Ogham

Это происходило давно. Исподволь, почти неуловимо. Точно также, как тогда в прошлом. Сонхва хотелось думать, что в этот раз он волен выбирать, волен контролировать себя и свою судьбу. На самом деле это было всегда легко сделать — выжечь из себя это ненавистью. Этому он не давал определения, опасаясь тем самым дать остальному дальнейшее развитие. Он знал, как дефиниции вплетались в мысли, а те создавали ситуации и приводили к неотвратимым изменениям. «Не отрицай понятие любви, разрушай его изнутри», — давний и проверенный образ мыслей. С родителями такой фокус получился, с Хонджуном — почти. Да, как бы то ни было, он знал и понимал, что это. Все, что он любит, он всегда любит до крайности. Болезненной и ломкой. И кажется, что эти чувства — та еще давняя болезнь, можно её назвать хронической. И он, как любой неизлечимо больной, смирился с её наличием уже давно. Стоит больших усилий признать, что ему — позор, стыд да и только! — это нравилось. Как зовутся люди, которые любят болеть? Ипохондрики? Слово неблагозвучное, неприятное и чуть-чуть оскорбительное. А те, кто любит болеть любовью? Романтики. Все это давно вызывает отвращение, но Сонхва не может выпутаться из своих же мысле-образов. Будто кто-то специально опутывает его же убеждениями, что сковывают лучше любых заклинаний и цепей. Эти идеи и мысли были давно им усвоены, в буквальном смысле съедены и уничтожены, он о них почти что забыл. Как странно, что он не может отряхнуться от них, ведь от него что-то требуется, и точно не утопание в своих дуальных желаниях. Правильно, он вспомнил. Глоток свежей реальности и настоящего. Он скидывает с себя дурман, плотно закрывая свое бессознательное для посторонних. Как бы он ни успокаивал себя, но сил у него было все ещё так мало, о какой защите других можно говорить, если он не может защитить самого себя. — И ты тоже быстро справился, возможно, я вас недооценивала. Сонхва открывает белые глаза, сталкиваясь с её насмешливым взглядом. Почему-то он не удивлен, что встречается с ней при таких обстоятельствах, в прошлый раз она была ими заинтересована, раз снизошла до понятных предсказаний. А сейчас они в туманном ночном лесу, где деревья стоят так близко друг к другу, что становится тесно. Прохлада и знакомый лунный свет создают иллюзию обыденности, если бы не отчетливый запах другого измерения, куда точно был не каждый вхож. Сонхва никогда не мог объяснить на что был похож этот воздух, но он оседал дурманом в легких и обещал приближающийся дождь, который будто только что прошел. Время тут было задумчиво и рассеяно. — Держись подальше от того, что тебе не принадлежит, — он точно не хочет показаться грубым, но произносит это быстрее, чем успевает подумать как ему поступить. И вообще не понимает почему произносит именно это. Хонджун тоже здесь, прислонен к ближайшему дереву, и его аура кричит о том, что он очень ослабел за все то время, что он был в непривычной для него реальности. — Но был ли он твоим, если безмерно нуждается во мне? — она отпускает чужое плечо, на котором точно останется пожизненный след и оборачивается на голос. Судьба никогда так просто не отпускала. Альфа судорожно вздыхает и пытается от нее отстраниться, но сил двигаться нет, тело немеет, а плечо простреливает жуткой болью и ломотой. Чертова магия. — А в тебе? — Сонхва склоняет голову, мимолетно бросая взгляд в сторону Хонджуна. — Что ты хочешь отдать? И зачем? — Я дам ему правду. Она улыбается, обнажая ряд ровных белых зубов. Улыбка как всегда далека от человеческой, но именно сейчас у друида бегут мурашки по коже головы. Альфа через всё свое недомогание собирается с силами и обращается к эмиссару: — Кто она и о чем она говорит? — Хонджун, не слушай её, — Сонхва вновь возвращает всё своё внимание на свою давнюю знакомую и игнорирует волны тревоги, что будто затопляют все его внутренности. Он