Как это - делить баскетбол?

— Доктор сказал, что тебе ещё пару дней нужен постельный режим, — наконец прервал тишину Белов, подходя к ее койке. Она прикрыла глаза, понимая, что все выходные придётся лежать дома и тухнуть. Хорошо, хотя бы, что не неделю. Если бы она пропустила тренировки, она бы саму себя убила. По ее выражению лица он понял, о чем она подумала, и усмехнулся: — Реванш устроить не получится. Она улыбнулась, не открывая глаз, подумав о том, что было бы хорошо, проведи он с ней эти выходные. Но он подумал о том же, если говорить правду. Но побоялся, что ещё рано, поэтому промолчал. Разговор зашёл о другом. О чём-то неважном, будто они сейчас на первом свидании. Говорили о своей рутине, о друзьях, о тренировках и турнирах. — А ты как оказалась в сборной? — спросил он затем, уже расслабившись в такой непринуждённой обстановке. А ей нравилось, что при ней он может быть таким… живым. Он улыбался, не сдерживаясь. Смеялся, и даже шутил. — Я поступила в медицинский, — хмыкнула та, вспоминая те студенческие времена. — Уехала из Казахстана, где в школе играла… Но здесь мне было так… хм, одиноко. Она на пару секунд задумалась, глядя куда-то в сторону, а он не сводил с неё задумчивого взгляда. — Записалась в команду, играла по вечерам, — продолжала спокойно, но затем немного горько усмехнулась: — И меня отчислили, не желая поддерживать баскетболистку с ужасными оценками. Ну, правда говоря, я много пропускала даже из-за мелких соревнований. Теперь она снова улыбнулась, размышляя о чём-то. Но рассказ продолжила: — Меня заметили, и пригласили в другую команду. Карьерный рост, так скажем, — хмыкнула, наконец посмотрев ему в глаза. — А потом на каких-то студенческих соревнованиях ко мне подошел мой первый настоящий тренер, который позвал меня в клуб, за который я играла, ну, где-то года-полтора, пока не ушла в другой. А затем уже меня позвали в сборную. Говорила она с особым, но малозаметным энтузиазмом. — Я слишком много шлялась по соревнованиям, — признала затем, — а в жизни есть не только они, как оказалось. Взгляд немного потускнел, будто она сожалела о чём-то. Неужто о том, как добралась до сборной? — Проблемы в личной жизни? — вздёрнул он бровь, поняв, о чем она. Девушка снова хмыкнула, кивнув. — Не то, что связано с отношениями, — поправила она. — Семья, друзья. Никто не понимал, чего я бегаю «за этим мячом». Брат вообще отказался со мной общаться, когда узнал, что меня выгнали из меда. Теперь его брови от удивления встали домиком. Она не могла не заметить, поэтому поспешила сказать: — Нет, сейчас все уже нормально. Когда бываю в родном городе, не выхожу из его дома. У него такая жена добрая, — вспомнила потом. — И дети такие хорошенькие. Улыбнулась, глядя в окно и думая о них. Дома она не была уже долго. Где-то почти год, потому что у сборной сейчас все хорошо и много разъездов. Но затем подумала о том, что ей уже двадцать пять, а у неё ни семьи, ни детей. Родители очень хотели увидеть внуков, но ей было не до этого. Она хотела бы порадовать их, но вряд ли смогла бы продолжить карьеру с ребёнком на руках. — А ты как тут оказался? — она наконец оторвалась от своих размышлений, переведя на него заинтересованный взгляд. Сам Сергей уже в удобной позе расселся на койке напротив ее. Палата сама была маленькой, там был всего один стул, тумба и две койки друг напротив друга. И окно, выходящее на ночную Москву. Выпишут ее только утром, поэтому можно не переживать ни о чем, кроме того, что уже за полночь, а он до сих пор тут сидит с ней. Но ему не хотелось уходить, если честно. Хотелось остаться на всю ночь, проследить, чтобы она не убежала на площадку с мячом. А ведь она могла. — Я? Ну… — Белов задумался. И тут в палату ворвался Модя, держащий в руках две спортивные сумки. Одну свою, другую ее. — Пропускать не хотели, ožkos, — недовольно буркнул он, поставив сумки на стул. Сам сел на койку у ее ног, и заглянув в глаза, пытался выяснить, все ли нормально. Даже не заметил, как те оба затихли из-за него. — Был у тебя. Принёс всё, что надо, — наконец объявил. — Алёна хотела прийти, но я уговорил ее остаться дома, все равно сюда не пускают. Он пожал плечами, вспоминая, как долго доказывал ее подруге, что ничего страшного не случилось. А те двое нахмурились, поняв, что