Услышь стук моего сердца

Вечернее солнце лениво огибало стены едва разваливающихся домов и длинные старые улочки нежными лучами, готовя землю и все окружение ко сну. Торговые лавки медленно закрывались одна за другой, люди постепенно расходились по домам к родным и теплым очагам, и лишь небольшие группы продолжали бродить по темным уголкам старого Лондона. Только большие черные кареты, запряженные могучими вороными жеребцами, продолжали нарушать тишину, громко стуча по каменной кладке, идущей в сторону величественных особняков. Сияющая огнями верхняя площадь королевства отмечала свой праздник: у одного местного богатого лорда одна из дочерей достигла совершеннолетия и в честь этого события был устроен бал. Все представители знати были приглашены, и поэтому главная улица была заполнена разнообразными, но одинаково роскошными по меркам простолюдин каретами. Из одной из них вышел среднего роста человек с зачесанными назад волосами цвета ночи и волшебно прекрасными изумрудными глазами. Бесшумной и размеренной поступью он идет к воротам дворца, и длинный хвост фрака, подкладка которого расшита лилово-синим полотном с россыпью звезд, величественно тянулся за ним при каждом шаге. Левое плечо украшает погон, декорированный золотой вышивкой, цепочкой и блестящей на свету эмблемой Знака “Благочестия” – стилизованная буква “V” с закругленными краями и застывшими пятью каплями под ней черного цвета. На белом поясе покоились черные ножны, из которых торчал богато украшенный эфес небольшого меча, но такого же обоюдоострого, как и его владелец. В руке юноша держал потертый временем футляр для музыкального инструмента: кое-где матовая краска уже теряла свой блеск, а древние неизвестные узоры истирались от частого использования, но закованные руки в черные перчатки уверенно и твердо держали столь старинный предмет. Восхищенный шепот проносится сквозь толпу: дамы самых разных мастей учтиво опускаются в реверансе, пока он проходит мимо, господа склоняют головы в трепетном поклоне. Гости же особенно не впечатляют юношу. Он видит в них лишь наряды и украшения, подобно фантику обволакивающие их истинную сущность, которую тот ощущал, несмотря на расстояние. Однако, чтобы не казаться грубым, с улыбкой провожает каждого встреченного взглядом и тактично кивает головой, не сбавляя при этом шага. Навстречу юноше вышел его коллега: высокий мужчина с вьющимися красными волосами, наряженный во фрак намного скромнее, чем у юноши, но не менее праздничный. На его эмблеме выгравировано стилизованное подобие глаза – “Правда”. Очи цвета свежей травы засияли при виде товарища, улыбка скользнула по зрелому лицу, украшенного маленькой бородкой. - Зелдрис, мое почтение! Наконец-то ты прибыл! – с восхищением произносит тот, подходя приветствовать юношу. Черноволосый по привычке протягивает руку, и товарищ с удовольствием ее пожимает. – Думал ты вовсе откажешься от своей затеи. - Я не намерен отказываться от своих слов, Галан, и готов вернуть то, что принадлежит мне. Все ли у нас готово для предстоящего шоу? – с легкой улыбкой спрашивает Зелдрис и тотчас замечает, - Я не опоздал? “Правда” отмахивается, будто перед его лицом лениво пролетела мелкая мошка: - О не сомневайся, все уже ждут только тебя. И, поверь, остальные тоже получат свою долю. Не одному же тебе веселиться в этот прекрасный вечер. – и, залившись смехом, Галан взял “Благочестие” за плечо и повел во внутрь дворца. – Пойдем пока присядем, обговорим еще раз детали плана, а там и остальные к нам подтянутся. Они присели на один из свободных диванов для гостей и начали негромко перешептываться, перекрикивая музыку и шелест