Где ты?

Мелодия звонка расколола тишину на мелкие осколки. Игорь сидел на полу своей квартиры, привалившись спиной к старенькому дивану и с ужасом осознавал, что кошмар повторяется вновь. Квартира давно погрузилась во мрак, единственный источник света это новенький смартфон в руках мужчины. Хотелось оглохнуть на миг, чтобы никогда не слышать этого звука, который когда-то показал, насколько хрупко на самом деле счастье и с какой лёгкостью может быть уничтожена жизнь. — Дядь, — слабый и хриплый голос на том конце, даже сейчас был чересчур наглым, — короче, я мудак, прости меня, вёл себя как чмо, — тяжёлый кашель оборвал речь, но собеседник всё же нашёл в себе силы продолжить выдавливать из себя слова, — я еблан, который не послушал тебя и очень круто объебался! — Снова этот душераздирающий кашель, переходящий в сдавленный хрип, создаётся ощущение, что продолжить он уже сможет, но Игорь знал, что это не так. Этот звонок будто кто-то выжег у него на подкорке мозга. Он знал его наизусть. Каждое слово. Оттого так сильно сжимает телефон, что кажется ещё немного и он просто рассыпется в его руках — блядство… — тихо, словно эхо — я, кажется, вот-вот сдохну, самое время для прощальной речи или, можно сказать, чистосердечного признания — даже в такой момент, он умудряется смеяться, потому что по-другому просто не может, — я тебя типа люблю, дядь, ну, насколько вообще умею, я… — затихает на мгновение, а вся бравада спадает, голос серьёзный, пропитанный отчаянием, болью и сожалением, — Игорь, прости… — гудки, гудки, гудки и телефон летит в стену. Этот звонок был с Громом почти каждую ночь, преследуя и сводя с ума, причиняемой болью, но он никогда не пытался оборвать эту пытку. Он заслужил эту боль, в том что произошло, виноват он один. Скрежет металла, который спросонья буквально разрывал на части оголённые нервные окончания, и недовольные голоса всё-таки выдёргивают из омута его кошмаров, возвращая в реальность. — Тебе чё дома не спится? — Мммм? — свет режет глаза и не сразу удаётся разглядеть нарушителей, но он особо и не пытается, припоминая, что сил добраться до дома вчера так и не хватило и ночь Игорь коротал в изоляторе. — Вставай, Прокопеныч вызывает, — Зайцева, подперев плечом стену, встречала не самым радушным выражением лица, давая понять, что данное мероприятие ему вряд ли понравится. Встав, майор Гром встряхнул головой, окончательно сбрасывая наваждение от сна, и направился в кабинет начальства, получать по самые не балуйся. Чтобы понять, что Прокопенко зовёт его не для того, чтобы по макушке погладить и пряником покормить, не надо быть гением дедукции. Очередное задержание на котором он знатно наворотил делов слегка перегнул палку. Полковнику наверняка уже постучали сверху, стол завален жалобами, а в участке делают ставки станет ли это дело последним в карьере майора Игоря Грома. Он и раньше то никогда не был пай-мальчик, но в последнее время действительно заходил слишком далеко, в своем стремлении показать местным ублюдкам небо в клеточку, друзей в полосочку. Нарушения всё серьёзнее, а ставки на его увольнение выше. Гром даже не удивился тому, что всё внимание его коллег было направлено исключительно на него одного, скорее всего весь участок уже был в курсе подробностей его вчерашнего приключения. Кривая ухмылка, больше похожая на оскал гиены, исказила лицо. Хлопнув себя по карману, он вытянул купюру в пять тысяч рублей и демонстративно развернул её, после чего медленно положил на стол, давая начало новым ставкам. Это уже была традиция. Что не сказать, а коллектив у них был дружный, да. И все они дружно дружили против Грома. В кабинет Игорь зашёл уже почти смирившись со своей участью безработного, расслабленный и готовый принять удар грудью, хотя услышав звуки утреннего репортажа, почти стушевался, но вовремя взял себя в руки, не подавая виду. Как всегда, нагло и бесцеремонно, он прошагал вперёд и завалился в кресло перед столом. Крышка ноутбука тут же захлопнулась, а цепкий взгляд сидящего напротив, поймал его в свою ловушку, будто гипнотизируя и накидывая петлю на шею. — Рассказывай, как ты там вообще оказался, у тебя же сегодня выходной, — пальцы нервно отбивали дробь по столу, — чё туда в одиночку полез? Последний вопрос отозвался тупой болью в груди. «В одиночку». А у него что, был выбор? — Да какая разница? Я же справился. — Справился, — подтвердил он, после чего