***
Письмо Учителя напомнило, что лето почти прошло, и теперь нужно к совету все подготовить. С папой бы обсудить еще раз, что и как говорить. Самому-то все понятно, но как обо всем рассказать так, чтобы одобрили — здесь сложностей хватало. Нир проверил, как сидела форма. Надо, а то Учитель распереживался бы, если снова мала. «Вроде бы в порядке, в плечах даже запас еще. Да и расти перестал вроде бы, разве что вширь. Все руками, все на себе — немудрено с такой нагрузкой в ширину вырасти. Ладно, с формой порешал, теперь самое сложное. Понять, кому, что и как говорить — та еще головная боль. Ну ничего. Хорошо, что есть папа, который знает все». Нир заглянул в спальню — папа работал в постели, снова нездоровилось ему. — Пап, исследование про Мертвые земли на совете буду представлять. Хотел посоветоваться, как правильно рассказать. Папа отложил свои бумаги. Посмотрел очень устало, и стало заметно, что щеки впали сильнее. Аппетит потерял, капризничал. И все равно не ел. — Как писал, так и расскажи. Начни с причины, разбери заклинание, которое в древоцветах нашли, скажи, что Мертвые земли осушило другое, но похожее. — Главное, что отказ от жизни мешает восстановить, — кивнул Нир. — И показать восстановление каждого элемента после этой отравы. Про опыт общины Архи по лечению травм, про подходы, про их применение, про методы… — Ну вот, все знаешь же. Только они не вникают, покажи наглядно. Нарисуй все, чтобы было видно результат. — Ага, нарисую. Покажу тогда все. — Вот. Про руны гнили осторожно рассказывай. — Да, я помню, переработку как часть процесса показываю, все травками, разумеется, никаких сектантских кристальных порошков. Хотя хорошо помогают ведь. — Об этом тоже не говори. — Разумеется, — кивнул Нир. — Так тяжело, пап. Об том не говори, об этом не говори. Работает же! Я же не жертвы Исту приношу, а только рунами переработку пишу, если его энергия подходит, почему бы не использовать порошок обычного гнилецвета? Почему только ты понимаешь? — Не только я. Правила пересматривают с осторожностью, Нир. Когда-нибудь, может, и это разрешат. Не все сразу, главное, чтобы хотя бы руны пропустили. Должны по идее, это обычные руны нашего языка, напитаны травой, не энергией. Они не принадлежат секте, они общие. — Ага. — Вообще не жди, что тебе одобрят. Главное, чтобы запрет не наложили. По идее, оснований для этого у них нет, если про энергию Иста не говорить. Если скажут, что нужны дополнительные аргументы, наблюдения, замеры, считай трудился не зря. — Спасибо, пап. Пойду рисовать. — Покажи потом. Нир улыбнулся. «Когда с папой поговоришь, все простым кажется. Правда, когда сам начинаешь делать, не все так гладко идет, но ведь отладка — часть процесса. Главное, чтобы идея была, остальное — вопрос техники».***
Учитель лежал на ковре в холле, обнимал игрушечного зайца и подниматься, кажется, не планировал. — Приветствую, — Нир поклонился. — А, ты вернулся. Уже неделя прошла, да? — Ага. Учитель тяжело вздохнул, погладил уши игрушке. Но с ковра не встал. — Может, зарядку сделаем? — предложил Нир. — Хорошо помогает от спины. — У меня не спина болит, а сердце, — возразил Учитель. — Может, тогда лучше в храм Архи сходить? Учитель вздохнул, зажмурился. — Да ничего у меня не болит. Выражение такое есть, когда переживаешь. Чаю лучше завари. И покажи, что докладывать на совете будешь. Ничего не успел почитать, кошмар какой-то. — Может, травяные мешочки погреть? Глаза отдохнут, сил прибавится. — Погрей. И кашу давай. И отбой на закате, — легко согласился Учитель. — Все давай, Нир, раз уж пришел. Учитель прижал зайца крепче и зарыдал. Нир покачал головой. «Покой-травы заварю, для желудка лечебного добавлю, мешочки погрею. Почему другие не могут жить спокойно? Учитель нервничает, папа болеет, Эйр приключения себе находит. У всех что-то. Хотя и у меня, если так подумать. Я от работы не могу отказаться, от учебы тоже, от писем рода тем более. В итоге бегаю от одного к другому, даже остановиться некогда. Хорошо, что меня здоровье и нервы пока не подводят». Чай вкусно пах. Нир составил чайник с кружками на поднос, выложил мешочки, вынес в гостиную. Учитель уже ждал за столом. О каше напоминать не стал, кролика своего дел куда-то, себя немного в руки взял. — Спасибо, Нир. — На здоровье. Учитель приложил мешочки к глазам, закрепил повязкой. — Хорошо-то как… Нир, ты как ни придешь, склоняешь меня к отдыху. — А зачем думать, когда от усталости уже не понимаешь, что написано? — Твои бы слова, Нир, да Ловам в уши. Но как отдохнуть, когда еще столько работы? — Так можно больше успеть. Работа никогда не кончается же, — Нир пожал плечами. — Эх, Нир… — Учитель снова тяжело вздохнул. — Рассказывай, как совету. Порепетируем немного. — У меня с рисунками. — Я так послушаю. — Ну ладно. Тогда… С папой уже репетировали, каждый раз сокращали снова и снова. Короткую речь Нир уже выучил наизусть и мог повторить в любое время в любой последовательности. — Хорошо, — похвалил Учитель. — Я думал, будет хуже. Теперь неудобные вопросы… Учитель гонял до ночи. «Что делают сектантские руны в твоих схемах? Почему тебе пришла в голову эта мысль? Ты напитываешь энергией Иста? Почему ты решил, что это дозволено?» Нир устал. Язык заплетался немного — не привык столько говорить. Но Учителю был благодарен — после его бредовых вопросов уже, кажется, был готов к любой ситуации на совете. Волнительно все-таки.***
