Подмена

      Я плыву в багровом тумане.       Сквозь окружающую меня дымку доносятся голоса.       Ещё бы понять, знакомые ли? Чужие?       Слишком издалека, слишком глухо и невнятно, как будто я с головой канула в самый глубокий омут и теперь пытаюсь оттуда, со дна, расслышать, что происходит на берегу.       Только вместо воды тут багряная мгла.       Что со мной случилось?       Я не могу спросить — даже у голосов.       Ни кричать, ни говорить, ни даже прошептать…       Ещё одна кажущаяся знакомой речь, вернувшаяся после затишья, — громче и яснее других, отчётливее, только слова какие-то странные, я никак не могу за них зацепиться, чтобы понять смысл.       Слишком гортанные, слишком напевные, слишком шипящие, будто крылатые змеи скользят со мной в тумане.       Слишком властные.       Эти звуки что-то меняют вокруг…       Алый туман разлетается клочьями, чтобы вновь собраться воедино…       Но когда он восстанавливает свою целостность, я оказываюсь уже не одна.       Рядом кто-то есть.       — Когда-то я о таком читала, — задумчиво говорит незнакомый женский голос прямо у меня за спиной. Я угрём верчусь в тумане, пытаясь увидеть, рассмотреть, но обладательница неизвестного голоса слишком ловка и будто дразнит меня, неизменно оставаясь позади:       — Затем услышала, а позже и увидела воочию результат того инцидента, что произошёл с Тиф, — продолжает голос. — Но вот уж никогда не думала, что и сама однажды окажусь на месте этой раскосой южной шлюшки.       — А тут у нас, значит, доморощенный Целитель. Надо же, третий на моей памяти, если считать старуху, и уже второй — мужчина. Чтобы тебе было понятно, со времён Скульптора такого не бывало! Даже женщины с подобным Даром — редкость несусветная, а тут… Но этот пока совсем неопытный, учить и учить!       Она вздыхает, а я почему-то думаю, что незнакомка давно ни с кем не разговаривала. Настолько давно, что соскучилась — и трещит, как сорока.       — И где только этот мальчишка откопал плетение-то такое, на твою беду? — тихий, неприятный смешок неизвестной мне совсем не нравится. — Или это была импровизация? Классический случай, милочка, почему не стоит пользоваться незнакомыми чарами, равно как и сочинять свои, не разобравшись сперва досконально в теории, — назидательным тоном поучает незнакомка. — Парень, скорее всего, искренне намеревался спасти тебя, а в результате спас меня, да как щедро-то: недурное тело, яркая «искра», положение в обществе…       На мгновение она замолкает, и мне кажется, будто смотрит куда-то.       — А он так и будет стоять над душой… хм, над душами, пока не увидит симптомы выздоровления, да? Может, слегка потрепетать ему ресницами?       Видимо, уловка сработала, и неведомый наблюдатель ушёл, потому как голос, смеясь, удовлетворённо мурлыкает:       — Получилось! Ну вот и ладненько. Теперь приступим к нашему с тобой телу. Посмотрим-с…       В тумане наконец-то воцаряется тишина.       Ненадолго:       — Итак, подведём предварительные итоги! Поздравляю: у нас серьёзно раздроблен череп в затылочной области, мелкие осколки кости травмировали ткань мозга, проломлен левый висок, в наличии множественные внутричерепные кровоизлияния и… ну, это уже мелочи, едва достойные упоминания — пара-тройка не слишком серьёзных трещин позвонков шейного и спинного отдела, перелом ребра, трещины ещё в трёх! — с неискренним восторгом сообщает голос. — Гематомы считать лень. Как ты так ухитрилась?       Я не отвечаю.       Лепить медвежат из клочьев тумана — гораздо веселее, чем беседовать с невидимкой, не желающей даже из вежливости показаться на глаза.       А если делать птичек и подбрасывать вверх? Поплывут ли они в тумане, или, как более плотные, хоть и сделанные из него же, опустятся вниз, как опавшие листья?       Не попробуешь — не узнаешь.       — Молчишь? Ну и ладно. Задала же ты мне задачку, Принцесса… — незнакомка не ждёт ответа и, тем более, не собирается замолкать сама. Титул она произносит с нескрываемой насмешкой. — Будь на моём месте старая паучиха Тальки, та мгновенно бы всё исправила, мне же работы на долгие часы, и это только первичное восстановление, а затем долгие месяцы, если не годы кропотливого труда… Впрочем, для себя ведь стараюсь.       Она что-то делает, негромко напевая себе под нос простенький мотивчик какой-то колыбельной, и меня неудержимо тянет ко сну.