Бегущий в пустоте.

      — По моему скромному мнению, в школе должны учить исчезновениям и пофигизму, а не нудным датам, которые никто и никогда не вспомнит. — Линде надел на голову капюшон, хватая Вилле за руку и смываясь через чёрный вход. — Ты даже не представляешь, сколько раз я это делал.       — Должно быть, сложно существовать в мире, где любой человек, вещь, или неправильно сказанная фраза, могут стать причиной твоего нервного срыва. — Вилле усмехнулся. — Что будешь делать с Ханну?       — На данном этапе он не вытворил ничего такого, чего не делал ранее. Я давно привык к его глупому поведению и выводам сделанным на мой счёт. Да, когда-то мы с ним неплохо ладили, но, в какой-то определённый момент, недоговорок между нами стало столько, что я оставил бесполезные попытки договориться с этим человеком. В основе нашего с ним раздора лежит его неспособность оценивать вещи по существу. Ему всегда казалось, что я постоянно его в чём-то превосходил, ведь, в отличии от Салми, мне довелось стать старшим и даже вести переговоры с управляющей компанией. Конечно, вся правда, как обычно, лежит на самой поверхности, где один из кожи вон лезет, чтобы обеспечить себе светлое будущее, а второй, вместо того, чтобы заняться собственной жизнью, предпочитает сосредоточиться на успехах другого, ибо на большее у него не хватает ни смелости, ни ума, ни хватки.       — Ты говоришь об этом так, словно быть Ханну — самое худшее, что можно себе представить. — Вилле задумался.       — Признаюсь честно, мне искренне жаль его. Я и сам никогда из себя ничего не представлял, и единственная разница между нами это моё нежелание казаться лучше, чем я есть на самом деле. — Он пожал плечами, двигаясь в сторону кафе. — Предлагаю заручиться поддержкой горячего кофе и исследовать окрестности.       — Да нет же. Я вовсе не пытаюсь нас сравнивать. Скажу больше — у меня просто нет на это времени, ведь я сосредоточен на своих делах, предпочитая погрузиться в процесс с головой. Да, я бы мог отвлечься от них и потратить уйму времени на разрешение проблемы Салми, так как считаю его своим другом, но будет ли подобный героизм уместен, учитывая его истинное отношение к сложившейся ситуации? Почему все договорённости строятся в большинстве своём на однообразном сценарии, где один из героев всячески пытается помочь другому стать лучше? Что за бич бытующих реалий, где люди предпочитают нихрена не делать, предоставляя знакомым бланш разобраться в своих проблемах? А если ты этого для них не делаешь, то вмиг станешь плохим, чуть ли не эгоистом, который думает только о себе. — Линде неожиданно разозлился. — Почему нельзя просто молчать о своих проблемах, пытаясь найти более альтернативную тему для разговора?       — Да-да. Я понял, что в этом мире никто никому не нужен, если у них имеются некоторые трудности. — Вилле поиграл бровями.       — А почему мы не можем перевернуть эту фразу, сказав нечто в духе: «люди вокруг являются ресурсными составляющими, которые (вот ведь гады) должны метнуться кабанчиком во спасение страждущих, но по какой-то причине не желают этого делать, ибо у них есть гордость, предубеждения и отсутствие желания вмешиваться в чужую личную жизнь. В конце концов, только тебе решать, какие выводы ты будешь делать на сей счёт. — Линде принял закрытую позу, сделавшись ну очень серьёзным.       Постепенно он открывал Вилле настоящего себя, и сказать, что он в корне изменился значило бы бессовестно солгать.       Всё-таки, он старался балансировать на той невидимой грани, которая не позволяла парню окончательно потерять самообладание.       Вилле же, в свою очередь, оказался достаточно щепетильным и предельно разборчивым, чтобы не жалеть свободного времени на поиски железных аргументов. Ему было просто необходимо найти массу подтверждений тому, что его выбор является самым правильным из всех существующих.       К тому же, если бы Линдстрём хоть немного надавил на него, то его бы взору предстал совсем другой человек, утопающий в неразрешённых страстях, и не совсем понимающий, что ему со всем этим, чёрт возьми, делать.       — Итак, что прикажешь делать с этим выродком?       — Не знаю. Надолго его точно не хватит, но, если он всё же решит добиться своего, то, скорее всего, я найду миллион и один способ поставить его на место. — Линде фыркнул.       — Нашёл к кому прицепиться, ей-богу. Ни к Армасу, ни к Йонне или Кристусу, а именно к тебе. Похоже, он начал что-то подозревать. Попомни мои слова, он ещё начнёт лить грязь в мою сторону, чтобы заставить тебя сомневаться.       — Значит вы прекратили общение из-за карьеры? — Вилле сделал обжигающий глоток и достал из кармана пачку сигарет.       — Ага. По моим меркам он так и будет возвращаться в прошлое, чтобы достать из него ещё один заплесневелый повод обвинить меня в нетерпимости. Сам понимаешь, о какой дружбе здесь может идти речь? Чтобы объяснить тебе моё пренебрежение, попытаюсь привести довольно топорный пример с двумя приятелями, где один из кожи вон лезет, чтобы нормализовать отношения и свести все споры до минимума, а второй, на контрасте, наоборот, всячески провоцирует первого не спать по ночам и лихорадочно обдумывать мысль о том, что по ходу это с ним что-то не так, а не с его другом. Великолепно, не правда ли? Вилле, я устал от этого. Мои намерения предельно прозрачны. Мне лучше быть тем, кто я есть на самом деле, чем постоянно придумывать себе новый образ, чтобы нравиться всем без исключения. Да, я не спорю, что некоторая острота в отношениях добавляет огня в скучную обыденность, но и постоянно испытывать дискомфорт я тоже не намерен.       — О, тебе очень повезло, что мне категорически плевать на подоплёки. Хоть я и боюсь, что буду максимально скучным, когда ты узнаешь меня чуть ближе.       — А кто тебе сказал, что я и сам не грешу подобным? Я же не обещал тебе фееричные концерты от зари до полуночи. Мой максимум — это сделать так, чтобы тебе не приходило в голову рядом со мной задумываться о том, что я не совсем тот, кто тебе нужен. По большому счёту, я бы мог быть с кем угодно, лишь бы этот человек не стремился сделать из меня идеальное воплощение своих мечт. — Линде внезапно умолк, вот уже покидая кафе, но по какой-то причине останавливаясь в дверях, как вкопанный.       — Ты чего? — Вилле недоумённо повертел головой по сторонам, пытаясь выяснить внезапную смену настроения своего спутника. — Ого…       — Похоже, не только нам приспичило слинять с праздника. — Линде усмехнулся. — Подойдём к нему?       — Совсем сдурел?       — Он такой же человек, как и мы. И ему тоже иногда хочется почувствовать себя чем-то большим, нежели пустым местом. — Линде потянул друга в сторону углового столика.       — Может, он решил побыть в одиночестве, откуда ты знаешь?! Вот и сидит за огромной пальмой, чтобы его не трогали дебилы в духе нас с тобой…       — Здравствуйте. Можно к вам присоединиться? — Линде ответил Вилле испепеляющим взглядом и улыбнулся психиатру.       Армас поправил очки средним пальцем. Это движение так напомнило Вилле нецензурный жест, что он решил нервно рассмеяться, вопреки здравому смыслу.       Совпадение? — Я так не думаю.       — Разве вы не должны быть на празднике, вместе с остальной (челядью) врачами? — Он сузил глаза, помешивая ложечкой чай и со скучающим видом разглядывая пришельцев.       — Решили свалить, от греха подальше. — Пробурчал Вилле, пытаясь выправить свою речь до состояния «максимально культурно».       — Вот и я тоже. — Армас тяжело вздохнул.       Вало смастерил хитрую морду.       Именно сейчас Лили понял, что находится в кругу семьи.       — А как ты… Вы… привыкли развлекаться, если шумные компании вас не устраивают? — Хермани попытался успокоиться.       — Если я тебе расскажу об этом, то ты пожалеешь, что спросил. — Армас задумчиво взглянул на сына. — А ты, кстати, выиграл. Вот уж повод для гордости.       — Вообще-то я даже не хотел участвовать. — Признался парень. — Какой прок в кубке, если его наличие не принесёт мне особой радости?       — Но, ты же заручился какой-то целью, иначе зачем тебе понадобилось кому-то что-то доказывать?       — Это я его попросил. — Лили оскалился. — Нам же надо было поставить галочку в общем списке. Ты сам сказал, что абсолютно все бригады должны принять участие в конкурсе.       — На самом деле, нет. Я пошутил. — Армас гаденько улыбнулся. — Руководство часто просит нас мотивировать подопечных, ну а что же работает лучше, чем беспрекословный приказ, который довольно сложно оспорить? Вот я и не стал искать массу эксклюзивных способов, чтобы донести до вас информацию.       — Это мерзко. — Вилле вспыхнул.       — Зато работает. — Армас развёл руками.       — Столько лет прошло, а я так и не придумал, что скажу своему отцу, когда встречу его. — Вилле подстегнул главврача. — Всегда задаю себе этот вопрос.       — Например, возьмёшь с собой с десяток ножей, чтобы хотя бы один попал в цель? Они принялись сверлить друг друга взглядами.       — Вам просто нужно узнать друг друга получше. — Линде, как обычно, был довольно позитивно настроен. — Ну, сами понимаете, кому-то из нас надо быть адекватным, иначе мы все тут поубиваем друг друга.       — Кто сказал, что я против? — Армас взметнул брови вверх. — Проблема лишь в том, что я давным-давно утратил способность к сопереживанию, впрочем, как и необходимость копаться во всём этом дерьме. — Он неожиданно поднялся из-за стола, выкидывая из пальцев смятую салфетку и вкладывая рабочий планшет в кейс-обложку. — Если захочешь со мной пообщаться, — он обратился к Вилле, который враз напрягся, — то ты всегда знаешь, где меня искать. Я не избегаю общения, если вам так может показаться.       — Тогда что не так? — Парень старался изо всех сил удержать Армаса словами.       — Всё слишком сложно. Ты не поймёшь.       Оставив за собой тонну битого «стекла», крайне недовольного Лили и очень злого сына, Армас вытянул губы трубочкой и преспокойно исчез в дверях, закрывая лицо шарфом.       — Прям даже стало интересно, как он там развлекается на досуге. — Вилле закатил глаза. — Ставит себе перцовые клизмы?       — Ты невыносим. — Линде в утешение похлопал друга по спине. — Я сейчас не про последнюю реплику и не про твоё поведение. Просто невыносим. Вот и всё.       — Самодовольный Линдский прыщ на жопе человечества. И дядя твой туда же. — Вилле сделал вид, что очень злится, но видно же было, что он и в половину не такой злой, каким хочет показаться для друга.       — Предлагаю смириться с неизбежным. — Лили задумался. — Чем займёмся, пока ещё есть шанс провести последний выходной со смыслом?       — Тебе разве не надо никуда ехать, или я чего-то не догоняю? — Вилле пытался вспомнить график фельдшера, но внезапно осознал, что никогда не видел его в глаза. — Правду ведь говорю?       — Может и надо. — Лили не спешил с ответом.       — Боже, только не говори, что ты пользуешься теми же приёмами, что и твой дядя. — Вилле занервничал. — Я же не просто так тебя спросил. Вдруг я смогу тебе чем-то помочь, чтобы тебе не пришлось завтра выполнять двойной объём работы.       — Ладно, поехали на Центральную станцию. Это займёт всего час времени. В багажнике моей машины две коробки с расходными материалами, которые нужно доставить по месту назначения.       — И в этом заключается твоя «сложная» задача? — Вилле сел в машину, прикидывая, что Лили может неплохо отдыхать, разъезжая туда-сюда хоть весь день напролёт.       — Отчасти. Скажем… по контракту я обязан там появиться и создать видимость активной работы, однако, все мы знаем, что это не что иное, как показуха. Даже работа на подстанции может кому-то показаться таковой. — Лили повернул ключ зажигания и снялся с места. — Сам посуди, мы лежим по полчаса нихрена не делая. Если поступит звонок, то ты обязан поторопиться, но те же пробки никто не отменял. Ты приезжаешь на вызов, там у пациента воспаление хитрости. Ты едешь обратно и снова лежишь. Совсем другое дело, если ты подходишь к работе с творческим умыслом. Можно торчать на вызове и 40 минут и 5. А можно, если вдруг плохое настроение, разделаться за считаные мгновения и застрять в центре города, списывая свою задержку в пути на плохую проходимость на трассе. Ну, я веду к тому, что каждый день складывается абсолютно по-разному. Иной раз всё проходит достаточно гладко. Но это не значит, что завтра не будет запары, понимаешь?       — Хм. — Вилле криво улыбнулся. — Знать бы, когда у тебя на самом деле аврал. Или тебе хочется таким казаться? — Занятым, серьёзным.       — Может и хочется. — Линде фыркнул. — Делаю так, как считаю нужным. Честно говоря, мне часто прилетает за то, что я по сути нихрена не тружусь, как все остальные. Конечно, эти люди не берут в расчёт факт согласно которому я трачу своё личное время, а мог бы, между прочим, страдать полной херней. Вот ты, к примеру, сильно устаёшь, когда пишешь?       — Очень. — Вилле судорожно вздохнул. — Это проклятая и недооценённая работа. Не столь важно корпеешь ли ты над психологическим романом или пишешь по кайфу, всё равно такое чувство словно вагон с кирпичом разгрузил. Тут я согласен. Хотя, кто-то, быть может, получает от этого удовольствие, в чём я привык сомневаться.       — Так и здесь. — Лили устало зевнул. — Всё познается в сравнении.       — Тогда предлагаю затариться едой после поездки и зависнуть у тебя. — Вилле поднял большие пальцы вверх.       — Конечно, если ты будешь послушным мальчиком. — Протянул Лили с мечтательным видом.       — Опять ты о своём. — Вало покраснел. — Я вот вообще понять не могу, как можно «хотеть» уставшего, злого мужика после суток на скорой?       — У тебя же это как-то получается. — Лили вытравил блядскую ухмылочку.       — Фу-фу.       — Рабочие моменты. — Уточнил друг. — Кстати, я сегодня поржал с охраны.       — Опять подкинул им ежа в подсобку или пустил одного из своих дружков в душевую за пять долларов?       — Ты только что придумал неплохой способ зарабатывать. — Линде посмеялся. — Да нет. Просто прикольно, когда ты проходишь через проходную, а там лежит контролёр в обнимку с котом и десятый сон видит, пуская слюнку на подушку. Отличная работа, я считаю.       — Сомневаюсь, что ты с этим ничего не сделал. — Вилле вышел из машины, помогая другу извлечь коробки из багажника.       — Я был занят. — С умным видом откликнулся Лили. — Вообще-то я нёс аппаратуру в зал.       — Какие мы добропорядочные.       — Пытаешься надо мной подтрунивать? — Лили изогнул бровь дугой. — Пошли уже…