Ogham

Момент трепетных разглагольствований прерывается пришедшим сообщением на телефон эмиссара. Напряженная атмосфера схлопывается: все заинтересованно смотрят как меняется мимика Сонхва по мере прочтения, а Хонджун жмурится от чужих эмоций. — Да кто тебе написал?! — не выдерживает он, требовательно уставившись на друида. Тот в ответ раздражается будто еще больше, но никого это не беспокоит. — Мне интересно кто достоин такой ненависти. — Ты чувствуешь чужие эмоции? — удивляется Сан и оборачивается к Уёну, чтобы взглянуть на его реакцию. — А ты чего такой радостный? — Я рад, что поспособствовал воссоединению семьи. — Идиот, — закатывает глаза Сан, но приобнимает друга за шею. Между ними все оставалось по-прежнему, как бы он ни старался бороться с этой несправедливостью. — Но отвечать мне, конечно же, опять никто не будет. Только могут друг на друга глазеть, будто вечность не виделись. — А, — Сонхва вздрагивает и переводит взгляд с альфы на ждущего ответа оборотня. Тот иронично расширяет глаза в мнимом удивлении и растягивает губы в тонкой кошачьей улыбке. — Родители поинтересовались, почему я их не уважил новостью, что теперь состою в стае. И хотят увидеться, — тут он указывает подбородком в сторону Хонджуна. — С ним. — Я не против встречи, знакомы же с моего детства, — альфа пожимает плечами, рассеянно почесывая руну на ключице. — Зато я — против, — друид хмурится в ответ, а Хонджун недовольно поджимает губы. Что-то между ними уже точно никогда не придет в норму, как бы они не старались это исправить. — Почему? — Он говорил, что я могу что-то знать, — Сонхва припоминает слова Минхека, многозначительно приподнимая брови. — Тем не менее я действительно не в курсе событий, что произошли после моего отъезда, однако не уверен насчет своих родителей, которые тогда были в городе. — Почему ты их подозреваешь? — альфа чувствует, как эмиссар пытается замаскировать эмоции и будто прячется от него. — Не ври мне. — Хорошо, — легко сдается тот. — Потому что политика отношений к оборотням в нашей семье давно стала трансформироваться во что-то непонятное. — В плане? — Дай мне в этом разобраться самостоятельно. — Последний раз, когда ты решил сам во всем разобраться, вышло не очень. Как и предпоследний. — Когда вы ругались — вас было не остановить и не понять, — упрекает старших Сан, отчаянно пытаясь вернуть внимание к своей персоне и наконец-то расставить все по полочкам. — Теперь вы обсуждаете что-то общее — и вас все также не понять простым смертным. — Ну хоть где-то стабильность, — хихикает Уён, тоже отвлекаясь на телефон. В этом тоже уже была какая-то стабильность. Сонхва впервые за день уделяет ему все свое внимание, считывая чужое состояние. Внутри Уёна был штиль или пустота, что в любом случае заставляло задуматься. Что-то было не так, друид опять что-то упускал, но времени на подробный анализ катастрофически не хватало. — Ты на чьей стороне? — в шутку возмущается Сан, оборачиваясь всем корпусом к другу. Уён в ответ насмешливо фыркает и несильно нажимает указательным пальцем на кончик чужого носа. — Бип, — многословно отвечает он, уворачиваясь от мгновенного нападения Сана. Тот цокает от возмущения и хватает чужую ногу, останавливая тем самым предположительный удар в район шеи. — Может, тебе ноги укоротить или уменьшить их количество? — и с силой тянет за мизинец ноги, вызывая отчаянный крик Уёна. Тому все-таки удается высвободить ногу из захвата, и тут же его пятка наносит контрудар в тонкую бровь. — Теперь понимаю, что чувствуют хозяева щенячьего помета, — Хонджун выглядит позабавлено и даже не скрывает счастливую добрую улыбку. Сонхва ее очень редко видел. Внутри вспыхивает огонек сожаления, и он встает со своего места, намереваясь уйти из дома. На