просидели вдвоём где-то час и даже не заметили, как быстро пролетело время. — Она, кстати, — ухмыльнулся литовец, не дав никому сказать что-то, — как только не назвала Серого. Даже идиотом последним. Он рассмеялся, как и Алтынай, потому что от Алёны услышать «идиот последний» можно очень редко. Она была лучшей студенткой на своём потоке, где почти не было других девушек, поэтому обычно выражения она подбирала более… жесткие. А тот ничего не понимал, хотя потом виновато опустил глаза, осознав, как в целом сильно напугал ее подругу. — Не обижайся только, — насмеявшись вдоволь, попросила она Сергея. — Алёна всегда так. Да и она тебя просто не знает ещё. Хотя он думал, что заслужил. — Ещё? — переспросил Паулаускас, переводя взгляд с неё на него и обратно. — Уже хочешь познакомить его с друзьями и семьей? — Модя, — нахмурилась та, пока Белов тихо смеялся. — Что? — хмыкнул тот, улыбаясь во все тридцать два. Ему очень нравилось наблюдать за развитием событий между этими двумя, потому как что Серёжа, что Алтынай были его близкими друзьями. Но она закатила глаза, отвернув голову немного в бок. Ей самой нравилось, что он уже считает, что они пара, или что-то на подобии этого, но ей было жутко неловко, потому что это неправда. Затем трое баскетболистов начали обсуждать что-то, вообще позабыв, где они. Рассказывали позорные истории друг про друга, про их знакомства, про недавние события и про все вокруг. — Тихо вам! — как-то шикнула на них медсестра, открыв дверь. — Если я оставила вас здесь, это не значит, что можно шуметь на всю больницу. Вас так выгонят. Она была очень серьезной, но когда вышла, раздался резкий и громкий смех, который сдержать не удалось. — Как она тебя вообще сюда впустила? — усмехалась девушка. — Хотя нет, не говори, я знаю. Своим даром «очарования» Модестас пользовался с особым успехом. При виде его внушительного роста девушки уже таяли, а если он включал свою харизму, так вообще готовы были отдать ему всех себя. Так что ему почти ничего не стоило уговорить ту медсестру впустить его ночью сюда. А вот Серёжа наоборот не пытался очаровывать кого-то, но девушки все равно при виде его меняли своё поведение, влюбляясь в его холодную натуру. Но не она. Алтынай могла признать, что он понравился ей только тогда, когда он впервые ей искренне улыбнулся. Не сдерживаясь и не скрываясь. Не притворяясь кем-то другим. И эти чувства только усиливались при каждом взгляде на него. На самом деле он был хорошим рассказчиком. Его спокойный голос хотелось слушать вечно. Что даже Модя не перебивал его, не говоря уже о ней. Она слушала, чуть ли не затаив дыхание. — Солнце встаёт, — удивлённо заметил Сергей. — Она уже уснула, — хмыкнул Паулаускас, укрывая ее повыше. Затем он уселся рядом с другом, глядя на спящую подругу. Эти три-четыре часа пролетели просто вообще незаметно за кучей разговоров. Они обсуждали все подряд, будто друзья, не видевшие друг друга много лет. Но это было так классно, что не хотелось, чтобы эта ночь кончалась. Они узнали много нового друг о друге, но хотелось больше. Хотелось узнать друг о дружке всё. От веселых историй с детства до последнего неудачного матча. Но время уже пять или шесть утра, а они сидят вдвоём в тишине, переосмысливая всё. — Скажи только честно, — начал литовец, — ты же не хочешь делать ей больно? Тот нахмурился. Как вообще у него мог возникнуть такой вопрос? — Нет, конечно, — всё хмурясь, ответил он. — Тогда никогда не заставляй ее думать, что тебе всё равно на неё. Это самое плохое, что ты можешь сделать с ней, — серьезно продолжил Модестас, зная, что на это Сергей вполне способен. Обычно он не учил Белова, но её он знал лучше, поэтому мог себе позволить. Сергей кивнул, тоже став серьезным. Для себя он ещё пару часов назад решил, что не будет торопиться, но сделает всё, чтобы в какой-то день она пришла к литовцу и сказала, что счастлива. Счастлива не просто увидеть Сергея, или что-то такое, а счастлива, потому что может видеть его под боком каждый день. Каждый божий день. Затем они сами уснули, один полулёжа, а другой сидя. Хотя вставать им через два часа, сон был самым спокойным за последнее время. — Дети, вставайте, нам пора, — ухмыляясь, девушка потрясла обоих за плечи. Те нехотя разлепили веки, не сразу