Цена брошенной вечности

Машина громко гудела, медленно раскачивая их, пока за окном сменялись пустынные картины. Мрачный лес и выцветшая трава вперемежку с камнями — это и был тот самый загадочный пейзаж о котором, так распинался Генри? — Так все это всерьез? — недоуменно задал он вопрос. — Джон, ты с утра оплатил наше жилье на неделю и все еще сомневаешься? — Но… Это ведь просто городская легенда про страшную собаку для туристов. — Хаунда. — Ну конечно, прости, хаунда. Но сути это не меняет, все еще детская страшилка, и ты будешь ее расследовать? — Отдай ты мне сигареты, сидели бы сейчас с миссис Хадсон и пили чай. Доктор лишь закатил глаза. –Ты сам просил не давать их тебе. Но казалось, мужчина проигнорировал это ответ больше увлекаясь огромным серым зданием, который был окружен колючим забором. Машина остановилась и стоило им выйти, как почти вплотную уже стояли несколько военных. — Пропуск, пожалуйста. Спокойно протянув ламинированную карточку, Холмс уже вовсю рыскал глазами среди толпы, пытаясь найти хоть каплю полезной информации. — Не знал, что у тебя есть подобное. — Взял у Майкрофта еще давно на всякий случай. — Блеск. Шерлок вдруг нахмурился и лениво развернулся к другу, оглядывая недовольное лицо. Опять. Опять этот недовольный опущенный взгляд, чуть хмурые брови и неровная складка на лбу. Кажется за последние несколько недель, он видит это выражение чаще, чем остальные. Безусловно Джон показывал свое недовольство и раньше, но это было так глупо и скорее чтобы высмеять его дедукцию. — Нас поймают. — Не сразу… Через минут двадцать. И вот в очередной раз Ватсон вздыхает, чуть ускоряя шаг. И Шерлоку не оставалось ничего более, чем просто поспевать за ним. Вся эта неделя была странной. День за днем, время превратилось в странную субстанцию кривую и безобразную. Он потерял всякое объяснение простым вещам, все больше погружаясь в непонятное и новое. Дел было непозволительно мало, а те что попадались под руку решались в ту же секунду. Его зависимость от работы крепчала каждый день и всепоглощающая жажда охватывала мозг до боли, ожидая интересное преступление. Он раскрывает убийства прошлых лет, смотрел сериала, все больше убеждаясь в глупости остальных людей, брался за каждую мелочь. Но этого было мало. Была ли вся проблема в его помешательстве и вечном двигателе внутри головы или же была иная причина? Возможно ли, что сам Шерлок врал себе, ища чем бы занять мысли, только не падая в иррациональные сети тайн и загадок, которые он похоронил внутри себя. Лиза и вправду свела его с ума. Он знал каждую мелочь ее жизни, видел каждую мысль, собрал все кусочки разноцветного пазла. Только вот собрать его не получится. Как бы он не вертел все эти факты, как бы не вырезал воспоминания с ней, она была далеко. Все начиналось, как простой вопрос понять зависимость к таблеткам. Он видел себя доктором, который через общение находит причины и следствия действий пациентки. Он хотел лишь доказать, что все сантименты предсказуемы и просты. Так Шерлок думал, не замечая как утопает в болоте сомнений. Не знал, почему она их принимает, не знал, как Джонс к этому пришла, не знал ее логики. Он же абсолютно ничего не добился. А Лиза, его Лиза. Сломала и раскрутила, вытряхивая внутренности на воздух. Шерлок больше не мог отвечать за свое тело, за приятный жар в груди, за учащенное сердцебиение. И за… горечь на губах вперемешку с дрожащими руками. Но это ничто, перед глупыми мыслями в голове. В тот раз он был готов, сжимать ее тела в руках и вдохновляться, упиваться похотью в глазах. Ради эксперимента ли? Нет. Все это ошибка. Так он сжег свой блокнот, убивая Вивьен в своей голове. Идеальное убийство. Без единого