сегодня было запланировано много дел. — Сану нужно много внимания, тебе ли не знать, — друид бессердечно хмыкает, когда проходит мимо дивана, на котором Уён всячески пытается отвоевать свою независимость и право на свободу. Младший оборотень возмущенно кричит проклятья и угрозы, между делом пуская в ход битвы зубы. Хорошо хоть зубы, а не клыки. Сонхва издевательски машет ему на прощание и оборачивается к альфе. — Спасибо за гостеприимство, я еще приду. — Я не сомневался, — он саркастично отзывается, изящно указывая рукой в сторону коридора. Сонхва еле заметно усмехается и безмолвно идет надевать уличную обувь. Кажется, от его общества кое-кто устал. Хонджун стоит сзади него и также безмолвно наблюдает. Подвешенное состояние их немного нервировало, но делать шаги дальше было еще страшнее. Друид сомневался, что Хонджун простил ему его поведение, но точно знал, что тот больше на него не злился. Этого было достаточно. Главное, в это верить. Сонхва чувствует в какой-то момент, что альфа прислоняется головой к его спине где-то между лопаток и сердце непослушно ёкает. — Ничего не говори, — угрожающим тоном говорит он, еще сильнее цепляясь за чужую спину. — Если опять пропадешь — я тебя убью, за свою честь отомщу троекратно. Хорошо это уяснил? Это не в его правилах давать второй шанс, но вся Вселенная будто была против его категоричности. Освободиться от правил — значит стать заложником своих эмоций, разве нет? Он рассчитывал, что сможет контролировать ситуацию и, если опять ничего не получится, он не будет разбит. Хонджун решает не вмешиваться в нынешнюю ситуацию, осознавая, как важно для Сонхва справиться с этим одному. Тому необходимо было отпустить прошлое и разобраться с тем, что давно было им проигнорировано, только так можно было приступать к настоящему и будущему. Альфа его понимал лучше, чем кто-либо другой в этом мире, так было всегда. — Почему ты молчишь? Эмиссар ехидно усмехается, отряхивая одежду от несуществующей пыли, и оборачивается к нему с довольным лицом: — Ты мне сказал ничего не говорить. — Ну, ладно, — Хонджун не особо хочет смотреть в янтарные глаза и поэтому избегает зрительного контакта, предпочитая удостовериться, что беты до сих пор в гостиной. — Пока. Он делает шаг назад, но Сонхва тут же делает два вперед, притесняя его опять к стене. Это становилось раздражающей традицией, которую точно стоило искоренить. Но друида все устраивало, он зажимает подбородок альфы между большим и указательным пальцами и скромно улыбается, ожидая чужой реакции. — Только попробуй, — возвращает улыбку Хонджун, болезненно хватаясь за чужие предплечья. Он начинал привыкать, что тело и разум принимались паниковать, когда этот человек вторгался в его личное пространство. Тем не менее это не означало, что такое стоило спускать с рук. — Не буду рисковать, — Сонхва легко ударяет его лоб своим, оставляя чуть позже легкое касание губ на щеке. — Пока. Когда Хонджун возвращается к шумным младшим, те уже дружно сидят на диване, тесно обнявшись. Телефон Уёна был бессердечно откинут на пол, а его настроение было в разы лучше. — Альфа, — пафосно обращается к нему Уён, пытаясь принять позу посолиднее, однако ему это не удается в силу внешних раздражающих факторов. — Следи за своими бетами, этот вот укусил меня за копчик, там теперь останется след. — А хотел ли я это знать? — Хонджун изображает на лице брезгливое выражение, располагаясь в любимом кресле. Настроение парадоксально не хочет портиться, хотя раньше вся эта суета его неимоверно утомляла и раздражала. Сейчас же у него есть силы и желание быть со своей стаей чуть ли не все свое свободное время. Возможно, в этом была заслуга магии? — Ты выглядел как человек, которому не хватает внимания, поэтому мой бета