Ogham

Сонхва смотрит на Сана и не знает смеяться ему или плакать. Сан выглядит очень серьезно и выбирает тактику выжидания, дожидаясь от него ответа. Черт бы побрал этих псевдо-хищников. — Как подкатить к нему? — переспрашивает друид, с титаническим усилием не меняясь в лице. — Не думаю, что это хорошая идея, Уён не подходит для быстрых интрижек. Он вообще не подходит для отношений, еще плохо адаптирован. Они встречаются в кафе вблизи работы Сонхва. Тот не сильно распространялся о том, кем устроился, обозначив только, что «работа скучная и нудная». А Сан просто решает прогулять пары после обеда, хотя учился на последнем курсе. По стечению всех этих обстоятельств между ними должен был состояться крайне неловкий разговор. Но к этому уже можно было привыкнуть. — Он мой. — Чего? — глупо и беспомощно переспрашивает Сонхва, все-таки округляя в удивлении свои итак немаленькие глаза. — Он моя пара, я в этом уверен. «Другое дело», — хмыкает про себя друид, утопая взглядом в своей чашке кофе. Он знал о чем хотел поговорить Сан, он знал о чем так старательно не хотел говорить Уён, и он знал о том, что они будут вместе еще до того, как все это началось. Магия не обманывала, руны писали верные послания, главное — правильно их прочитать и понять. Единственное, что Сонхва не хватало — это тех стойкости и упрямства, которыми так славился Сан. Но сейчас все стало на свои места. — Мне ли тебя учить правилам ухаживания за парой? — вопросительно выгибает бровь Сонхва, устраивая подбородок на подставленную ладонь. Тема разговора напоминает кое-что приятно-болезненное из прошлого. Но не ему тосковать о несбыточном, то было его решение. — То есть ты меня одобряешь? — А тебе нужны были не советы, не так ли? Ты позвал меня, чтобы узнать именно это, — и это даже не вопрос, а четкое такое утверждение. Друид польщенно щурится, было приятно осознавать, что стая уже нуждалась в его мнении. Как бы то ни было, выбор оставался только за Уёном, а его душа представляла из себя гудящую коробку самых разнообразных сюрпризов. Спокойной жизни он точно не мог обещать. — Не знал как это красиво обыграть и Хон… И мне подсказали сделать так, — Сан тушуется и посылает виноватый взгляд другу вкупе с такой же улыбкой. — Ты боишься произносить его имя при мне? Серьезно? Мы давно не дети, успокойтесь. С эпического во всех смыслах ужина прошло уже около двух недель, стоило бы уже забыть обо всем. — Да, но ведете себя именно так, поэтому и подход соответствующий. Что ж, это было обидно и в самую точку. — Все такой же наглый и прямолинейный, — кивает Сонхва и достает свой многострадальный телефон. — Скажи мне его номер, я забыл попросить обменяться контактами. — Вот об этом я и говорил, мы постоянно видимся уже на протяжении почти двух месяцев, а вы до сих пор не разговариваете хотя бы по сети, — чуть надменно хмыкает Сан и собственноручно вбивает контакты своего альфы. Сонхва его игнорирует и сразу пишет сообщение, что не скрывается от оборотня. Тот заинтересованно смотрит, как тонкие пальцы печатают объемный навскидку текст. — Что ты ему пишешь? — Что ты забрал Уёна на свидание-сюрприз и от вас не будет вестей несколько часов. — Вот как, а ты все также умеешь использовать людей и любую ситуацию для своих нужд, — Сан подзывает официантку с обворожительной улыбкой и просит принести им счет. — Тебе хочется поговорить наедине, и ты нашел отличную причину, чтобы избавиться от Уёна в вашем доме. — Звучит не очень, не выставляй меня в таком плохом свете. — Это хорошее качество, — пожимает плечами Сан. Он всегда умел видеть людей не под обычной призмой, которую они сами настраивали с мыслью, что через искаженное стекло не видна их темная душа. — Люди, даже повзрослев, нисколько не теряют интерес к играм по ролям. Только их ложь становится более утонченной, а вводящие в заблуждение слова — более красноречивыми. Было бы неплохо читать такую ложь и быть искусным в ней же. Нам как раз нужен такой эмиссар, альфа излишне мягкий внутри. А это опасно. — Не вздумай ему это сказать. Хонджун гордится своей честностью больше всего на свете, эти двуличные игры выше его достоинства. — Ну уж нет, это исключительно твоя прерогатива говорить ему какой он несостоятельный. Пойдем? Я, кажется, опаздываю на свидание. На этом они заканчивают, потому что быть серьезным для Сана — очень утомительно, а для Сонхва было не менее утомительней мыслить правдой, которая ему была не по вкусу. Но они давно уже не дети, они ступили в тот возраст, когда необходимо было брать на себя ответственность. И что ж, было не совсем честно, что почти все самое сложное свалилось на