ощущает такое бессилие, ведь противиться её воле невозможно. Но он попробует, ведь не в первой. — Разве в твоих правилах вмешиваться в дела смертных? — Не знаю, что мне нравится больше — твоя неподатливость или его строптивость. Оставь его тут, — она нежно проводит ладонью по чужим светлым волосам, и оборотень сразу же теряет остатки сил, оседая на хрустящую под его весом листву. — Чем дальше вы друг от друга — тем приятнее звук струн. — Струн чего? — весь интерес друида сосредоточен на её словах, потому что он ощущает приближающуюся разгадку. То, что давно свербело под коркой мозга, — постоянно, нетленно, будто всю жизнь, — может, наконец-то, оставит его в покое. — Те самые струны, которыми вас связывают судьба и древняя природная магия, — она иронично подмигивает. — И чем дольше вы порознь — тем их больше. И чем дальше вы друг от друга — тем тоньше звук, будто скоро оборвется. — Тогда, пожалуй, нас стоит отпустить и предоставить свободный выбор? — Сонхва, — она подходит к нему, изображая на своем прекрасном лице снисходительное и милостивое выражение. Это впервые, когда она обратилась к нему по имени. — Ты хочешь свободы дабы укрыться от своего желания. Вот только гармонии с жизнью дозволено добиться лишь с помощью правды, а она такова: твоя настоящая свобода спрятана в твоих истинных желаниях. — Каких? — блеф был его сильной стороной, но конечно же не с ней. Впрочем, это никогда не останавливало его, потому что он был уверен в своих возможностях. — Самое сладкое желание, которого ты так боишься: чтобы свободы не было у него. — Я не… — Конечно ты не такой в своём желании обладать, — соглашается она. — Ты видишь себя ещё ужаснее, чем есть на самом деле. — Так ты всё это устроила, чтобы высказать мне именно это? — Сонхва предпочитает отбросить на более удобное время переживание своего личностного кризиса, даже забывая с кем он разговаривает и как стоит выражать свои мысли. Не то чтобы он не понимал себя, он был в гармонии с самим собой и видел все свои стороны, однако по этому поводу он имел свое собственное мнение, которое не стоило сейчас озвучивать. — Тебе? — переспрашивает она, наконец-то изгибая губы в привычной усмешке. — Почему ты думаешь, что это было для твоего разумения? Мы провели замечательный диалог, пока тебя не было. В этот момент друид понимает, что значит фраза трагически неизбежное столкновение, которое безусловно повлечет за собой катастрофические последствия. Он смотрит на затихшего оборотня, но тот не поднимает светлой головы, все также устремляя свой взгляд вниз. Хонджун тихо и глубоко дышит, только губы, растянутые в чуть ошеломленной улыбке, дают знать о том, что он всё слышал. — Сделаю тебе ещё один подарок, волчонок, — она наклоняется к оборотню и шепчет ему что-то на ухо. Сонхва это уже не пытается остановить, ведь сам не может очнуться от парализующего его шока. Это все неправда, и он сможет доказать чуть позже свою правоту и Хонджуну, и себе. В вопросах убеждения он был лучшим. — Не могу вам препятствовать, если ты сам хочешь вернуть его без давления обстоятельств. — Ты так просто отпустишь? — все-таки находит силы на удивление друид, стараясь не смотреть в сторону оборотня. — Не я заключала твоего волка в ловушку, у меня всего лишь появился момент для знакомства, — она пожимает плечами, поднимая голову к ночному небу. — Вам пора встретиться с его грядущим, что уготован человеком, который им так долго грезит. Эмиссар, дам тебе напутствие, — раз вы мне по твоему мнению так нравитесь, — помни о прошлом, и в нем обретешь силы для будущего. Они будто проваливаются под землю и Сонхва вновь остается один. Сейчас он оказывается в безлюдном мегаполисе, и это точно не похоже на то, что могло бы отражать сознание его альфы. В этом месте тоже сгущаются сумерки и крапает холодный дождь, который впитывается в одежду и доставляет