Курортный отдых в санаторных условиях

      Се Ван тяжело дышал, уткнувшись в воротник Е Байи, не в силах отпустить из объятий. Ему нужно было как-то объяснить, что происходит и что он собирается делать, хотя он ещё и сам не решил, что именно, а слова предательски скользили в уме, отказываясь складываться воедино.       - Тише, всё хорошо, я с тобой, - спокойный голос и теплые руки, гладящие по спине. Е Байи. Он и правда так близко, он сможет понять, какую бы несусветную чушь Се Ван ни наговорил ему.       - Байи, я… - Се Ван зажмурился ни пойми зачем, словно закрываясь от этого мира чуть больше, как дети прячутся под одеялом от страха, - Я не могу… Я не знаю, что мне делать, вернее… Наоборот – знаю, но не хочу, не могу, просто… Просто я в смятении! Помоги мне… Прошу…       - Се Ван… - мягко, нежно, Е Байи протянул руку, приглаживая длинные волосы, чуть повернулся и бережно поцеловал в висок, - Иди сюда, - почти не отрываясь, Е Байи подвинул к ним стул и опустился на него, притягивая Се Вана к себе на колени.       Прошло несколько долгих минут, прежде чем Се Ван наконец отодвинулся сам, глубоко вдыхая воздух и приводя себя в порядок.       - Спасибо, - он слабо улыбнулся, - Так гораздо лучше.       Се Ван поднялся и пересел на другой стул, попутно собираясь с мыслями.       - Тебе ведь что-то уже известно? Про… Чжао Цзина? – начал он.       - Только в общих чертах, без подробностей, но и этого с лихвой хватило. Чжоу Цзышу рассказал, чем тот… занимался.       - И что ты думаешь? – Се Ван понял, насколько это глупый вопрос, как только произнес его.       - У меня нет цензурных выражений на этот счет, а ругаться не собираюсь.       - Вэнь Кэсин тоже замешан со всем этим, - осторожно добавил Се Ван.       - Да, это мне тоже уже известно.       - И он просит, чтобы я дал показания и написал заявления о том… Что со мной происходило. И я это сделаю, - в голосе звучала решимость, граничащая с отчаянием.       - Но ты медлишь. Ты… всё ещё что-то испытываешь к нему? Или боишься за себя?       - Да ничего я уже к нему не испытываю! Чем больше думаю, тем больше понимаю, в каком кошмаре я жил! Но он… он вырастил меня, я не могу… Черт! – Се Ван уронил голову на руки, зарываясь в волосы пальцами, - После того, что я узнал… Мне и на себя наплевать, честное слово… Упекут следом – туда мне и дорога, раз был таким слепым, раз не понял, пока гнался за карьерой, что творит этот человек прямо у меня под носом… - последние слова он почти прошептал, - Я боюсь только за тебя. Я не могу представить, что ты останешься один, сама мысль об этом просто наизнанку меня выворачивает…       Вокруг Се Вана снова сомкнулись крепкие объятия. Он не сопротивлялся, повиснув безвольной тряпочкой, прислонившись к Е Байи, украдкой мечтая, чтобы он всегда был так близко и обнимал его, не смотря ни на что. Словно услышав эти мысли, Е Байи произнес:       - Я рядом, ты не сможешь меня оставить одного, даже если получится так, как ты говоришь. Я встретил тебя, и пока ты сам не скажешь, что больше не хочешь меня видеть в своей жизни, я не уйду.       - Я хочу тебя видеть, - Се Ван поднял голову. Е Байи бережно поймал его лицо в свои ладони, - Всегда. Но я не могу просить тебя пойти за мной, если…       Е Байи прекратил этот поток слов, приблизившись и целуя Се Вана.       - Тебе не нужно просить, - ответил он, отстраняясь, - Не бери на себя ответственность за мои действия.       - Хорошо, - Се Ван наконец нашел в себе силы улыбнуться, - Тогда я принял решение. Только вот осталось ещё одно, что я хочу сделать. И я хочу попросить тебя помочь мне, боюсь, что не справлюсь в одиночку.       - Всё, что угодно.              