Земли главного дома поражали красотой. Каждое священное дерево — произведение искусства, сформировано красиво, чары спрятаны. Нир чувствовал через связь Покровительства, что деревья довольны. И для гостей хорошо. Дорожки камушком цветным выложены, зверушки бегали, глаз радовали. Толстожопые пушистохвостики забавно переваливались, так и хотелось завалить легким тычком. Нир вспомнил, как забавно они перебирают лапками, пытаясь перевернуться, и на сердце стало тепло. Милые существа. Правда, здесь их меньше, чем в саду Учителя, и они все-таки стройнее. Нир приметил затаившихся за деревом лисят с мамой — учились охотиться, гоняли здесь пушистохвостиков. «Учителю тоже надо бы хищников пустить, но ему все некогда». Нетерпеливый лисенок попытался напасть на отставшего пушистохвостика, но весь выводок собрался шариками и укатился под землю в незаметные ходы. Лисенок заковырял носом, потом лапой, но какое там! Упустил добычу. «Молодцы, пушистохвостики», — мысленно похвалил Нир. — Нир, ты что в облаках витаешь? — шикнул Учитель. — Пора идти, совет скоро. Нир кивнул и зашел в дом. Все пышно, вычурно, утомительно — мебель резная, кристаллами инкрустирована, обивка дорогая, расшитая, знамена, шторы, драпировки, ковры, голова кругом. «Это ж сколько сил нужно, чтобы здесь порядок поддерживать? Чем меньше вещей и они проще, тем лучше». Нир поклонился девушке-распорядителю, прошел внутрь. — Тебя пригласят для доклада, — Учитель скрылся за массивно дверью. «И почему меня не могли с крыльца позвать?» — мысленно вздохнул Нир. — Пройдите в комнату ожидания, — попросила распорядитель и указала на открытую дверь. Нир вошел. И здесь ковры, вычурная мебель, шторы. От обилия всего стало душно. В комнате уже было полно народу, диван был занят, и Нир с чистой совестью подошел к окну. Хотя бы открытое, на том спасибо. Он мысленно повторил доклад, разглядывая крону декоративного сорта священного древа через окно. Яблочки на нем так и остались висеть на корм птицам. Яркие, мелкие, блестящие. Птицы щебетали громко. Видимо, обсуждали, как к зиме подготовиться. А может, как провести последние теплые деньки. Но скорее всего, как съесть все яблочки, когда уже внутрь не лезло. «У всех свои проблемы, у кого-то совет, у кого-то урожай недоеденный». — Риннир из рода исследователей, — пригласила распорядитель. Нир вошел, низко поклонился. — Приветствую Совет. В зале было еще душнее. Старейшины сидели за столом вокруг Главы. Повесить рисунки было негде, и Нир решил поддержать их энергией, а потом передать на стол. — Почтенный совет, я искал способ вернуть жизнь в Мертвые земли. Для начала причины… — К делу, сын Отступника, — перебил дедок в мантии с вышитой кистью. — Никакое исследование невозможно рассматривать в отрыве от причин, — возразил Учитель. Нир достал рисунки из эльфийского мешка и продолжил. Все как проговаривали с папой. Рассказал, показал, подошел к опасной теме — разложению, гнили и дальнейшей переработке. Достал рисунок, и в Совете зашептались. — Да это руны секты! — охнул кто-то в Совете. Прокатился недовольный ропот. — Почтенный старейшина, это руна нашего языка, которая обозначает естественный процесс, без которого невозможен баланс. Той же руной обозначается и уход после уборки урожая в любом пособии нашей общины. Для активации эффекта также использована традиционная для нашей общины гниль-трава. Нир лукавил. Обычно использовали траву без руны, но без руны эффект был хуже. — То есть вы предлагаете, юный элькрин, использовать руну разложения в работе общины? — почесал подбородок новый старейшина из урожайного рода. — Возмутительно! — Действие руны действительно повышает плодородие и сокращает расходы на защиту урожаев. И в данном случае она незаменима для восстановления повреждений запретными чарами. — Руны Иста в заклинании для наших полей — это что-то новенькое, видно влияние Отступника, — оскалился дедок из канцелярии. — Использование трав и кристаллов не противоречит правилам, — возразил Нир. — Руна — лишь слово нашего языка. Она не может принадлежать какой-либо одной общине. Энергия иных Ловов, кроме Эрва и Нелы, в заклинании отсутствует. — Все начинается с игры слов. Слова опасны, их нельзя недооценивать, — не согласился дедок из канцелярии. — Нуждается в дополнительном обосновании, — заключил Глава, и старейшины кивнули. — Благодарю совет. Нир поклонился и вышел. «Папа говорил, если запрет не наложат, это успех. Другого и не ждал. Жаль, договорить не дали. Но главное, что смогу работать дальше».