Песни

      Хорошенько всё взвесив, младший гитарист решил не искать себе жильё, а просто немного улучшил условия своего проживания в студии. Для чего купил почти новый татами, комплект постельного белья на смену, подушку для сидения и потрёпанную ширму у старьёвщика. Сам обклеил её новой бумагой, но попользоваться ещё не успел — ширму унесла Момо-тян, решившая собственноручно расписать её. Ритмер так растерялся, что не стал возражать, только пожал плечами — ему было всё равно, но для подружки Шиньи хотелось сделать приятное. Пусть развлекается, не всё же ей афиши малевать.       Сэкономленные шесть тысяч он честно отнёс в банковскую ячейку.       Теперь в скромной по размерам студии появился жилой угол, дальний от двери, парни частенько посиживали на соломенном татами, отдыхая от репетиций — так-то играли стоя, изредка присаживаясь на усилители. Столик с чайником тоже переместился туда, стало удобнее пить чай, сидя рядышком, и пёстрые кружки почти не расползались по студии.       После памятного разговора между Инораном и Кавамурой установилось слегка напряжённое и нарочито вежливое дружелюбие, но гитарист перестал подолгу пялиться на певца, а тот, напротив, всё чаще посматривал в сторону тихони Ино. Другие парни заигрывали с ним и раньше, но Рэйла только смеялся и посылал их по известному маршруту в пешее эротическое, а самых настырных отправлял в нокаут безжалостным ударом в висок. С Шинобу всё было иначе. Ссориться с ним оказалось невозможно — он был одногруппником и к тому же не предъявлял никаких претензий к бабнику-вокалёру, даже не пытался приставать. Просто поставил его перед фактом. Предупредил.       Впрочем, это не мешало Рюичи приглашать к себе подружек, чтобы можно было спать с ними и не мучиться бессонницей в пустой постели. В студию он их не приводил — работа была важнее мелких интрижек, да и без них тут было кому создавать уют. Группа теперь готовилась к молодёжному фестивалю в Йокогаме, репетировали новые песни из репертуара Рэйлы — Сугизо сделал к ним свои аранжировки, так что получилось ещё лучше, чем было.       До выступления оставалось два дня, парни нервничали и снимали стресс, кто как, но, в основном, подолгу засиживались в студии, обсуждая детали и репетируя до посинения. А сегодня ещё нахваливали обновлённую ширму, которую приволок Ямада из дома своей подруги. Снаружи на пяти узких секциях теперь было написано название группы на фоне звёздного неба, а на внутренней стороне красовались разные животные на фоне природы, и музыканты от души повеселились, разглядывая их.       На первой был лев с огненной гривой, но улыбался он точь-в-точь как Оносэ. Вторым был лис в кимоно — кицунэ, прикрывший хитрую мордашку маской на палочке. Ни у кого не осталось сомнений, что это Сугихара. Третья картина изображала довольно крупного соловья на ветке, поющего свои песни под полной луной, а внизу смутно угадывались девичьи тени — словно бы множество девчонок собрались, чтобы послушать сладкоголосого певца, на горлышке которого была видна приметная родинка. Ещё был грустный дельфин, плывущий куда-то среди белопенных бурунов, больше похожих на облака. «Точно, наш Ино-тян вечно витает в облаках!» — хохотнул Джун.       Но больше всего досталось драммеру. Подружка изобразила его в виде миловидного тануки, который где-то стырил две кисточки и держал их в лапках на манер барабанных палочек.       Обновка и шутки вокруг неё задержали репетицию, но и в перерыве, попивая чай и кофе с домашними онигири, парни продолжили обсуждать удивительные портреты, украсившие студию и скрывшие жилой угол от взглядов посторонних посетителей.       — Всё-таки, как тонко ты чувствуешь характеры, Момо-тян, — разглядывая кицунэ, сказал Сугизо. — Вроде бы просто: Джей родился под знаком Льва, Рюичи — певец, можно было и калавинку нарисовать, но это уже буддизмом пахнет. Но кицунэ… они ведь в самом деле очень артистичные, перевоплощаются, как я на сцене.       — Хитрые, проказливые, но добрые, — поддакнул басист, с нежностью глядя на скрипача. — А если ещё покрасишься, как грозился, в рыжий цвет…       — Посмотрим. А вот дельфин… это очень тонко, как я понимаю. Наш Ино-кун так же сочетает в себе характеры двух Стихий — водной и воздушной, — как и дельфин, живущий в воде, но дышащий воздухом. А здесь он ещё будто бы летит в небе, а не плывёт. Жаль только, что он тут какой-то грустный…       Все разом посмотрели на Шинобу, и тот пожал плечами. Мол, я тут ни при чём, это прихоть художника.       — Зато тануки очень весёлый получился, — перевёл он стрелки.       — Ха-ха, причём, некоторые детали явно с натуры нарисованы! — пошутил Кавамура, и все снова заржали, глядя на весьма крупные «шары» — гордость любого тануки. Шинья тоже смеялся, ничуть не обижаясь на свою девушку, которая смущённо хихикала вместе со всеми.       — Если бы мы играли фолковую музыку, то вполне могли бы использовать эти образы на сцене, — добавил ещё Сугихара, допив свой чай из фиолетовой кружки.       — Ладно, отдохнули? Давайте ещё один прогон — и по домам, — скомандовал Джей. — Завтра доводим до ума костюмы, красимся и щиплем брови… и полируем наш сет-лист до зеркального блеска.       — Хай!       С трудом разлепив глаза ближе к полудню, ритмер первым делом увидел ставшую пёстрой ширму. Юная художница ещё хорошо загрунтовала плотную бумагу, так что она почти не пропускала свет, и в углу было весьма темно. Свет из слухового оконца едва-едва давал возможность что-то разглядеть. Поскольку группа могла репетировать только вечером и ночью, то музыканты потом спали подолгу и собирались уже после полудня, а то и ближе к закрытию магазина наверху.       «Ребята не пришли ещё… видимо, рано», — решил Иноуэ, пробуя пошевелиться. Перевернулся на спину, закрывая глаза. Ночевать тут стало гораздо комфортнее, он уже совсем не мёрз, поскольку сухой матрас и плотный татами не пропускали стылую сырость от бетонного пола, да и жаркий воздух с улицы держался долго. Теперь ещё красивая ширма создавала ощущение уютной комнатки…       Поглядев на будильник, Шинобу решил немного похулиганить, чтобы скинуть напряжение. С появлением в его жизни Кавамуры он совсем перестал искать встреч с девицами, а молодой организм всё настойчивее требовал к себе внимания.       «Всё же хорошо, что я признался. Карты на стол — играем в открытую… Пусть даже он и не ответит мне взаимностью… но я же вижу, что он сам теперь смотрит на меня… часто. А сколько раз ещё, когда я не вижу? Хех… Но даже если ему стало любопытно — какой мне с этого прок? Я не хочу быть его развлечением на недельку. Не хочу попасть в его график свиданок… Я хочу его… его всего… о, да… Рюичи…»       Он едва не застонал, кончая на свои пальцы, но привычка к осторожности пересилила, поэтому он услышал голоса, доносящиеся через открытое оконце.       — Привет, Рю-кун! А чего ты тут? Дверь-то открыта, раз Ино-кун там.       — Привет, Шин-кун, Момо-тян… я просто рановато пришёл, не посмотрел на часы… и не хотел будить Ино-куна. Но раз уж вы тоже пришли…       Дальше гитарист не слушал, заметавшись, поспешно вскакивая с постели и одеваясь.       «Боги… а если бы я застонал… а он бы услышал? Ох… ну, услышал бы… и что? Прибежал бы помогать? Пффф…» От этой мысли член едва не встал снова, но ритмер поспешил отогнать её подальше и успокоиться.       Когда согруппники спустились вниз, он как раз умывался и неразборчиво пожелал им доброго дня, не оборачиваясь. И потому не видел, что вокалист в самом деле с любопытством смотрит на его зад. Впрочем, он почти сразу отвернулся, чтобы ещё раз поглядеть на расписную ширму.       — Все такие колоритные получились, — снова польстил он художнице. — Соловей, вообще, как живой. И насчёт родинки ты права — все мои девчонки почему-то особенно выделяют её… будто бы у меня нет ничего более примечательного, — и он развязно дёрнул бёдрами, затянутыми сегодня в тонкую джинсу.       Ямада хохотнул, девушка картинно прикрыла глаза ладонью, а Иноран едва не скрипнул зубами — этот вокалюга решил его подразнить?       — Никогда не слышал, чтобы соловьи пели такими низкими грубыми голосами, — Шинья тепло улыбался своей избраннице. — Надо было всё же дракона нарисовать. Дракона Рю.       — Нет, Рюичи-кун настоящий соловей, — уверенно ответила Момоко. — Я же слышала, как он пел в первый день — очень красивый голос. Мне жаль, что… для рок-музыки он не очень подходит, — чуть порозовев, договорила она, а певец тут же расцвёл своей сияющей улыбкой.       — Спасибо, Момо-тян, мне приятно знать твоё мнение.       Иноуэ молча налил себе в кружку кипяток, положил три ложки растворимого кофе, сел на краю татами с кружкой в руках, потом скинул шлёпанцы и уселся поудобнее, согнув ноги в коленях и прислонившись спиной к скатанному в рулон матрасу. На смену лихорадочному возбуждению пришла привычная апатия.       «Дурак ты, Шинобу… с чего ты взял, что его улыбки все сплошь фальшивые? Протри глаза — он в самом деле искренне улыбается, потому что ему нравятся девчонки. И ведь не все же его пассии такие глупые… нет. Просто им приятно, когда такой симпатяга им искренне улыбается. Как с той тёткой — разве Рюичи с ней заигрывал? Флиртовал? Нет. Он просто улыбался и был вежлив. Тогда почему я сам веду себя так, будто бы не хочу увидеть его улыбку? Кому нужна моя мрачная физиономия? Нечего удивляться, что Рю-кун решил даже, будто бы я хочу с ним подраться. Пф. Хватит уже строить стену — я хочу хотя бы дружить с ним… разве нет? Хочу. Очень. И даже хорошо, что он теперь знает о… моих чувствах. Ох… с чего же начать? Мм… людям ведь нравится, когда их хвалят… или просят сделать то, что им самим хочется… ну-ка…»       Решение пришло само собой — после фразы юной художницы.       — Согласен с тобой, Момо-тян, у нашего Угуису-куна чудесный голос, — отозвался из своего угла ритмер с лёгкой необидной усмешкой. — Рю-кун, может, споёшь что-нибудь… просто так, без рокерских примочек?       Гитарист с удовольствием увидел на лице Кавамуры неприкрытое удивление и удовлетворение от похвалы.       — Ано… что же такого вам спеть… мм… чтобы не всполошить магазин наверху? — справившись с собой, певец картинно поднял глаза к потолку и тоже усмехнулся.       — Ты же, наверное, много песен знаешь? — поддержала эту идею девушка. — Спой что-нибудь негромкое…       Подумав ещё с полминуты, вокалист поднялся со стула и встал в середине помещения, где стоял обычно, но не взял микрофон, а просто запел, выразительно двигая бровями и руками.       — Лав оф май лайф, юв хёрт ми… ю брокен май харт энд нау ю лив ми…       Конечно же, присутствующие сразу узнали известную песню, Момоко стала тихонько подпевать, и даже Инорану захотелось подпеть, но он сдержался.       Аккурат на последнем припеве явились лидеры, и Сугихара, дождавшись окончания, разразился бурными аплодисментами. Остальные поддержали его, и даже Джей сдержанно похлопал, показывая, что ему тоже понравилось исполнение Рюичи.       — Браво! Бис! — улыбался скрипач, подходя ближе. — Нам надо будет записаться на фестиваль каверов — мы там всех уделаем! С таким вокалом в самом деле можно браться даже за великих!       — Бис — в другой раз, — фыркнул Оносэ. — И так даже с улицы слышно. Я не хочу, чтобы нас попёрли с такого удобного места. Погодите до закрытия магазина — хотя бы.       Музыканты посмеялись негромко, а Кавамура кинул лукавый взгляд на тихоню Ино — мол, я догадался, зачем ты попросил меня спеть. Тот только улыбнулся уголками губ и пожал плечами — мол, думай, что хочешь. И сам почувствовал облегчение — незримая стена между ними если не исчезла, то истончилась раза в три.       Днём «лунатики» репетировать не могли, но всё равно собирались вместе, чтобы пообщаться, получше узнать друг друга. А сегодня ещё нужно было привести себя в должный вид перед выступлением на фестивале.       — Ну что, решился, Джей-кун? — спросил Ямада, подтаскивая поближе к себе свою сумку на ремне.       — Да. Хочу осветлиться. Причём, полностью, — рубанул воздух ладонью басист. — Пусть будет львиная грива.       — А я хочу частично покраситься в рыжий, — добавил Ясухиро, стаскивая резинку с волос и встряхивая солидно отросшей копной. — Прядками.       — Голову-то помыли, оба?       — Хай.       — Конечно. Так удобно, что ты умеешь не только барабанить, Шин-кун.       — Да уж, — хмыкнул драммер, выросший в театральной среде, — экономим на всём. — И лукаво посмотрел на свою художницу-рукодельницу. Потом обвёл взглядом согруппников, встряхивая зажатым в руке флаконом с пергидролью. — Ещё желающие на покраску есть?       Ритмер и певец почти синхронно покачали головами и занялись своими костюмами — нужно было почистить от пыли, кое-где зашить. Наряд Рэйлы претерпел небольшие изменения: сетчатые колготки сменились на чёрные матовые лосины, порнушные шортики остались, сетка на торсе — тоже, а на ногах теперь оказались кожаные полусапожки с довольно высокими каблуками. Шинобу осмотрел свой балахон, вооружился иголкой с ниткой и принялся штопать дырки — кое-где швы опять разошлись, поскольку нитки были тонковаты для такой плотной ткани.       