поняв, где они. А Алтынай уже собралась, переодевшись и умывшись. Но она не хотела их будить, ведь они так сладко спали. Хоть и на узкой койке, где еле помещался один человек. Больница была самой обычной, где в воздухе стоял запах каких-то лекарств и хлорки. А за дверью уже вовсю работали врачи и медсестры, проверяя каждую палату. — Который час? — зевая, спросил литовец. По утрам у него мозги работали хуже всего, не до конца осознавая мир вокруг. — Восемь утра, — хмыкнула она, взяв в руки сумку. Она была уже готова, остались лишь они. Сергей протер глаза руками, поняв, что они втроём спали в больнице в одной палате, и вспомнил прошлую ночь. Вот это да… Неделю назад он бы и подумать о таком не мог. В итоге через минут десять-двадцать они покинули это место, переставшее быть чем-то вроде «фу, больница», а ставшее местом, где появились их первые полностью хорошие воспоминания. Именно такие ночи запоминают на долго, скучая по ним, если утратили общение с кем-то. И, придя под ее подъезд, Паулаускас обнял подругу, осознавая, что она стала ему ещё ближе и сказав: — Зайду к тебе к вечеру, — веселым тоном. — Может, этого дурака приведу. Он указал на стоявшего чуть подальше Белова, усмехаясь. Сережа улыбнулся, переглянувшись с ней. А она кивнула, скрыв упавшими на лицо волосами свои вмиг вспыхнувшие щеки. Ей что, придётся драить всю квартиру, чтобы ее новый знакомый не подумал, что она полная неряха? Они попрощались, но Сергею она просто помахала, не думая, что он настолько тактилен, чтобы обняться. Хотя, после этой ночи он вообще был ещё загадочнее для неё. То он смеялся от души, то глядел на неё исподлобья, ничего не говоря и никак с ней не контактируя. Было ли ему неловко? Возможно, но как же ему нравилось, когда она смущалась. Такие открытые люди, как она, очень редко испытывали стеснение, предпочитая переводить всё в шутку, но с ним она смущалась как никогда. Как какая-то восьмиклассница… Зайдя в квартиру, она встретилась с Алёной, которая пила чай. Подруга очень волновалась, но держала всё в себе. И они сели завтракать вместе, обсуждая последние новости. — Паша сегодня приедет, — сказала девушка, улыбаясь. — Сказал, сможет остаться у нас. — Вау, — обрадовалась та. — Надолго? — Не знаю, он не говорил, — Алёна поставила руки на стол, подперев ими подбородок. — А как там твой… Белов? Алтынай хмыкнула, понимая, что предстоит долгий разговор. Но торопиться им было некуда. Впереди ещё целые выходные, чтобы поговорить обо всем, что гложет. В будние дни они обычно по минимуму обсуждали насущные проблемы, оставляя это на конец недели. В будни они учились и работали, пытаясь не отвлекать друг друга. Вообще, они жили вместе уже год с лишним, съехавшись даже раньше, чем её взяли в сборную, и так хорошо уживались вместе, что не могли бы представить жизнь по отдельности. Дружба их была крепкой, и похожи они были на Модю с Сергеем. Одна не поддавалась порывам сердца, думая головой, а другая то и дело заглушала здравый разум. Одна была холодным аналитиком, а другой было всё равно на взаимосвязь между тем или иным. Но обе были очень разговорчивы в компании друг дружки. И их разговоры могли длиться вечно, но у одной тренировки, а у другой универ. Алёна была целеустремлённа и амбициозна, но своими мечтами делилась только с двумя самыми близкими людьми. — … И он сказал, что они придут сегодня, — закончила свой рассказ баскетболистка, осознав, что чай уже давно остыл. — А Белов что сказал-то? — вздернула бровь та. — Ничего, а что ему сказать-то надо было? — не поняла другая, поставив кружку в раковину. — Немногословен, поняла, — кивнула снова та, подметив что-то в голове. Алтынай усмехнулась, вспомнив, что всегда делает её подруга. Алёна удивительным образом по её рассказам могла сразу же понять характер человека, и предсказать, что он будет делать дальше. — И как? Что твой дар ясновидения говорит о нем? — улыбаясь, спросила затем, и начала мыть посуду по привычке. — Если он не придёт, то это не будет говорить о чём-то плохом, — задумчиво сказала она. — Дай ему время. А если придёт, то всё уже будет ясно. Та кивнула. Она всегда прислушивалась к советам подруги, потому что она почти всегда была права. В прошлый раз она предсказала, что её уже бывший молодой человек попросту кинет