—Тебе не обязательно стучать.
Девушка чуть смутилась своей внезапной вежливости.
— Я не знала, один ли ты. Может, ты обсуждал тут то, что мне нельзя знать.
— Ты — единственный человек, имеющий доступ практически ко всем документам.
— Практически?
— Извини, но есть то, чего я не могу тебе показать. Но только чтобы защитить тебя… от самой себя.
— Хорошо, — Джинкс подозрительно прищурила глаза и подошла к нему.
Силко, заметив её приближение, придвинулся к столу, ожидая отчёта.
— Производство налажено. Они, конечно, те еще бараны, но у них хватает ума выполнять приказы и не задавать глупых вопросов. Хотя с последним иногда бывают проблемы.
— Что насчёт моей личной просьбы?
— Бомба готова. Стабильна. Сработает от обычного выстрела.
— Отлично, её заберут сегодня, — ответил Силко.
— Когда отряд выдвигается?
— Прости, но я не могу тебе этого сообщить.
Джинкс поджала губы, выражая внезапно накатившую обиду. Подошла, села на край стола со стороны Силко и начала внимательно рассматривать документы.
— Что пишешь?
— Директивы.
— И что в них?
Она бесцеремонно подняла первый попавшийся ей листок и начала читать.
«
Всякое сопротивление со стороны как бойцов, так и мирного населения, должно пресекаться решительно, жёстко, всеми имеющимися средствами. Сражающимся за свободу и суверенитет Зауна предоставляется право и вменяется в обязанность взятие военного и гражданского населения в плен с их последующим перемещением на стратегические объекты города-протектората для отбывания трудовой повинности. В случае проявления акций протеста предписывается принимать меры коллективного взаимодействия по отношению к жителям города.
Миротворцев следует немедленно, ещё на поле боя, отделить от остальных военнопленных. Это необходимо, чтобы лишить их возможности влияния на остальных. Эти люди не признаются в качестве солдат. На них не распространяется действующая для военнопленных международно-правовая защита. После проведённой сортировки их надлежит уничтожить».
Силко смотрел на неё с замиранием сердца. Его удивлял контраст её красоты и утончённости с уродством и извращённостью прочитанных ею слов. Этим приказом он подверг всех потенциально захваченных миротворцев расстрелу на месте без суда и следствия. Мужчина внимательно наблюдал за ней и ждал реакции.
— Что за «трудовая повинность»?
— Ооо, у меня есть несколько соображений по поводу того, чем пленные будут заполнять своё свободное время в Зауне. Например, их можно было бы направить на угольные шахты. Как когда-то они направили туда нас.
— Интересное решение, — заключила Джинкс.
— Я бы даже сказал творческое.
Он поднялся с кресла и подошёл к ней вплотную. Заглянул в глаза, ловко выхватил листок бумаги из рук и элегантным жестом отправил его через плечо прямиком на пол.
— Не забивай свою прекрасную голову этой ерундой. Лучше иди ко мне.
Он осторожно обхватил её лицо ладонями с двух сторон, держа так, будто это самая ценная вещь в мире. Для него так и было. Силко потянулся к ней и припал к нежным губам в мягком, даже целомудренном поцелуе. Она ответила, легко пройдясь пальцами по его рукам на своём лице.
Заметив, что она начала скидывать с ног тяжёлые ботинки и уже потянулась, чтобы избавиться от верха, мужчина вежливо остановил её.
— Что-то не так? — нетерпеливо спросила Джинкс.
— Я не хочу делать это в кабинете. Я хочу заниматься с тобой любовью в постели.
— Да? А я хочу трахаться с тобой на столе.
Силко чуть отстранился от неё и демонстративно закатил глаза.
— Какая вопиющая вульгарность…
А затем ловко подхватил её и понёс на руках в свою… в их спальню.
Пройдя через длинный пустой коридор, он доставил девушку в спальню и отпустил возле кровати с объёмным балдахином. Джинкс уже начала раздеваться, но он и здесь остановил её. Подметив непонимающий взгляд девушки, Силко поспешил объяснить.
— Я хочу сделать всё сам. Стой смирно.
— Это приказ?
— Можешь считать, что так.
После этих слов она послушно замерла, ожидая его действий. Он потянулся к ней и начал медленно раздевать, будто разворачивая подарок. Первой на пол полетела куртка, и Силко подумал: «Хорошо, что она перестала ходить полуголой, всё-таки уже было довольно прохладно, особенно по вечерам».
— Подними руки вверх, — Джинкс тут же поспешила выполнить требование. За курткой на пол последовала тонкая белая водолазка.
Мужчина, не отрываясь от увлекательного занятия, потянулся к застёжке брюк и, проведя не сложные манипуляции, стянул их вниз. После и бельё полетело куда-то в сторону. Теперь он переключился на себя и, расправившись с одеждой, чуть толкнул девушку на кровать, проследив за тем, чтобы она приземлилась аккуратно, и последовал за ней. Джинкс уже подалась, чтобы поцеловать его, но дальнейшие его действия её удивили. Он обхватил стройное тело девушки сильными жилистыми руками за тонкую, изящную талию и резко перевернул на живот.
