Труды целителя Вэй

      После отбытия напарников на разведку Сичэнь просидел некоторое время, усердно медитируя. Похмелье уже почти отступило, когда его буквально вытолкнуло в реальность очень дурное предчувствие. Сичэнь сидел на полу, в полагающейся приличной позе и ошеломленно хлопал глазами, пытаясь понять, что послужило причиной того, что у него волосы встали дыбом. Замешательство продолжалось не так долго, потому что потом он ощутил легкую дрожь земли. Наученный в глубоком детстве что делать при землетрясении, Сичэнь уже намеревался помочь другим людям в особняке найти безопасное место — особенно помочь больной жене авантюриста Ли, — но тот же самый опыт заставил его засомневаться.              Разве он слышал, как нервничали животные? Уж как болела голова с самого утра, что болью отдавался даже стук посуды в кухне этажом ниже и ходьба слуг по коридорам, но лая собак он не расслышал? Зарева над городом он не видел, как и полос из облаков на небе. Вопреки всем правилам безопасности он вспорхнул на крышу — если что, спуститься ему оттуда получится за один удар сердца.              Но он едва успел сделать вдох, как сразу понял в чем дело. На Молин со стороны гор, там где нужная им шахта, неслась стеной волна концентрированной энергии ян — и волокла за собой сбивающую с ног дрожь.              Флейта моментально оказалась в руках Сичэня. Пришлось буквально силой заставлять дыхание успокоиться — без этого сяо просто не получится использовать. Первоначальный план был безобразно простым — выставить барьер — но уже через пару фэнь стало ясно, что его золотое ядро такой нагрузки не выдержит. Он выставил самый мощный барьер из всех, что были ему подвластны и город не смело, но здания ощутимо тряслись и панические крики людей на улицах не очень-то помогали концентрации. Воздух сгустился вокруг городских стен Молина, искажая черты деревьев и гор вокруг.              У него были с собой пилюли с жэньшенем, чтобы восстановить утраченную ци до приемлемого уровня, однако съесть их не прерывая игры смог бы гуцинист, но никак не флейтист. Сичэнь кожей лба чувствовал как промокла от испарины его лобная лента, ноги дрожали, а напор энергии ян не снижался. Он лихорадочно пытался придумать способ откуда ему взять ещё энергию…              Или найти помощь.              В памяти промелькнули карты и доклады, которые он читал перед отъездом в Молин, а также разговор с Су-гунцзы, так любезно рассказавшим ему о сети защитных талисманов в стенах самого города. Будь бы тут Вэй Усянь, он наверняка придумал бы что-то совершенно завораживающее с этими талисманами, но времени, сил и таланта для этого Лань Сичэню категорически не хватало. Он сыграл пару нот на пробу, вплетая их в мотив барьера — отозвались, несколько штук вырезанных в стенах неподалеку. Заграждающие — то, что надо! Он призвал к их силам и перераспределил свой барьер так, чтобы вырезанные талисманы стали ему опорой. Слегка облегчив себе задачу, Сичэнь принялся активировать талисманы, располагавшийся дальше. Аккорд за аккордом, смаргивая выступивший пот, он перераспределил основную нагрузку с одного себя на сеть защитных талисманов в каменных стенах. Над городом возник энергетический купол, словно весь Молин оказался заключён в гигантской капле воды. Вывалившие на улицу люди завороженно смотрели, задрав головы так, что пучки волос трепались, а шляпы падали на землю. Матери без конца шикали на галдевших детей, чтобы те не отвлекали Сичэня, мужчины, сжав кулаки и сцепив зубы нервно смотрели на юнца с сяо и вполголоса обсуждали куда им бежать с семьями, если тот не справится.              