Они крепко держались за руки, пока шли вдоль коридоров следом за Вэнь Кэсином и Чжоу Цзышу, игнорируя любые посторонние взгляды. Се Ван выглядел максимально сосредоточенным и почти что отстраненным, только чуть дрожащая рука, крепко сжимающая ладонь Байи, выдавала гигантское волнение. Так Се Ван чувствовал себя очень редко, может быть, всего несколько раз, когда приходилось выступать перед большой публикой или особенно строгой экзаменационной комиссией, только сейчас в свободной руке он держал не партитуру, а несколько листов, исписанных угловатым размеренным почерком Чжоу Цзышу.       - Сколько полных лет вам исполнилось, когда Чжао Цзин усыновил вас?       - Восемь.       - Когда впервые он проявил к вам… особое внимание?       - Почти сразу, но это было как бы постепенно. Сначала он настоял на том, чтобы я мылся в его присутствии. Затем… он касался меня, всё чаще. Мне было одиннадцать, когда он впервые… сделал это по-настоящему.       - Я понял. Вы можете не продолжать. Вы знали о том, что Чжао Цзин организовывал сеть по торговле и растлению других детей?       - Нет. Я знал только, что в том детском доме, где я рос, он был кем-то вроде мецената. Он говорил, что таким же детям, как и я, нужно помогать развиваться в творчестве. Я верил. Даже приезжал туда вместе с ним с концертом один раз.       - Почему вы не обратились в милицию?       - Сначала был слишком маленьким и не понимал. Потом мне было страшно. Чжао Цзин обещал, что меня самого посадят, и моей карьере придет конец. И ещё он говорил, что так любит меня… Я не знал, что делать, я думал, так было нужно, думал, у него есть это право. Думал, что тоже должен любить его и быть благодарным, я правда верил в это.       И ещё долгая-долгая вереница сухих вопросов. Се Ван отвечал, как мог, спокойно и предельно честно. Он словно впал в прострацию, словно был сам где-то ещё, далеко, только со стороны наблюдая за тем, как дает ответы на все эти бесконечные вопросы, раскрывающие всю его подноготную.       Когда поток слов наконец иссяк, Чжоу Цзышу протянул ему бумаги.       - Ты можешь их подписать, - уже менее формально обратился он, - Тогда я позвоню в головное, и дело уже будет не остановить. Если ты не хочешь…       - Я подпишу, - уверенно ответил Се Ван, - Но сперва я бы хотел поговорить с ним… Если можно.       - Ты уверен? – Цзышу бросил красноречивый взгляд сначала на него, а потом на бумаги, заполненные собственноручно.       - Да. Е Байи пообещал, что побудет рядом, так что я не боюсь.       - Что же, хорошо, если так, - Цзышу пожал плечами, поднимаясь, - Но я там тоже буду и всё, что вы скажете, в определенном случае…       - Да, я понимаю.       Се Ван колебался. Он сжимал дверную ручку, изо всех сил стараясь понять, что же именно он хочет сказать или сделать. Что он ему скажет? Все подготовленные фразы испарились, словно их и не было вовсе. «Я должен. Не могу сделать этого, хотя бы не посмотрев на него. Успокойся: это просто, как ещё один экзамен.»       Глубоко вдохнув, Се Ван открыл дверь и без колебаний вошел в помещение.       Острый, словно бритвенное лезвие, пытливый взгляд прошил Се Вана на единственный миг, прежде чем сменился такой легкой и чуть укоризненной улыбкой, что Се Ван усомнился в том, что из этого ненастоящее.       - Се-эр, ты пришел помириться? – голос, словно расстилающийся бархат. Се Ван знал каждую завораживающую интонацию. Слова – главное его оружие, - Давно пора, мы ещё можем успеть обо всём договориться…       - Вы, - Се Ван не мог выдавить из себя такое привычное и такое отвратительное «отец», - Правда так легко мне это предлагаете? Зачем?       - Я же твой отец, разумеется, я забочусь о твоем благополучии, даже если у тебя бывают недопонимания…       - Недопонимания… - эхом повторил Се Ван, - А как же другие?       - О чем ты?       - Какие были недопонимания у других детей? Помнишь ту фотографию, со дня концерта? Дети с той фотографии. Ульяна, Маша, Вася… У них какие были недопонимания? Почему ты выбрал именно меня? Почему я до сих пор живу, а они – нет? Недостаточно таланта? Или может, те, к кому их продали с твоей подачи, просто были немного честнее в своих намерениях и не прикрывались продвижением по карьерной лестнице?       - Се-эр, я решительно не понимаю, о чем ты ведешь речь, - в глазах блеснула незнакомая искра, но голос всё ещё был так же спокоен.       - Конечно не понимаешь. Ты же и имен их не помнишь, как и многих других. Они для тебя ничего не значили, кроме денег, или что ты ещё за них получал?       - Се Ван, - в голосе проскользнули стальные нотки, - Не знаю, от кого ты наслушался этих бредней. Ты выпил? Что на тебя нашло? Неужели после всего, что я тебе подарил, вместо благодарности ты говоришь мне такие оскорбительные вещи?       - Благодарности? Да уж, насиловать одиннадцатилетнего ребенка, те ещё заслуги, не сомневаюсь, - голос задрожал, - Но знаешь… Если бы я знал тогда, что пока я учусь и выигрываю ради твоей похвалы очередной конкурс, - глаза застили слезы, но Се Ван всё ещё держался, - Моих друзей выбрасывают без признаков жизни за ненадобностью, как использованную вещь… Честное слово, лучше бы я разделил их участь, чем жить так, как ты хотел. Скажи… что было во мне, чего не хватило им? Талант? Лицо? Или просто не повезло с хозяевами? Или просто я был нужен для более продвинутой цели? Хотя нет. Не говори лучше ничего. В твоих словах только яд. Я не хочу отравиться больше, чем сейчас.       Се Ван сморгнул слезы, чтобы ещё раз посмотреть в лицо тому человеку, которого больше десяти лет называл своим отцом. Ни капли смятения или сожаления на лице. Всё та же маска, всё то же выражение оскорблённости и снисхождения. Только глаза: никто другой не смог бы понять, что они говорили, кроме Се Вана, но он прекрасно помнил этот взгляд: холодный, как сталь, почти смертоносный, гипнотический, как у змеи.       Собрав остатки самообладания, Се Ван повернулся к стоящему за ним молчаливой тенью Цзышу.       - Ручка есть? – Цзышу кивнул, потянулся и, вынув из нагрудного кармана ручку, протянул Се Вану.       Он уронил бумаги на стол напротив Чжао Цзина и широким росчерком поставил свою подпись. Почти безжизненно протянул их Чжоу Цзышу и не оборачиваясь вышел из комнаты.       - Се-эр! – раздалось за спиной.       - Не зовите меня больше так. Никогда, - не поворачиваясь ответил Се Ван.       Дверь за его спиной закрылась.       На негнущихся ногах Се Ван подошел к Е Байи, который ждал его сразу за дверью.       - Байи… - в глазах заплясали разноцветными пятнами мушки, - Это и правда всё он… Это был он…       Ноги подкосились, и Се Ван, чувствуя, что предательское сознание выскальзывает из его рук, упал вперёд тряпичной куклой. Последнее, что он запомнил – это крепкие руки, подхватывающие его ослабевшее тело.       Сознание возвращалось медленно. Нос защипало от ударившего отвратительного резкого запаха нашатырного спирта. Се Ван с трудом открыл глаза. Ему было тепло. Он полулежал на коленях у Е Байи, который склонился над ним, сосредоточенно вглядываясь в его лицо.       - Очнулся наконец, - выдохнул он с явным облегчением, - Вот и молодец. Лежи пока, не вставай. Ничего не болит, не тошнит?       Се Ван покачал головой.       - Напугал же ты меня, - выдохнул Байи, бережно оглаживая лицо Се Вана.       - Прости, - тихо ответил он.       - Ничего, не извиняйся. Теперь всё будет хорошо.                     Когда Се Ван наконец вышел на улицу, солнце уже склонилось к западу, готовое затонуть за острым краем горизонта. Невидящим взглядом, он осмотрел суетную улицу и людей, спешащих вдоль по узким тротуарам, взгляд скользнул дальше, по неспешно проезжавшим редким машинам и подкрашенным в розовато-оранжевые оттенки заката стенам домов.       