеньких и нищих, и еще и возмущается, — вздохнула про себя Киин. — Лучше бы о совете говорила». — Заплатили им, а они и заявляют, что дома нужны. Нет, не могут купить, строй им, видите ли! Говорят, им темная община так сделала. Раздались смешки. — Да-да, темная община-то конечно. Говорят, переморили почти всех и кристаллов не дали, — усмехнулась в расшитый кристаллами рукав Таин, старшая из внучек Ларнин. «С таким же оплывшим несколькими подбородками лицом, и ведь ничего, живет себе. Женихи в очередь выстроились, всем отказала, мол, свободы хочется. Как же душно». Ки тихо вздохнула. — Красивая такая, правда? — не слишком тихо шепнула мама. Ки легко улыбнулась и кивнула. Поймала сначала одобрительный взгляд Таин, а потом завистливый. Опасно. Ки улыбнулась как можно дружелюбнее и громко шепнула маме: — Само священное древо одарило, не иначе. Рядом согласно зашушукались. — Киин редко говорит, но всегда самое доброе, от самой светлой души, — похвалила женщина, вставшая рядом с матерью. Киин узнала сразу и женщину, и намерения. Тина из третьей ветви заклинателей, маленького рода, сын неженатый. Их постигло горе — у сестры Тины родился остроухий сын, а у нее самой — белый полумертвый ребенок недавно, и теперь их положение совсем пошатнулось, о грязной крови рода заговорили. Да, им нужна была здоровая невеста с чистой кровью. Вот и место уступали, и хвалили. Матушка улыбнулась, покивала. — Киин сокровище. Ларнин говорила о покупках, о не самых важных делах. Шепотки расползались, каждый решал свои вопросы. Киин смотрела украдкой, как Ларнин поигрывала бесценными четками из крупных изумрудных кристаллов с природными жилками — редкость. А уж подобрать жилки в форме кисти — символа второго рода — и вовсе невероятная удача. Сама Ларнин была настолько полновата, что ее блестящее лицо, казалось, стекало на шею. «Накрашена искусно, конечно, — отметила про себя Ки. — Сменила мастерицу, эта знает меру. С прошлой лицо на маску походило, а с этой даже почти красивой кажется». — Этот Яблочный-то на совет явился, представляете? Пришел в наряде из Дира, позорник, так еще с темными рунами схему принес. Ему и говорят по-хорошему, подумай еще, а он ни капли раскаяния, лицо кирпичом. Поклонился и ушел, наглец! — возмутилась Ларнин. — Наглец! — Ах! — поддакнули вокруг. Оживились, услышав о совете. Хотя новости о проклятом роде явно были лишь затравочкой, средством привлечь внимание. Кто они? Раздавленные конкуренты второго рода. Любили их канцелярские грязью поливать, понаслаждаться. Такое и раньше было, но только в воспоминаниях, а теперь на виду появилось живое воплощение рода — бедняга Нир. Юный, светлый, наивный, как же легко его осудить, оболгать. Ки было обидно за Яблочко. Он ничего не сделал плохого, но к каждому его появлению придумывали много грязи только потому что он родился не в той семье. Второй род боялся возрождения исследователей, боялся таланта Отступника, и потому нещадно топтал их росточек, закапывал, травил. Мерзко! Ки вдруг подумалось, что Нир не выглядел растоптанным. Он всегда радовался жизни, жил своим делом, стремился к лучшему будущему и помогал другим. Не потому что заискивал, а потому что мог и хотел. Он не прятал глаз, не опускал плеч. И так возмужал! Сердце забилось чаще. «Нет, замуж за такого не надо, конечно, проблем не оберешься. Но парень приятный». Ларнин чередовала новости с совета и перемывание косточек растоптанным врагам, вечер затягивался. Становилось все душнее, и хваткие женщины стали освобождать пространство — отправлять кого могли подышать. И беременных, и молодых, чтобы их сопроводить, всех. Никто уходить не рвался, ведь ждали главные новости. Но Киин не спорила, послушно проводила невестку Ларнин из младшей ветви. Киин ее не знала толком, но мать сочла, что уход за важной особой может быть полезен. Девушка была совсем молодой, и сидела, похоже, только потому что не хотела показаться невежливой. Вздохнула с облегчением в саду, сразу оправдавшись, впрочем: — Как начал пинаться там, с ума сойти! А в саду затих. Точно здоровый и талантливый будет! «Сама бледнющая, худющая, живот огромный, глаза несчастные. Зачем оправдываться? Боится показаться нездоровой? Может, с ребенком что-то?» Ки проводила ее до уборной. Подождала. Встретила, помогла присесть на скамью. «Как же зовут эту девушку? Знала же, как некстати забыла!» Женщина сидела, прикрыв глаза, поглаживала живот. Киин вдруг подумала, что не всем материнство дается легко. «Да, у матери по ее словам не было проблем, но кто знает, сколько в этом правды?» Киин молча сидела рядом, поддерживала за руку. Она не могла помочь, но понимала, как тяжело, когда давили со всех сторон. Раз эта женщина так старалась скрыть недомогание, вряд ли была из влиятельной семьи. Или скорее из влиятельной, но с проблемами — не просто так жених из второго рода, но младшей ветви. Матушка хотела устроить за него, когда Ки была еще малюткой, но не успела, сокрушалась все. И ладно. Женщина засобиралась, подобрала платье. Ки помогла подняться. — Что ж такое, пинается и пинается… — жалко выдавила женщина и медленно-медленно двинулась к уборной снова. Киин остановилась у двери, осмотрелась с тревогой. С одной стороны, если бы женщина хотела, она бы сама попросила о помощи. Но выглядела совсем плохо, шла, чуть ли не падая. «Знать бы, кого можно спросить в этом доме, и как. Наверняка повсюду глаза и уши. Нет, лучше пусть узнают, что беременной плохо, не от меня. И лучше бы не при мне». Женщина задерживалась. Из-за двери раздался тихий всхлип, приглушенный плеском воды. «Что случилось? Надо сделать вид, что не услышала, наверное…» Ветви со спелой вишней безмятежно покачивались на ветру, донесшем вечернюю прохладу. Киин прикрыла глаза. «Хорошо. Быть может, и не надо замуж. Кто знает, может и я буду неловко оправдываться и всхлипывать от бессилия в уборной под плеск воды. А дома хоть известно, что — наряжайся да не спорь, и будет счастье». Женщина вышла нескоро. Прятала заплаканные глаза, но в целом вроде пободрела. — Пойдем, дорогая, — позвала она и подхватила под руку. Цепко, уверенно, отчаянно. — Вот бы и мне замуж, — подпела Киин. — Тоже хочу яблочное дитя, даже если пинаться будет. Женщина рассмеялась немного горько. — Все будет. Обязательно, красавица ведь такая! — Куда уж мне, — поскромничала Киин. — Рада была пообщаться. Я пойду, муж скоро вернется. — Взаимно! — Киин поклонилась. Женщина подошла к ожидавшей служанке. «Забавная, оправдывалась постоянно. Зачем? Где она и где я?»