решил тебе в этом помочь. — Тебе, что, меня мало? — подыгрывает Сан, прижимая ладонь к своей груди в жесте изумления. — Нет, Сан. Мне тебя много, — Уён сконфуженно застывает на секунду и после закусывает нижнюю губу, все-таки потянувшись за своим брошенным смартфоном. И вновь пропадает из реальности к глубокому недовольству Сана. Хонджун встречается с ним взглядом и без слов пытается передать бете свое сочувствие и поддержку. Он решает, что вмешиваться в чужие отношения он сейчас точно не имеет права. В своих он был некомпетентен, поэтому дать дельных советов был бы не в состоянии. К черту вашу магию и отношения. А еще к черту хотел бы послать Сонхва своих родителей, но не судьба. Родственников не выбирают и всегда в душе теплится надежда, что со временем они сойдутся во взглядах. Он был благодарен своей семье за хорошее воспитание и ту любовь, которая взрастила внутри большое чувствующее сердце. Он был благодарен тем воспитательным и обучающим мероприятиям, что сделали его характер сильнее, а ум острее. Его мать была писанной красавицей, и он был благодарен за всю ту красоту, что ему досталась от нее. Он был благодарен. И он был готов отыграть благодарного послушного сына, хотя бы до того момента, пока не убедится в непричастности своих родителей в покушении на стаю оборотней. На его стаю. В этот раз он точно не хотел услышать какой он неблагодарный сын. Его родители были состоятельными людьми, его семья издавна помогала стаям и эмиссарам найти друг друга и консультировала по самым сложным вопросом и перипетиям, они заслуживали всеобщее доверие и уважение. Сложно описать как они гордились, когда их сын согласился в будущем стать эмиссаром перспективной стаи. И сложно осознать, что они испытывали, когда их младший сын отказался от всего к чему они его готовили с самого детства и пропал из родного города. Но судьба настигла его спустя долгое время и родители были рады. Поэтому устроить семейный обед не представляло никакой проблемы. По этому случаю его мать даже сама захотела приготовить яства, распустив всю прислугу в доме. Только семейство Пак, и то без старшего сына, который в это время был в другом городе. Благодаря этому все должно было пройти без скандалов, ведь друид был благодарным и воспитанным сыном, да и публики не было, чтобы устраивать концерт. — Почему ты решил прийти без Хонджуна? — интересуется его отец, как только они прохладно приветствуют сына и приглашают сесть за стол. — Потому что вы не выслали официальное приглашение, — не теряется друид, рассматривая своих родителей. Они были простыми людьми, но свои мысли и эмоции контролировали идеально, поэтому он не видел их настоящими. — Сын помнит все наши правила, — его мать тонко улыбается, накладывая в тарелку его любимые с детства блюда. — Наш недосмотр, что мы забыли, как стоит достойно приветствовать новый союз стаи и эмиссара. Но это могло бы произойти и раньше, если бы ты не решил посвятить себя… Магии и честь нашей семьи бы не пострадала. — Не провоцируй его, — перебивает ее глава семейства. — Ты успешен в новой стае? Сонхва еле заметно хмурится от странности формулировки вопроса и кивает. — Я не пригласил сегодня альфу еще по одной причине, — друид делает глубокий вдох, надеясь на благоприятную реакцию. — Поступила информация, что вы можете знать, кто был причастен к убийству семьи Хонджуна. — Разве то был не обычный конфликт между двумя стаями? — его мать с сомнением смотрит на супруга и вновь возвращает все свое внимание сыну. — Единственное, что мы знаем, это то, что эмиссары плохо справились со своей задачей, не допускай таких ошибок. — Ты всегда учила меня не доверять людям, — Сонхва открыто и, как это возможно, мягко высказывает свое пожелание, памятуя о двойственном