плечи одного человека. Сонхва считал, что Сан будет против него. Все дорожили вниманием альфы, которого всем как никогда не хватало, а Сан был ближе всех. В какой-то момент он заменил то большое и ценное место в жизни Хонджуна, которое когда-то принадлежало Сонхва. И сейчас, судя по всему, не был против отдать его вновь, что настораживало. Как только они подходят к дому, Сонхва просит подождать Сана на улице, а сам врывается в дом чуть нервным ураганом. Заставляет быстро одеваться ничего не понимающего Уёна и вдруг хватает его лицо своими чуть теплыми ладонями. — Сан хочет, чтобы вы вместе сейчас погуляли. Скажи мне сразу насколько все плохо. — У него две родинки вблизи ключиц, — невпопад отвечает Уён, но Сонхва его понимает. Поэтому переживает, в общем и целом, не за Уёна. Сан сделал свой выбор и пусть теперь сталкивается с сокрушительными последствиями. Как и сам Сонхва, ясно понимая, что на этот раз следует действительно постараться не свернуть диалог в противостояние умов. Главное, чтобы это желание было обоюдным. Он знал, что может сделать, чтобы Хонджун хоть немного сбавил свои усилия по защите. Все просто — ты опускаешь свое оружие, противник — свое. А дальше дело чести. В любом случае Сонхва не хотел его обманывать. Взаимоотношения, построенные на притворстве, всегда окисляли все вокруг и превращали устойчивую землю под ногами в зыбкий песок. Его же подошвы были в прахе несостоявшегося будущего, которое было давно разрушено ложью и давлением. Поэтому, как только недовольный всем на свете альфа приходит к нему домой, он первым делом предлагает чай. Хонджун теряется и не знает, как реагировать на новый паттерн поведения. Он отвык от нормального взаимодействия не только с ним, а в целом с миром. Эта мысль ошеломляет чужую совесть. — Отвисни, пожалуйста, — Сонхва щелкает перед его носом пальцами и удаляется на кухню. Хонджун закатывает по обыкновению глаза к потолку и идет следом. — На тебя тоже влияет приближающееся полнолуние? — Что? Ты серьезно? — В полной мере, — Хонджун присаживается за стол и ждет, когда ему предоставят чай. Сонхва помнит какой. — Не верю ни единой твоей благодушной фразе. — Может, я настроен решительно прийти к примирению и взаимопониманию, — он сам в достаточной мере не верит в свои слова. Он должен верить только в той степени, чтобы оборотень смог это уловить, с остальным он разберется потом. — Ты часто повторяешь, что не можешь меня даже понять. Вопрос в другом: а надо ли тебе пытаться вновь открывать эту страшную книгу? Всегда можно взаимодействовать на почтительном расстоянии. — Даже если книга тебя ничему не научит, ты хотя бы узнаешь как пишутся слова. Я смогу понять даже незнакомый язык, нужно лишь время. — Вопрос в необходимости этого чтения. Мне казалось, что в прошлом ты дал мне ясно понять, что… — Хонджун, — перебивает его Сонхва, иначе диалог бы скатился в опасное русло. Руна тревоги не сдерживается, недовольно покалывая напряженную спину. — Сейчас речь не о том. — Хорошо, — патетично отзывается оборотень, поднимая ладони в примирительном жесте. Взгляд друида наскакивает на серебряное кольцо и быстро соскальзывает на чужие черты лица. Собраться с мыслями будет действительно сложно. — Для чего я здесь? — Я хочу, чтобы ты вместе со мной помедитировал. Такого абсурдного предложения альфа был точно не готов услышать, Сонхва его отчасти понимает. Но его идея была в самом простом и логичном ходе — знакомство с магией. Магия тянулась к чужаку, что рьяно и долго отрицал Сонхва, она настоятельно просилась показаться. Поэтому да, глупая медитация, но так он покажет ту новую часть себя. За Хонджуном будет только выбор — принять или нет. Тот сконфуженно кивает, будто понимая что в данный момент лучше не спорить, а просто плыть по течению. — Друиды не показывают свою кожу посторонним, — начинает издалека Сонхва, через силу снимая с себя тонкий джемпер с высоким воротником. — Посторонние с плохими намерениями могут очернить кожу или даже нарушить целостность связи друида с магией природы. Внимание Хонджуна на секунду сосредотачивается на открывшейся коже и тут же рассеивается. Он не знал, что все тело друида было испещрено непонятным для него магическим плетением. Руны будто складывались в единый рисунок, повествуя о пережитом и найденном. Даже шея была в тонком ободке магических чернил. — Понял… — между тем протягивает он очевидно не понимающим тоном. — Да неужели? — совершенно неубеждённо отзывается Сонхва и жестом предлагает присесть рядом на пол. Он чувствует себя неловко, очень. Когда он показывал это Уёну было не так. Просто не так. Сокрушительно не