дамских платьев во время танца. К ним медленно присоединилось еще восемь теней, передвигающихся столь бесшумно и плавно сквозь толпу, будто привидения, проходящие мимо ничего не замечавших вокруг людей. Дама невысокого роста с закрепленными в пучок волосами цвета сирени и весьма откровенном платье черного цвета учтиво поклонилась, сжимая в одной руке пурпурный веер. Ее эмблема – “Вера” - стилизованная черная спираль – ярко сияла в свете свечей. - О “Благочестие”, вы наконец-то прибыли! Нам уже не терпится начать ритуал! Верно же, “Миролюбие” и “Целомудрие”? – взгляд ее малиновых глаз скользнул по двум другим дамам, стоящих рядом, и те дружно закивали. Зелдрис лениво отмахнулся: - Мерасцилла, поубавь свой боевой пыл, нам пригодятся все наши силы на исполнение этого шоу. – руки в перчатках нетерпеливо гладили потертую поверхность музыкального футляра. Янтарные глаза “Целомудрии” скользнули по направлению жеста “Благочестия”, и та склонила голову на бок в любопытстве. - Это она? – и указала рукой в черной перчатке на предмет в руках Зелдриса. Тот утвердительно кивнул и на ее лице заиграла радостная усмешка. – Наконец-то будет веселье. “Благочестие” вопросительно вскинул бровь: - Дерриер, разве Монспиет тебя уже не развлекает? Я считал, что у вас все идет хорошо. – и изумрудные глаза покосились на высокого мужчину с короткими французскими усиками и вычурными растрепанными волосами бордового цвета, одетого в строгий фрак и сверкающей эмблемой “Безмолвия” – три черных стилизованных линии на золотом фоне. Черные глаза беззлобно, но твердо посмотрели на Зелдриса. - А у нас и не было никаких разногласии. Если Дерриери и бьет, то по делу. Верно же говорю? – и потрепал золотоволосую по голове, за что получил тычку в бок и короткое “Угу”. Компания тут же рассмеялась, немного снимая ощущаемое напряжение. Не будь на то веская причина, то ни Зелдрис, ни его банда “Десять Заповедей” не находилась здесь. А ведь во всем была виновата любовь. Нет, не та “Любовь”, которой владел Эстаросса – высокий сероволосый юноша с пронзительными голубыми глазами и синим фраком с вычурной белой эмблемой – круг с тремя стилизованными языками пламени. А настоящая любовь, которую он помнил еще с детства. И воров, посмевших украсть у демона сокровище. При воспоминании о них с уст Зелдриса послышался низкий злобный рык, и его товарищи отошли на небольшое расстояние от него, зная каким он может быть в гневе. Неожиданно сбоку на фоне танцующих мелькает хрупкий силуэт. Словно мимолетное видение. Серебристые волосы собраны сбоку в пучок, выпускающий несколько вьющихся локонов, пряди со лба небрежно выбиваются на бледное лицо. Серо-синее платье держится на двух тоненьких лямках, позволяя жемчужным бусам рассыпаться по элегантным ключицам. Грудь и плечи покрывает широкая и пышная оборка, вдоль стройной талии пришиты белоснежные ветви с листочками. Длинная юбка легко струится, образуя воздушные складки, на ножках весело поблескивают серебряные туфельки. Восторженный взгляд небесно-голубых глаз дарит настоящее умиротворение и покой любой заблудшей душе. Спящие чувства Зелдриса вновь дали о себе знать и теперь трепетали, и бились, плененные вновь этим нежным и теплым взглядом. И тот, чуть не уронив футляр, делает решительный шаг за ней, но его останавливает рука, легко опустившаяся на плечо. - Зелдрис, с тобой все в порядке? – волнительно спрашивает пурпурноволосый Фраудрин, черными глазами глядя на растерянного лидера. Несколько секунд тот приходит в себя, пытаясь сформулировать мысль. - Я…Кхм, кажется я увидел ее… Где она? – некогда уверенный голос стих до полушепота, едва улавливаемого