В подвальной студии вскоре запахло химией, парни чихали и тёрли носы, смеясь друг над дружкой, один только Шинья в респираторе невозмутимо водил кисточкой по волосам Джуна, старательно прокрашивая по всей длине ядрёным обесцвечивающим составом. Закончив с этим, замотал голову лидера в пакет и в полотенце и занялся Сугихарой.       — Прядками, значит? — переспросил ударник.       — Ага, — скрипач уселся на освободившийся стул, а басист подсел к столику, чтобы попить чаю с пирожками, купленными по пути сюда.       — Придётся повозиться… ты уж потерпи, будет немного неприятно.       Он достал из сумки купальную шапочку из резины, сделал в ней ножницами симметричные дырки и натянул на голову друга. Тот сразу стал выглядеть смешно, но парни старательно подавили неуместное гыгыканье. Ямада, почти как профессиональный парикмахер, шпилькой вытаскивал пряди волос Ясухиро через дырочки, чтобы потом обесцветить и покрасить только их, а не всю голову. Сэмпай морщился и шипел от боли, но терпел молча. Сам же хотел прядками…       В подвале снова стало тихо. Рюичи уже закончил чистить свой наряд и шуршал своими многочисленными листочками, выискивая нужный текст. Иноран вскоре тоже отложил иголку с ниткой, встряхнул свой балахон, проверяя — не послышится ли новый треск? Но всё было в порядке вроде бы. Оносэ дожевал второй пирожок и сообщил вдруг:       — Я узнавал у организаторов — нас поставили почти в самый конец фестиваля, потому что мы поздно подали заявку.       — Ну, ясно-понятно, — проворчал квартерон, который сидел, на всякий случай зажмурившись, пережидая неприятный момент. — К нашему выходу публика уже будет пьяной или начнёт расходиться по домам. Ксо.       — Не беги впереди паровоза, Суги-кун, — хмыкнул Ямада, — если пара-тройка коллективов отпадёт, то мы не так уж и припозднимся. А что, бывало ведь уже такое.       — Бывало.       — А ещё на завтра дождь обещали в Йокогаме, — подал голос тихоня, который сидел опять в самом углу, обняв свои колени и глядя куда-то внутрь себя. Но, как оказалось, следил за разговором. — Как раз на вечер.       — Ох, Ино-кун, не начинай, пожалуйста! — сердито покачал головой Джей.       — Это не я начинаю, это прогноз погоды, — меланхолично ответил тот. — Могу поспорить на тысячу йен, что ливень придётся именно на наше выступление. Что, никто не хочет? — послушав тишину, спросил ритмер. Четверо тем временем смотрели на Джуна, который сделал страшное лицо, а потом закрыл его руками, выражая крайнюю степень отчаяния. Даже с пакетом на голове это не выглядело смешно почему-то.       — Ано? В чём дело, Ино-кун? Джей-кун? — первым спросил Шинья. Остальные тоже переводили взгляды с одного на другого.       — Да ничего особенного, — пожал плечами Шинобу. — Просто нам не очень везёт с выступлениями на открытых площадках.       — «Не очень везёт»! — передразнил друга лидер группы. — Четыре раза из четырёх! Мы четыре раза выступали на фестах под открытым небом — ещё в школе — и все четыре раза нас заливало дождём, а один раз ещё и с градом!       — Хм, неплохо, — Сугизо даже рискнул открыть глаза, криво улыбнулся, пробуя свести всё к шутке. — Но маловато для статистики. И ты всерьёз считаешь, будто бы в этом виноват Ино-кун?       Квартерон задрал одну бровь, словно бы говоря: «Я считал тебя менее суеверным, лидер-сан».       — Нет… он, конечно, не виноват… просто он все четыре раза предупреждал меня, что будет дождь. Я не верил сперва… но он каждый раз оказывался прав, чёрт побери!       — Хотел бы я ошибаться, — вздохнул младший гитарист, — но лучше взять с собой дождевики и запасную одежду.       — Поня-атно, — протянул в задумчивости певец и снова уткнулся в свои листочки. Нашёл ещё не исписанный кусок страницы и принялся спешно что-то записывать, привычно подложив рюкзачок для жёсткости. Было похоже, что сей процесс повторялся в его жизни с изрядной регулярностью.       — А что там за площадка, кстати? Совсем открытая? Навес-то есть над сценой? — спросил скрипач, снова закрывая глаза.       — Это стадиончик для бейсбола со временной сценой… и навес будет… а вот зрители разбегутся, — смиряясь с неизбежным, вздохнул басист.       — Посмотрим, — пожал плечами Ямада, достав из своей объёмистой сумки большой пластиковый кувшин. — Что за упаднические настроения, лидер-сан? Ставь чайник, ща будем тебе головомойку устраивать, хе-хе. Освобождай место, Суги, да не кури пока, кстати.       Будущий рыжий соорудил себе на голове большой тюрбан из полотенца, намотав его поверх пакета, и грациозно поднялся, изящно придерживая пальцами временный головной убор. Кавамура бросил на него рассеянный взгляд — и вдруг захихикал, а потом открыто заржал, повалившись на полупустой татами и держась за живот.       — Ну, что ещё? — картинно нахмурился лид-гитарист, присаживаясь на свой усилок и не менее пафосно закидывая ногу на ногу. Иноуэ смотрел на рассыпавшиеся возле своих босых ступней смоляные завитушки волос вокалиста и боролся с искушением погладить их. Невольно улыбнулся — смеющийся Рюичи был таким забавным.       — Хи… хи… ой, не могу! Хитоми-тян тоже… ахаха, тоже так из ванной выходит! — еле выдавил из себя вокалёр и снова зашёлся в приступе удушающего смеха. Парни сдержанно погыгыкали, но не решились шибко злить их Приму.       — Пф! Подумаешь, эка невидаль! Когда у моей сестры были длинные волосы, она тоже так ходила по дому после душа.       — Ясно, — певец постепенно успокоился, но остался лежать на боку, спиной к сидящему рядом ритмеру. — Ох, аж пресс заболел, — смешливо пожаловался он, держась рукой за живот. — Надеюсь, до вечера пройдёт, а то петь будет тяжело.       — Фигасе, как всё сложно, — присвистнул Джун, наливая кипяток из чайника в кувшин с холодной водой, чтобы сделать тёплую.       — А ты думал, — картинно вздохнул Кавамура, садясь, наконец. — Это вам легко. Если что — покопался в потрохах гитары, сменил струны — и всё работает. Вокалисту сложнее, ведь его голос — это он сам, весь его организм. Не только горло и язык. В пении участвуют и зубы, и лёгкие, и диафрагма. Собственно, я качаю пресс, чтобы она лучше работала, и плаваю, чтобы увеличить объём лёгких, — гораздо более серьёзно договорил он.       