свидетеля и трупа. Лишь пепел ненужных эмоций и иррациональных воспоминаний. Ее больше нет. — Простите, у нас неприятности? Незнакомый мужчина, нервно оглядывал его, пытаясь хоть что то понять. — Сэр. У нас неприятности, сэр, — тут же исправил его детектив. — Да, сэр. Так что то случилось? — Ничего такого, надеюсь. — Но проверок у нас никогда не было, сэр. — Выборочная проверка, капрал, — серьезно отчеканил доктор. Достав удостоверение мужчина быстро проговорил, — Капитан Джон Ватсон, пятый Нортумберлендский. Незнакомец, кажется немного успокоился медленно кивнув. — Вас должен увидеть майор Бэрримор, а затем вы можете пройти в лаборатории. — Пожалуй, знакомства подождут, а пока мы начнем проверку. — Есть, сэр. Джон быстро двинулся поспевая за охранной, изредка взглядывая на задумчивого друга. Джон не понимал его, но точно мог сказать, что хорошо знает Шерлока. И пусть порой, он вел себя так же несносно, как ребенок или переходил все границы, становясь жестоким. Но доктор молча принимал его таким, все больше и больше полагаясь на странное чутье в действиях друга. Теперь же все его действия были хаосом безумных мыслей и желаний. Холмс сходил с ума в первые дни без нее, расклеивая записи по стенам, безудержно стреляя в них и поджигая. Пока в один день вдруг все прекратилось. Шерлок с присущим лишь ему холодом все выкинул, равнодушно читая книги и смотря фильмы. Словно ничего и не было. Словно никогда и не было Вивс в их жизни, не было теплых круассанов по утрам и подбадривающего взгляда, смешенного с тихим смехом. Все вновь стало нормальным… Так хотел бы видеть их жизнь Шерлок. Он планировал стереть ее из жизни, делать вид, что это нелепая погрешность. А Джон лишь вздыхал все больше понимая простую истину. Шерлок был идиотом. Вся эта дедукция, хищный взгляд и даже чертов поднятый воротник темного пальто. Все было искусственным, это все было чем то вроде определения гения, в которое он верил. На деле Ватсон с усмешкой наблюдал, как Холмс теряется в мире чувств. И пусть он будет спокойно пить кофе, читая новости, его взгляд то и дело будет падать на малиновый блеск, оставленный на полке. И пусть его цепкие глаза будут изучать новых людей, каждый раз на пару секунд они остановятся на незнакомке с русыми волосами. И вновь их случайная прогулка будет вести всегда лишь к одной кофейне. — Шерлок? — Да? — Как вернемся в отель, хочу заказать клубничный тарт. Мужчина вдруг застыл с отрешенным выражением лица. И поджав губы лишь сказал, — Сладкое плохо влияет на мозг.

***

Холмс сложил подрагивающие руки домиком, вновь и вновь прокручивая воспоминания. На темный город ступила ночь, сметая капли новой весенней жизни и оставляя лишь мрак и туман. Темный лес Баскервиля словно живой организм, тянул щупальца притягивая и пряча всех чужаков. Деревья, изогнутые и покрытые лишайником, все смешивались, переплетались и будто шипели, как змеи, шелестя редкой листвой. Серые, еле заметные, облака почти прижимались к только оттаявшей земле. И острые, как зубья, камни выползали срубая остатки мокрой травы. Там было холодно, повсюду терялись следы жизни, тихо погибая в всеобъятном тумане, который не имел ни начала ни конца. Лишь пронизывающий ветер, что нес с собой запах влажной земли и смерти. И именно тут обитал Хаунд. Нет, не просто собака со «страшной» историей, как ее уже успел окрестить Джон. Это был монстр, самый настоящий кошмар любого. Что то нечеловеческое и омерзительное с черной шерстью набросилось на нас в пустынном овраге, там не было редких кустов диких ягод или затейливых камней. Один туман. Это существо громко рычало, сначала издалека, а затем совсем близко почти в голове. Оно было везде, куды бы мы не пошли