Стабилизировав энергию, Сичэнь вновь столкнулся с тем, что управлять таким массивом энергии он не может — несмотря на то, что ян всегда стремится к расширению, то есть мог и рассеяться в пространстве, но даже с поддержкой тридцати трёх талисманов, что он призвал, на рассеивание требовалось время. Которого у него не было! Он играл несколько палочек подряд, прерываясь лишь на самые глубокие вдохи, что мог сделать. Пот выступил уже и между пальцев, становилось попросту сложно держать Лебин. Линия горизонта накренилась у Сичэня перед глазами и до него не сразу дошло, что это он сам согнулся от истощения. Он беспокоился о том, что стало с его напарниками и немножко о том, как же Ванцзи будет без него, если он не сможет выбраться отсюда…              Порыв ветра донёс до него сводящий с ума аппетитный запах куриного бульона. В помутнённой памяти немедля всплыло лучшее блюдо, что он ел за всю свою жизнь — интересно, суп, что варится неподалёку, хоть наполовину такой же вкусный как тот, что сделала Цзян-гунян?              Цзян-гунян… Юньмэн… Там много воды…              Вода.              Наиболее иньская вещь в подлунном мире — прямо у него под боком огромная судоходная Циньхуайхэ!              То, что пришло в голову Лань Сичэню наверняка было влиянием изворотливого ума Вэй Усяня — ещё несколько лун назад он бы просто героически умер, не заметив под носом очевидного решения.              Конечно, люди испугались, когда увидели, что защитный купол кренится. Женщины схватили ревущих малышей, мужчины подхватили тех, кто плохо ходил и люди понеслись по улицам, на противоположную сторону города. Люди сталкивались, поскальзывались на уличных нечистотах и падали, пытаясь отползти к стенам, чтобы не быть растоптанными обезумевшей толпой. Продлилась паника не дольше одной фэнь, пока Сяо Мэй, следившая за действиями Сичэня, не прокричала со крыши дома во всю мощь поставленного голоса уличной торговки:              — Вы спасены! Взгляните наверх!              Одного раза не хватило, но она кричала до тех пор пор, пока вновь не сорвала себе голос — даже после того, как дядья присоединились к ней. Горожане, не успевшие сильно углубиться в улочки между домами стучали по плечам тем, кто был впереди и указывали вверх. Безумный бег остановился, упавшим помогли подняться — хвала богам, отделались синяками.              Тем временем купол окончательно прогнулся и вывернулся, став похожим на чашу, а энергия ян буквально стекала в реку, направляемая пульсацией энергетических линий и собственным притяжением к инь.              Вот это нерест ждёт рыбаков Молина — придётся отбиваться от улова вёслами!              Вскоре вся вырвавшаяся из горы энергия ян стекла в реку и линии талисманов, мерцая, угасли, перестав различаться глазом.              Всеблагие Небожители, духи предков и наставники Лань, низкий всем поклон за то, что при выборе инструмента они убедили Сичэня обратить свое внимание на тихую и легкую северную сяо! Южная требовала значительно большего расхода воздуха, а он играл с самого заката — никак не меньше двух страж и только-только рискнул оторвать нефритовую флейту от губ на время большее, чем требует один резкий вдох. С южной сяо он бы уже выплюнул легкие, но и столь продолжительная игра на её облегченной версии с применением духовных сил привела к тому, что он бессильно рухнул с темнотой перед глазами. Его тут же подхватили под руки, дали воды и промокнули выступивший пот с лица.              — Лань-дагунцзы, что бы мы без вас делали?!              Не в силах ответить, задыхающийся Лань Сичэнь вынужден был признать, что, план «спасти жителей Молина и перетянуть симпатии города на сторону ордена Гусу Лань» в его понимании не включал пункт «довести себя до истощения золотого ядра». С улицы раздались торжествующие вопли и лай собак. Дрожащей рукой Сичэнь закинул в рот пилюлю из отборного женьшеня, оставив ещё две для младших — он отчего-то не сомневался, что Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань вполне себе здравствуют. По жилам почти сразу заструилось тепло, дышать стало чуть легче, но он по-прежнему ощущал себя на грани обморока.              — Выпейте это, гунцзы!              Перед лицом возникла небольшая плошка с куриным бульоном, лекарь Хань придерживал Сичэня, помогая ему сделать глоток.              — Я не знаток в духовной медицине, но бульон из чёрной курицы с женьшенем даже умирающим роженицам сил придаёт, должно и заклинателю помочь.              Бульон сил действительно придал, но оказался не очень вкусным. Где-то в глубине сердца Лань Сичэня засела неясная тоска — словно он вновь отведал что-то пресно-полезное из традиционной кулинарии Лань. Увидев его сдержанную реакцию, лекарь подвинул к нему тарелочку со странными белёсыми кружочками. Узнав, что это тушенный в вине нюсигэнь для подъема ци, Сичэнь вежливо отказался — он ещё не успел забыть как болела его голова с утра, пусть это все-таки ощущалось легче, чем абсолютное истощение духовной энергии.              — Что это было, Лань-дагунцзы? — напряжённо спросил его Ли Жонлэ, а ответить ему юноша ничего вразумительного не мог. Сичэнь никогда не видел таких вспышек энергии на пустом месте. Разве что кто-то привёл в действие неизвестный могучий артефакт… Нет, он никогда не слышал о ком-то, кто способен на подобное. Разве что в местные горы свалился какой-то неудачливый небожитель.              — Надо будет собрать людей, чтобы разведали местность, — Ли Жонлэ взглянул на встревоженную Сяо Мэй. — Останься тут, будь в безопасности, хорошо? Присматривай за своей матушкой.              — Шушу…              — Возвращайся скорее, — мягко сказал мужу лекарь Хань. — Я от нервов наварил столько куриного супа, что мы сможем накормить целый отряд разведчиков.              Ли Жонлэ широко улыбнулся.              — Ради твоей готовки — одна нога здесь, другая — там.              Он спустился по лестнице, скрывшись из виду, Сяо Мэй юркнула за ним, пробормотав что-то про матушку.              Сил у Сичэня хватило на то, чтобы наконец-то сесть в приличной позе. Он лихорадочно шарился по закоулкам памяти, натыкаясь лишь на тупики — ответа на вопрос «что произошло?» у него не было.              — Я могу поставить иглы, они расслабляют, так медитировать будет легче, — Сичэнь согласился, протянув лекарю руку. Неясные тычки в кожу первое время были неприятны, но уже через несколько фэнь Сичэнь ощутил как спадает напряжение, возникшее в нем во время неравной битвы.              — Гунцзы прекрасно владеет сяо. Вы, должно быть, с раннего детства учились.              Сичэнь кивнул с легкой улыбкой.              — Я хотел играть на наньсяо, но учителя отговорили.              Звук наньсяо яркий и живой, такой отличный от всего, что окружало его с самого рождения. Он неизбежно заглушил бы тихий гуцинь, к которому его брат тяготел с тех пор, как научился держать приличную позу. «Дагунцзы, ведь это так поэтично — два брата, так похожих между собой, столь дружных, да ещё и играют на инструментах, самими небесами предназначенных для совместного исполнения!». А-Хуань хотел играть на наньсяо. А-Чжань прикипел душой к гуциню. Втайне они попробовали сыграть таким составом, но лишь убедились на своём опыте, что слова наставников не с потолка взяты. Увидев, как маленькие ручки брата сжимаются в кулачки на струнах, сердце А-Хуаня сжалось.              — Все хорошо, а-Чжань, не горюй.              Лань Хуань хотел играть на наньсяо, но с того дня, как он пришёл к наставникам за тренировочной сяо, почти и не прикасался к другой флейте, убрав ее подальше в запасники, чтобы она не травила душу.              — Я уверен, вы сможете научиться, гунцзы! Это ведь родственный инструмент, вам нужен лишь наставник.              