Труды целителя Вэй

      Вэй Усянь чувствовал себя немного неловко. Вроде как это он был в позиции человека, которого оскорбили, но... Пф!              Цзинь Цзысюань был далеко не первым человеком, кто говорил, что ему стоит сдаться в попытках прыгнуть выше головы, изобретая сложный путь совмещения медицины и сражений с нечистью. Где-то в его памяти всегда звучали слова Цзян Фэнмяня, сказанные ему, когда он отвел его, отмытого и впервые за долгие годы сытого и одетого не в лохмотья, к простенькой могиле родителей: «Если бы рядом был целитель, они, скорее всего, смогли бы выжить». С того момента, как Вэй Усянь наложил повязку Цзян Чэну, которого царапнул водный гуль во время их первой ночной охоты, он не видел для себя иного пути.              Подайся он просто в целители — никто бы и бровью не повел, но вскоре он понял, что в таком случае ему придется провести всю жизнь в пределах Юньмэна, лишь вознося молитвы, чтобы Цзян Чэн и прочие адепты вернулись благополучно. Он отказался следовать безумной традиции оставлять целителей в глубоком тылу, что вызвало сплошные возмущения. Он указывал на неразумность такого подхода всем своим противникам, на что ему непреклонно отвечали: обучение целителя дорого и трудно. Хорошо, если он сможет спасти кому-то жизнь на поле боя, но кто будет спасать его самого? Он превратится в обузу, которую все же лучше дотащить до другого целителя — нового медика обучить сложнее, чем средненького заклинателя. Тогда Вэй Ин взялся за тренировочный меч, что вызвало ещё больше возмущений.              Как-то раз после очередного спора наставник Му начертил ему палочкой на земле два пика.              — А-Ин, тебе надо определиться. Ты пытаешься взойти на две горные вершины разом. Сам подумай — уделив время практике с мечом ты оторвешь время от работы с иглами. Запоминая время сбора трав ты упустишь время на изучение талисманов. Ты и там и там недоучкой выйдешь!              Вэй Ин жестом попросил у учителя палочку и провел черту, мостом объединившую две вершины.              — Я выучу все, — с мрачной решимостью ответил Вэй Ин. — Я научусь инедии раньше других и буду меньше спать, чтобы учиться, но я встану здесь, — он ткнул в место посередине пиков, — чтобы быть там, — он вытянул руку указывая куда-то за пределы Пристани Лотоса. — Там, где другие будут нуждаться во мне прямо сейчас.              Затем приложил руку к груди.              — И я не буду им помехой.              Наставник Му поджав губы хмуро посмотрел на мальчика, оценивая его решительность, а после прикрыл глаза и пожал плечами.              — Чтобы возвести мост между двумя вершинами, надо взобраться хоть на одну из них. Ни слова жалобы чтобы я не слышал, понятно?              Вэй Ин пообещал. Однако, несмотря на логичный вывод об очередности обучения, так уж выходило, что уже долгие годы Вэй Ин гонялся за двумя зайцами по двум горным вершинам. Если бы существовали какие-то предписанные императорскими советниками стандарты программ обучения, его наставники смогли бы лавировать между ними, но ведь в кланах обучают иначе! Весь процесс идет по интуиции наставника, что указывает ученику на то, что он готов изучить и направляет на нелегком пути. Что же будет, когда наставников двое? А когда их несколько и каждый считает свой предмет самым главным? Когда один требует тренировать выпады с мечом, а другой гонит собирать кухао, раз уж самый сезон? В иной день наставник Му требует сидеть у постели больного с желтухой, чтобы смотреть за развитием болезни и быть на подхвате у старших учеников, а учитель по каллиграфии демонстративно швыряет свиток с домашним заданием в пруд, потому что не в силах смотреть на это безобразие.              Никто в Ляньхуа У не верил, что из этой затеи выйдет что-то стоящее — кроме самого Вэй Усяня и, пожалуй, Цзян Яньли, которая просто поддерживала его как могла.              Он думал, что чему-то все-таки научился.              