в ушах стоял лишь протяжный вой и скрежет острых зубов. Над головой цепкие ветви завязывались, скрывая луну и оставляя лишь пугающую темноту. А под ногами грязное месиво из мокрой земли и жухлой травы, похожее на ту что кидают возле могил. И среди нее звероподобные следы, такие глубокие и большие с длинными когтями. Эта тварь оглядывала нас, выискивала добычу своими красными глазами. Глазами из самой преисподни, будто налитые одной кровью, они цепляли душу, разрывая в лоскуты остатки сознания. Громадное туловище с неправильным скелетом, двигалось из тумана, развевая смоляную шерсть, уродливо скача. — Вообщем дела его плохи, — непринужденно пробормотал доктор, усаживаясь рядом с другом, — У него мания. Он совершенно убежден, что по болоту бродит суперпес, гигантский мутант. А его там нет, верно? Если бы люди могли создавать супер собак, мы бы знали об этом… Их бы продавали, ведь так все устроено. Ватсон лениво отвел взгляд, казалось даже не замечая странного поведения детектива. Он что то искал в своем блокноте, пока Холмс тяжело дышал, с широко открытыми глазами, уставившись на огонь. — Слушай, на торфянике я видел световые сигналы, возможно азбука морзе. Впрочем, скорее всего это ерунда, — мужчина медленно зачитывал написанные символы, — УМКРА… Как думаешь, что все это значит? Доктор увлеченно взглянул на Шерлока, он был горд своими зацепками и надеялся указать их в своем блоге. Но тот лишь прикрыл глаза, молча. — Ладно… Подведем итоги, мы знаем, что есть следы их и Генри видел, и тот экскурсовод показывал. И мы все что то слышали. Быстро записав все в блокнот, он вновь повернулся к другу, уже готовясь слушать словесный переполох догадок. Но детектив продолжал молчать, изредка вздрагивая и вздыхая, оглядываясь по сторонам, отчего Джон нахмурившись продолжил, — Может у кого в округе есть большой пес.? — Генри прав. — Что? Шерлок судорожно сглотнул, хрипло и нелепо говоря, — Я тоже видел его, Джон. –Так одну минутку, что ты видел? — Хаунда, там у оврага. Гигантского хаунда. Джон нервно усмыхнульнулся, озадаченно смотря другу в глаза. Теперь он ясно видел, Шерлок не в себе. Обычно он уже бы говорил без умолку или бегал опрашивая других. Но, сейчас перед ним будто совершенно другой человек… По его бледному лицу стекали капли пота, а меж бровей залегли морщины. Его глаза, кажется впервые были опущены, мутно сверкая в свете полумрака. Будто стекляшки, сквозь которые еле виднелись алые капилляры. На секунду ему даже показалось, что он плачет, но вероятней, виной всему камин и опаляющий жар, от него. Губы Холмса вновь дернулись, как и все тело. Шерлок был в ужасе. Доктор озадаченно моргнул, — Слушай, Шерлок, всему можно найти объяснение… Правда? На то и существует твой великий мозг. Давай будем опираться на то, что точно известно — на конкретные факты. — Когда просишь невозможное, то что осталось, даже неправдоподобное, является правдой. — Ты к чему? Мужчина лишь скривился, разочарованно наблюдая, как трясутся собственные руки. И вновь его уставшее лицо, осветило что болезненное, будто пронзили ножом. Но нет, лишь предательство собственного разума и тела. Он становился таким же, как и остальные слишком простым и слабым. Он становился человеком. Это и есть, то о чем она говорила. Все эти сантименты, могут разрушать жизнь? Могут разрушать его и повелевать? Неужели такова участь всех людей на планете, молча, подчиняться простым соединениям химический вспышек в организме и ставить на кон все? Нет. Она не могла уподобляться подобному и защищать. Она мечтательно закатывала глаза, рисуя человечность и чувства. Сплетала поэмы своим тихим голосом о эмоция, вознося их, как дар бога. Попрекала его день за