характере своей матери. — Сейчас я обладаю возможностями проверить твои слова. Такое допустимо? — Магия и на такое способна? — она изумленно расширяет глаза и приосанивается. — Возможно, это даже будет полезно для твоей роли. Что от меня требуется? Внутри семьи нет тайн, есть только… Несовпадение взглядов, как ты тогда выразился? — Это работает только с теми, с кем есть общая кровь или сильная духовная связь, — друид чуть смущенно отодвигает тарелку с недоеденным обедом и протягивает руку своей матери, та понятливо вкладывает свою мягкую руку в его ладонь, чуть ощутимо ее сжимая. И спокойно вглядывается в белые глаза младшего сына, делясь аурой уверенности и непоколебимости. Тот беззвучно проговаривает заклинание и рисует на их ладонях невидимые и понятные только ему руны. — Вы причастны к смерти родителей Ким Хонджуна? — Нет, — честно отвечает она и слабо усмехается, считывая легкое удивление сына. — Ты плохого о нас мнения, — она крепче хватает его за руку. — Это работает и в обратном направлении? — Да, — быстро звучит честный ответ. — Ты до сих пор его любишь? Сонхва пытается вырвать свою ладонь, но губы произносят ответ быстрее, чем он успевает высвободиться из внезапно крепкой хватки: — Да. — Значит, в следующий раз мы точно пригласим вас по всем правилам. Раз Хонджун скоро станет частью нашей семьи. — Вот поэтому он не хочет часто приходить к нам в гости, — несерьезно ругается его отец, тем самым показывая супруге как он не одобряет ее действия. — Ты же знаешь, какой он у нас закрытый, — оправдывается она, поправляя прическу. — Я же просто беспокоюсь о его благополучии. — Ты и так сделала все, что могла. Нашими стараниями он наконец-то там, где и должен быть. — Какими это еще стараниями? — эмиссар быстро отходит от смущения и впивается испытывающим взглядом в родителей. — Вы все-таки к чему-то причастны. — Тебе еще так многому предстоит научиться. В первую очередь как вести себя с оборотнями; влюбленный в тебя альфа это хорошо, но не все будут такие. Я тебя научу, — тон голоса его матери беспокоит даже сейчас, а неприятные воспоминания из детства тут же всплывают из памяти. — Делать в них дыры, едва заметные бреши своими словами, чтобы они опустели. Ты тоже должен научиться опустошать, потому что мы всегда должны быть главными, сынок. Именно мы стоим выше над инстинктами этих животных. В пустой сосуд легче влить то, что необходимо именно тебе. — Этот союз не подчиняющий, а равноправный, мы уже говорили об этом. — Но именно ты помог им, когда выяснилось, что альфа один несостоятелен, — добавляет отец, тоже отбрасывая попытки доесть обед. — Вы хотите сказать, что то проклятье ваших рук? — Как бы ты еще смог доказать необходимость стаи в твоей помощи? Как раз пригодилась твоя облюбованная шаманская магия, — его матери не нужно была проверка на честность, потому что она всегда была уверена в своих словах и в легитимности своих поступков. — Хонджуну не хватило проблем с охотниками, поэтому его пришлось еще сильнее мотивировать. А тут как раз попался под руку глупец из чужой стаи. Поскольку Сонхва ожидал чего-то подобного, он не начинает спорить или возмущаться. Это были его родители и их методы всегда вызывали у него отторжение и непринятие. Но в стратегическом плане они были сильны, ведь все действительно сыграло им на руку и они добились желаемого результата. Но осознание, что он лишь часть игровой партии горчило на языке и першило в глотке. — Прошу, не вмешивайтесь в мою жизнь. Я давно вам сообщил, что хочу жить отдельно от семейных норм и правил, которые мне точно не по вкусу. До скорого, я ухожу. — Ты еще будешь нам благодарен, сын, — уверенно говорит отец, спокойным взглядом провожая друида из комнаты. — Да я уже преисполнен благодарности, — фыркает