Музыканты уважительно похмыкали, и только драммер ответил вслух:       — Ну, у меня с барабанами тоже много возни, капризные инструменты… но, конечно, не до такой степени. А вот мышцы рук и ног частенько закисляются в самый неподходящий момент… Наклонись чуть ниже, Джей-кун, вот ведь, дылда какой, — попросил он, мягко надавливая на затылок Оносэ, наклоняя его над маленькой раковиной и поливая из кувшина, чтобы смыть осветлитель с его волос. Тот смиренно подчинился, стоя рядом и держась за штатив, к которому была прикручена конструкция портативного умывальника. Он бы и хотел пойти в хороший салон, чтобы его покрасили профессионально и комфортно, но… Деньги улетали, как лепестки сакуры под порывом ветра — аренда подвала, плата за жильё, новый бас, новые струны, усилители, грим… еда, опять же.       — Вот так, — тихонько приговаривал Ямада, чувствуя, что лидеру неловко, и стараясь его не злить. — Вроде бы всё смылось лишнее… отжимай в полотенце и сохни, чтоб не капало с волос… потом второй этап. Краска хорошая, проверенная, должна лечь нормально.       — Эм… какие-то они странные, — поглядев на себя в зеркало у стены, басист вытянул прядку и скосил глаза, разглядывая её вблизи. Этим насмешил Сугихару, который высиживал положенное ему время всё так же, в нарочито пафосной позе с полотенцем на голове. — Чего ржёшь?       — Нэ, подожди, пока высохнут, Джей-кун, — вместо скрипача ответил Шинья. — Они будут гораздо светлее, почти белые.       — Ладно.       Он получше отжал хайры в своё полотенце, которое нарочно принёс сюда, и опять посмотрел в большое зеркало. Их было три на одной стене, парни купили их у того же старьёвщика, чтобы было, как в настоящей студии, чтобы видеть себя со стороны, как они выглядят с точки зрения зрителя.       Краем глаза Джун зацепился за понурую фигуру своего школьного друга, который сидел, не меняя позы, уже около часа. Что-то изменилось в его поведении, но было ли это связано с появлением в группе нового вокалиста, Оносэ не знал. Он сам был занят капризным носатым квартероном, а ещё — бесконечными репетициями, так что ему некогда было отслеживать такие моменты. И сейчас он ощутил укол совести — совсем не интересуется жизнью названного братца, а ведь он единственный, кто вообще мог заметить перемены в обычно скрытном парне. Ещё неделю назад он беспрестанно сверлил Кавамуру взглядом, а теперь совсем замкнулся в себе, никуда не ходит, ни с кем не встречается…       — Момо-тян, сходи за едой, пожалуйста, — Шинья на минуту отвлёкся от разматывания пакета, в котором «доходили» прядки Ясухиро.       — Хай…       — Я с тобой, — внезапно отвис Шинобу, поднялся, неловко сунул ноги в шлёпанцы и пошарил по карманам в поисках денег. — Сигареты кончились.       — И моих возьми! — крикнул вдогонку басист, снова садясь на стул для второго этапа покраски. Чтобы поговорить без помех, видимо, придётся ждать другого раза.       Последняя репетиция перед выступлением затянулась немного, но все спорные моменты были решены, инструменты заранее упакованы, чтобы завтра утром уже не возиться. Давешний микроавтобус под управлением Юсукэ-куна снова вместил в себя шестерых человек и их разнообразный скарб. Рюичи и Иноран опять оказались на одном сиденье, которое было рассчитано на одного человека, но двое худых парней легко поместились на нём. Только на сей раз ритмер не воспользовался тощим плечом вокалюги, а взял свой рюкзак с костюмом, дождевиком и запасной одеждой, обнял его руками и, положив на него голову, моментально вырубился.       Певец пару минут смотрел на это сопящее чудо… и к вящему своему удивлению ощущал досаду. С Ино-куном было очень удобно кемарить в дороге, а теперь не удавалось даже задремать, поэтому Кавамура пялился в окно и покусывал губу, нервничая. Вроде бы всё отрепетировано, тексты вызубрены, костюм немного обновлён… И ведь не первый раз выступать, и не в десятый уже — откуда это странное чувство неправильности?..       До бейсбольной площадки, отданной под молодёжный рок-фестиваль, «Лунаси» добрались сильно заранее, первым делом дошли до администрации, подтвердили своё участие, получили бейджи с эмблемой мероприятия и номер палатки, в которой им предстояло переодеваться и дожидаться своей очереди. Разумеется, в палатке были и другие ребята, так что стеснительный младший гитарист похвалил себя за предусмотрительность — он взял с собой расписную ширму, чтобы можно было переодеться, отгородившись от чужих взглядов.       Соседи оказались незнакомыми, но очень быстро все перезнакомились, выяснили, что имеют общих знакомцев и друзей, Джун и Сугизо отправились искать своих приятелей, Ямада пошёл в ближайшую забегаловку за едой, Рэйла мило улыбался девчонкам, пробегавшим туда и сюда в поисках своих запропастившихся рокеров… В этом форменном бедламе почти никто не смотрел на небо, которое неумолимо заволакивало серьёзными тяжёлыми тучами.       Шинобу молча сидел на пластиковом стуле и курил, прикуривая одну сигарету от другой. Его уже порядком мутило, но остановиться он не мог — руки дрожали, будто в первый раз. Он думал обо всём и ни о чём, даже не догадываясь, что две пары внимательных глаз всё подмечают.       — Ино-кун, тебе плохо? — первой решилась вмешаться Момоко, а Рюичи только молча поглядывал в его сторону, привязывая к своим хайрам искусственные косички. — Здесь так душно, тебе лучше выйти наружу, — робко предложила художница, заглядывая в бледное лицо. На самом деле, сквозняки продували палатку насквозь, но ритмер и в самом деле умудрился прокурить вокруг себя весь воздух.       — Мм… ничего… просто нервничаю… немного, — хрипло отозвался он, доставая ещё одну сигарету.       — Нэ, пойдём, выйдем, Ино-кун, — Кавамура действовал куда более решительно, он просто взял его за запястье и потянул к выходу. — Иначе ты свалишься перед самым выступлением.       — Отстань, Рю-кун, я в порядке, — вяло отбивался Иноран, пытаясь выдернуть руку с сигаретой из стальной хватки вокалиста. Ничего не вышло, пришлось покорно плестись на улицу, где сырой ветер резвился между несколькими шатрами, гоняя мусор, раздувая стенки, задирая пологи.       — Дыши давай, — властно приказал певец, кладя свободную руку на грудь согруппнику — и тот от неожиданности подчинился снова. — Делай вдох. Ещё. Ещё! Теперь выдох. Всё выдохнул? Вдох. И животом тоже! Ещё! Выдох. Живот втяни, вот так. Ещё раз. И хватит. Хватит, слышишь! А то вместо никотинового кислородное отравление получишь. Всё, сеанс окончен, и лучше не кури пока — хотя бы до выступления, — Рюичи аккуратно забрал из пальцев гитариста сигарету. — Захочется курить — сделай три полных вдоха и выдоха. Лучше всего — на улице.       Свежий воздух в самом деле возымел положительное действие на Шинобу, из глубин памяти всплыли объяснения нового вокалиста о том, что он использует разные техники дыхания, в том числе и йогу, какой-то комплекс упражнений оттуда. Хотелось дышать так ещё, но Кавамура сказал «хватит». В голове немного прояснилось, он осознал, что так и стоит возле матерчатой стенки, а певец с тревогой хмурит ровные брови, глядя ему в лицо.       — Перенервничал, — едва слышно шепнул Ино. Кашлянул и добавил чуть громче: — В прошлый раз было лучше. Спокойнее.       — Да, — без улыбки отозвался певец, развернулся и ушёл обратно. А через секунду послышался его рык: — Эй, ты! Руки убрал! Не твоё — не лапай! — и смачный звук удара. Вскрик Момоко, яростная ругань незнакомца. Ритмер очнулся и тоже поспешил в палатку. Но там уже обошлись без него: использовав боксёрские навыки, Рэйла скрутил нахала, который посмел приставать к юной художнице, оставшейся ненадолго без присмотра друзей.       Когда вернулся Ямада, чужак уже не рыпался, уткнувшись лицом в пыльную травку — так круто заломил ему руку вокалист, а Иноуэ ласково обнимал напуганную Момо-тян, успокаивая, гладил по голове и бормотал извинения за то, что оставил её одну в таком ненадёжном месте. Ударник помог Рюичи поднять нарушителя, внимательно посмотрел в его разукрашенное лицо.       — Только попробуй ещё подойти к ней — я тебя запомнил, огрызок. Узнаю твоё имя — ославлю на всю Канагаву, понял?       — Я его знаю, — недобро усмехнувшись, добавил Кавамура, — так что пусть поостережётся попадаться нам на глаза. А теперь проваливай, придурок.       Разобравшись с хулиганом, Шинья сам обнял свою девушку, тихонько зашептал ей на ушко извинения и слова утешения, хотя она и так уже вполне успокоилась. А Иноран подошёл к певцу.       — Твоя рука, Рю-кун…       — Что? А, ерунда, — поднеся кисть к лицу, тот осмотрел разбитые в кровь костяшки. — Быстро заживёт — не в первый раз уже. Главное, что лицо не успел мне испортить.       — Нужно остановить кровь, — нахмурившись, гитарист покачал головой. — И чем-то замазать. Организаторы могут придраться.       — Думаешь? Хм…       — Где-то была аптечка… Шин-кун, не помнишь, в чьей сумке?       — В моей. Сейчас.       Он вместе с девушкой принялся потрошить свой баул, достал оттуда пакет с аптечкой, в которой оказался бинт, йод и какие-то таблетки.       — Ксо, бинт тоже будет видно же, — неуверенно возразил Кавамура, протягивая правую руку для оказания ей первой помощи.       — Ничего, перед выходом на сцену снимешь. А пока так походи, чтоб кровь не капала, чтоб подзажило. Ещё часа три-четыре до нашего выступления, — спокойно ответил Ямада и вдруг ловко всучил бинт с йодом Шинобу. — Займись, Ино-кун, мне надо кое-что выяснить. Идём, Момо-тян.       Ритмер сперва немного растерялся, но взял себя в руки и аккуратно протёр повреждённую кожу йодной настойкой, чтобы потом бережно замотать правую кисть вокалиста бинтом. Тот стоял молча, только улыбался чуть насмешливо. Хотелось как-нибудь пошутить, но Рюичи не решился снова портить отношения, нарываясь на ссору.       — Спасибо, Ино-кун, ты такой заботливый, — поклонившись, вокалёр постарался, чтобы голос прозвучал спокойно. Гитарист обжёг его подозрительным взглядом, но ответить не успел — в палатку ввалились лидеры, и Джей тут же спросил:       — Что у вас тут произошло? Подрались, что ли?       — Да.       — Нет.       — В смысле, я-то подрался, но не с Ино-куном, — поправился Кавамура и коротко пояснил ситуацию с нахалом, пристававшим к Момоко.       — Только этого ещё не хватало! — нахмурился Сугизо. — Куда теперь её деть, чтоб никто не прицепился во время нашего выступления?       — Всё в порядке, я уже договорился, — отозвался драммер, шагнув под полог шатра. Художница неотступно следовала за своим избранником, стараясь не выдать свой страх. — Она за кулисами постоит, там есть место для стаффа, я сказал, что она — наш гримёр. Там её никто не тронет, везде люди будут.       — Ладно… Вот ведь пакость — сколько времени уже выступаем в разных местах, а такого ещё не случалось, — покривил губы скрипач, доставая свой костюм, аккуратно уложенный в спортивную сумку.       — Это крупное мероприятие, народу больше обычного, — пожал плечами певец, садясь на пластиковый стул, чтобы продолжить привязывать косички к волосам. — Не удивительно, что и неадекватных больше обычного. Ксо, — не сдержал он болезненной гримасы — повреждённая рука не желала действовать также ловко, как полчаса назад.       — Позволь, я помогу, Рю-кун, — вызвалась Момоко. — Я немного умею.       Встала позади него и принялась бережно разбирать спутавшиеся волнистые пряди. Шинобу старательно подавил в себе зависть и отвернулся. Зверски хотелось курить, но он вспомнил совет Рюичи и направился к выходу.       — Ты куда, Ино-кун? — окликнул его Джей.       — Подышать.       — А…       Стоя возле угла высокой палатки, ритмер глядел на низко бегущие облака и глубоко дышал, пытаясь не думать о блестящих волосах и длинных пальцах Рэйлы. Получалось плохо. А через минуту к нему пришёл Оносэ. Протянул пачку.       — Ты сигареты забыл же.       — Ано?.. Спасибо, не нужно…       — Я думал, ты курить пошёл… Что у тебя происходит, братик? — смягчив голос, тихонько спросил басист, чуть нагнувшись, чтобы заглянуть в туманные глаза друга, доверительно положил руку ему на плечо. — Ты совсем загрустил в последние недели… Это… из-за новенького?       Со стороны сцены уже разносились звуки разудалого рока — первые номера по списку начали свои выступления, так что подслушать бывших одноклассников никто не смог бы, но гитарист только покачал головой.       — Я… не хочу обсуждать это здесь. Прости, Джун.       — Это ты меня прости, дружочек, я совсем про тебя забыл, — виновато поморгал дылда. — Может, я смогу чем-то помочь? Ты ведь помог мне тогда… ну, с массажем…       Иноуэ снова покачал головой, и Джей тоже догадался, что в случае с бабником Кавамурой вообще не понятно, с какого краю подступиться. Двое друзей помолчали пару минут.       — Ну… смотри. Если что — я всегда помогу, только дай знать, братишка. Слушай… может, дождя не будет, а? — с надеждой спросил он, отвернувшись от ветра, чтобы раскурить потухшую сигарету. Ритмер глубоко вдохнул отчётливо сырой воздух и после долгого выдоха отозвался:       — Сам как думаешь?       — Эх, — с досадой махнул рукой лидер группы. — Ладно, переодевайся тоже — вдруг нас скоро вызовут. Говорят, несколько команд не приехали, так что мы на час раньше выходим… или даже ещё раньше, в общем, надо быть готовым. Может, успеем до дождя.       