днем, за расчетливость и холодную натуру. И все было ради этого? Убогие действия, слова и бесконечная слабость человека. И все это ее «благословенные» сантименты. Неужели она испытывала, те ужасные животные эмоции в тот день и все равно поцеловала? — Ты видишь, я напуган, Джон. Напуган. И вновь в голову будто, что то ударило сметая остатки сознания, вороша совсем ненужное. Он притянул стакан и сделал пару глотков, даже не морщась от горечи алкоголя. — Я всегда умел абстрагироваться… Не поддаваться нелепым чувствам! Но смотри… — криво ухмыляется и тянет трясущийся стеклянный стакан к лицу друга, пуская блики по обеспокоенному лицу Ватсона, — Мое тело меня предает. Интересно, да? Эмоции — ложка дегтя, пустяк, который все портит. — Ну ладно, хватит. Будь спокойней, — медленно произнес Джон, раздумывая, что сказать, — Все не так страшно. Чуть сдали нервы, но… Все будет в порядке. Знаешь утро наступит и завтра ты придешь в себя. — Приду в себя? — Тебе отказала логика. — Мне? — раздраженно повторил Холмс, — Тут дело абсолютно не во мне! Мужчина вдруг согнулся, корчась от нарастающей боли. Тело не поддавалось просьбам, как и мысли. Но способность рассуждать была еще в норме. Он мог бы дословно пересказать Шекспира или же высчитать сложнейшие задачи. Однако подобное лишь верхушка его умений. Нет… Он должен мыслить глубже, должен бороться больше и все лишнее вроде лишних знаний и людей, должны исчезнуть. — Шерлок? — тихо спросил Джон, беспокоясь за друга. Но детектив лишь тяжело дышал, пытаясь докопаться до истины. Все что сейчас с ним происходило было неправильным, словно искусственным. При каком бы он не был состоянии добраться до чертогов не было проблемой, но сейчас будто что-то мешало. Более того кто то брал его воспоминания и вертел их как хотел, играясь и смешивая с рассуждениями. Он явно разгадал бы эту идиотскую тайну Баскервиля. Если бы не постоянные, ни с чем несвязанные мысли, которые отвлекали его. — Шерлок? — уже громче спросил доктор, намереваясь достучаться до него. — С моей головой все в порядке понимаешь ты это или нет! — громко вскрикнул он. Их споры привлекли немало внимания и сейчас все посетители бара глупо рассматривали его. И Холмс лишь раздраженно, окинул присутствующих взглядом, на секунду замерев. Ему вдруг показалось, что кто то из тени впивается в него внимательным взглядом. Быстро мотнув головой, он продолжил, — Я могу тебе доказать. Нам нужно найти собаку, ведь это твоя «блестящая» версия. Холмс быстро тараторил, кидая едкие взгляды, в сторону поникшего Джона, — Что ж отлично, с чего бы начать… А может быть с них? — он резко указал на пару за соседним столиком, продолжая монолог, — Сентиментальной вдовы и ее сына, безработного рыбака. Ответ да. — Да? — У нее фокстерьер по кличке Виски, не совсем то что мы ищем. — Шерлок, бога ради… — обреченно начал говорить доктор. — Посмотри на его свитер, не совсем поношенный и с нелепым узором. Это конечно подарок на Рождество, значит он хотел ей угодить. Зачем? Деньги, разумеется. Ее ужин обилен, а его порция мала. Хочет произвести впечатление, а на себе сэкономить. — Может он просто не голоден? — Нет! Изначально маленькая тарелка, и почти вылизана дочиста, а значит он экономит. Он явно голоден и небогат, взгляни на ботинки. С чего ты взял что она его мать, — передразнил он обычные вопросы Ватсона, вызывая у того возмущенный взгляд, — Этот ужасный свитер могла подарить только мать, возможно тетя или бабушка. Но все же мать вероятнее. Он надеется выпросить у нее жалостью денег. Так как сам давно без работы, взгляни на шрамы от крючков, на руках. А мать вдова конечно все сделает ради сына. Вдове? Определенно, взгляни на шею — кольцо, слишком