Звучало разумно, но увы — игра для личного удовольствия не поощрялась в Гусу Лань, да и времени на такие развлечения у него уже не оставалось. Разве что он сможет найти наставника где-то за пределами…              — С вашим мастерством мне невольно вспоминается легенда о Сяоши и Нунъюй, — лекарь Хань хмыкнул, взглянув в темное небо. — Но, должно быть, в наших местах фениксов и драконов не водится.              Последний феникс, о котором Сичэнь слышал, был замечен куда как севернее, а драконы и вовсе куда-то попрятались, так что, скорее всего, лекарь Хань не заблуждался. Сичэнь мягко улыбнулся, переводя дыхание:              — Не думаю, что сейчас смог бы должным образом призвать феникса или...              И тут до них донесся оглушительный грохот из гор, земля вновь задрожала, высокие сосны зашатались, валясь друг на друга, в небе показались огромные куски породы. Сичэнь подскочил, отчаянным свистом активировав охранные талисманы, чтобы защитить город от обломков деревьев и камней, в ужасе понимая, что с ещё одним всплеском энергии он никак не сможет справиться. Улицы Молина вновь наполнились криками, а из горы, прорываясь через слои каменной породы вырвался и взметнулся вверх самый настоящий фуцанлун. Сичэнь с отвисшей челюстью наблюдал за затяжным прыжком легендарного зверя на фоне огромной полной луны. Судорожно сжав пальцами флейту, утыканный акупунктурными иглами, вознес мольбу всем небесным силам, чтобы дракон не вздумал бежать к нему — не мог же он и в самом деле играть настолько хорошо?! На его счастье, дракон прыгнув сперва в сторону города, взревел, мотнул головой и вторым прыжком направился к Циньхуайхэ. Сичэнь почти перевел дыхание, но эта ночь определённо решила украсть у него несколько лет жизни.              С упавшим в пятки сердцем он различил две знакомые юношеские фигурки, изо всех сил цеплявшиеся за рог фуцанлуна. Сичэнь успел лишь схватиться рукой за Шоюэ — успеет ли он в нынешнем состоянии догнать дракона?! — как дракон оттолкнулся от берега, разнеся постройки рыбаков в щепки, а лодки разогнав во все стороны, взлетел вверх — и нырнул в реку, залив всплеснувшейся водой постройки нескольких кварталов. Лань Сичэнь с ужасом смотрел, как Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань, схватившись за руки, спрыгнули в воду, исчезнув среди поднявшихся волн. Лодки бешено кружились по воде подобно семенам байламу в осеннюю пору, сталкиваясь и обламывая борта. Судна врезались в пристани, их вышвыривало на мель, а несколько лодок Сичэнь и вовсе различил на крышах домов. Выброшенная на сушу рыба билась в судорогах на земле, горожане вопили от ужаса, ожидая, что эту ночь им никак не пережить — какой ещё монстр явится из ниоткуда?              Ли Жонлэ не успел отойди от дома достаточно далеко. Крепко удерживая поводья лошади, он крикнул, удерживая взбудораженного рысака на месте:              — Лань-дагунцзы, что с вашими товарищами, где они?! Городу нужна дополнительная защита.              Лань Сичэнь высунувшись за стену, указал на все ещё бурлившую реку:              — Они только что спрыгнули с дракона!              — Вы в состоянии отправиться на помощь?              Откровенно говоря — нет, Лань Сичэнь не чувствовал, что он сможет удержаться на мече, но лекарь Хань твердо положил руку ему на плечо и всунул в ладонь мешочек с пилюлями женьшеня.              — Примите те, что у вас с собой, Лань-гунцзы, они лучше подходят заклинателям, а этими сможете поддержать своих товарищей. Пойдемте вместе, я помогу им.              Сичэнь так и сделал. Встав на меч вместе с лекарем Хань, он, чувствуя ужасную тревогу, полетел в сторону неспокойной реки, отчаянно отбрасывая образы того, как вынырнувшим юношам пробила головы неудачно налетевшая на них лодка. Ночной воздух холодил кожу, брызги воды мочили края одежд, Лань Сичэнь и лекарь Хань, держа перед собой осветительные талисманы, не прекращая звали и звали: «Вэй Усянь! Цзинь Цзысюань!», но ответом им был лишь хруст дерева и стук бортов сталкивавшихся друг с другом лодок.