Соседи по палатке уже ушли на сцену, так что «лунатики» переодевались в относительном комфорте, не натыкаясь друг на друга. Зеркало было одно на всех, Момоко терпеливо держала его в руках, покуда рокеры наводили красоту на своих лицах — сами и с помощью Шин-куна. Певец красил только глаза, басист белил всё лицо, делая акцент на ярко-алых чувственных губах, Сугихара на сей раз предпочёл более тёмную помаду, чтобы лучше сочеталась с рыжиной в волосах. Ямада и Иноран наряжались не столь вычурно, поэтому и макияж делали более скромный. Четверо ещё воспользовались лаком для волос, чтобы хайры торчали во все стороны.       «Лунаси» были готовы за полчаса до того времени, которое им сообщили организаторы, и теперь сидели, тренируясь на неподключенных инструментах. Кавамура распевался — парни уже успели привыкнуть к этим неблагозвучным экзерсисам, — а драммер лупил палочками резиновый пэд, сосредоточенно хмуря ровные брови.       — Это вы — группа «Рюнаси»? — заглянул к ним запыхавшийся парнишка из стаффа. — Идите к сцене прямо сейчас! У предыдущей группы какие-то траблы, они не могут выступать. Давайте, быстрее!       Музыканты повскакивали со своих мест и поспешили к сцене, чтобы встать в огороженном пространстве позади возвышения, где ещё колбасились какие-то конкуренты, заканчивая своё выступление. Времени на нервяк больше не осталось, пятеро сосредоточились под блестящим взглядом Оносэ.       — Ну что, парни, встряхнём этот фестивальчик? — он радостно оскалил крупные клыки — в сочетании с белым лицом и яркой помадой это выглядело немного страшно, но согруппники только похмыкали согласно.       — Ой, бинт забыли! — спохватился Шинобу.       — Ксо, так я и знал, — бормотал Рюичи, поспешно стаскивая с себя слишком белую повязку. Присохшая кровяная корка отошла, и кровь снова начала сочиться из разбитых костяшек. — Проклятье… может, не заметят?       — Как же не заметят, когда ты микрофон будешь этой рукой брать! — зашипел на него Ясухиро. — Ещё запачкаешь!       — Вот, Рю-кун, возьми, — Иноуэ стянул с правой руки свою перчатку без пальцев. — Только надень бинт обратно… а то к перчатке присохнет потом…       — Ох, Ино-кун, спасибо! — гораздо искреннее, чем в прошлый раз, выдохнул певец, сам наскоро обмотал кисть куском бинта и натянул поверх него перчатку, ещё тёплую от рук ритмера.       — И вторую возьми… для симметрии.       Иноран сунул ему левую перчатку, и тут началась суматоха с подключением и настройкой инструментов — стафф занялся этим заранее, покуда предыдущая компания рокеров ещё развлекала зрителей.       Погода между тем продолжала портиться, но дождь всё медлил, и Джей понадеялся, что они успеют отыграть свои песни посуху. Скрипач вполголоса ругался со стаффом, требуя к себе повышенного внимания и тонких настроек, Шинья осторожно трогал друга за рукав, чтоб не зарывался — они ведь не настолько знамениты ещё, чтобы завышать требования. Остальные молча согласились с настройками профессионалов и просто ждали, покуда освободится сцена.       На несколько минут стало тихо — предыдущий коллектив, радостно переговариваясь, спустился за кулисы, пожелал удачи «лунатикам». И тут издалека долетел раскат грома. Публика отозвалась многоголосым гулом, и сами музыканты переглянулись.       — Хоть бы оборудование не вырубилось, — проворчал Сугизо, еле добившийся от звукорежиссёра нужного уровня звучания для своей гитары.       — Не вырубится, — отозвался кто-то из техников, — у нас всё заземлено надёжно.       — Готовы? — лидер обвёл согруппников внимательным взглядом. — Тогда идём.       Взяв свои инструменты, пятеро поднялись на сцену. Рюичи сразу же включил микрофон и отправился к краю помоста, чтобы поприветствовать публику. Он успел ещё объявить название группы и первой песни, покуда стафф быстро подгонял ударную установку под нового драммера, а гитаристы сами пробовали настройку гитар.       — Мы — группа «Лунаси»! — крикнул Кавамура — и в этот момент над бейсбольным полем ярко сверкнула молния… а через пять секунд послышались ленивые раскаты грома. Зрители снова дружно взвыли, но вокалиста это не смутило. — Не бойтесь, гроза верховая, в землю бить не будет! — радостно сообщил он в микрофон. — А мы вам сыграем и споём так, что вы забудете про всё на свете! «Пляска Огня»! — объявил он первую песню, оглянувшись назад и получив сигналы от лид-гитариста и басиста.       Каждой группе на фестивале отводилось полчаса, «лунатики» подготовили семь песен — на всякий случай, но планировали исполнить пять или шесть, оставляя время на гитарные запилы между песнями и на общение вокалиста с аудиторией. Мелкий дождь посыпался уже в конце первой песни, но слушатели в самом деле были очарованы мощной музыкой и вокалом, поэтому не спешили расходиться. Многие подогревались алкоголем и танцами, обновлённую группу встретили благосклонно, не свистели. И даже когда дождь усилился, почти все остались на своих местах, чтобы дослушать выступление такого крутого коллектива.       Джун с тоской поглядывал на небо и с надеждой — на людей, толпящихся под сценой, совсем рядом. Видел несколько знакомых лиц, видел, что некоторые заворачиваются в дождевики, благоразумно прихваченные из дома. Сугизо тоже хмурился порой, но старался не выпадать из образа оторвы, носился по просторной сцене, запиливая мощные соляки.       Однако, Рюичи колбасило больше всех. Он рычал и хрипел в микрофон, безумными глазами окидывая море людских голов перед собой, выкрикивал что-то яростное, под стать музыке, призывал зрителей махать руками и подпевать… Иноуэ, наблюдавший за ним из своего угла, подумал, что сценический образ Рэйлы почти не изменился, и вокалист вёл себя точно так же, как на том выступлении, которое ритмер видел несколько месяцев назад на другом фестивале, где сам был просто зрителем. Только теперь шоу иногда освещали молнии, но даже гром не мог перекрыть мощный голос певца.       «Интресно, ему всегда так крышу рвёт на лайвах? — мельком думал Ино, стараясь не лажать в своих партиях. — Вроде бы в прошлый раз он вёл себя немного скромнее…»       Музыканты почти не высовывались из-под навеса, чтобы не испортить гитары, чтобы нигде не замкнуло в проводах, а вот вокалист в самом деле вёл себя, как буйно помешанный. Он уже совершенно вымок, прыгая по краю сцены, и когда махал руками или удлинёнными хайрами, во все стороны летели крупные брызги. На третьей песне микрофон таки закоротило, он замолк, но бешеный Кавамура проорал кусок куплета так и только в короткой паузе между куплетом и припевом, когда Суги играл соло, сбегал до техников, схватил другой микрофон и продолжил петь, как ни в чём ни бывало.       