От удивления она резко и звучно выдохнула. Полюбовавшись ею буквально с минуту — очень уж она была привлекательна сзади, — он одним чётким и интенсивным движением вошёл в неё и начал двигаться грубо, будто вколачиваясь. От новых ощущений закружилась голова. Силко входил в неё резко и на всю длину. Его руки расположились чуть дальше остро выпирающих тазовых косточек, и мужчина словно натягивал её на себя. Властно, красиво, чуть грубо. Где-то на задворках сознания у Джинкс промелькнула мысль: «Ему нравится и так тоже?». Своё отношение к происходящему она уже определила, как предельно положительное.
От члена, входящего так глубоко и резко, спектр эмоций расширялся в геометрической прогрессии. У девушки от удовольствия и новых, доныне невиданных ощущений, закатывались глаза. То, как он брал её — сзади, сжимая талию и полностью контролируя — сводило с ума. У неё сложилось ощущение, что это был совсем другой человек. Он никогда раньше не вёл себя... так. Секс у них всегда был нежным, даже скромным. Мужчина не позволял себе даже лишних похотливых взглядов и делал всё молча. Создалось впечатление, что раньше он… сдерживался? Не показывал то, как
ему нравится это делать. От очередного глубокого и резкого проникновения она застонала.
— Ох, Силко… Господи…
Он нагнулся к ней, продолжая активно и грязно иметь её сзади, и прошептал своим бархатным, полным нежности голоса:
— Тише, детка, тише. Побереги голос.
Только она расслабилась и опустила голову на белоснежные простыни, как произошло нечто странное — он, наклонившись к ней ближе, взял её за запястья и аккуратно, будто бы молча объясняя, что она может ему полностью довериться, бережно сложил их за её спиной одно на другое, чуть заломив ей руки. Затем сжал оба предплечья, потянув Джинкс на себя. От лёгкой боли в области плечевых суставов и этого ощущения полного добровольного подчинения ей стало ещё приятнее.
Силко натягивал её на себя за руки, продолжая шептать на ухо нежности.
— Я тебя обожаю… Ты — моя самая любимая девочка… Я люблю тебя, милая…
Он сопровождал каждую свою реплику сильным толчком в неё. Вся эта нежность, в сочетании с лёгкой грубостью, затуманивала ей рассудок. Джинкс была почти близка к завершению, когда он резко вышел из неё и, растерянную и ничего не понимающую, ловким движением перевернул на спину. Теперь она смотрела ему прямо в глаза и ждала, что он станет делать дальше.
Силко наклонился к её лицу, излучающему непонимание, и припав к губам в поцелуе, пальцами легко придерживая подбородок девушки, вновь вошёл в неё. Его ладони опустились теперь на самую высокую точку её бедер и, в хозяйской, развратной, манере, двинули её ближе к нему. Джинкс от этого, очередного, такого глубокого и сладкого толчка, издала громкий стон и после протяжно выдала «ещё…», закрыла глаза и отвернула голову в сторону.
Мужчина властным движением снова повернул её к себе, как бы призывая к восстановлению зрительного контакта. Джинкс посмотрела на него расфокусированным, будто полупьяным, взглядом. В ответ Силко медленно, сбавив темп, с которым вбивался в неё, протянул кисть к её шее и одними только глазами выразил вопрос: «Можно?». Она, как-то интуитивно поняв его, два раза слегка кивнула головой и заулыбалась.
Сильная мужская рука обхватила её горло, полностью определив в тот момент, кто был хозяином положения. Чуть сжав пальцы, Силко притянул Джинкс к себе, сопровождая это действие резким толчком. Она мягко накрыла его ладонь на своей шее длинными, тонкими пальчиками, выражая полное доверие и… покорность.
Из-за всего этого — её взгляда, затуманенного удовольствием, громких стонов и его имени, которое она периодически выкрикивала, он чувствовал, что еще чуть-чуть и он кончит. Но ему хотелось сначала доставить удовольствие ей. Даже в вопросе оргазма он, как настоящий джентльмен, уступал первенство Джинкс. Спустя пару рваных движений мужчина почувствовал, как её мышцы начали сокращаться. Пальцы девушки сжимались в нервном треморе, глаза её закатились, и тишину комнаты нарушил громкий вскрик. Силко чувствовал, как дрожали её ноги в его руках. Увидев истому на лице любимой, он и сам кончил в неё и подался вперёд, наградив девушку на этот раз развратным, страстным, поцелуем.