во множестве разговоров. “Благочестие” потерянно смотрит на товарища и медленно отводит взгляд в сторону, куда исчезла незнакомка. Пусто. Только скопище других, совершенно не тех женщин вокруг. – Неужели…Мне показалось? О нет… “Десять Заповедей” впервые наблюдают своего лидера таким. Потерянным, неуверенным, нерешительным. Опустошенным. И следующее сказанное им ошеломляет всех разом, будто их ударило молнией: - Прошу, помогите мне. Я обязан ее найти. Я уже не выдержу всего того, что во мне накопилось. Умоляю вас, “Заповеди”. – осевший голос медленно и неуверенно молил о помощи, делая Зелдриса неузнаваемым. Вот до чего могла довести сила истинной любви любого из них. Галан вздохнул: - Нас и не нужно просить об этом, босс. Мы здесь не только по твоей прихоти. Я лично готов наказать тех воришек, что осмелились украсть нашу названную сестренку, пусть она и не из наших. – и в подтверждение своих слов “Правда” обрушил свой кулак на подлокотник диванчика и материал покрылся трещинами. Улыбка красноволосого расползлась еще шире. – А потом мы улизнем на нашу базу. Я уже скучаю по прекрасным улочкам Парижа. Фраудрин понимающе кивнул и, легко сжав плечо лидера, махнул головой в сторону танцующих пар: - Идем же, Зелдрис, найдем твою красу ненаглядную. Нужно и правда поскорее закончить со всем этим делом, мы все уже на пределе. – и, не дожидаясь ответа от зеленоглазого, крепко взял того за руку и буквально врезался в толпу. Взгляд бегло изучает лица и платья, хоть на толику напоминающие нежный образ девушки, но большая их часть даже не дотягивала до уровня того прекрасного ангела. Отчаяние заполняет в одурманенный рассудок, когда спустя полчаса верный силуэт так и не попался на глаза. Коллега сочуственно утешает его, мол, бал тянется долго, и они еще успеют отыскать ее. Кто-то внезапно толкает Фраудрина в плечо, отчего тот задевает Зелдриса. Джентльмены поднимают удивленный взгляд и замечают перед собой молодого парнишку. Тот испуганно глядит им в глаза и, понимая, что провинился, тут же склоняет голову в низком поклоне. - Тысяча извинений, господа! Виноват, не смотрел куда иду… - - Все хорошо, можешь идти – пурпурноволосый чуть улыбнулся, наблюдая, как парень поднимает взгляд – Будь внимательней впредь. Юноша поблагодарил мужчину за понимание и поспешил по своим делам. Зелдрис тоскливо наблюдает, как мелькает среди гущи народа его силуэт, направляясь к диванам. Зеленоглазый приглядывается, когда видит паренька в окружении трех дам, и пытается разглядеть их. Одна была женщиной за сорок, в длинном бархатном платье и со шляпой, другая была молодой, но, увы, с черными волосами. Третью даму было тяжело разглядеть, ибо перед глазами все время мелькали гости, но когда они на секунду разошлись, “Благочестие” восторженно ахнул: - Вот она! Это она, Фраудрин! Не дожидаясь спутника, Зелдрис смело рвется вперед, пока народ опять не сгустился и не позволил девушке скрыться от глаз. Он торопился к ней, ловко огибал каждого, кто попадался ему на пути, не сводя взгляда со знакомого платья и серебристой макушки. Наконец, он подошел достаточно близко, чтобы больше не терять девушку из виду. “Бескорыстие” выпрямился во весь рост рядом, потирая запястье и усмехаясь его выходке. - Ну что же ты стоишь, лидер? – обращается пурпурноволосый, оглядев компанию, в которой пребывала нужная им дама – Хватай своего ангела и пошли уже! Я даже вас познакомлю. И, крепко взяв за плечо Зелдриса, повел того к его девушке, о которой так давно грезил. Волнение тут же охватывает его душу, и оно только нарастает, когда вновь ощущается странное чувство…Такое печальное, но мягкое и нежное