Самым удивительным было то, что люди, пришедшие на фестиваль, не разошлись, не разбежались из-под начавшегося ливня, а продолжали веселиться и танцевать — так их зацепила новая группа. Даже те, кто стоял поодаль, не в тесноте возле сцены, не уходили, просто раскрыли зонты — кто взял их с собой. Плотный мощный звук очаровывал любителей добротного рока, а пронзительные красивые соляки заставляли трепетать их сердца.       Перед последней песней вокалист будто бы очнулся, вспомнил, что на правах фронтмена обязан представить состав группы.       — Гитара — Сугизо! Гитара — Иноран! Бас — Джей! Ещё раз — Джееей! Ударные — Шинья! Ееей! Вокал — Рюичи, — более скромно произнёс он, кланяясь. — Последняя песня! Называется «Мэднесс»! — снова заорал он в микрофон и продолжил сводить с ума публику, не позволяя слушателям отвлечься и вспомнить про дождь с грозой.       Но вот, и шестая песня закончилась, четверо устроили форменную какофонию в финале, тоже выкрикивали благодарности, подходя ближе к краю. Мокрый Кавамура честно попытался помочь тем парням, что ожидали своей очереди на выход.       — Огромное спасибо вам! — кричал он слушателям через усилители. — Пожалуйста, не уходите! После нас будут ещё выступающие, фестиваль ещё не окончен!       Оносэ едва ли не силой увёл разбушевавшегося певца за кулисы, незаметно прихватив его за локоть, торопясь освободить площадку. Но увы, к тому моменту, как следующая группа заняла свои места, промокшие зрители ушли, остались только самые пьяные и те, кто запасся дождевиками или зонтами. Может быть из-за этого или по иной причине, но играли эти ребята заметно хуже, так что и оставшиеся было слушатели предпочли укрыться от дождя под трибунами стадиончика. У сцены столпились лишь немногочисленные поклонники и друзья играющей группы.       — Чёртов дождь! — ворчал вокалюга, пытаясь отжать удлинённые косичками хайры в свою же футболку. — Голове теперь тяжело, а отвязывать их долго слишком, — в шутку жаловался он друзьям, и те понимающе косились на его наполовину искусственную гриву, которая сейчас выглядела особенно устрашающе на фоне более светлой кожи худощавого торса. Штаны и обувь канагавский соловей уже переодел, а в мокрую футболку влезать не захотел, поэтому грузил аппаратуру в автобус, накинув дождевик на голое тело. Остальные парни почти не вымокли и переодеваться не стали вовсе — им хотелось поскорее отвезти всё домой и завалиться в знакомый бар, чтобы как следует отметить неплохое выступление на фесте. Поэтому Шинобу предложил Рюичи свою запасную футболку.       — Возьми, Рю-кун. Она чистая.       Тот со смущением покусал губу, хмуря картинные брови. Протянул ему одолженные перчатки.       — Спасибо, Ино-кун. Прости, мне нечем отблагодарить тебя за заботу.       — Ерунда, — отмахнулся ритмер, пряча глаза. — Я не хочу, чтоб ты простудился…       Взял свои намокшие перчатки, сунул в сумку и понёс её к машине. Кавамура привычно ловко влез в сухую футболку, чувствуя, что забота Иноуэ греет его сильнее, чем одежда.       Поскольку в этот раз младший гитарист первым залез в микроавтобус, то оказался у окна и просто смотрел на то, как потоки дождя заливают стекло. В голове не осталось ни единой мысли, в душе царило опустошение, он не слушал, о чём переговариваются остальные, обсуждающие необычное выступление под аккомпанемент грозы.       — Нэ, значит, наш Ино-кун настоящий араши-мэн, — с улыбкой сказал певец, втискиваясь к нему на сиденье и по-дружески обнимая за плечи. Тот попытался испуганно отодвинуться, но из этого ничего не вышло — он оказался плотно зажат между холодным стеклом и горячим телом, а в руки ему всунули бутылку какого-то вина. — Держи, тебе тоже надо согреться.       «Лунаси» начали отмечать прямо в машине, поскольку музыкантам на фестивале было запрещено приносить и распивать, а отметить успех хотелось.       — Вот это я понимаю — бабахнули! На всю Канагаву! — во весь рот улыбался Джей, оборачиваясь на согруппников с переднего сиденья. — Я даже удивился, что в нас молнией так и не шарахнуло!       — Зачётное «закрытие фестиваля» получилось, — поддакнул Ямада, отхлебнув из своей бутылки. — Только жаль парней, что после нас вышли…       — Музычка у них так себе, насколько я успел услышать, — пожал плечами скрипач. — Уныленькая. И, раз они оказались после нас, значит, заявку совсем поздно подали.       — Давайте за то, чтобы нам и впредь так везло! Кампай! — предложил Рюичи, и остальные присоединились дружным «кампай!».       Даже Иноран выпил, чувствуя, как отогревается душой возле весёлого довольного вокалиста, который в самом деле был очень рад, что на сей раз удачно присоединился к группе. О чём и сказал прямо.       — Я хочу выпить за вас, парни. За то, что вы оказались такими дружными и работящими. За то, что приняли меня в группу. И спасибо Ино-куну за приглашение, — он чокнулся с тихоней бутылками с остатками вина, любуясь тем, как румянец заливает его миловидное лицо.       — Хэй, мы тоже рады, что ты теперь с нами, Угуису-кун! — хмыкнул Шинья, и лидеры поддержали его одобрительными кивками и смехом. Момоко сидела рядом со своим драммером и пила вишнёвый сок, поскольку плохо переносила алкоголь.       — С тобой мы стали ещё круче, Рю-кун, — искренне улыбнулся Суги. — Да, я кое-что слыхал о Рэйле… но я и не представлял себе, каким бешеным ты можешь быть на сцене.       — Да, в самом деле, — глотнув вина, добавил Джун, — в прошлый раз ты был поспокойнее.       — Ано… это большая сцена так влияет на меня, — с милой улыбкой ответил Кавамура. — Если площадка позволяет побегать, то мне немного рвёт крышу.       — Немного! — фыркнул басист, которому лучше всех было видно выкрутасы вокалёра.       — Зато у Рю-куна получилось удержать внимание зрителей, — подал голос тихоня, но вокалист не спешил принимать комплимент, покачал головой.       — Спасибо на добром слове, Ино-кун, но ваша музыка привлекла их куда больше, я думаю.       — Хех, мне теперь тоже интересно, кто из них почему остался. О, давайте вернёмся и спросим! — пошутил Шинья, развеселив даже водителя.       — Вот вы крэйзи, парни, с вами не соскучишься, — сказал Юсукэ-кун, заруливая к знакомому магазинчику. — Готовьтесь десантироваться.       — Хай! — дружно рявкнули согруппники в пять хмельных глоток.       В их районе дождь уже прошёл, оставив мелкие лужи на асфальте, так что музыканты выгрузили своё добро прямо на землю, попрощались с водилой и принялись привычно таскать кофры и сумки в подвал. Кавамуру оставили сторожить, хотя он порывался помогать, но на сей раз Иноран уговорил его не рисковать.       — Будешь помогать нам, когда получше освоишься на лестнице, Рю-кун, — ритмер постарался смягчить неприятный для того момент.       — Ладно, — дёрнул уголком рта певец и остался на улице. Футболка на спине промокла от волос и неприятно холодила спину на ветру, пришлось греться сигаретой, поскольку вино в бутылке уже закончилось. Он всё собирался бросить вредную привычку, но обстоятельства пока не способствовали — слишком много нервов. То проблемы с той группой, то бессонные ночи и репетиции с этой… то внезапные признания от парня…       Споткнувшись на этой мысли, Рюичи невольно хмыкнул. Он в самом деле был достаточно наблюдательным и не мог не заметить, что двое лидеров постоянно приходят и уходят вместе. Логично было бы предположить, что они живут где-то рядом… если не вовсе в одном помещении. Подозрения усиливались, когда новенький замечал слишком нежные взгляды, которые эти двое порой бросали друг на друга. Если бы не эти мелочи, то заподозрить согруппников в нестандартных отношениях было бы невероятно.       На их брутальном фоне тихоня Шинобу выглядел куда более виктимно, и, будь он девчонкой, вокалист не преминул бы приударить за ним. Улыбка у младшего гитариста была красивой, её тоже хотелось видеть чаще… но он был парнем — это всё усложняло. А давешнее признание сводило на нет весь смысл ухаживаний — зачем что-то делать, если объект соблазнения сам готов прыгнуть в койку?       «Тьфу ты! О чём только думаю?! Что за пьяный бред?» — сам возмутился от этого Кавамура, пряча окурок в жестяную карманную пепельницу и глядя на то, как хрупкий с виду Иноуэ без особых усилий подхватывает тяжёлый кофр со своей гитарой и, ловко втиснувшись в проём двери, с ритмичным топотом спускается в подвал-студию по коварной лестнице. Чтоб не стоять столбом, певец подтащил оставшиеся вещи ближе к дверям, чтобы парни могли поскорее заносить их внутрь. А через десять минут, когда все тоже переоделись в цивильное и собрались снаружи, ритмер выключил щиток, запер дверь и спрятал ключ за наличник.       — Айда бухать! — весело скомандовал Джей и похлопал по плечу поморщившегося Рюичи. — Не волнуйся, Соловушка, мы не из тех, кто квасит неделями, не просыхая. Завтра — один выходной, а в понедельник встречаемся, как обычно, после обеда.       Расходились незадолго до полуночи, чтобы успеть на последнюю электричку и не ночевать всей гурьбой в студии, на единственном татами. Ямада уехал со своей подругой гораздо раньше. «Вот они, издержки семейной жизни», — посмеивались остальные, но не пеняли драммеру за то, что он заботится о своей избраннице. К тому же подозревали, что спать эти голубки тоже не планируют так рано.       — Хорошо посидели… ну да ладно. До встречи, парни, — лидер на прощание махнул рукой, покачнулся, но устоял на ногах, только зачем-то обхватил плечи скрипача, но тут же отпустил, чтобы закурить очередную сигарету.       — Пока!       — Увидимся.       Сугизо молча кивнул обоим согруппникам, которые имели счастливую возможность жить рядом с работой… а кое-кто и вовсе — ночевал прямо в студии.       — Грёбаные косички, — мрачно поделился изрядно захмелевший вокалист, ёжась на сыром ночном ветру. — До сих пор мокрые… хммм… В следующий раз тоже… возьму с собой кого-нибудь… ассистентку, типа, чтобы привязывала-отвязывала… И ваще… нам пора уже заводить свой стафф… чтоб, это… гримёрши, там, костюмерши… и посимпатичнее чтоб… хе-хе.       — Нет уж, — шагая по еле освещённой улочке, не менее мрачно отозвался нетрезвый Иноран, выдохнув дым в сторону. — Нарочно наймём пострашнее… а ты им улыбайся, мотивируй.       — Что?! — мгновенно вспыхнул Рэйла и, не задумываясь, ударил гитариста. Влепил от души, с разворота в солнечное сплетение, хотел добавить левой — в лицо, но кулак ушёл в пустоту. А потом боль в правой, уже повреждённой сегодня руке отрезвила буйного певца, он поморгал, остывая, и увидел, что Шинобу ничком лежит на земле и не шевелится. — Ксо! Ино-кун! Прости, Ино, я не хотел! Поднимайся, ох… пойдём, я тебя отведу… Как ты? Я тебе ничего не сломал? Прости… это всё выпивка…       Ритмер бормотал что-то невнятное, с трудом поднимаясь на ноги, обеими руками цепляясь за Рюичи. Наверное, будь он менее пьян, дело окончилось бы настоящей дракой, но в таком состоянии разбираться с этим бабником оказалось невозможно — его рефлексы, отточенные регулярной работой в тренажёрке, заметно превосходили невеликие умения тихони Иноуэ.       — Ничего… жить буду, — более отчётливо отозвался он, делая первый шаг, потом второй. Внутренности жгло огнём, тошнота подступила неудержимой волной, ему пришлось отойти к кустам живой изгороди и опорожнить желудок там.       Кавамура молча смотрел на это, кусая губы. В эту минуту он был уверен, что потерял место в перспективной группе и придётся снова искать себе подходящий коллектив. Взрывной характер в очередной раз портил ему жизнь — это началось ещё в школе, и по сей день то и дело происходили подобные инциденты с последствиями разной степени паршивости.       — Посиди тут, я сейчас вернусь, — видя, что гитарист пока ещё не может продолжать путь домой, вокалюга поспешил обратно в клуб и потребовал воды таким тоном, что ему тут же выдали литровую бутылку с минералкой и даже не спросили, зачем. Наверное, не в первый раз уже, — решил Рюичи, почти бегом возвращаясь к пострадавшему. Шинобу сидел на земле, держась за живот и время от времени сплёвывая в сторону кустов.       — Вот, я воды принёс. Попей, — Кавамура сам открутил тугую крышку, вручил баклажку Ино-куну. Тот сразу же жадно присосался к горлышку, сделал несколько торопливых глотков, плеснул себе на лицо, утёрся ладонью, потом хрипло отозвался:       — Спасибо.       — Ну… полегчало? Пойдём… тебе надо лечь.       Забрав у ритмера полупустую бутылку, певец помог ему встать, перекинул его руку через своё плечо и почти на себе потащил в сторону студии. Шли молча, только потом уже Рэйла дал волю своей досаде.       — Эх ты… совсем удар не держишь, Ино-кун. А туда же — зубы мне считать собирался, — криво усмехнулся он, глядя на то, как гитарист, морщась, достаёт ключ и отпирает дверь в подвал.       — Джуна попрошу — он посчитает, — без улыбки вернул шутку Иноуэ. — Зайдёшь?       — Зачем? Ну, если только шмотки забрать — всё равно ты меня из группы выгонишь теперь.       Щёлкнул тумблер щитка, включая слабое освещение на лестнице и внутри студии, стало видно непритворно кислое выражение лица драчливого Соловушки. Шинобу с минуту молча смотрел на это, выбирая, что ответить. Сказал честно:       — Это будет решать коллектив. Приходи в понедельник.       Отвернулся и потянул за собой дверь, закрывая.