Бегущий в пустоте.

      — Дождь и правда не может идти вечно. — Вилле опустил стеклопакет, подставляя лицо навстречу ветру. — После непогоды на улице так свежо! Даже солнце пригревает.       — Лучше закрой окно, простынешь. — Линде покосился на беззаботного друга. Последний бросил планшет на заднее сиденье, покончив с написанием новой работы. Этот момент он не мог не отпраздновать недельным перерывом, чтобы набраться сил перед тем, как начать продолжение первой части.       — Переживаешь за меня, да? — Вилле хитро сузил глаза, наблюдая за парнем, что выглядел сейчас точь в точь как недовольный глава семейства, вынужденный опекать своё чадо на отдыхе.       — Не хочу, чтобы ты заболел и не вышел на работу. Иначе мне придётся искать тебе замену, а ты и так прекрасно знаешь, что никто не хочет выходить к нам на подработки за тридевять земель.       — Значит дело только в этом?       — Не заставляй меня отвечать на твой вопрос домогательствами, ок? Ты же знаешь меня — вот-вот сорвусь. — Лили хмыкнул. — Как ты?       — Чувствую себя очень странно. — Вилле задумался. — Вообще-то я не хотел с тобой никуда ехать. Представь, какого мне после всего, что между нами произошло — сидеть рядом со спокойным лицом и делать вид будто всё в порядке?       — Какое тяжёлое потрясение, не правда ли? — Блондин поиграл бровями. — Пожалуй, после поездки за город ты поменяешь своё мнение, и секс со мной покажется тебе пустяком.       — Разве, всё так плохо?       — Ну-у, — протянул парень, — возможно, ты поймёшь, почему я довольно скрытный человек, предпочитающий одиночество в противовес шумной толпе. Я бы не сказал, что мои родственники чем-то отличаются от других, но… Короче, сам всё увидишь.       — Ладно. — Вилле надулся. — Мне уже заранее не хочется с ними пересекаться. А как они, кстати, отреагируют на то, что ты приедешь не с девушкой, а с коллегой по работе?       — Можешь влиться в круг под предлогом перенести жаровни из гаража. Дополнительная пара мужских рук нам явно не помешает с учётом того что в нашей семье почти все её члены — женщины, кроме отца, которому запретили поднимать что-то тяжелее ложки.       — Тогда — будь добр доплатить мне за вредность.       — Пиздюлями, если только. — Линде заржал, сворачивая на просёлочную дорогу. — Ох, как же хорошо здесь летом. Ты и представить себе не можешь.       — Знаю. Я тоже живу за городом. — Вилле кивнул, снимая куртку. — Для апреля печёт что надо.       — Я забыл, как здорово выбраться куда-то, кроме станции. — Линдстрём вздохнул. — Я так прикипел к работе, что уже всерьёз думаю: нет места, где мне могло быть лучше, чем здесь.       — Зря ты так. Ты не боишься провести всю свою жизнь в разъездах?       — Как бы тебе объяснить, чтобы ты перестал считать меня несчастным… — Линде задумчиво почесал подбородок. — Скорее — нет, чем да. Видишь ли, в этом мире не так много вещей, которые я боюсь потерять, и тех, что привлекают меня больше остальных. Я не стану ощущать особой утраты от того, что не заведу новые знакомства или не получу заслуженный орден за вклад в развитие человечества. Сегодня, — он перегнулся через сиденье, кидая коробку на колени Вало, — я еду, чтобы подарить подарок моей старшей сестре и просто посидеть на солнышке раскуривая одну за другой.       — Тогда ты очень простой человек. — Вилле сдвинул брови. — Но, я всё равно иного мнения о тебе. Вся эта напускная простота не более, чем замаскированный вход в преисподнюю.       — Тебе виднее. — Лили лишь пожал плечами. — Разное. Быть может, у меня сейчас такое настроение, что мне и впрямь хочется быть в твоих глазах лучше, чем я есть на самом деле. — Он припарковался рядом с домом, открывая бардачок и вытаскивая из него личные вещи. — Можешь пока изучить окрестности.       Вилле забрал сумку, вешая её через плечо и покидая автомобиль.       Непривычное в это время года, солнце слепило парня пока он пробирался через прошлогоднюю траву к коттеджу семейства Линдстрём.       — Ого, кого к нам принесло! — Завопил Юде, удивлённо разглядывая старшего брата. — Я до конца не верил, что ты приедешь к нам на выходные.       Братья обнялись, переговариваясь.              Тем временем Вилле вернулся из небольшого путешествия, умудрившись промочить ноги и потерять по пути наушник.       — Кажется, моё настроение немного ухудшилось. — Проворчал врач, отряхиваясь. — Добрый день.       — Ого, ты не говорил, что приедешь с другом. — Юде уставился на парня пристальным взглядом. — Я думал, у вас там одни деды работают, если честно. — Младший отвесил таким образом несуразный комплимент в сторону Вало.       — Медицина шагнула вперёд за последние сто лет. — Вилле усмехнулся. — Я Вилле, кстати.       — Юде.       — Ладно, хватит болтать. — Линде возмутился простоем. — Уже полдень, а мы даже столы на улицу не вынесли. Про подготовку к празднику я вообще молчу.       — Вот и готовился бы заранее. — Вилле нахмурился, устремляясь за братьями в сторону коттеджа. — Зачем надо было оставлять всё на последний день?!       — Между прочим, — Юде приготовился аргументировать безделье, — мы узнали о приезде сестры только вчера вечером. В этом году она вообще не собиралась приезжать.       — Понял. — Вало кивнул.       В присутствии Линде у врача закипали мозги. Он всё думал, как бы ненароком осесть за делом, чтобы у него появилось хоть немного времени для переосмысления сегодняшнего утра, и всего, что с ним было связано. — С моей помощью это вряд ли займёт много времени.       — О-о, какие люди! — Инженер Олли, он же отец Линдстрёма, выплыл с террасы, махая сыну. — Я очень ждал тебя, бродяга.       — Поэтому выскочил прямо в семейных трусах, да?       (Все бати одинаковые, чёрт возьми…)              — Не смотри, никто ж не заставляет. — Олли развёл руками. — Оставьте сумки в коридоре; надо сперва прогуляться в гараж, а потом уже выносить всё остальное из дома.       Вилле решил слинять куда подальше от мистера Ли, дабы не отвечать на разные незатейливые вопросы по типу: «ты кто такой», почему серьги в ушах?»…              Едва он собирался это сделать, парня схватила за капюшон загребущая рука, возвращая прохвоста на место. И то был не Олли, а его белобрысый сын, который говорящим взглядом заставил коллегу тащиться следом и еле слышно бормотать себе под нос ругательства.       К слову сказать, отец вообще не обратил на него внимание, что было, на взгляд Вилле, ещё хуже, и это могло означать два варианта: либо Вилле ему в край не понравился, либо ему было чертовски плевать.       Был, конечно, третий вариант, но последний автоматически причислял главу к лику святых, но на подобные саны в трусах в горошек он едва ли мог претендовать.       Пока Линде и Юде несли гриль на площадку перед домом, мистер Линдстрём деловито махнул Вало рукой и позвал его на перекур за гараж.       Там они расположились в беседке, глядя друг на друга исподлобья.       — Можешь ничего не говорить. — Вдруг сказал Олли, закуривая.       — Вы даже не спросили, как меня зовут. — Вилле был в лёгком замешательстве.       — А смысл?       — Мило. — Вало хмыкнул.       — Мой сын никогда никого не приводил к нам в дом. Даже своего друга Ханну.       — А Монтану? — Парень решил внести в странный диалог ещё больше идиотизма. — Скажите прямо.       — Он немного с прибабахом, — ни с кем не общался по душам, всегда был сосредоточен на работе и ни за что бы не стал знакомить своих друзей с родителями.       — Видимо, я избранный. — Вилле фыркнул. — Я — сын вашего двоюродного брата, Армаса.       — В смысле?       — Да. Мы познакомились с Линде на подстанции, когда его перевели к нам с Центра.       — Ты даже не представляешь, как я обескуражен. — Олли пытался скрыть волнение. — Ты же умер пару десятков лет назад, как и твоя мать.       — Как видите, я сижу перед вами. Кто вам вообще сказал такую информацию?       — Ваша бабушка.       — Дело в том, что это долгая и запутанная история. — Хермани вздохнул. — По всей видимости, бабушка хотела, чтобы Армас оставил нашу семью в покое.       — Как бы то ни было, это слишком жестокий способ оборвать общение. — Олли покачал головой. — Представляю, насколько мой брат был счастлив, когда узнал обратное.       — Вообще-то, он только и делает, что унижает и подставляет меня и членов нашей бригады. Он ненормальный психопат, который не может жить без возможности ткнуть кого бы то ни было в собственное дерьмо.       — Он профессионал в своём деле. А его характер — издержки в отсутствии должного воспитания. Конечно, я не спорю, он очень жестокий человек однако попробуй вспомнить все те моменты, где он вёл себя не надлежащим образом. Вспомни, и согласись, что он всегда был прав.       — Только, что это меняет? — Вилле отмахнулся. — Ему плевать на меня. — Он уставился на Олли. — Блин, почему я вам вообще об этом рассказываю?! Вы чем-то напоминаете мне Линдстрёма. Он такой же беспардонный любитель поговорить на щекотливые темы.       — В этой семье всего два адекватных человека. — Отец хмыкнул. — Ты просто меня плохо знаешь. И Лили тоже.       — Страшно предположить, что скрывает от меня ваш сын. — Вилле закатил глаза. — Я надеюсь, вы не думаете будто мы с ним… вместе?       — Да мне как-то всё равно. — Олли закурил ещё одну. — Ему же проживать свою жизнь. Я могу дать совет, но заставлять его что-то делать едва ли выйдет. Мне кажется, воздействовать на него просто бесполезно.       — На моей памяти, вы — единственный, кто не лезет в жизнь своих детей.       — Только в его. — Уточнил Олли. — С самых малых лет он постоянно чем-то занят. Однажды, он всерьёз думал, что сможет собрать диктофон из мыльницы, катушки ниток и старой плёнки. Всё детство Лили провёл либо на улице, либо в своей комнате. В комнате его можно было застать с книжкой на пузе и с пачкой печенья. На улице он помогал мне с ремонтом, матери с огородом, а в свободное время либо бродил с собаками по окрестностям, либо что-то мастерил. Я всегда думал, что он очень добродушный тип, пока Линде не ловил шизу и не начинал устраивать скандалы с соседскими детьми. С последними он практически не общался, поскольку его никогда не интересовали их увлечения.       — Конечно. — Вилле кивнул. — Не все из них прямо-таки блещут умом. Большинство и вовсе подсаживается на странные забавы в тайне от родителей.       — В этом плане, слава богу, Линде был паинькой. Он настолько яростно отрицал противозаконные мероприятия, что у меня не оставалось ни капли подозрений будто он может пойти против собственных убеждений. — Инженер расплылся в одобряющей улыбке. — Единственное — я бы не хотел, чтобы его планы разрушились из-за неудачных знакомств и от общения с теми, кто мог бы хоть как-то отодвинуть его от заданной цели. Сам понимаешь, он не привык к подобному. — Олли обвёл Вало ироничным взглядом.       — Я стараюсь не думать о нашей с ним дружбе. Для меня это нечто непостижимое. Я едва ли мог представить себе, что он обратит внимание именно на меня. — Вилле напрягся. — Всегда думал, что таким людям, как он, вряд ли кто-то нужен. Они — самодостаточные, своенравные и замотивированные какой-то сверхценной идеей, энтузиасты.       — Пожалуй, ты о них куда лучшего мнения, чем они могли бы сказать сами о себе.       — Теперь-то я, конечно, понимаю, почему у них нет друзей, ведь далеко не каждому понравится быть второстепенным персонажем в одноимённой истории.       — Тебя это волнует?       — Нет, ещё чего! — Вало возмутился. — Я просто высказываю свои догадки по данному поводу. И вообще — чего вы меня пытаете? Понимаю, вы вовлечены в поиски лучшего варианта, но я не скажу вам больше того, что знаю сам. Иногда мне приходится писать на подобные темы, чтобы хоть немного разобраться в собственных поступках. Моя бабушка всегда советовала не торопиться и хорошо обдумать свой следующий шаг, чем я, в общем-то, и занимаюсь на данный момент. Для меня эти отношения — целая история. Я бы не хотел разменивать себя на фальшивые подлоги.       — В любом случае, всё решит время. — Олли пожал плечами. — Хоть я и разделяю твою точку зрения.       — Кажется, вы возлагаете на Линде большие надежды, не так ли?       — Мне хочется уберечь его от ошибок, которые я сам когда-то совершал. Пусть я бываю грубым в каких-то моментах, но и вместе с тем остаюсь объективным и не предвзятым. Если с его стороны повторятся прошлые проделки, то я окончательно его потеряю. Как ты уже, наверное, успел заметить, ему никто не судья, когда дело происходит на территории его взглядов и хоть как-то касается его личных принципов, я предпочитаю оставаться в стороне, чтобы не усугублять и без того сложную ситуацию.       — Мне вот, что непонятно, — Вилле пытался максимально достоверно обрисовать ситуацию на словах, — почему подобные вопросы не обсуждаются в присутствии Линде? Разве разговор с ним не может быть куда более достойной альтернативой тщательно скрытому за маской посредственности давлению, которое вы оказываете на его возможность выбирать самому? Ровно так же ведут себя практически все родители, и у меня создается впечатление будто они чего-то боятся. Либо я могу ошибаться.       — Ты поймёшь их, если сам хоть раз попробуешь встать на место матери или отца. Они такие же люди, как и ты. Ими руководят эмоции, мысли, мнение со стороны и даже мироощущение, которое нередко оказывается не самым радужным. Порой ты зацикливаешься на чём-то, чтобы отодвинуть от себя на время тот момент, когда предстоит сделать правильный и осознанный выбор из множества других. Нередко даже собрать себя по кускам проблема куда более актуальная, чем желание достучаться до окружающих…       — Эй, вы чего тут спрятались? — Линде выглянул из-за угла, вперившись в заговорщиков. — Не прошло и минуты, как вы знакомы, а уже осели на задворках с умными лицами.       — Решили как следует познакомиться. — Вилле улыбнулся другу, надеясь, что последний не станет пытать его с вопросами.       По правде говоря, Вало вовсе не хотелось выдумывать факты, чтобы дезинформировать напарника.       — Ну-ну, — медленно произнёс блондин, протягивая Хермани мешок с углём, — сделаю вид, что ничего не понял.       В деле Линде оказался ярым энтузиастом и противником лишней спешки.       Он долго устанавливал технику на периметре беседки и делал это с невероятным интересом.       К приезду сестры из аэропорта двор постепенно преобразился. Вилле очень не хотелось снова встрять в ситуацию, где его начнут допрашивать будто на иностранной границе, мол, какого чёрта он здесь забыл и почему бригадир так добр с ним даже тогда, когда его спутник без конца косячит и ведёт себя крайне подозрительным и отстранённым образом.       По итогу Вилле затерялся в толпе собравшихся и на него едва ли обращали внимание.       Линде слегка устал от шума, решая взять друга за руку, чтобы смыться с ним из эпицентра всеобщего веселья.       Проникая через калитку на улицу, друзья облегчённо вздохнули, осознав, что за ними никто не гонится и путь через дорогу до парка они могут пройти спокойным шагом.       — Почему мы ушли? — Вилле был удивлён, хоть и втайне радовался подобному обстоятельству.       — Никогда не понимал, чему они все так радуются. Причём, делают они это очень искренне. — Линде застегнул куртку, усаживаясь под налившуюся свежими почками вишню. — Жаль, что сейчас только середина весны, иначе я бы точно свалил шататься по окрестностям.       — А отец о тебе и впрямь хорошего мнения. — Заметил друг. — Чувствуется, что он тебя любит. Хотел бы я так же.       — Так вот о чём вы там ворковали.       — Ты не подумай, я бы никогда не стал говорить о тебе что-то за спиной.       Линде оценивающе уставился на друга, разваливаясь в удобной позе и глядя в вечернее небо.       — Знаю. — Коротко бросил он без тени сомнения.       — Почему тогда решил подстегнуть?       — Потому что хочется увидеть, как ты будешь выкручиваться.       — Вот значит, каков ты на самом деле. — Хермани надул губы. — Очаровательно. Я тут из кожи вон лезу, а он, синяя борода, смеётся втихомолку.       — Любишь ты всё в штыки воспринимать.       — Я не воспринимаю, а сужу о человеке исключительно из его поступков. И, кстати, твой отец сказал, что за всё время из своих друзей ты пригласил именно меня… Как это понимать?       — Странно, тебе интересно не то, что было бы, если бы я тебя пригласил, а то, почему я это сделал? — Линде округлил глаза. — Не вижу поводов для того, чтобы поступить иначе.       — Да я не про то. — Вилле махнул рукой, натянув шапку почти на самые глаза. — Бесишь. Просто хочется узнать мотив этого решения.       — Считаешь, я просто так провожу с тобой время, помогаю и всё в этом же духе? Или должно быть ещё что-то, что натолкнёт тебя на правильные выводы на мой счёт?       — Ты снова выкручиваешься. Ни капли искренности!       — А что для тебя искренность? Я веду себя привычным образом. Не знаю, возможно, мой отец что-то сказал тебе обо мне, и ты теперь, весь такой из себя, стараешься найти логику там, где её никогда не было.       — Ты всегда был один. Вот, что я имел ввиду.       — Мало ли, каким я был несколько лет назад? Сейчас-то всё по-другому. Не пытайся найти подвох там, где его нет. — Линде фыркнул. — Ты ещё вспомни, какую хрень я творил лет десять назад. Слушай, — он подозвал Вилле к себе, — в этой ситуации не тебе надо беспокоиться, а мне. Да и вообще, мы оба попали под раздачу. Если я не могу посвятить тебе чуть больше времени, то это не значит, что в мою голову приходят мысли о том, чтобы поскорее с тобой расстаться. Ну а коли ты ждёшь, что я начну плести подковёрные игры, то это точно не ко мне. Из-за недостатка времени я не занимаюсь подобным дерьмом. Вероятно, надо быть полным кретином, чтобы затевать подобное.       — Просто я не хочу быть снова обманутым. С самого детства мне все врали. Даже мои родители поступали так, как считали удобным им, но не мне.       — Каким бы я куском дерьма не был, я бы не посмел обидеть такое светлое существо как ты. С твоим появлением в мою жизнь пришёл смысл. И это не просто слова. На меня, как в казино, ставили со школы сверстники, дома — родители. Они говорили, что я уникальный и создан для того, чтобы делать этот мир лучше. Я всерьёз верил, будто никому не нужен, если не добьюсь всего, что мне прочили. Эта бесполезная гонка лишила меня хоть грамма чувств, и теперь я опустошён. Мне хочется любить, я хочу быть любимым, но, увы, я больше не чувствую себя в этом мире. Искренне порадоваться или всерьёз опечалиться? — Линде провёл пальцем по губам Вало. — Ты всегда такой живой, каким мне никогда не стать. Из-за этой пропасти я скрываюсь. Из-за собственной неполноценности, понимая, что не смогу дать тебе самое ценное, что есть в человеческой сути — свет и надежду.       — То есть, я не могу быть с тобой?       — И да и нет. Кто знает, что тебе вообще нужно? Обычных людей отпугивает моя холодность. Большинству становится скучно рядом с таким человеком. И ухожу я от веселья не просто так. — Парень расправил плечи, глядя куда-то вдаль. — Мне там не место, и все это прекрасно знают.       — Тебе не стоит идти через себя, если это не твоё. — Вилле погладил парня по голове. — Я пойму. Кто-то же должен разорвать этот порочный круг?       — Будет прискорбно заметить, что ты переоценил свои возможности. Вокруг полно людей намного лучше, чем я.       — Ты — единственный. — Вало улыбнулся. — Зачем мне кто-то ещё?       — Ты сейчас серьёзно? — Линде неожиданно покраснел, впервые за всю историю их знакомства. — Прекрати это говорить.       — Не прекращу. — Вилле сузил глаза. — Даже не пытайся меня одёргивать.       — Ну чего ты, блять…       -…