Убедившись, что она отдышалась и отошла от накатившего оргазма, он деликатно взял её за руку и потянул на подушки. Силко положил её голову себе на плечо и обнял одной рукой, другая же покоилась на её волосах, лениво поглаживая. Он посмотрел в полузакрытые глаза Джинкс и склонился к ней, целомудренно поцеловав её лоб и тут же уловил разочарование девушки от того, что запечатлел этот поцелуй не на губах…
— Я никогда и никого в жизни не любил так же сильно, как тебя.
— И я… — тихо ответила девушка.
— Я не хочу давить на тебя, но очень надеюсь, что ты останешься сегодня в этой спальне, — после сказанного он увидел в её глазах какое-то замешательство и стыд.
Оценив реакцию, Силко добавил:
— Если не хочешь, я не буду настаивать. Сделаем так, как тебе комфортно.
В глубине её черных, расширенных от приглушённого света и недавней неги зрачков отражались смятение, страх и вина. Но он не смог заметить этого и определить причину. Джинкс прервала диалог, который её напрягал, и перевела тему.
— Давай обсудим это внизу, я так проголодалась, — она подняла голову с его плеча и села на него сверху, придерживаясь руками за деревянное изголовье кровати.
— С удовольствием.
Они спустились вниз и сели за стол. На ужин было то же, что и вчера, только теперь холодное, но они были так голодны, что их это абсолютно не смущало. Принявшись за трапезу, они вели какую-то вежливую беседу, как обычно. Джинкс сразу поняла, что военные действия и производство — это темы, которые за ужином Силко обсуждать не желает. Особенно после разговора в беседке.
— У меня есть сюрприз для тебя, — произнесла Джинкс.
Он удивлённо вскинул брови.
— Сейчас принесу, — она стремительно направилась в прихожую, и вернулась уже с рюкзаком.
Из него она достала бутылку красного сухого вина, про которое Силко говорил накануне. Контрабанда невиданных масштабов в нынешней военной ситуации. Осмотрев бутылку и, убедившись, что это не подделка, он тут же попытался осведомиться, откуда в их доме в разгар революции такая роскошь.
— Один придурок принес мне её в обмен на оружие, которое я должна была сделать. Этот невежа даже не подозревал, что вино, которое он выкрал из особняка на окраине Пилтовера, стоит, как пол сотни гаубиц.
Силко протянул ей бутылку обратно в руки.
— Поухаживаешь за мной?
— Конечно.
Джинкс быстро нашла штопор, откупорила бутылку и налила ему вино в толстостенную кружку для чая.
— Прости, но я не знаю, где у нас бокалы. Мне кажется, даже сам чёрт не знает…
— Это ничего. Главное, что не из горла.
Он поднял громоздкую кружку и, приподняв чуть выше, как бы провозгласив тост, отпил немного, закусив частью вчерашнего салата.
Сознание помутнело не сразу. Ему было подумалось, что такому быстрому опьянению содействовал голод и усталость. Вскоре Силко понял, что дело не только в этом. Голова в один момент стала тяжелой, и он упал бы лицом прямо в тарелку, если бы Джинкс его вовремя не подхватила. Она вернула его в нормальное положение, и, убедившись, что он точно не потеряет равновесие, нежно поцеловала в щёку, самым виноватым тоном в мире прошептав тихое: «Прости».
***
Когда Силко пришёл в себя, он тут же потянулся к кожаному футляру для ножа. Выхватив его и поняв, что опасности нет, мужчина окинул столовую взглядом и понял, что Джинкс рядом нет.
На столе лежала аккуратно сложенная записка:
«
Прости меня. Я не могла поступить иначе. Пилтовер и его чёртов совет отняли у меня всех, кого я любила. Отца, мать, сестру. У меня не было выхода, и нет его сейчас… Я должна быть в активном наступлении. И я бы не простила себя, если бы осталась в тёплой постели, пока народ Зауна сражается за мою свободу.
Вандер однажды сказал нам, что революция — не постель из роз. Революция — это битва между будущим и прошлым. Моё прошлое — это горючее топливо, разжигаемое ненавистью.
Я люблю тебя и вернусь уже очень скоро, обещаю. Пока меня не будет — передай эти чертежи инженерам. У меня есть пара амбициозных идей. Когда твоя недалёкая телохранительница несла службу, она успела попасть под пули пилтоверского ружья. После продолжительных расспросов и угощения выпивкой, она всё-таки поведала мне о своем поражении. По её словам, стрелявшая в неё дрянь перезаряжала своё ружьё регулярно, потому как то не могло уместить в себя больше двух патронов.
После рассказов о её позорном поражении мне в голову пришла мысль — а что, если сконструировать оружие, которое подает патроны… как бы правильно выразиться… само в себя, не требуя такой частой перезарядки? Я набросала пару чертежей, и мне надо знать, что об этом думают оружейные сварщики и инженеры. Если мы сможем разработать такое оружие — это перевернёт ход революции.
С огромной любовью и преданностью, твоя Джинкс»
После прочтения этих слов в Зауне раздалось самое громкое и отчаянное «блядь», которое Нижний город когда-либо слышал.