Се Ван чувствовал небывалую опустошенность, словно гигантский этап его жизни остался позади за тяжелыми потертыми дверями отделения вместе с тем человеком, в глаза которого он всё-таки осмелился заглянуть. Сейчас, как никогда раньше, Се Вану хотелось бы закурить. Говорили, это помогало успокоить нервы. Но сигарет у Се Вана не было, да и терпеть едкий прилипчивый дым ради мнимого спокойствия не хотелось.       «И куда теперь?» - вертелся в голове обрывками мыслей вопрос.       Е Байи легко коснулся его локтя. Се Ван обернулся и встретился с ним взглядом. В нем не было ни осуждения, ни жалости, от которой Се Вана бы затошнило. Е Байи просто был рядом. Рядом во всём. И в его взгляде, чистом и сосредоточенном, Се Ван мог прочесть безмолвную поддержку и участие, а ещё обещание – оставаться рядом и дальше, что бы ни случилось.       Е Байи не говорил ему, что делать, не решал за него ни единой проблемы, и Се Ван был благодарен за это. Впервые он был в отношениях на равных, он мог выбрать, что делать дальше. Но сейчас Се Ван был переполнен эмоциями и переживаниями последних нескольких часов. И готов был поклясться, что выражение лица своего бывшего приемного отца ещё не раз увидит во сне. И очень надеялся, что Е Байи разбудит его, не давая проваливаться в воспоминания слишком глубоко.       Ещё раз оглянувшись по сторонам, Се Ван прошелся вдоль улицы до ближайшей скамейки и опустился на неё почти без сил. Е Байи последовал за ним.       - Нам ведь ещё нужно вещи забрать… - вспомнил Се Ван.       - Ага, - неопределенно кивнул Е Байи.       - И ты… нужно где-то достать тебе билет на поезд, ты же пропустил…       - Нам, - поправил Е Байи, - Самолеты у тебя тоже все улетели.       - Точно, - Се Ван усмехнулся, - значит, мы поедем вместе? – он слабо улыбнулся внезапному осознанию, что они поедут куда-то вместе и проведут время просто так, вдвоем, не сдерживаемые никем и ничем.       - Получается так.       - Ты знаешь, как отсюда добраться до санатория?       - Понятия не имею, - Е Байи откинулся на спинку скамьи и вгляделся в небо, - надо бы нам ещё и место найти, где заночевать.       - Да, столько всего…       - Семь бед – один ответ, - раздался звонкий голос позади них. Е Байи только что не подпрыгнул на месте, - Вы забыли, - к ним легкой поступью подошел Вэнь Кэсин, протягивая светлую шляпу, слегка помятую, - Надо будет почистить получше, но сейчас не об этом.       Вэнь Кэсин присел на скамейку рядом с Е Байи, лучезарно улыбаясь.       - Помнится, я задолжал вам миску пельменей, - лукаво начал он, - Но раз уж вещи повернулись подобным образом, то предлагаю немного больше в качестве нашей с Цзышу скромной благодарности. Он освободится, - Кэсин быстро взглянул на наручные часы, - через полтора часа, может, чуть больше. Мы можем пока добраться до санатория, вы соберете вещи, и Цзышу подхватит нас на машине, поживете у нас немного, пока билеты найдутся.       - Вы это серьезно сейчас? – Се Ван недоверчиво посмотрел на Вэнь Кэсина, выжидающе смотрящего на них.       - А что такого? – Кэсин пожал плечами, - У нас свой дом, за пару дней не обеднеем, вам нужно где-то остановиться, а сейчас комнаты не найти, самый сезон же.       - Но вы же нас едва знаете…       - Разве? – Вэнь Кэсин усмехнулся, на миг заглядывая в глаза Се Вана.       Се Ван подумал, что отказаться было бы глупо. Он переглянулся с Е Байи.       - Я только за, ночевать в парке или на вокзале вовсе не хочется, - резонно заметил Е Байи.       - Тогда я тоже за, - улыбнулся Се Ван, - Большое спасибо!       - Ой, да не за что, - Вэнь Кэсин улыбнулся ещё шире, - Пойдемте, отсюда прямой автобус до вашего санатория идет.