ощутимый дискомфорт. Капли воды тяжелые и не согреваются даже от кожи, продолжая зудеть холодом. Друид понимает, что это необычный дождь — тот словно подавляет и очерняет все, что попадается ему на пути. Сонхва хочет побыстрее найти оборотня и разобраться с тем, что происходит. Волнений в душе становится все меньше, он готов подчиниться и уступить своим истинным желаниям, его гордость и упрямство давно покорились обстоятельствам, до этого момента он скорее действовал по инерции. Кажется то, что Сонхва выбрали руны — тоже было одним из витков на его пути к принятию должного. Хорошо, его страшит будущее, но этот страх еще тогда лишил его настоящего. Сейчас он обещает себе, что так просто не отпустит, даже если в будущем они пойдут по разным путям и именно его сердце будет погибать от нестерпимой боли и предательства. Ему не впервой ощущать на языке этот горчащий привкус отчаяния и безысходности. Он опять тонет в своих мыслях вместо того, чтобы заниматься чем-то важным, например, поисками альфы. И как только он осознает свою необходимость в Хонджуне, он его находит. Тот также удрученно скитается по безликому городу и наталкивается загруженным взглядом на эмиссара. Они подходят друг к другу и даже не затевают мгновенную ссору. Потому что цель сейчас одна и она является для них общей — узнать кто способен проникать и перестраивать чужие сны и что ему понадобилось от их стаи. Но перед тем как предложить дальнейший план действий, Сонхва не выдерживает и говорит: — Для начала скажи, что она тебе сказала. Не позволяй ей устанавливать свои правила игры. Хонджун молчит и потом безразлично пожимает плечами, ведь эта информация его не волнует. — Она всего лишь сообщила, что обозначают наши руны, — Сонхва понимает, что он ему ничего больше не скажет. Оборотень зачесывает мокрую челку наверх и находит чужой задумчивый взгляд своими холодными глазами. Выглядит он при этом как чёртово произведение искусства, как и всегда, и также вызывающе недосягаемо. — Теперь мы можем идти? Это место похоже на лабиринт. — Скорее это игровое поле. И в этот момент друид замечает белую стрелку, что была нарисована на ближайшей бетонной стене. Сегодня удача с ним пересекается на перепутьях. — Предлагаешь следовать этим указателям? — Хонджун скептично смотрит на те же стрелки, обнимая себя за плечи. Ему неуютно находиться здесь. Всё, что как-то было связано с магическим миром, вызывало у него только негативные воспоминания и такой же отвратительный опыт. Поэтому ничего хорошего он не ожидал, но раз эмиссар говорит играть по правилам создателя этого мира — то так они и сделают. И на самом деле все оказывается не так плохо, как ожидал Хонджун. На них по пути не падают окна и таблоиды, не рушатся здания, и даже погода милостиво перестает мучить их водными пытками. Он учится доверять друиду и учит самого себя отпускать прошлые обиды, следуя совету, который ему дала та странная женщина. Жизнь перестает казаться патовой партией. До определенного момента. — Я хотел встретиться с тобой наедине, — альфа слышит знакомый голос и крутит головой в поисках его источника. И находит молодого мужчину, что сидел в плаще на влажной от дождя скамейке. Хонджун и не заметил, как они дошли до маленького парка, там же потеряв след белых указателей. — Минхёк, — Хонджун осторожно приветствует своего давнего знакомого, не зная как реагировать на приглашающий жест присесть рядом. — Ты его знаешь? — Сонхва также не понимает, как им дальше себя вести. Человек, которого он видит перед собой, не имеет агрессивных намерений, к тому же не владеет никакими сверхъестественными способностями. — Не вмешивайся, тебя похоже здесь и не должно было быть, — альфа возвращает колкость, которой его буквально совсем недавно поразил друид, проигнорировав его схожий вопрос. — И что мне теперь постоять в сторонке, подождать пока вы будете