одновременно. Что же это такое? - Добрый вечер, уважаемые. Прошу нас простить за такое неожиданное вторжение – Фраудрин учтиво поклонился дамам, при этом весело подмигнув юноше. Получив в ответ реверанс, он плавно выпрямил спину и обратился уже к старой женщине – Мадам, мой компаньон изъявил желание познакомиться с вашей дочерью. Окажете ли вы нам такую честь? – из-за спины показалась фигура “Благочестия”, которая вскоре вышла вперед и величественно предстала перед глазами компании – Господин Зелдрис дин Небула, почтенный принц королевства Парижа. Все тут же изменились в лицах. Мать и дочь поддались крайнему удивлению, когда узрели перед собой высокую стать в роскошных одеяниях, являющейся одной из важнейших фигур в светском обществе. Старая дама восхищенно разглядывала каждую линию, каждую складку на одежде юноши, постепенно поднимая взгляд на его лицо: светлое, чуть нахмуренное, но доброжелательное, с тонкими чертами. Большие зеленые глаза цвета свежей летней травы с неподдельным восхищением смотрели на девушку и тот нежно улыбался ей. От его улыбки рождается вихрь сладостных чувств, моментально окутывающих девичье сердце. - Для меня и моей дочери большая честь познакомится с вами, господин – доносится одобрительный голос матери. Зелдрис благодарно кивает ей, на секунду отведя взгляд от девушки. Слышится звонкий голос распорядителя бала. Объявляется вальс, и тянутся пары с разных концов к центру зала. Вибрируют струны скрипки, эхом отражая первые ноты от высоких стен. Мелодичный ритм быстро распространяется по комнате, тело начинает двигаться в такт, а душа трепетать. Зелдрис поворачивается к девушке и, подойдя на два мерных шага, кланяется ей и тянет раскрытую ладонь. - Могу ли я надеяться, что вы удостоите меня чести танцевать с вами вальс, миледи? Девушка с волненьем глядит на него, затем на мать. Она с улыбкой на устах кивает ей, давая добро. Повернувшись к юноше, сереброволосая дарит ему робкую улыбку и подает хрупкую ладонь. Прикосновение пускает дрожь по телу, аромат дорогих духов будоражит рассудок. “Благочестие” мягко хватает девушку за талию и, сцепив свободную ладонь с ее, манит к центру зала. С замиранием сердца девица плывет вслед за высокой фигурой, отдаваясь чувственным мотивам струнного инструмента. Шелест роскошных нарядов тотчас окутал пару, и кругом пошла голова от обилия блеска и красок. Девушка боязливо отводит глаза. Тело дрожит в руках юноши, дыхание вечно срывается. Изнутри растекается чудное чувство легкости, незыблемое счастье опьяняет до беспамятства. Подобно цветку распускаются в груди прекрасные чувства, от которых едва не путаются хрупкие ножки. Казалось, дама вот-вот упадет без сознания, и лишь крепкая хватка кавалера и пленяющий вальсовый мотив не позволяют этому случиться. Зелдрис удачно ловит момент и заставляет деву кружиться под его рукой, чем приводит в чувство. Неспешно тянется тур, водимый вихрем сияющих юбок и торжественных фраков. Девушка украдкой ловит завистливые взоры женщин, желавших занять ее место. Тонкая иголка сомнения проникает под кожу, сбивая счастливый настрой, в голову врезается мысль: - “Разве достойна я такой чести?” Дама робко поднимает глаза на кавалера, желая задать вопрос, и изумляется, встретившись взглядами. Сияющие зеленым светом глаза неустанно глядят на девушку, топя ее в бархате нежности. Дыхание замирает, и девушка понимает, что медленно тонет в этом пристальном взгляде. Легким толчком в пояс “Благочестие” заставляет сереброволосую приблизится к нему и наклоняется к уху, ни на секунду не прерывая ритм танца. - Ваша улыбка ослепительна до блеска сотен бриллиантов, миледи