Ogham

— И сегодня мы собираемся всей огромной стаей в нашей маленькой квартирке, все верно? А собираемся тут, потому что ты не хочешь забредать в логово хищного врага, — резюмирует Уён, расставляя пустые тарелки по краям стола, который они совсем недавно купили. Стол был непомерно большим, что разнилось со всем остальным, что было в их квартирке. Пришлось докупать посуду, столовых приборов и всего остального по мелочи. Но друид был непреклонен и на увещевания, что в другом доме есть все необходимое — категорично отказывался идти на чужую территорию. — Он не враг, — исправляет его старший, закатывая глаза к потолку. Уён тактично молчит и не говорит, кого он напоминает в данный момент. — И тем более не хищный, я его сильнее. — А кто он тогда? — вопрос звучит заискивающе, и будь Сонхва не так сосредоточен на сервировке стола, заподозрил бы неладное. А так он отвечает без особых раздумий: — Унылый душнила, вот кто он. Сонхва запоздало соображает о смысле сказанного и пораженно затыкает себе ладонью рот. Руна стыда проявляется точно посередине правой щеки, ошпаривая итак горячую щеку. Весь месяц, что Уён знакомился с новой для него стаей, Сонхва был образцом терпеливости и благодушия. Всячески поддерживал друга, общался со всеми в стае, если появлялась такая возможность, даже тактично отзывался об их альфе. С самим альфой имел огромное счастье не взаимодействовать после того маленького обмена колкостями месяцем раннее. И вот вся работа коту под хвост — он опять был уличен в исключительном отношении к одному конкретному оборотню. Между тем Уён смеётся и не может устоять на ногах. Так их и застают: Сонхва, от которого за версту несет смущением и Уён, который заливается чистым искристым весельем. — Я впервые услышал, как Сонхва использует молодежный сленг, — будто оправдывается перед всеми Уён, с помощью Сана вставая на ноги. С какого-то момента этот пронырливый оборотень узнал код от их квартиры и не стеснялся пользоваться этой информацией. — Это было что-то с чем-то! — Не могу представить, чтобы Сонхва ругался или говорил как подросток, — заинтересованно, но не сильно убежденно, произносит Чонхо, помогая остальным разложить принесенные продукты. — Уровень воспитанности ему не позволит. — Спасибо за веру в меня, — выходит из прострации друид, оглядывая пришедших гостей. Их действительно много для их маленького дома, но он еще не был готов к тому, чтобы идти на чужую территорию. При общении с самим Хонджуном он мог постоять за себя, не беспокоясь о том, что его могут заставить делать то, что ему бы не хотелось. За ним всегда оставались пути отхода, и он только медленно привыкал к мысли о неотвратимости некоторых событий. Однако как только он вступит за порог чужого дома, будет совсем другой случай. Эти обычаи были усвоены им еще в раннем детстве, когда ему рассказывали как чудесно и почетно стать эмиссаром стаи оборотней, будучи обычным человеком. Сонхва не был обычным человеком, не хотел удостаиваться чести быть частью именно этой стаи, но всё вновь шло не так, как он планировал. Вне зависимости от силы, коей ты обладаешь, всегда найдется сила еще сильнее. Он об этом знал, но обреченно пытался перешить законы мироздания под себя. В любом случае, как только он зайдет в чужой дом, все будет официально. Оборотни никогда не пускали на свою территорию чужаков. — Хонджун сказал, что у тебя есть телевизор. Мы принесли приставку, — Минги гордо демонстрирует большой пакет, вырывая Сонхва из пасмурных мыслей. Тот не задумываясь забирает приставку и идет подключать ее к телевизору. — Вообще он сказал нам ее взять, чтобы мы не разнесли твой дом от скуки. Его слова, не наши. — Лучше не доверять