Мистер Вонка

      Сидя за столиком в тихом и уютном кафе, которое располагалось недалеко от места, где рисовала Элизабет, Вилли Вонка рассказывал о своем детстве и о причинах неприязни к своему отцу. Девушка внимательно слушала, наслаждаясь вкуснейшим обедом.       Оказалось, что мистер Вонка родился и вырос в том же городе, что и Элизабет, и был сыном самого знаменитого в то время дантиста в их городе, — Уилбура Вонки. И из-за слишком щепетильной заботы своего отца маленькому Вонке приходилось отказываться от любых сладостей и ходить в брекетах, которые крепились к голове и подбородку. Кондитер рассказывал, как ему было обидно, когда он приходил после Хэллоуина с большой корзинкой сладостей, каждый раз надеясь, что отец позволит съесть ему хотя бы одну из них. Но все они нещадно отправлялись в горящий камин и медленно плавились там.       — Но однажды, на следующее утро после очередного, как мне сначала казалось, неудачного Хэллоуина в потухшем камине среди пепла я нашел уцелевшую конфету в золотой фольге, — говорил кондитер, смотря рассеянным взглядом в окно, будто вместо улицы он видел картины своего прошлого. — Пока отец не увидел моей находки, я быстро избавился от обертки и засунул в рот первую в моей жизни конфету. И я до сих пор помню ее вкус. Сейчас я понимаю, что она не так уж и хороша, но тогда… тогда мне казалось, что я вкусил запретный райский плод. С тех пор, в тайне от отца я начал пробовать одну сладость за другой, сравнивая их вкусы и пытаясь распознать ингредиенты. Я записывал все свои заметки в блокноте. Возможно, именно из-за него отец узнал о моей тайне, которая ему очень сильно не понравилась. Он сказал, что конфеты — это пустая трата времени, и что его сын никогда не будет кондитером.       — Так вот почему вы тогда в лифте… Тот мальчик Майк Тиви сказал про конфеты точь-в-точь такую же фразу, — воскликнула Элизабет, звякнув выпавшей из ее руки вилкой о тарелку.       — Верно. Мне тогда показалось, что земля уходит из-под ног. Это было сильное потрясение за тот день, хоть и не такое, как позже… А впрочем… На чем я там остановился? — резко сменив тему, спросил Вилли Вонка.       — Ваш отец был против вашего желания стать кондитером, — растерянно пробормотала Элизабет, с сожалением понимая, от чего именно мужчина отмахнулся резким вопросом, явно не желая об этом даже вспоминать. Но как же она ошибалась в причине его нежелания поднимать эту тему.       — Ах, да. Так вот, тогда я заявил ему, что убегу в любые кондитерские столицы мира, какие только пожелаю, думая, что эти слова заставят его задуматься, но он лишь отмахнулся, и сказал, что когда я вернусь, его уже в нашем доме не будет. Меня это не испугало и не остановило. Я сбежал на какое-то время из дома, даже не из города и уж тем более не из страны — ребенка никуда бы и не пустили одного — уверенный, что запугивания отца — всего лишь слова, но когда вернулся, на месте не оказалось не только моего отца, но и нашего дома.       — Вы знаете, где он сейчас? — искренне поинтересовалась Элизабет.       — Знаю… Узнал сразу, как вернулся — соседи подсказали.       — А вы хотя бы раз навестили его за все это время?       — Нет, — коротко отрезал кондитер.       — Почему? — удивилась девушка.       — А разве не очевидно? Я ему не нужен, иначе, зачем еще ему было переезжать… — искренне недоумевал мужчина.       — Ох, мистер Вонка… То, что отец был с вами строг, совсем не значит, что он вас не любил. Он просто хотел защитить вас и проявлял заботу, как умел. К сожалению, не у всех получается понятно выражать любовь и открыто говорить о своих чувствах. И я не думаю, что он переехал, потому что вы ему были не нужны. Причина может отличаться от наших догадок, так что остается лишь спросить, если хотите узнать правду.       — Спросить моего отца? Хах, ни за что! — выпалил Вилли Вонка с нервным смешком.       — Вы не хотите или просто боитесь?       — Я не… знаю, — неуверенно выдохнул мужчина.       — Если не хотите потом жалеть, то лучше поговорите с ним, пока не стало слишком поздно. Поверьте мне, мистер Вонка… — голос девушки становился все тише, а глаза наполнились тоской.       — Вы скучаете по своим ро… родителям? — мягко спросил мужчина, наконец, пересилив себя и произнеся это слово вслух. Он положил свою ладонь поверх тонкой руки, проводя большим пальцем по месту, на котором сохранилось серое пятнышко от грифеля карандаша.       — Очень, — сдавленно прошептала Элизабет.       — Хорошо, вы правы… — тихо заговорил Вилли Вонка после долгого молчания. — Я должен поговорить с отцом, только… сам я не могу.       — Мне пойти с вами? — предложила Элизабет, приподняв уголки губ.       — Эй, это хорошая идея. Да! — оживился Вилли Вонка, вставая из-за стола, подхватил мольберт и художественные принадлежности Элизабет и, взяв растерянную девушку за руку, потянул ее к выходу, предварительно положив на стол плату за обед, который девушка, к счастью, успела доесть. — И, кстати, знаешь что? — уверенным шагом мистер Вонка направился куда-то вдоль улицы. Он так сильно обрадовался, что даже не заметил, как обратился к Элизабет на «ты», но она даже не успела этому удивиться. — У меня есть транспорт…       — Вонка, стой! — тут же крикнула девушка, но снова не успела предотвратить столкновение кондитера с этим злосчастным лифтом.       — Надо было думать, куда ставлю эту штуку… — держась за голову и слегка пошатываясь, сказал мужчина и, неловко улыбнувшись, зашел в лифт.