Элизабет – с его уст сыпется лестная речь, подслащенная дивным тембром его голоса. Зелдрис ласково прижимает деву к холодной груди, пряча нос в ее мягких волосах. На таком расстоянии он ощущает дрожь девичьей души и силу, текущую по венам. – Прошу вас, не теряйте ее в этот прекрасный вечер лишь из-за ревности невежественных особ. Сердце срывается с такта, охмуренное нежным словом. Девушка искренне верит, что она небезразлична своему кавалеру. Она обольщается чувством защищенности, склоняя голову на широкое плечо. Смотря, как их пальцы переплетаются, дама лучезарно улыбается. Элегантный вальс погружает ее в паутину любовного экстаза. Она готова без остановки рисовать незримые линии подошвой туфлей, лишь бы подольше побыть в руках кавалера. Зелдрис чувствует снова эту связь, поглотившую их души. Да это то, чего он так страстно желал… Все это долгое время после их разлуки… Ценой своей сущности он добился доверия Элизабет, позволил ее магии снова очаровать его. Впрочем, дурного в этом он уже не замечал: его, как и девушку, поглотила эйфория, дарящая силы продолжать этот танец. Музыкант игриво перебирает струны смычком, оркестр оттачивает ритм в три четверти, и игривый певчий голос мягко проникает под кожу. Демон, павший от магии очаровательного ангела… Мысль быстро поразила Зелдриса и тот буквально встрепенулся, чуть зажмурившись. Его зеленые глаза скользнули по фигуре сереброволосой и тот облегченно выдохнул. “Нужно покончить с этим и уходить…Хватай эту возможность…Пока она в твоих руках! Ну же! Действуй!” Твердо засевшая мысль в черепе не давала зеленоглазому покоя и, со злостью скрепя сердце, прервал танец, отвесив поклон даме. - Прошу меня простить, моя дорогая Элизабет, но у меня есть одно… незавершенное дело. Не волнуйтесь, после его завершения я снова приду за вами… - последнее настолько страстным тоном сорвалось с его уст, что девушка задрожала в его руках, а последующий поцелуй, оставленный на руке, заставил негромко вскрикнуть. Теплая усмешка украсило лицо “Благочестия” и тот, поклонившись еще раз, медленно развернулся на каблуках и ушел в сторону ожидающей его группы. Но не успел юноша и сделать пару шагов, как его окликнули: - Господин, подождите! – едва запыхавшийся мелодичный голос мгновенно останавливает кавалера и тот повернулся к ней чуть склонив голову на бок, внимательно слушая каждое ее слово – Откуда вы знаете мое имя? Матушка ведь не сказала его… И тут Зелдрис понял, что слегка проговорился. Мысленно выругавшись, он чуть нагнулся к ней и, слегка подмигнув, поднял указательный палец к губам. - Вы все узнаете немного позже, госпожа Элизабет. А сейчас…я бы хотел подарить вам и всем гостям песню, которую привез с собой из далекого Парижа. Вы будете в восторге от нее… На секунду сереброволосой показалось, что в глубоких зеленых глазах заиграли темно-вишневые огоньки, опасно горящих в поглощаемом омуте. Чуть мотнув головой, она одарила того своей лучезарной улыбкой. - Жду не дождусь, господин! Раз вы мне подарили такой прекрасный и волшебный танец, то и ваша музыка будет такой же чудесной… а сейчас, прошу меня простить, мне нужно обратно к матушке. И сделав легкий реверанс, быстро развернулась на каблуках и, словно бабочка, упорхнула из его теплых объятий. Зелдрис еле сдержался, чтобы вернуть ее обратно, сильно сжав ладонь. Он еще долго провожал девушку взглядом, пока тонкая светлая фигурка не растворилась в окружающей толпе. “Благочестие” с шумом выдохнул, медленно погружаясь в мысли, что так не давали ему покоя. “Совсем скоро, мой ангел. Осталось совсем чуть-чуть. И мы снова будем вместе… И больше никто не украдет тебя у меня.”