Смог же проявить себя в Юньшэн Бучжичу , что у входа, что при общении с семьей Лань! Смог помочь и в Молине, но... Сейчас у Вэй Усяня были проблемы. Мало ему было погибших в ожидании спасения шахтеров. Тут, в удушающей ртутью шахте, с ощутимо поникшим Цзинь Цзысюанем за спиной, он вглядывался в нанесенные на потолке туннеля знаки, на высеченные на потолке много десятилетий назад узоры заклинаний, большую часть их которых, гуй побери, в упор не узнавал. Он понимал, что речь идет о фуцанлуне, о сдерживании, о мерах предосторожности, о заложенном в породу обвале в случае, если дракон начнет вырываться — все это он видел, но коренная часть осталась для него непонятной и это тревожило. Недоучился все-таки или дело в чем-то другом?              Держать расстояние с Цзинь Цзысюанем было не сложно — в коридоре становилось все светлее и светлее. Тела шахтеров изредка попадались по пути, но запинаться об них уже не получилось бы — юношам приходилось вилять между крупными обломками камней. Темные куски пустой горной породы кололи пальцы остатками энергии ян. Цзинь Цзысюань старался не сводить взгляда с собственных ног, лишь бы не смотреть в сторону Вэй Усяня.               За пределами шахты уже вовсю сияли звезды, но здесь словно бы наступил день и причина стала ясна обоим юношам, прижавшимся к стенам по разные стороны от входа в огромную пещеру. Письмена на ней покрывали каждый камушек, вдобавок к бумажным и тканевым талисманам, кое-где встречались и давно высохшие надписи кровью. Все это богатство заклинательских техник тянулось, петляло, цеплялось друг за друга, чтобы сдержать, сковать существо, крупнее которого никто из них прежде не видел.               Вэй Усянь никогда не считал себя низкорослым, но если бы он сейчас встал прямо перед мордой дракона, то едва смог бы дотянуться до верхней губы — впрочем, он не собирался утруждаться проверкой своего глазомера. Описания фуцанлуна, попадавшиеся ему прежде, оказались не очень точны — но обижаться на их авторов он не стал бы. Какие иероглифы смогли бы описать завораживающе сияющую шкуру, словно из смятой золотой фольги; длинные усы, будто из тянутой медной проволоки толщиной с руку; холодные, отстраненные глаза невиданно голубого оттенка. Вэй Ин был готов поспорить, что даже в сокровищнице Цзинь, по слухам, не уступавшей по богатству императорской, не было такого камня, чтобы он мог подобрать сравнение. Венчали голову дракона четыре рога, своим завитком отдаленно напоминавшими бычьи, а по толщине как раз способные тех самых быков вместить — особенно верхние, на спиле которых и пара воловьих упряжек поместилась бы. Там-сям по голове частями болтались обрывки талисманов, которые дракон порвал, когда вырывался. Вэй Усянь скользнул взглядом по наростам аметистового цвета посередине морды, ровной грядой межевавшими морду на две части и продолжавшимися на спине, горле и брюхе... Ах, то были уже догадки — на самом деле он видел лишь голову, немного шеи и самый кончик одного из когтей — смертельно острая пластина цвета вулканического стекла. Остаток шеи и передние лапы были плотно стянуты лентами подавляющих талисманов. Такой же мощи цепь заклятий тянулась к переливавшемся перламутровым светом шару размером с крону многолетнего дерева. Драгоценная жемчужина — самая важная для дракона вещь на всем белом свете, висела у него перед носом долгие годы, но дотянуться он никак не мог — заклятия сковывали их обоих.                 Фуцанлун едва повернул голову, чтобы презрительно оглядеть что-то мелкое прямо перед ним. Вэй Ин проследил за его взглядом — вдоль стены продвигался, помахивая киркой тот самый препротивный господин Ли. Под его ногами чавкало что-то, что юноша сперва принял за грязные потеки подземных вод, но приглядевшись смог рассмотреть... отдельные части тела. Даже не полноценные конечности, нет, там кончик пальца с ногтем, тут деталь скальпа — и много-много потемневшей крови.               Дракон рыкнул — для такой махины этот звук скорее всего был тихим, но для юных заклинателей словно камнепад рядом обрушился.              — Дурачок Лян, ты молодец, свое дело сделал, — господин Ли отпихнул носком кусок тела погибшего товарища, отправив его прямиком в выбитый в породе желоб, где скапливалась ртуть. — Россказни женушки оказались верны — фуцанлун тут. И это, — он указал киркой на перемотанную заклятиями жемчужину, подвешенную, словно наживка для глупого ослика перед мордой тысячелетнего дракона, — тоже тут.               