***

      Весь путь Элизабет крепко держалась за руку кондитера, хоть лифт и летел достаточно плавно, но оказаться без опоры в этой жуткой «машине» девушке было страшнее, чем потом сгорать от стыда за свою несдержанность.       Лифт мягко опустился прямо напротив трехэтажного дома, стоявшего на пустынном холме, с которого открывался вид на весь город, отсюда даже фабрика Вилли Вонки казалась крохотной. Единственным, что указывало на то, что это не дом отшельника, была дорога, тянущаяся от самого порога вниз по холму прямо к городу.       Рука об руку Вилли Вонка и Элизабет подошли к зданию и поднялись по ступенькам. Первое, что бросилось в глаза, — это, висящая рядом с дверью, табличка, на которой было написано:       «Доктор Уилбур Вонка. Практикующий дантист».       Элизабет уверенно протянула руку к двери и постучала. Через мгновение вышел высокий пожилой мужчина в белом халате, с белыми волосами и короткой бородкой.       — Вы пришли по записи? — спросил он, поправив очки в тонкой круглой оправе.       — Нет. Но у него острая боль, — сказала Элизабет, мягко улыбнувшись. Мужчина кивнул и пропустил их внутрь. Когда девушка и кондитер сняли верхнюю одежду, доктор повел их в кабинет для осмотра.       — Открывайте. Ну-ка, посмотрим, что тут у нас, — сказал Вонка-старший, расположившемуся на стоматологическом кресле кондитеру. Тот неуверенно открыл рот, позволяя осмотреть свои зубы.       Элизабет тем временем подошла к привлекшей ее внимание стене, которая была увешана газетными вырезками, вставленными в рамки, — на всех вырезках была информация о кондитере и его фабрике. А на тумбочке, что стояла у стены, тоже в рамке красовалась фотография мальчика, вероятнее всего, это был Вилли Вонка лет в двенадцать.       — Господи, — послышался шепот за спиной девушки. Она обернулась и, наблюдая за воссоединением отца и сына, начала расплываться в счастливой улыбке. — Я не видел таких зубов с тех пор… С тех пор, как… Вилли?       — Привет, папа, — нервно выдохнул кондитер, возвращаясь в вертикальное положение.       — Прошло столько лет, а ты так и не пользуешься зубной нитью, — неловко улыбнулся доктор Вонка. В уголках его глаз скопились слезинки, норовящие скатиться в любую секунду.       — Никогда, — ответил кондитер, приподняв уголки губ. Мужчины медленно потянулись другу к другу в объятия, полные неловкости и невысказанных слов. Им нужно было многое обсудить, но самый главный шаг на встречу к примирению они оба сделали.       Элизабет была счастлива за них, хоть ее сердце болезненно сдавливало в груди, а непрошеные слезы так и грозили вот-вот политься по щекам. Она собрала все свои силы, чтобы не расклеиться, и хотела уже оставить мужчин одних, чтобы они могли спокойно поговорить наедине, но Вилли Вонка, заметив это, поспешил попрощаться с отцом, сославшись на очень важное незавершенное дело, но пообещав обязательно навестить его в скором времени.       — Я горжусь тобой, Вилли, — мягко улыбаясь, сказал Уилбур Вонка и еще раз крепко обнял сына на прощание.       — Спасибо, — просиял кондитер.