ему электронику, — вклинивается Уён, поспешно забирая из рук Сонхва приставку. — Иди лучше проверь мясо. — Почему нельзя доверять? — интересуется Минги, позабавленный тихим возмущенным роптанием друида. Все прислушиваются. — У него все ломается, — звучит простой ответ. — Ну, телефон же живой, — пытается пошутить Минги, одобрительно улыбаясь Сонхва. — Хотя ты редко заходишь в чат. Сонхва нравился всем без исключения. Они знали его еще со школьных времен, кто-то лучше, кто-то хуже, но в одном они были точно уверены — Сонхва был хорошим человеком, ему можно было доверять. Он, несомненно, отличался от себя прежнего, стал более закрытым и последовательным. К тому же теперь не считался обычным человеком, но они еще ни разу не видели пресловутой магии, поэтому было трудно воспринимать эту новую часть его личности. В любом случае все ждали только одного. Чтобы Сонхва, наконец, посетил их логово, обозначив тем самым свое решение. — Конечно живой, — между тем раскрывает чужой секрет Уён, расплываясь в хитрой улыбке. — Его телефон и все электрическое в нашей квартире внутри исписано защитными рунами, и все равно иногда пробки выбивает. Искусственные предметы не любят детей чистой первозданной природы или как-то так он мне объяснял. Довольно пафосно, не так ли? — Рот бы твой зачаровать, а то слишком болтливый, — цокает Сонхва, скрещивая руки на груди, и напряженно смотрит в сторону коридора. Он не терял и крохи сосредоточенности в последнюю минуту, как только ощутил приближение… — Не будь таким душным, Сонхва, — произносит Уён и вновь начинает смеяться, а уши друида окрашиваются в теплый яркий цвет. — Привет, опоздавший альфа! Хонджун кривит губы в подобии улыбки и просит жестом следовать за ним. Сонхва страдальчески вздыхает, но идет следом, без дополнительных знаков понимая с кем хочет поговорить оборотень. Это было вопросом времени как быстро иссякнет терпение Хонджуна, а все отлично знали и помнили, что оно было мизерным. Поэтому Сонхва был готов, что как только они все соберутся, будет тяжелый бесполезный разговор. — Что ты делаешь? — без подводки спрашивает Хонджун как только они выходят в подъезд и даже для приличия спускаются на несколько этажей. Но о конфиденциальности разговора можно было даже не беспокоиться, все всё равно подслушивали. Сонхва мог бы сделать так, чтобы они ничего не слышали, но иррационально не хотел показывать свои силы. Боясь увидеть ту реакцию, к которой он был не готов. Он не был готов ни к одной реакции, к слову. — Наслаждаюсь блаженной и миролюбивой дружеской атмосферой, ну, точнее, — друид кидает нечитаемый взгляд на такого же закрытого Хонджуна, и вновь возвращает все свое внимание домашним тапочкам. Он даже не подумал переобуться. — Наслаждался. Чего ты от меня хочешь? — Это глобальный вопрос? — Не глобальней твоего. Интересно настанет ли время, когда у них не будет срабатывать этот внутренний предохранитель, не позволяющий вести адекватную продуктивную беседу? Кажется, это было уже на уровне инстинктов. — Ты же понял, о чем я спрашивал. Тебе обязательно действовать мне на нервы? — это первый раз, когда Сонхва чувствует посторонние эмоции так ярко. Чужие слова пропитаны усталостью, внутренним усилием и чем-то еще. Но это не мешает друиду и дальше испытывать границы собственного упрямства и чужого благонравия: — А у тебя разве есть другие функции кроме раздражения? Не приметил за всё это время, — в ответ он получает разгневанный взгляд с алыми всполохами и совсем не впечатляется. — Похоже, что нет. Но так и быть, я расскажу тебе, что я делаю. Я делаю твою работу, альфа, а теперь вернись к своей стае и научись для начала их слушать и слышать. — Ты, — глубоко