её и заменит другой, более «интересной», девушкой. Так и произошло. Но, конечно, Алёна выражалась не так грубо. Она просто высказала своё мнение по поводу него, и ее догадки оказались верны. В общем, эти двое точно знали, о чем поговорят ближе к ночи, если будут одни. Но это вряд ли, потому что к обеду приехал вышеупомянутый Павел. — Вот, держите, дамы, — ярко улыбаясь и протягивая им букеты из цветов, сказал он, зайдя в квартиру. — Как мило, — улыбнулась в ответ Алёна, понимая, что он принес букет и Алтынай, потому что не забыл, что она говорила (про то, что она была в больнице всю ночь). — Спасибо большое, — почти растрогавшись, поблагодарила его баскетболистка. Затем они сели обедать. Снова раздавался смех и шутки. С Пашей они нашли общий язык ещё давно, поэтому могли хорошо проводить время и втроем. — Ладно вам, я и сама смогу себя развлечь. Сходите куда-нибудь, прогуляйтесь. Проведите время вдвоем, в конце концов, — уговаривала она их затем. Алёна с подозрением глядела на неё, думая, можно ли оставлять её одну в таком состоянии. Так-то она должна отдыхать и лежать в постели… — Давайте! Я же не пятилетний ребенок, ей Богу, — рассмеялась, а потом умоляюще взглянула на молодого человека, поправляющего очки. — Уговори её! В конце концов пара ушла, оставив её одну. Но они так не хотели этого делать, желая посидеть с ней, потому что она, видите ли, болеет. Но ничего подобного! Алтынай хотелось пойти во двор и покидать мяч в корзину, размяться, побегать. Но спустя полчаса одиночества, она уже сладко сопела, смотря десятый сон. В то время как Паулаускас сидел на кухне у Белова, вспоминая, какие конфеты ей нравятся. — Модя, как ты мог забыть? — не понимал тот. — Мы же не пойдем с пустыми руками… Сережа очень не хотел произвести плохое впечатление на девушек, поэтому очень старался придумать что-то, чтобы его приняли в том доме. Особенно подруга Алтынай. Его очень впечатлили рассказы о ней, а особенно, с каким лицом его новая знакомая говорила о ней. Он понял, что она явно прислушивается к словам подруги, поэтому ему не хотелось, чтобы этой же ночью Алёна объясняла ей, почему не стоит с ним связываться. — Да ладно тебе, она будет рада даже если ты принесешь ей какие-то простые ромашки, — усмехнулся тот. — Хотя, кстати, она вроде как раз-таки очень их любит. Или она говорила про хризантемы? Он снова задумался, а лицо Белова поникло, что заставило литовца рассмеяться. В итоге они всё-таки собрались сквозь пот и слезы. Один очень волновался, другой не мог успокоиться из-за этого, ибо это было так по-новому — Белов и волнуется, как первоклассник. — Купил? — дожидаясь у подъезда, спросил литовец. Сергей вместо ответа показал ему два букета: один из ромашек, другой из хризантем, потому что Модя так и не вспомнил, какие ее любимые. — Всё, тогда пошли, — похлопав его по плечу, сказал он, широко улыбаясь. Время было к шести вечера, и на улице так приятно грело солнышко. Во дворе играли дети, а на лавочках женщины наблюдали за этими двумя, гадая, к кому это они пошли. Когда как ветер вовсю трепал растущие листочки на ветках деревьев. Баскетболисты постучались в дверь, но им никто не открыл. Снова постучались, приложив больше сил, и только затем послышались чьи-то неторопливые шаги. Дверь отворилась, а за ней недовольное лицо Алтынай, которая тут же удивилась, и сна как ни бывало. — Заходите, — торопливо проговорила затем, понимая, что время уже вечер, а она проспала весь день. — У меня такой бардак, извиняюсь. Нервно улыбнулась, и побежала убрать с кровати разбросанные вещи. Она и не заметила, что гости были не с пустыми руками. — Проходите пока на кухню! — крикнула она из своей комнаты, вспомнив, что хотя бы там перед сном убралась. Двое высоченных парней переглянулись, немного улыбаясь, и пошли на кухню, где царил порядок, а на столе стояли две вазы с двумя букетами. Модестас нахмурился, не понимая, от кого это могло бы быть. Но ничего не сказал, задумавшись и усевшись за небольшой стол. Белов же стоял на месте, буравя взглядом эти два букета. Почему их два? Хотя, это было правильно, раз в доме две хозяйки. И тут в комнату вбежала одна из них, параллельно поправляя волосы. Она сразу проследила за взглядом стоящего напротив Серёжи, а только потом он повернулся к