продолжил, — ты там всю дорогу разворотил! Теперь там ремонт только на десять миллионов рублей! — Ну, так её и так каждый год заново выкладывают. На наши с вами деньги, между прочим. — Да? — Да. Игорь не дурак, понимал, что стоит просто помолчать, вытерпеть все упрёки, состроить грустную мордаху и прочитать сказочку, что такого больше не повториться и он никогда и ни за что… Но не умел он так, не привык, воспитание не то. От накопившегося раздражения, добитого такой наглостью, Прокопенко наконец взорвался, хватая папку, лежащую перед ним и швыряя её обратно на стол, листы от удара разлетелись, но никому до них не было дела. — Ты знаешь, что ты этим весь отдел подставил! ВЕСЬ ОТДЕЛ! На этот раз рёв полковника был слышен далеко за пределами кабинета, благодаря чему количество купюр на столе значительно возросло. — Фёдор Иванович, я всё просчитал, — всё же попытался сгладить ситуацию Гром и хоть как-то оправдать себя, но попытка не увенчалась успехом. — Счетовод хренов! — один из листков летит Игорю в лицо, — просчитал он! Ты кто? Супергерой что ли? Да? Достал меня уже вот так, — мужчина вдруг поднял руки к горлу — ты у меня вот здесь! Табельное не носим, да? Инструкцию мы не соблюдаем! На последствия плевать, да? Я не могу понять, чего ты хочешь, а? Ты хочешь сказать, что ты круче всех, что ли? — А что, разве не так? — теперь уже майор начал закипать, — я в одиночку делаю столько же, сколько и весь остальной отдел, вместе взятый! Фёдор Иванович после этих слов как-то поник. — Да на хрена? — вопрос уже был задан без агрессии, скорее устало, — на хрена ты это делаешь? В команде надо работать, понимаешь? В команде! А ты всё время в одиночку на рожон лезешь! Снова боль, пронзающая насквозь, рука непроизвольно сжимается в кулак, чёрное кольцо на безымянном пальце правой руки, будто вдруг становится мало, причиняя дискомфорт, а в голове насмешливое «Дядь, да ты дыши ровнее, а то в твоём возрасте каждый вздох может стать последним!». От Прокопенко такая реакция подопечного, который ему был почти сыном, конечно же, не укрылась, действуя как поток ледяной воды на горячие угли. Закончил он уже гораздо тише. — А я потом твою жопу прикрываю. — Ну, так это же вам в первую очередь и надо. Без меня раскрываемость ниже плинтуса упадёт, — констатация фактов, не более. — Игорёк, послушай меня, у нас с тобой сейчас два варианта, либо ты берёшь себе напарника, либо пишешь на увольнение. После слова «напарник» атмосфера в кабинете резко накалился до предельно возможного уровня, а возникшее напряжение было почти осязаемым, хоть ножом режь. — Я. Работаю. Один. — медленно ответил он, со свистом выдохнув сквозь сжатые зубы. — Игорь, тебе нужен напарник, у нас как раз стажёр появился, славный малец. — Нет. — Я повторюсь, либо напарник, либо заявление, — продолжал настаивать Фёдор Иванович, чем всё сильнее приближал Игоря к точке кипения. — Заявление, — для убедительности он даже вытянул руку. Возможно, такая смелость, отчаянно граничащая с наглостью и хамством, была оттого, что всё же в глубине души он знал, что дядя Федя ни за не лишит его погонов. Он слишком сильно любил Игоря, чтобы забирать последнее, что дорого его сердцу, его работу. — Игорь, я всё понимаю, вы были близки, — начал Прокопенко этим тошнотворно-понимающим тоном, — но неужели теперь стоит похерить свою жизнь? — Близки? — лихорадочный блеск глаз не предвещал ничего хорошего, а серо-голубая радужка была больше похожа на грозовое небо, сигнализирующее о том, что вот-вот разразится буря. — Я готов был с ним жизнь разделить, вот это сраное «и в горе и в радости»! Терпеть его ублюдские выходки и дебильные шутки до самой старости! Мы были не просто «близки», мы любили друг друга! Если бы мне дали выбор я или он, я не задумываясь отдал бы за него свою жизнь. Но у меня не было такого выбора… Я всегда выбирал его и сейчас я тоже выберу его. — Отдал жизнь? Смирился всё-таки? — Я и не витал в облаках, строя воздушные замки. — Почему тогда не оставишь поиски? Нам всем его не хватает, но прошло уже полгода и, прости конечно, но шансов уже просто нет. Работа у нас с тобой такая, Игорёк. Он это понимал. И ты должен понимать, что у полиции есть дела поважнее, чем гоняться за призраками. — Его тело так и не нашли, — Игорь хотел ещё что-то добавить, но подумав, откинул эту мысль, — извините, но с вашего позволения, я пойду, работы поднакопилось.