***

      Большая часть обратного пути в город проходила в молчании. Казалось, Элизабет чувствовала себя еще неуютнее, все время полета она задумчиво смотрела в противоположную от кондитера сторону, будто не хотела его видеть. Но на самом деле причина была не совсем в нем, и мужчина понимал это.       Дело было в ее родителях, и Вилли Вонка отчасти мог понять тоску, которую испытывала девушка, но никак не боль, терзающую ее сердце. В раннем детстве он потерял маму, но тогда он был слишком маленьким, чтобы запомнить ее, однако это не отрицало того факта, что порой ему не хватало материнской заботы. И все же, это значительно отличалось от того, что переживала девушка, и он просто не понимал, чем может ее утешить.       Когда они уходили от доктора Вонки, кондитер хотел поговорить с Элизабет, но видя ее такой подавленной, никак не решался начать. Они уже приближались к окраине города, как вдруг Вилли Вонка нажал на одну из кнопочек и лифт остановился, продолжая парить в воздухе на одном месте. Элизабет испуганно вздрогнула и наконец повернулась в сторону кондитера.       — Что-то случилось? Лифт сломался?!       — Нет, все хорошо. Просто… я бы хотел поговорить.       — Но я думала, что вам нужно завершить важное дело, — озадаченно произнесла Элизабет.       — Это я и хочу сейчас сделать, — уверенно пояснил Вилли Вонка, внимательно посмотрев на растерянную девушку.       — Ч-что…       — Элизабет, я был с вами недостаточно честен, и прошу за это прощения. На самом деле причиной моего ужасного настроения был не только мой отец… Вы, действительно, были правы, когда задали тот вопрос, но я осмелюсь предположить, что правы лишь отчасти.       — Что вы хотите сказать? — настороженно спросила девушка, сведя брови к переносице.       — Я хочу сказать, что с того дня, как покинул ваш дом, я места себе не нахожу. Я ни о чем не могу думать, кроме как о том, каким я был дураком, когда оставил вас. Когда лишил Чарли абсолютно заслуженной награды, а вас… вас… — Вилли Вонка замялся, явно нервничая из-за того, что собирался сказать. — Возможно, вам покажется, что я глуп и поспешен, но, пока не стало слишком поздно… Элизабет, вы мне нравитесь, — мужчина выпалил все на одном дыхании, девушка замерла, не отрывая от него пристального взгляда, и на мгновение в возникнувшей тишине обоим показалось, что в лифте стало на несколько градусов теплее.       — Ох, вы только не подумайте, что это все из-за шоколада, — вдруг воскликнул Вилли Вонка. Элизабет с секунду всматривалась в него, а затем весело и искренне рассмеялась.       — Я уже и забыла, каким вы бываете, когда нервничаете…       — И вовсе я не нервничаю, — вскинув подбородок, возразил кондитер, на что Элизабет хихикнула на манер его прошлой привычки. Тут мужчина решился задать вопрос, не ожидая ничего особенного в ответ. — Кстати, что вы хотели этим сказать?       — Я хотела сказать, что, после того как вы покинули наш дом, я каждый день винила себя за то, что мне не хватило смелости остановить вас, потому что… мистер Вонка, вы мне нравитесь, — ничуть не смутившись, призналась Элизабет и облегченно улыбнулась. Мужчина замер, растерянно изучая стоявшую напротив него девушку, а затем его губы начали растягиваться в улыбке, а в глазах загорелись хитрые искорки, что часто случалось раньше на фабрике.       — В таком случае, мы должны поскорее попасть к вам домой. Мне нужно сообщить вашим родным кое-что очень важное, — торопливо сказал кондитер.       — Только, прошу, постарайтесь не сломать нашу крышу в этот раз, — взмолилась девушка.       — Оу, не беспокойтесь. Она все равно вам больше не понадобится, — хихикнул в ответ мужчина.       — Вонка! — возмущенно воскликнула девушка, не понимая, шутит он или нет. Кондитер ухмыльнулся, и без предупреждения нажал на одну из кнопок лифта, который в ту ж секунду резко дернулся с места, из-за чего Элизабет потеряла равновесие и налетела на мужчину. Он, будто ожидал этого, заключил ее в объятия, вместе с тем удерживая от падения.       — Кстати, вы ничего не сказали о цветах, что я вам присылал. Они вам понравились? — спросил Вилли Вонка со скромной улыбкой на губах, однако хитрый блеск в его глазах становился все ярче.       — Эм, может, сначала выпустите меня… Вам же, наверное, неудобно, — неуверенно произнесла смущенная девушка.       — Не беспокойтесь, мне вполне комфортно. Но если вам не нравится…       — Это не так, — Элизабет поспешно прервала кондитера, который сразу же выдохнул с облегчением.       — Тогда не вижу причин отпускать вас, — пожал плечами он.       — П-просто, если вы не сделаете этого, то я… я поцелую вас, — к концу фразы голос Элизабет от неуверенности перешел к решительности. Она вскинула голову и посмотрела ему прямо в глаза.       — Я так не думаю, — недоверчиво сощурившись, сказал Вилли Вонка. Не успел он даже моргнуть, как Элизабет, опираясь руками о его плечи, приподнялась на цыпочки и неловко коснулась его губ, таких же горячих и сладких, как шоколад.