и шумно вздыхает Хонджун, рассматривая абсолютно спокойного друида. — Не боишься меня, хотя по-хорошему я мог бы тебя убить за грубость и меня бы даже не наказали. — Страх смерти не преследует только богов, однако, — Сонхва указывает аккуратным пальцем на свои ноги и Хонджун непонятливо смотрит вниз. — Хватит пустых угроз, чувствую себя глупо в этих тапочках, стоя в подъезде. — У вас поразительный флирт, — поддевает их Уён, как только они возвращаются. Он даже не скрывает, что подслушивал разговор, смысл их уединения с самого начала имел номинальный характер. — Ничего подобного, — отмахивается от него Сонхва, незаметно прощупывая эмоциональный фон стаи. Те ощущаются растерянными щенками, которые не знают как себя вести. — Да не ври, Сонхва, тебя никто не может так выбесить кроме Хонджуна, выходи за него. — В последний раз хочу спросить, — альфа включается в игру, полностью беря себя в руки. Раз будущий эмиссар говорит быть ближе к стае, то он будет пытаться. — Тебе точно хочется его спасти? — Уже сомневаюсь, — подыгрывает Сонхва и расслабляется вместе со стаей. Это было опасно. — О, это сюжетный ход, когда главные герои объединяются против общего врага и тем самым становятся ближе. Ничего страшного, я могу побыть этим злодеем, — Уён картинно прикладывает руки к сердцу и притворно вздыхает. Он с самого детства жил в эмоционально нестабильной стае, поэтому научился множеству трюков, как можно быстро и безболезненно сгладить те острые углы, что ощущались всеобщим внутренним дискомфортом. И в этот раз постараться ему придется очень сильно. Он не надеялся найти новую семью, а судьба подарила ему еще две, но оставалось самое трудное — объединить их по возможности. А это была задачка не из легких, когда два упрямца не впускали в свой личный тайный мирок посторонних. Но также и не хотели услышать другого, кутаясь в своих защитных шипах. — Мне страшно принимать его в стаю, — довершает диалог Хонджун, присаживаясь за стол между Чонхо и Ёсаном. Те стараются не показывать своего удивления вкупе с радостью. — А мне страшно его тебе отдавать, — честно отвечает Сонхва и садится напротив. Необозначенный конфликт считается разрешенным. — Вы меня игнорируете? — позабавлено интересуется Уён, опираясь на арку, ведущую на кухню. Оттуда доносится умопомрачительный запах и мысли утекают в сторону аппетитных планов, а не межличностных кризисов. — Хонджун? — Умалишенных не слушают. — Но тебя ж слушают, — бухтит вполголоса Уён и уходит за едой, чтобы его ненароком не убили. Минги не выдерживает и начинает смеяться, прикрывая глаза рукой. Сонхва гордится своим другом. Для Уёна он всегда будет на первом месте, даже если он выступает против его потенциального альфы. — Ты точно нам нужен, слишком смелый, — Сан обнимает Уёна за талию, как только тот шкодливо оборачивается к нему. — Хорошо, что Хонджун сейчас дестабилизирован, а иначе бы тебе досталось. Уён смотрит на него с лукавым прищуром. — Такие абсурдные шутки обычно помогают сгладить конфликт, — он поучительно похлопывает оборотня по плечам своими ладонями, и за неимением другой идеи, оставляет их на горячих широких плечах. — Учись основам примирительной психологии, чем невозможней идея — тем больше эмоциональный отклик. — Я бы не горячился так, говоря, что такие шутки абсурдны и невозможны, — Сан изображает задумчивость и между тем тянет Уёна на себя еще ближе. — Пойдем на свидание? — Ты быстро учишься абсурдности, — Уён соединяет ладони в нелепом хлопке и быстро удаляется прочь с жарким. — Захвати рис. Если кто-то думал, что его можно будет так легко добиться, то лучше пусть сразу откажется от любых планов, какие бы они не были. — Что