разговаривать? — язвит Сонхва и не понимает почему внутри разгорается невероятно сильный пожар тех чувств, которые тут точно были не к месту. — Именно так, я же только что делал нечто похожее. — Хонджун, — прерывает их Минхёк, отчего-то пробегаясь оценивающим взглядом по друиду. — У меня мало времени, но я обязан тебе кое-что сообщить. Альфа оборачивается к мужчине, сосредотачивая на нем всё своё внимание. В прошлом у них были очень хорошие отношения, поэтому поверить в то, что этот человек мог ему желать зла было очень трудно. Не говоря о том, что он был действительно немного помешан на нём. Минхёк встает и обнимает альфу за плечи, позже будто с нежностью всматриваясь в глаза напротив, которые все-таки доверчиво не отводили от него взгляд. — Всё ещё не хочешь вернуться ко мне? — вопрос точно не из той категории, что они ожидали. — Ты именно это хотел узнать? — недоумевает альфа, стараясь незаметно убрать со своих плеч чужие руки. Внутреннее чутье говорит ему, что лучше так не рисковать, оставаясь с этим человеком в близком контакте. — Ты решил остаться в своей стае, и мы все решили. — Конечно, нет, только я соскучился, вот и захотелось попытать счастья, — Минхёк застенчиво улыбается, большим пальцем руки поглаживая пойманную ладонь оборотня. — На самом деле это связано с тем, что против вас действительно давно готовится заговор и вскоре станет всё ещё хуже. Тебе не понравится мой вопрос. — Мне в принципе в последнее время ничего не нравится, — фыркает Хонджун, стараясь абстрагироваться от чужих эмоций. — Спрашивай. — Ты нашел тех, кто убил твоих родителей? — этот вопрос выбивает все мысли из головы, очищая место для еще острой тоски и боли. — О чем ты… — Можешь спросить своего эмиссара, кажется, он что-то знает? — Ошибаешься, — односложно отвечает Сонхва, закусывая кожу щек изнутри. Он действительно ничего не знал, но понимал, что точно не мог этого доказать. Ему казалось, что альфа ухватится за любую возможность ненавидеть и подозревать его сильнее. Потому что друид не мог ручаться за своих родителей — те могли что-то знать. — Это всё? Готовиться к стороннему вмешательству и присмотреться к окружающим меня людям? — подводит итог Хонджун, обращаясь на удивление только к Минхёку, а не требуя от эмиссара объясниться здесь и сейчас. — Да, и наше время почти вышло, — с легким сожалением отвечает Минхек, обращая их внимание на здания за спиной, которые потихоньку скрывались в холодном плотном тумане. — Скоро вы очнетесь. И действительно еще несколько минут и туман забирает в свои объятья весь созданный город, дома и улицы будто слизывали с поверхности этого мира. Раз и всё. Нет ничего и никого. — Я думал, что ты мне не поверишь, — говорит Сонхва, как только они просыпаются в реальности, в голове еще туманно, но он не может молчать. По ощущениям уже вечер, все тело ломит от боли и чувствуется общая разбитость. Побочное действие от долгого нахождения в другом измерении. Хонджун лежит все также рядом, устало рассматривая потолок своей комнаты. — Это всё твоя косячная магия, она давно даёт мне возможность читать твои даже самые глубокие эмоции, — сознаётся альфа и друид чуть ли не задыхается от паники. — И с каждым разом я вижу и чувствую тебя всё лучше. Ты пахнешь все также — нагретой солнцем сухой травой. Но мне интересно другое. — И что же? Даже не верится, что они могут спокойно разговаривать. Такие моменты были возможны только тогда, когда они были критически истощены. Сонхва соображает, что находится к альфе слишком близко, поэтому осторожно садится на кровати, прикидывая в уме каковы его шансы встать и уйти из дома твердой устойчивой походкой прямо сейчас. — Потрудись объяснить, — начало просьбы Хонджуна уже заставляет все внутренности неприятно сжаться, в любом случае Сонхва потрудиться не желает. — Почему ты так разозлился? Именно поэтому. Плохой