Он упер кирку в пол, оперся на её рукоятку и криво усмехнулся, глядя на дракона, словно не было между ними гигантской разницы в размерах, происхождении и возрасте — для него полубожественное существо было равным участником какой-то сделки, которую он, очевидно, намеревался провернуть.               — Ты хочешь забрать свою жемчужину назад и выбраться на свободу. Видишь ли, я тоже хочу свободы, но в этом мире свобода приобретается презренным золотом, без него никуда. Твоя мощь породила аж две золотых жилы здесь — это только найденных. Кто знает, что за металлы и драгоценные камни народились в местных горах?..              Господин Ли с кривой ухмылочкой покосился на жемчужину. Дракон не сводил с него взгляда.               — Уговор простой: ты даруешь мне способность находить драгоценные руды по всей Поднебесной, а я освобождаю жемчужину и тебя вдобавок.               Вэй Усянь не сдержавшись, фыркнул. Цзысюань определенно разделял его чувства — ничего себе самомнение! Если бы эти талисманы можно было разрушить взмахами обычной кирки, дракона бы они не удержали вовсе. Как он собирался выполнять свою часть сделки?              — Вот вам весело, юноши, а стоит все-таки выйти вперед. Вы же не подумали, что я про вас забыл?              Вэй Усянь, коротко взглянув на Цзысюаня, вильнул в огромный пещерный зал.                — В самом деле, зачем же вам про нас забывать? Вам непременно нужен заклинатель для вашей задумки, а лучше двое, не так ли?              Он остановился буквально на мгновение, чтобы отвесить глубокий поклон дракону, а затем пошел к господину Ли размеренными шагами, не обращая внимания на хлюпание испорченной крови под ногами.               — Услышали про фуцанлуна, да раз уж судьба вам подкинула редьку, то вы решили сделать из нее соленья, не так ли? И жена ваша определенно побывала здесь. Она не могла отравиться ртутью так сильно просто из-за рыбы, сколько бы она её ни готовила. Надышалась...               — А как же? Она в юности пыталась податься в заклинательницы, много читала, да таланта у нее не оказалось. Хорошенькая мордашка даже привлекла внимание прежнего Цзинь-цзунчжу, но зачем ей ложиться под старика, если ничего, кроме обещаний и ребенка он ей бы не подарил? Так она и вильнула замуж за меня, молодого, удалого — богача! Считала, что вытянула свой счастливый билет.              Цзинь Цзысюань застыл на месте, потрясенно глядя на говорившего.              — Только владение золотыми рудниками оказалось пустышкой, а брак по расчету — ярмом, — сочувственно покачал головой Вэй Усянь. — Но вряд ли замотанного в талисманы дракона держали бы на виду.              — Конечно нет! Слухи пошли сразу бы. Он был замурован. Здесь была каменная стена, замаскированная под необработанную породу. Мы спускались сюда за ртутью. Жена прокралась сюда, предлагала дать взятку страже, чтобы меня списали как мертвого, чтобы я сбежал, — очевидно, этой идеей он воспользовался позже, когда ему надо было покинуть шахты... Но зачем?              Господин Ли понял ход мыслей Вэй Усяня, потому что мотнул головой в сторону выхода.               — Когда жена увидела эти закорючки, она поняла, что тут прячется кое-что очень интересное, предложила укрыть меня и найти способ добраться до фуцанлуна и особенно его жемчужины. Но зачем ждать? Раз ты смогла разобраться что там спрятано, давай-ка придумай, как достать это. В итоге, она проторчала тут полный день, мотаясь у стены туда-сюда, а затем сказала, что, судя по всему, стену стоит долбить киркой в определенном месте. Дурачок Лян сразу сказал, что там этого делать нельзя, ему ещё прежний начальник настрого запретил махать тут киркой.              Конечно, если это могло повредить сдерживающие печати...              — Ну, а я наврал, что теперь можно и сам подал пример. Женушка моя отволокла в сторону и умоляла перестать — мол, можно придумать способ получше, не столь опасный... Дочь, мол, растет, одумайся, — он криво усмехнулся, не сводя прищуренного взгляда с дракона. — Прогнал я трусиху. Она уже тогда тряслась, вся бледная, чем бы смогла тут помочь. А дурачок колотил до посинения, а когда я понял, что вскоре он пробьёт стену, как шепнул двум своим старым знакомым: я вас выведу и дам шанс свалить, а вы мне прощаете все долги. Вытащили, свалили, да блин, кто ж знал, что вход от рева завалит напрочь! Чуть было все дело не накрылось!              — Действительно, чем бы тут смогла помочь истощённая женщина с первыми признаками серьезного отравления парами ртути? — тон голоса Вэй Усяня подтрунивал над сказанным. Сам молодой человек тем временем осматривал заклятия и талисманы, сложив руки на груди. Нет, он все ещё не мог их понять до конца и это тревожило.              В этот момент Цзинь Цзысюань, поймав взгляд дракона, опустился на колени — слишком изящно чтобы сказать «рухнул», но все же значительно быстрее, чем обычно опускаются на пол. Быстрым движением руки он повредил палец об один из обломков стены, некогда замуровавшей дракона. Капля крови, алой бусиной выступившей на его коже, вызвала гневный рык у прищурившего глаза дракона — он узнал этот запах.              — Этот недостойный из клана Цзинь извиняется за нанесение оскорбления, — он поднял подбородок, оглядывая бесконечные переплетающиеся заклятия. — Мои предки поступили недостойным образом и я сделаю все, чтобы исправить их ошибки.              Вэй Усянь и господин Ли с интересом посмотрели на него — юноша поджал губы, сглотнул и, заметно дрожа, пояснил:       — Я много времени проводил в нашей семейной библиотеке, так что сразу узнал устаревший стиль Цзинь для написания талисманов.       Вэй Усянь выдохнул, мысленно вскрикнув: «Так я все-таки не недоучка!». Откуда бы ему знать такие тонкости! Он даже свитки с описаниями техник Цзян видел лишь мельком и многое знал по обрывистым рассказам Цзян Чэна — положение первого ученика не приравнивало его к члену семьи.       — Мало того, что великое божество сковали, словно ящерицу, так ещё отделили жемчужину, подвесив её перед самым носом, зная, что дракон будет тянуться к ней всем своим существом. А вот эти талисманы, — он указал на канат из талисманов, крепивших жемчужину к потолку, — усиливали все толчки, что передавались по породе от ударов кирками, чтобы сильнее раздражать дракона. Так он бы использовал больше сил, чтобы притянуть к себе ртуть и иные металлы.              Что ж сказать... Гении! Подвесили крайне ценную драконью жемчужину прямо у него под носом и лишили его возможности шевелиться, да ещё сделали так, чтоб жемчужина болталась, как приманка для глупого животного, и он долгие десятилетия опасался за её сохранность, погружаясь в пучину унижения...              Вэй Усянь только навскидку прикинул, что клану Цзинь за такое могло прилететь троекратное уничтожение под корень. Даже если Цзысюань единолично даст дракону свободу и станет бродячим монахом-заклинателем хрена с два Небеса и фуцанлун лично простят его семье такое. Может и уже до них добралось какое-то возмездие, раз начиная с деда Цзысюаня разлад между супругами такой, что Цзинь-цзунчжу откровенно блядствует, а Цзинь-фужэнь, с трудом родив единственного наследника, доживает свои дни в золоченой клетке.              — Значит Цзинь-гунцзы согласен помочь мне в освобождении жемчужины? — осклабился господин Ли. Цзинь Цзысюань с выражением глубокого отвращения на лице молча кивнул. — Ну а ты? — обратился он к Вэй Усяню.              Тот окинул взглядом махину, прикинул сколько они уже здесь находятся и сколько им ещё предстоит дышать концентрированными парами ртути. Справятся ли их золотые ядра с таким отравлением? Дракон скосил на него сверкающий льдистый глаз.              Ну а когда у него ещё будет шанс разрушить наследие клана Цзинь в сотрудничестве с их наследником во имя справедливости? Даже если он чего-то не знает...              — Ломать не строить, — затягивая наручи потуже ответил Вэй Усянь.              — И не забудь, - указал киркой на дракона господин Ли. - С тебя дар находить рудные жилы!              Дракон прищурил глаза и протяжно выдохнул.