за непонятный шквал эмоций? — тут же интересуется Сонхва, как только Уён присаживается рядом и облокачивается на него. Тот качает головой и тут же отвлекается на громкую дележку еды. Первое правило этого дома: сначала еда — потом глубокомысленные думы. Сам ужин проходит на удивление спокойно, без конфликтов и излишних неловкостей. Но избежать всех подводных камней не получается, и в этот раз это вина Сонхва. Он просто подчеркнуто сильно пытался быть вежливым с Хонджуном, и тот не выдерживает явного лицемерия и издевательства: — Можешь не притворяться, что я тебе нравлюсь. Снисхождением я сыт по горло, особенно с твоей стороны. Одна фраза и все вновь становятся напряжены. Уён громко и негодующе взвывает на кухне, сгружая посуду в раковину. Ёсан сочувствующе постукивает его по плечу и говорит: — Ты привыкнешь к этому. Самые экстремальные эмоциональные качели именно в нашей стае. Хотя до этого альфа был самым спокойным, но все меняется. — Что ты хочешь этим сказать? — Сонхва хмурится, он вновь теряет связующую нить мыслей Хонджуна. В целом его стиль мышления был недосягаем, раньше только Сонхва мог продираться в глубины его мира, но сейчас и его туда не пускали. — Я всегда уважал тебя, это меньшее о чем я могу сказать. — Уважение ко всему живому это нечто абстрактное, привязанность же всегда к чему-то или кому-то определенному. — Хочешь сказать, что раньше я ни к кому не был привязан? — Ребят, вы когда-нибудь это прекратите? — Сан пытается загасить новый спор, но его игнорируют с двух сторон. Все просто продолжают заниматься своими делами, потому что остановить двух упрямцев не представляется возможным. — Да к черту вас. — Разве не очевидно? — Хонджун затыкает друида своим взглядом, хотя по его виду тот хотел сказать еще что-то не столь приятное. В этот момент чувствуется разница, раньше его взгляд не был таким обжигающе холодным. Сонхва чувствовал смесь заглушенных чувств, те полутона и отзвуки, которые он не мог различать раньше. Хонджун был сильным, даже древняя магия не давала возможности прочитать его, о понимании и речи не шло. Но он его чувствовал и понимал на каком-то другом уровне. В этом нужно было разобраться. — В ином случае ты бы не ушел. Сонхва отвлекается на свою зудящую ладонь и теряет все мысли и всю ту защиту, которую хотел выстроить вокруг себя. Остается только сказать: — Это твоя правда. Все было иначе. — О, хочу послушать, просвети. Ты умеешь рассказывать правду, которой порой не существовало. — Вы стали еще более пугающими по сравнению со школьными временами, — Юнхо утомленно вздыхает, растирая пальцами глаза. — Но действуем по старинке, просто растаскиваем их по разным углам, пока они не остынут. — Да, хоть что-то действительно остается неизменным, — поддерживает его Сан, утягивая альфу в коридор одеваться. — Весело посидели, вкусно поели и эпично поругались, прям как настоящая семья! — Но мы не ругаемся, — пытается возмутиться Хонджун и получает в ответ шесть красноречивых взглядов. — Ладно, я понял. — А вот я не понял, — опосля говорит Уён, когда они остаются с Сонхва вдвоем. — Что же между вами произошло, что вы при любой возможности начинаете ругаться философскими экзистенциальными вопросами? Как у вас вообще это получается? — Какими вопросами? — Мы просто не понимаем, о чем вы постоянно говорите. Будто свой отдельный язык. — Не переживай, это просто столкновение двух трудных характеров, — отшучивается друид и растирает ладонями напряженную шею. Столько стресса он давно не переживал в своей жизни. А сколько его еще будет впереди. — Я не вступлю в его стаю, обещаю, — прерывает его мысли Уён и Сонхва утомленно усмехается. — Ты уже в ней, остался мой ход.