вопрос. Он обещал себе не так давно, что будет честен с самим собой и с остальным миром. Но можно же избегать ситуаций, когда эту правду от тебя запрашивают. Он еще не совсем готов. — Разозлился когда? — добавляет в свой вопрос недоумевающие нотки друид, все-таки вставая с чужой кровати и выходя в коридор второго этажа. Сзади раздается саркастичное хмыканье и такое же тихое недовольное сопение. — Когда со мной говорила та странная женщина и Минхёк, ты постоянно злился и… Сонхва оборачивается и честно отвечает: — Потому что это моё. — Что? — Хонджун догоняет его в том же коридоре, ясно давая понять, что от разговора не уйти. Ладно. — Кто, — поправляет его друид и многозначительно смотрит на альфу. Тот возмущенно хмурится и скрещивает на груди руки. Он понял правильно. Его будто ударяет током, и приходится из последних сил контролировать своё тело, чтобы никто не заметил, как его начинает трясти. — Я не принадлежу тебе, никогда. — Правда? — Сонхва подцепляет указательным пальцем кольцо на шее оборотня и тянет на себя, приближая его лицо к своему. — Правда ли? Тогда почему ты до сих пор это носишь? — Чего ты хочешь от меня? — устало спрашивает Хонджун, игнорируя чужой вопрос. Еще никогда он не чувствовал себя так убито после продолжительного сна. Чертова магия, от нее только одни проблемы. И от Сонхва одни проблемы, уже очень давно. Он уходит от чужого близкого присутствия, отступая к стене и тут же понимает, что действие было ошибочным. Удача точно отвернулась от него, может действительно стоило положить оберег в карман или прицепить к любимому браслету. Но эта мысль сейчас не успокаивает гудящее от неопределенности сердце. Друид без сомнений в глазах и эмоциях вновь подходит к нему ближе, расставив руки по обе стороны от головы альфы. Ещё и склоняется ниже, опуская свой темный взгляд, издевательски спокойно рассматривая чужую мимику. Как же Хонджун ненавидел их разницу в росте, потому что эта простая деталь ставила его в невыгодную позицию. Он начинал уставать от того, что ему было необходимо защищаться. От всех. Хотя именно он начал новую игру, сразу предпочитая тактику нападения, за что опять похоже и поплатится. Сонхва в привычном жесте склоняет голову набок, поражая на этот раз своей прямотой: — Вернуть те отношения, которые были до того, как я всё испортил. Вернуть тебя. И приближает свои губы к губам альфы, но тот конечно же его перебивает: — Это называется не «вернуть», Сонхва, а «забрать». — Грамматика сложное дело. Но я не думаю, что ты хочешь продолжать этот разговор в данный момент времени. — Согласен, — показательно спокойно выдыхает оборотень, заглядывая за спину эмиссара. Количество неловких, двусмысленных ситуаций в его жизни начинает превышать допустимый максимум. Но он как-то держится и ещё не паникует. — Сан, всё в порядке, ничего не происходит. Бета стоит на лестнице, у него не всегда получалось контролировать свое выражение лица, поэтому в данный момент он не мог полностью скрыть своего изумления, что чувствовалось даже в его запахе: — Я бы это назвал агрессивным флиртом или прелюдией, а не «ничего не происходит». Свалю-ка я из дома, мои уши и психика ещё не готовы к такому. — Сан, только посмей, — Хонджун кидается за своим другом, что уже успел спуститься обратно на первый этаж, но его настойчиво останавливают за кисть руки. — Ну уж нет, — негромко и уверенно говорит друид, взявшись кончиками пальцев за подбородок альфы и повернув его лицо в сторону так, чтобы лучше видеть эмоции в чужих глазах. — Вот теперь мы поговорим, раз ты это начал. Хонджун удивляется сам себе. До этого он никому не позволял так с собой обращаться, но сейчас агрессия и злость будто иссякли. Они были той замечательной силой, на которую он так уповал последние годы, а сейчас он чувствует себя пустым. Обесточенным. И в этом опять была вина только одного человека.