себе под нос Сонхва, выходя на улицу. Любая встреча с родителями изматывала его, а тут еще и погода решила из солидарности испоганиться в пасмурную и дождливую. И когда он допустил мысль, что хуже этот день быть не может, случилось следующее: позвонил Сан. И просто так он не звонил никогда, только если ему что-то было необходимо или произошло что-то плохое со стаей. Эмиссар с нехорошим предчувствием отвечает на вызов, с досадой оглядываясь на отчий дом. — Сан, мы виделись несколько часов назад. — Я в курсе, — звучит логичный ответ, который отчасти возмущает. Сонхва сейчас раздражало все, он срочно нуждался в медитации. Его даже раздражали телефонные помехи, что сигнализировали о том, что бета был, скорее всего, за чертой города. — У меня случилась некая оказия и я не знаю привлекать ли к этому нашего альфу. — Что произошло? — Я увез Уёна в заповедник, как он и попросил. Три часа ехали до этой местности и… — Ближе к делу, Сан, — подгоняет его друид, уже понимая, что проблема будет чуть ли не глобального порядка. — Он пропал. Как только мы приехали, он дунул на меня какой-то порошок, полагаю что-то из твоей коллекции, и я вот только что себя осознал в пустой машине. Ты с ним дольше знаком, что мне делать? — Ты не можешь найти своего истинного по запаху? — саркастично интересуется друид, обидчиво щурясь на небо, с которого начал сильнее капать дождь. — Могу. Но вдруг он не хочет, чтобы его нашли? — Сделай так, чтобы он осознал, что этого хочет. Отправь свои координаты, я приеду. — Какие вы все сложные, — раздается ворчание в трубке. — Понял, карту сейчас скину. Как только завершается разговор, эмиссар тут же пытается дозвониться до Уёна, но его мобильный, само собой, оказывается отключен. Сонхва уже начинает просчитывать на карте наилучший маршрут до места, но останавливается, задумчиво прокручивая телефон между указательным и большим пальцами. Они обещали друг другу больше никаких секретов. Он обещал, что не будет принимать решения самостоятельно и было бы большой глупостью не поставить в известность альфу о таком странном поведении его беты. Поэтому эмиссар делает то, что не делал никогда прежде. Идет на компромисс. Он садится в машину и пишет Хонджуну, спрашивая его мнение. И буквально через полчаса они уже вдвоем едут в северный заповедник. — После обеда с родителями ты раздражен, но теперь нет напряжения с опасением, — Хонджуну становится скучно ехать молча в машине, поэтому он решает поговорить на какие-то отвлеченные темы спустя час езды. Главная тема того, что они не знают, что творится с Уёном, они, не сговариваясь, игнорируют. — Значит, все прошло хорошо. Чего на самом деле ты опасался? — Я эгоист, — усмехается друид, не отрывая взгляда от дороги. Погода была ужасной, и ливневый дождь создавал потенциально аварийную ситуацию. — И я боялся, если окажется, что моя семья причастна к тем несчастьям, что случились с твоей семьей, то ты меня опять возненавидишь, и в этот раз я уже не смогу с этим ничего поделать. — Надо же, — альфа в притворном удивлении приподнимает брови, опуская взгляд на боковое зеркало. — Ты действительно эгоист, но не плохой человек. Честность — это хорошо. — Нет хороших или плохих людей, — поправляет его Сонхва, окидывая мимолетным взглядом фигуру альфы. Тот выглядел как хронически уставший человек, но все равно только при одном взгляде на него, внутри зажигаются будто новые звезды, пощипывая восхищенными пузырьками все внутренности. Друид до сих пор не понимает, почему ему это нравится. — Некоторых просто помнят за добро, а кого-то за зло. — У тебя всё просто. — Ты — не просто. Они замолкают, потому что атмосфера почему-то располагала только к выяснениям отношений или ссоре, что точно сейчас было бы лишним.