ней, протягивая свои цветы. — Это тебе и Алёне, — немного улыбнувшись, сказал он. — Спасибо большое, — ее щеки снова залились краской, потому как ромашки были ее любимыми цветами. Но они залились бы подари он ей и любые другие. Давно она не была так рада обычным цветам (букет от Паши не считается). — А это от кого? — спросил интересующий их двоих вопрос Паулаускас, вздёрнув бровь. — От Паши, — хмыкнула та, расставляя ещё два букета по вазам. Белов не подал виду, но напрягся. Паша? А литовец наоборот расслабился, ухмыльнувшись своей несообразительности. Он ведь знал, что у Алёны есть молодой человек. Как он сразу не догадался? — Они скоро уже должны прийти, — вспомнила та, снова убегая из комнаты. Сергей задумчиво смотрел в пол, наконец-то сев на стул. — Не переживай, — заметил Модя. — Паша — парень Алёны. Тогда тот кивнул, подметив в голове, как успел немного расстроится, но затем лишь немного облегченно хмыкнул. Вот как. Они просидели ещё немного в ожидании Алтынай, пока она не прибежала, переодевшись во что-то очень нарядное. Если точнее, то она надела платье по колено, которое ей подарили на день рождения. Его она носила очень редко. Сегодня был второй раз, как раз-таки. Брови обоих полетели наверх при виде ее в чём-то кроме шорт и штанов. — Ну, как вам? — улыбаясь, она покрутилась вокруг своей оси. Белов, наверное, дар речи потерял, не имея возможности оторвать от неё глаз. За что получил пинком по ногам от литовца, который сам был в шоке, но не хотел ничего говорить первый. — Прекрасно выглядишь, — наконец сказал Серёжа, потом поняв, что звучало это очень завороженно. Она рассмеялась, а потом подошла к холодильнику. — Вы так нагрянули, а у нас даже ужина нет, — потом заметила девушка. — Придётся готовить сейчас. Паулаускас тут же вскинул руки ладонями вперёд: — Я пас. В прошлый раз это хорошо не кончилось. И Сергей хмыкнул, вспоминая этот прошлый раз, когда Модя решил приготовить что-то на его кухне, разбив две тарелки, и параллельно сжигая полотенце, оставленное зачем-то на сковородке. Она в ожидании вскинула бровь, думая, что ей расскажут эту историю, но затем Белов предложил ей приготовить запеканку и что-то ещё. — Ты умеешь готовить? — удивилась та. Он нахмурился, не ожидав, что она думает иначе. — А как же, — ответил за него литовец. — Как сказал Гаранжин, узнав, как он готовит, «если коленка все-таки не выдержит, смело можешь пойти в шеф-повара». Алтынай снова удивлённо вскинула брови. И когда он успел получить такую высокую оценку от Владимира Петровича? — Думала, я только мяч умею в корзину кидать, да девушек с ног сбивать? — хмыкнул затем сам Белов. Она рассмеялась, а затем сдалась: — И каков курс, капитан? Началось шоу «готовим вместе с Сергеем Беловым — чемпионом Советского Союза», которое шло почти по плану. Они подготавливали творожную массу, грели духовку, чем только не измазавшись. Паулаускаса они заставили чистить картошку, чтобы пожарить ее, ибо время было уже ужинать, а они ничего не успевали. — Сходишь в магазин? — с умоляющем лицом спросила она его потом. — Надо купить вина, или чего-то такого. Ему ничего не оставалось, как согласиться. И он пошёл в магазин, лишь гадая, чем они тут будут заниматься без него. Но ничем таким, как оказалось. — И что, ты прямо сломала ей руку во время игры? — параллельно добавляя к творогу манку, спросил Серёжа. — Ну да, это оказалось несложно, — слишком весело хмыкнула та. — Но я не хотела. Честно. Он вопросительно перевёл на неё взгляд, не думая, что это было не специально. — Потом как-нибудь, возможно, расскажу тебе всё, — лукаво улыбнувшись, увильнула та. И, не придумав ничего лучше, грязным пальцем тыкнула ему по носу. В ответ он посмотрел на неё одним из тех взглядов, когда не знал, что сделать в ответ на ее действие, то есть внимательно, будто замечая каждое изменение в ее лице. — Что? — спросила в ответ она, улыбаясь. Он тут же испачканной рукой потрепал ее по голове, усмехаясь. Девушка взвизгнула: — Ты что творишь? — рассмеявшись и стряхивая комочки творога с головы. Белов смотрел на неё в этот момент, осознавая, что перед ним сейчас не та баскетболистка — гордость женской сборной и чемпионка, а всегда громко смеющаяся девчонка, в которую он за небольшое количество времени втрескался по уши…