большое для ее рук. И наконец, собака. Шерсть на брюках, о которые мило трется ее дружок. Выше колена шерсти нет, а значит терьер. Хотя скорее фокстерьер, зовут Виски. Как ты узнал, Шерлок? Да мы вместе в поезде ехали и она звала его по имени. Я слушал, так как в отличии от некоторых использую свои чувства. Я в порядке. Мой мозг пашет, так что оставь меня в покое! Он наконец заглянул в глаза Ватсона, все еще тяжело дыша от собственной злости. Мужчина, разочарованно открывал рот, пытаясь что то сказать и отводил огорченный взгляд. — Кхм, ладно… И все же послушай меня, я ведь твой друг… — У меня нет друзей! — скривившись тут же ответил Холмс, будто противясь ему. — Ну конечно… Сначала Вивс, затем я, отчего бы это тебя все покидают? Безучастно ответил ему Джон и тут же вышел из бара, оставляя мужчину одного. Шерлок лишь глупо смотрел ему вслед, медленно дыша. Голова продолжала раскалываться, а теперь вместе с ней и грудь. Ее будто распирало изнутри и что то страшное должно было выйти на свет. Словно обезумевший мотнул слипшимися от пота кудрями и разом выпил обжигающий горло напиток. Шатаясь он едва поднялся в темный номер, часто жмурясь и закидывая голову наверх. Резко стянул шершавое пальто и несчастно упал на холодную постель. Все было неправильным и дело не в нем и не в Джоне. Нет… Будто им всем что то подсыпали, что то, что повлияло лишь на него и Генри. Наркотики. Вот то знакомое чувство, вот то сводило его с ума. Искусственные и направленные на сплошное разрушение любых мыслительных операций. Шерлок тяжело дышал, пытаясь найти телефон. Но дышать становилось все тяжелее и взгляд все больше расфокусировался. А тело совсем обмякло, безучастно расплываясь по всей кровати. Горло нещадно жгло от крепкого алкоголя, а глаза совсем закрылись опуская его в сплошную темноту. Ему нужно сделать пару глубоких вдохов и прийти в норму, сообщить обо всем Джону. Но как бы не пытался, выходят лишь рваные вздохи и нелепое мычание. Как вдруг мужчина напрягся, слыша звук открывающейся двери. Кто то зашел, тихо подходя к нему. Нет, не Джон, то были женские шаги. Аккуратные и быстрые. Но как бы Холмс не заставлял себя открыть глаза, получалось лишь увидеть смутный силуэт, подсвеченный яркими фонарями с улицы. Женщина, около пяти футов в высоту, с непропорциональным телосложением. Не спортсменка, слишком тонкие руки. Не горничная, все горничные здесь с маленьким обхватом бедер. Пока Холмс раздумывал, незнакомка подобралась слишком близко. — Кто…? Попытался хрипло спросить он, но на пересохшие губы тут же упал аккуратный женский палец. В абсолютной неизвестности темноты, мужчина мог лишь чувствовать. Чувствовать тепло ее рук, что осторожно прошлись по бледному лицу, чувствовать, как она осторожно наклоняется, словно боясь навредить и прижимается телом к нему. Нос неприятно щекотало, от случайно упавших волос, что пахли алкоголем и ягодами. Незнакомая женщина обвивает его, как змея, лениво проходясь руками по груди и расстегивает первые пуговицы. Она нежно гладит, немного дрожащими руками, будто успокаивая и дурманя. Холмс резко щурится, надеясь увидеть хоть что то, сил не осталось совсем. Но тут же замирает, видя два изумруда светящихся в ночи, они словно покрытые стеклом, сверкают в ночи, выпуская всех его демонов наружу. Это были её глаза. И вновь проваливается в темноту, отпуская все страхи и прячась в ее нежных руках, в ее сладком запахе. Она вдруг наклоняется, тихо целуя и давая распробовать горький коньяк. И Шерлок поддается, лениво прикусывая ее нижнюю губу и чувствуя, как легкие наконец задышали. Она медленно отпускает его руки, будто на прощание поцеловав в лоб и исчезает, оставляя Холмса во сне.