Бегущий в пустоте.

      -… И напоминаю вам, что принять участие в программе может любой желающий. Всем спасибо за внимание. — Заместитель главврача попрощалась с фельдшерами, покидая учебный класс.       Йонне выдавил кислую улыбочку, оборачиваясь с предпоследней парты на сонную галерку.       — Кто идёт?       — Вот ещё. — Вилле отнял ладонь от покрасневшего лица, тяжело вздыхая. — Просто убейте меня, я же не так много прошу, в конце концов.       — Сразу после дня работника неотложной скорой помощи. — Аарон нахмурился. — Я серьёзно. Разве вы не хотите подтвердить наш высокий статус против остальных, как самая эффективная бригада на Финляндской подстанции?       — А смысл? — Вало изогнул бровь. — Все и так это знают, ведь мы работаем в экстренном режиме.       — Хотите сказать, что вы тут самые крутые? — Тейлор притворно возмутилась, хоть ей и было чертовски плевать на этот дурацкий конкурс. — А как же детское и психиатрическое отделения?       — Да вы верно забыли, когда у вас в последний раз был вызов. Только спите целыми днями. — Йонне возмущённо закудахтал. — Я уже второй день носки поменять не могу, а вы часами только и сидите в душевых, потому что вам по сути делать нехрен.       — Смотри-ка, работник года хлеборезку открыл. — Ханну Салми фыркнул. Тот самый тип, который постоянно рамсил с Линде Линдстрёмом.       — Вы ещё подеритесь. — Линде, читавший справочник, преспокойно опустил книгу на столешницу. — Лучше подумайте, как мы поступим в сложившейся ситуации.       — Понятия не имею, ты у нас старший. — Аарон демонстративно зевнул, вставая из-за стола и растворяясь в коридоре.       — Что мне там говорили про общность и готовность решать проблемы коллективным методом? — Лили насупился. — Проехали. Вилле, — он обратился к другу, — ты же играешь на гитаре, так?       — Я не говорил тебе ничего подобного. — Вало изумился. — С чего ты так решил?       — У тебя длинные волосы и ты слушаешь рок. Твой шкафчик обклеен плакатами с разными группами, и ещё вчера ты смотрел телек в гостиной и обсуждал (скорее поливал грязью) гитарную партию какого-то фронтмена.       — Судя по твоей логике у любого толстого парня должны быть наготове поваренная книга и мангал. — Вилле закатил глаза. — Да, я играю на гитаре, что с того?       — Значит я вписываю тебя в программу.       — А что будет, если я откажусь? — Вилле надул губы и посмотрел на врача исподлобья.       — Тогда мы в заднице. — Линде развёл руками. — Разумеется, нет. Всем будет искренне плевать. Просто мне хотелось бы, чтобы каждый из нас привнёс в этот вечер толику своей лепты. В первую очередь, мы делаем это для себя. Остальное — не столь важно.       — Ладно, я что-нибудь придумаю. — Без особого удовольствия в голосе откликнулся Хермани. — Только пообещай мне, что составишь компанию. Я не привык выступать перед большим количеством людей.       — Ты же знаешь, что я вряд ли смогу тебе отказать. — Лили улыбнулся. — Все на выход!       Члены бригад потянулись к холлу, недовольно бурча и обмениваясь комментариями по поводу предстоящего концерта.       К слову, подобная самодеятельность не устраивала не только Йонне.       Затерявшись в толпе, Вилле юркнул в коридор, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж. На ходу он уже слышал вдогонку ванильное «доброе утро, господин Вало» от диспетчера, которая явно положила на него глаз.       Отшутившись и крутанув головой, чтобы спрятать выражение на своём ошалевшем лице, он поднажал, что есть мочи, буквально влетая в человека напротив, который плавно покидал кабинет, напевая под нос бодрую песенку.       Влепившись губами в кадык профессора, Вало потерял равновесие и упал на пол.       — Вы чего здесь ходите, Хермани? — Армас явно не ожидал встречи с сыном, да ещё и в столь пикантном ракурсе.       — Где хожу, там хочу. — Выпалил Вало, понимая, что сморозил кромешную ерунду.       Господи, Вилле, ты просто кретин…       — Ясно. — Психотерапевт поправил очки на переносице, вмиг справившись с собой. — Успехов вам. И принялся спускаться по лестнице, доставая из сумки планшет и стилус.       Вилле был готов провалиться сквозь землю только чтобы этой встречи никогда не было в его памяти.       Нервно икая, он подрагивал от смеха, понимая, что ниже только дно.       Линде нашёл его на кровати 15 минут спустя, когда друга слегка попустило и он просто улыбался, пуская пузыри и болтая ногами.       — Что опять? — Устало поинтересовался Лили, соорудив другу чай из термоса. — Очередная встреча с кумиром?       Вилле рассказал врачу о произошедшем, ненавидя себя за каждое слово.       — Сегодня он был настолько невозмутимым, что я забыл всё, что хотел ему высказать пару дней назад.       — Да забей ты на него. — Линде сходил в столовую и принёс с собой чёрный кейс. — Это гитара, — пояснил парень, — для тебя. Ты бы мог отвлечься от происходящего, занявшись подготовкой.       — Боюсь, мои песни слишком скучные и чересчур личные, чтобы петь их на публике. — Вилле всё ещё боролся с сомнениями касаемо выступления.       — Какая разница, какие они? — Лили зашипел на парня. — Ты же не станешь рассказывать всем долгую предысторию о том с какой целью они были созданы. Для слушателей это просто музыка, и вряд ли кто-то станет искать в данной некий подтекст понятный лишь тебе одному.       — Почему ты сам не сыграешь, раз такой умный?       — Потому что я не умею. — Лили развалился на кровати. — Ну что, познакомишь меня со своим творчеством?       — Лишь при условии, что ты не станешь смеяться. — Вилле недоверчиво поглядел на приятеля. — Не станешь же, да?       — Зная тебя у меня просто нет шансов. — Уклончиво ответил блондин, накрываясь одеялом и закрывая глаза.       — Хорошо, — пробормотал Вало, вынимая инструмент из кейса. — Тебе сыграть что-то веселое или грустное?       — Давай веселое. — Лили хмыкнул.       — У меня только грустное.       Линде посмотрел в полоток и протяжно вздохнул.       — Сыграй уже, твою мать, что-нибудь.       Вилле задернул шторы и сел в кресло, собираясь с мыслями.       Прежде ему было довольно трудно совладать с собой. Впрочем, теперь он чувствовал себя безжизненным и готовым абсолютно на всё даже если со стороны его стихи покажутся кому-то глупыми и чудаковатыми.       Вряд ли, конечно, Лили станет третировать его за откровения. Однако, так будет далеко не со всеми…              — По милости твоей любви (I writhe in pain) я корчусь от боли. (In six hundred and sixty-six ways I love you) У меня есть шестьсот шестьдесят шесть способов любить тебя, (аnd I hope you feel the same) и я надеюсь, ты чувствуешь то же самое. (I'm for you) Я для тебя. — Вилле почувствовал, как его голос снова садится, наполняясь привычными нотками скорби и смирения. Именно эти чувства преследовали его всю жизнь, которую он втайне презирал, пытаясь усмирить своих внутренних демонов. В эти строки он вкладывал больше, чем смог бы поведать кому-либо из тех, с кем хорошо общался. — (I'm killing myself for your love) Я убиваю себя ради твоей любви и опять теряю всё (аnd again all is lost). (In seven hundred and seventy-seven ways I love you 'til my death do us part) У меня есть семьсот семьдесят семь способов любить тебя, пока смерть не разлучит нас. (I'm for you — and my heaven is wherever you arе) Я для тебя — и я умираю ради твоей любви. Я для тебя — и мой рай там, где ты. (I'm here for you — I am here for you) Я здесь для тебя…       Линде пристально наблюдал за Вилле.       Пожалуй, эти стихи едва ли подходили к программе праздника, но Лили точно включил бы подобную песню в список. В ней он услышал нечто такое, что могло бы относиться и к его жизни и к ощущению безграничной любви к той единственной, которую он никогда не встречал.       — Дело не в том, о чем именно ты хочешь сказать, а в том, что, глядя на тебя, я отлично понимаю твои чувства. — Парень попросил друга остановиться.       Уж больно Линде распирало желание похвалить Хермани за искренность и отсутствие пафоса при исполнении.       Привыкший к типичным кривляниям эстрадных звёзд, Линде почти забыл какого это, когда автор отлично знает о чём поёт. Видит бог, такие песни никогда не продавались, и большинству слушателей было плевать на философию ёмких тексов. Всё, что в свободном доступе, написанное за стопкой дешёвого алкоголя в пьяном угаре, ради славы и бахвальства, всегда имело больший успех, чем откровения истины, которые несли в себе слишком много поводов для переосмысления самого себя.       — Тебе нравится? — Вилле оторвался от гитары, с удивлением рассматривая приятеля.       — Сомневаюсь, что смог бы указать тебе на конкретные моменты, поскольку немного обескуражен. — Линде виновато улыбнулся.       — Какой же ты всё-таки гад. — Вало фыркнул. — Даже в такой момент ты пытаешься играть со мной.       — Почему тебе так кажется?       — Потому что я тут душу вообще-то изливаю, а ты выпендриваешься.       — Идиот. — Линде забрал у него гитару, взвесив инструмент в руках и как-то подозрительно усмехнувшись. — Очень обаятельный идиот, который, как обычно, неправильно интерпретировал мои слова в своей извечной манере великого мученика. Ты отлично знаешь свой голос. Здесь я должен переживать.       Вилле просверлил парня взглядом, отвлекаясь на рабочий планшет.       — Ни слова больше. — Пробурчал он, проверяя звук и вставляя наушник в ухо. — Что думаешь делать с этой композицией?       — Ей не хватает некоторого разнообразия. Предлагаю добавить соло электрогитары. Мы можем записать «платформу» в студии, а на сцене просто включить, как аккомпанемент к твоему исполнению. Я уже заранее представляю себе офигевшие лица наших коллег, когда ты будешь выступать словно настоящая рок-звезда.       — Да ладно тебе. — Вилле отмахнулся. — Это же просто вечеринка, а не что-то серьёзное. Хотя, мне приятно, что ты так запарился и даже кидаешь предложения по ходу дела.       — По правде говоря я всегда так парюсь, но в данном случае мне будет вдвойне приятно работать в паре именно с тобой. — Линде всем своим видом показал Вало насколько для него важна эта затея. — Благо, 28-го у нас будет полноценный выходной. Мы сможем разобраться со звуком до начала мероприятия. Если хочешь, я могу взять это на себя, а ты сможешь спокойно порепетировать и немного отдохнуть перед началом программы.       — Спасибо. — Вилле прикоснулся к шапке, пытаясь скрыть этим жестом невесть откуда взявшееся волнение.       Благо, Линде этого не заметил, ведь их прервал тревожный сигнал, который оповещал друзей о новом вызове.