Записки психованного Кларолайнщика или если бы я писала сцены к Дневникам вампира...

— Это место, разрушается, не так ли? Показалось, или она услышала затаенный страх в голосе невозмутимого Деймона Сальваторе? Не страх, скорее опасение... Ведь он ничего не боится. ... И здесь нет Елены, чтобы он страшился за нее. — Да. ... Я уверена, что есть миллионы людей, с которыми мы бы хотели быть сейчас, но... Это получилось само собой. Она коснулась его ладони, и пальцы бывшей ведьмы и вампира переплелись. Удивительно, это странно-нежное касание прибавило уверенности. Словно через руку Деймона в нее перетекала скрытая сила. — Пара тысяч максимум. Он все еще старался шутить. Бонни повернулась, всматриваясь в бледно-голубые глаза. Стараясь понять. Может быть, ему станет легче, если все кончится? Ведь пути назад нет. Туда, где осталась Елена. И Джер, конечно же, и он тоже. — Ты думаешь, это будет больно? Она не боялась... почти. Боли было уже слишком много. Чересчур. Все эти вампиры, оборотни, странники, ведьмы, умирая, отдавали ей большую часть своих мучений. Боль вгрызалась в рассудок, расслаивая его. В итоге она научилась отвлекаться. Но... тут нечто иное. Я не хочу, чтобы было больно, поняла вдруг последняя из рода Беннет. Но сейчас, рядом с ним получалось быть чуточку смелее. — Я не знаю... Перед тем как ослепительно-белая вспышка поглотила все вокруг, Бонни успела увидеть, как потеплел его взор. Пальцы сжались сильнее, будто подбадривая. "Ты можешь мне верить, я вытащу нас", - кричали его глаза. ... Безмолвный взрыв. И гулкая, звенящая тишина впивается в мозг. Они оглохли? Или здесь нет звуков? Боли нет. Лишь его рука, сжимающая ее тонкие пальцы. Сжимающая так сильно, что еще чуть-чуть, и хрупкие кости, не выдержав, рассыпятся белой трухой. Белая пустота. Взволнованное дыхание вампира рядом. И нет ничего. И их будто тоже нет. "Но почему я все еще чувствую его руку?" Она не может говорит, пытается кричать, но лишь бестолково раскрывает рот, которого тоже нет. Это смерть? — Не отпускай, ... я держу. Не отпускай, Бонни. Он хрипит и, судя по звукам, сплевывает пузырящуюся на губах кровь. Как ему удается говорить? — Мы справимся. Вместе. Голос все тише, но пальцы также судорожно стискивают ладонь. Плевать на боль. Они найдут выход. В груди медленно распускался увядший было цветок надежды. И тут, когда нарастающее напряжение стало невыносимым, белое марево начало рассеиваться...