так. — Обычно руны прячутся под кожей, иначе я бы выглядел просто отвратительно смешно и вызывающе. Я могу позвать любую руну обратно, если я её знаю. Точнее, если мы с ней познакомились, — будто влюбленно улыбается Сонхва и тушуется под непонимающим взглядом альфы. — Ну, смотри. Он прикрывает глаза, силясь сосредоточиться на нетерпеливой магии, а не на посторонних эмоциях и своих таких же резонирующих. Следом загорается маленькая руна огня, кусая электричеством подушечки пальцев. Над ладонью вспыхивает будто смущенный огонек, грея руку встревоженного хозяина. Хонджун выглядит пораженно, больше вглядываясь в белые глаза друида, чем в всполохи огня. — Но некоторые не сходят с тела, поэтому предпочитаю носить побольше одежды. — А какие остаются навсегда? — Самые сильные, самые значимые, самые вредные, — хмыкает друид, вспоминая свою до ужаса огромную руну тревоги на спине. Та была его постоянно спутницей, как и несколько других, которые он хотел бы игнорировать и искоренить. — А эта что обозначает? — Хонджун кивком указывает на открытую сейчас ладонь. Ту самую, которая опять неприятно зудела. Сонхва не привык лгать, особенно оборотням, поэтому отвечает без прикрас: — Она появилась совсем недавно, когда вы с Саном впервые к нам пришли. Я не знаю, что она значит, я не изучал такие. Она будто на другом языке. — Очаровательно, — безэмоционально отзывается альфа и Сонхва готов возмущаться. Зачем тогда интересоваться, если тебе эта информация совсем неинтересна? А потом Хонджун оттягивает в сторону воротник цветастой рубашки и Сонхва видит ее. Аккурат под правой ключицей прячется незнакомая ему руна. — У меня, кажется, примерно такая же появилась в тоже самое время? — Я могу ее перерисовать? Его разум в полном раздрае, поэтому он не надеется на свою память. Руна другая, более грубая и сильная, но на таком же незнакомом языке. — Делай, что хочешь. Было бы неплохо, если бы ты смог потом объяснить, что это все значит. Он чувствует тонкое неодобрение и недовольство. — Я не виноват в этом. — Я этого не произносил. — Но подразумевал, не так ли? — Мы закончили? Хонджун по обыкновению смотрит вверх и выглядит незаинтересованно. Сонхва обмирает, чуть расширив темные глаза от тона его голоса. И пытается вдохнуть полной грудью в попытке избавиться от удушья. Чужие эмоции вновь просачиваются внутрь, но он их не понимает, не чувствует как свои. Их много, очень. Они инородной пылью оседают в лёгких, забирая весь воздух. Он кивает, не уверенный в том, что способен сейчас на слова. Оборотень неоднозначно хмыкает и встает с пола. — Увидимся, Сонхва, — все-таки прощается он и поспешно уходит из квартиры. — Почему с тобой так сложно, — отчаянно вопрошает друид и прижимается лбом к прохладному полу. Становится лучше, лёгкие вновь вдыхают воздух. Это ненормально. То, что он его так чувствует — ненормально, то, что руна возникла на теле не друида — ненормально. Голова болит, но правильные мысли не вспыхивают в утомленном разуме. — Почему мы опять попадаем в те же сети судьбы.

***

Хонджун скатывается вниз по спинке дивана и оказывается на полу. Мышцы гудят, голова кружится, а противная руна будто хочет прожечь себе путь вовнутрь его организма. Быть убитым магией, как иронично. Всю жизнь её тайно ненавидеть и избегать, чтобы потом напороться на нее в самый неожиданный момент. Только он научился быть хоть чуточку ответственным и поверил в свои возможности, так сразу же вернулись его старые опасения. Не страхи, нет. Не стоило им встречаться, это его вина, что он поддался на уговоры. А теперь его тело горит в какой-то магической лихорадке и с каждым днем становится все хуже. С каждой встречей становится все хуже. Возвращается Сан и выглядит он в равной степени воодушевленно и утомленно. Альфа отсекает все свои внутренние переживания, в данный момент больше интересуясь успехами своего друга: — Как с Уёном? — Неплохо повеселились, сказал мне, что можно даже не думать о свиданиях, у меня нет и шанса, — голос Сана звучит подозрительно равнодушно-спокойно. — Совсем не расстроен? — Он приверженец старых традиций, поэтому и подход должен быть соответствующим. Скоро начну ухаживать за ним по всем правилам нашего мира. А вот теперь он похож на себя. Пойдет на все, лишь бы добиться желаемого. — Значит, принесешь в зубах убиенного кролика к его крыльцу? — позабавлено интересуется Хонджун, смешно приподнимая брови. — Скоро как раз полнолуние. — Нет, до такого только ты мог додуматься в прошлом. Как насчет выходных в лесу, мы давно не выезжали. Вырвать бы ему язык, но идея хороша. Которая про природу, а не про его прошлые ошибки.