Песни

      Хмурое утро заглядывало в щель между неплотно задвинутыми шторами, стучалось дробью капель о крышу дома в Хадано, где жила семья Сугихара. Джун ещё лежал на разворошенном футоне и курил, любуясь стройной фигурой своего рыжего гитариста, слегка задрапированной полотенцем на бёдрах. Ясухиро с помощью Ямады окончательно сменил цвет своей шевелюры на красно-рыжий и теперь покупал шампуни и бальзамы для окрашенных волос. Сейчас в доме больше никого не было, и они могли хоть недолго побыть вдвоём — по-настоящему, как пара любовников.       Увы, взрослая жизнь слишком редко позволяла обоим расслабиться, поэтому даже сейчас они обсуждали работу… и конкретно — что делать с ритм-гитаристом, который всё чаще травмировал тонкий слух Сугихары ошибками в игре.       — Мне это надоело, Джей, — меряя комнату своими шикарными длинными ногами, сэмпай нервно курил, бросая отрывистые фразы в тишину. — Ты уже третью неделю собираешься с ним поговорить. Реши, наконец, этот вопрос. Или делегируй мне! Я там быстро порядок наведу.       Сделав ещё одну затяжку, Оносэ потушил свой окурок в пепельнице и лениво поднялся, не смущаясь наготы. Он знал, что лучше не прерывать этого Маэстро, а дать ему спокойно высказаться… но время утекало сквозь пальцы… и не хотелось тратить его на пустопорожние разговоры. Тем более, что он понятия не имел, как теперь разрулить ставшую тупиковой ситуацию с Ино и Рюичи. Зато очень хорошо уяснил, что есть один способ, которым можно всё же заткнуть этого рыжего оратора… Подошёл сзади и положил свои лапищи на эти обманчиво хрупкие плечи, чтобы начать лёгкий массаж, успокаивая бурю… точнее, переводя эту энергию в более мирное русло.       — Джей! Я с тобой о важных вещах разговариваю! А ты… — из груди старшего вырвался нарочито тяжкий вздох… он тоже загасил сигарету — в другой пепельнице — и развернулся лицом к любовнику. — Ты хоть понимаешь, что… блин, вся деятельность нашей группы под угрозой? — Сугихара пристально посмотрел в глаза басисту, не поддавшись на сей раз этому молчаливому ласковому шантажу.       — Я знаю Ино… с двенадцати лет, — потратив пару секунд на подсчёт, ответил Джун и переместил ладони на спину скрипача, чтобы погладить ещё. — Он не подведёт. Он всегда ставил интересы группы выше своих собственных.       — Тогда с какой стати…       — Я не могу тебе всё рассказать… это чужая тайна, прости, — мурлыкнул Оносэ, продолжая тихий штурм… и он бы точно сумел довести начатое до финала, но снизу раздался резкий звонок телефона.       — Ксо! — ругнулся Ясухиро от неожиданности и инстинктивно чуть отпрянул от любовника. Но тот не сразу разомкнул тесные объятия.       — Думаешь, опять? — с сомнением приподнял брови Джей, нехотя выпуская свою сладкую жертву из рук.       — Мы уже один раз прозевали важный звонок! — напомнил ему старший, бегом спускаясь по лесенке на первый этаж и выметаясь в коридор, где возле зеркала стоял аппарат. Схватил трубку. — Моси-моси?       — Сугизо-кун? Здравствуй, это Кавамура. Джей-кун у тебя?       — Д-да, — нехотя признался скрипач. Скрывать их отношения от согруппника было бесполезно уже. — Что-то случилось? Джун, иди сюда! — крикнул он наверх.       — Случилось. Иноран пропал.       — Пропал? В смысле пропал?! Куда? Когда?! — выхватив трубку, заорал басист, едва не уронив полотенце, которым наспех обмотал свои бёдра.       — Вчера вечером, то есть, ночью уже, — голос певца был непривычно высоким, он явно сдерживался, чтобы не психануть. — Вышел покурить перед сном… и пропал. Я его ждал-ждал… не мог уснуть… разозлился, пошёл за ним… он на крылечке обычно курит… а его там нет! — эмоции вокалиста наконец прорвались глухим всхлипом. — Даже зонт не взял! И документы у зеркала лежат! И деньги! Я… я не стал сюда сразу звонить, думал, он одумается и вернётся к утру… Я всю ночь пробегал под дождём, искал его. Он же не мог далеко уехать — без денег-то! Надо в полицию идти. Я уверен — с ним что-то случилось!       Оносэ длинно и витиевато выругался… и Сугизо, видя такое отчаяние, взял дело в свои руки. Отнял у любовника трубку.       — Так, спокойно. Ты в нашем подвале смотрел?       — Да! — Рюичи никак не мог успокоиться так быстро. — Никаких следов! Записки тоже никакой нет!       — Мы сейчас собираемся и выезжаем, — хладнокровно сообщил Ясухиро. — Возьми его документы и подходи к станции… через два часа.       — Нет, — Джун уже немного пришёл в себя. — Чуть позже. Мы зайдём в дом к Иноуэ-сану — вдруг он всё же приехал сюда?..       Трясясь в вагоне электрички, лидер группы мысленно костерил себя, на чём свет стоит, за то, что так долго тянул с важным разговором. Сугихара стоял рядом и смотрел в окно, олицетворяя собой безмолвный укор — мол, я же тебе ещё месяц назад советовал поговорить с ритмером. И вот результат! Вот, к чему привело твоё бездействие!..       Джею удалось расспросить Иноуэ-старшего о сыне, не вызвав у него подозрений. Увы, Шинобу не появлялся дома уже несколько месяцев.       — Блин, как я мог забыть! Сливовые дожди начались же! Всё из-за них! — Оносэ громким шёпотом поделился своими соображениями с лид-гитаристом. Тот ненадолго отмер и кинул на партнёра подозрительный взгляд. — Ты просто не в курсе… а я забыл, болван! Ино-куну и в прошлые года немного сносило крышу, когда начинались летние дожди. А нынче у него и без них был такой раздрай на душе… Он вполне мог взять и уйти пешком… к морю.       — Э-э? Почему к морю?       — Точно, к морю, — словно не услышав его, повторил басист. — Он же очень любит море. Говорит, оно его успокаивает. Ох, ками-сама… где теперь его искать?! — он обессилено прижался горячим лбом к холодному стеклу дверей, замытому ливнем, хлещущим снаружи.       — Джун… успокойся, люди же смотрят, — полушёпотом велел ему сэмпай.       — Плевать. Пусть смотрят, — буркнул Джей, выпрямляясь.       — Найдём мы твоего тихоню. Дадим заявление в полицию… только фотографию надо… не из паспорта, а более новую.       — Ксо, — так же вполголоса ругнулся лидер. — У нас все фотки или общие или в гриме и в костюмах, блин!       — Пф… поищем… может, найдётся что-то более… адекватное.       Рюичи ждал их на крытой платформе — осунувшийся и растерявший весь свой лоск дамского угодника. Он снова был злым и раздосадованным Рэйлой, замаскированным в обычные спортивные штаны и ветровку, прячущим длинные волосы под смешной панамкой. Поверх всего был накинут синий дождевик, всё ещё мокрый, а капюшон певец откинул, чтоб не шуршал в уши.       — Привет. Он не вернулся?       — Нет.       — Рассказывай, — потребовал Оносэ, остановившись под козырьком у выхода со станции и закуривая.       — Я уже всё рассказал по телефону! — вспылил Кавамура, но осёкся под не менее злым взглядом лидера. — Да ну, блин. Я его не выгонял, клянусь! Мы не ссорились. Мы вообще не… не разговаривали уже… не помню сколько. Он всё время молчал… отвечал однообразно — да, нет, не знаю. Я пытался его расспрашивать… мне, знаешь ли, тоже не слишком уютно жить с таким… мрачным соседом. Но он только молча отворачивался и уходил в другую комнату. Ну, не бегать же мне за ним по всему дому! Короче, я не знаю, почему он ушёл.       — Знаешь, — жёстко бросил басист и сплюнул горькую слюну на газон.       — Ну, хорошо — догадываюсь, — поморщился певец. — Но я же не виноват, что он так… — Быстрый взгляд на Сугихару, который кивком головы дал понять, что уже тоже в курсе. — Короче, я тут ни при чём. Мы поровну делили обязанности и работу по дому, мы даже сперва репетировали днём под гитару… песню, вон, вместе сочинили. А потом… я не знаю, что произошло! Его как будто подменили. Стал плохо спать, мало ел — мне приходилось его упрашивать, блин! Я не вру.       — То-то он такой замордованный был в последние недели, — обронил скрипач, затушил сигарету и посмотрел на мрачного любовника. — Безответная любовь — злая штука.       — Не городи ерунды! — снова едва не взорвался от этого намёка Рэйла, спалив сэмпая бешеным взглядом. — Мы с Ино просто друзья. Он сам сказал, что рад дружить со мной… и ни на что не претендует. Ясно тебе?!       — Так. Успокоились все. План такой: мы сейчас идём к твоему дому…       Лидер группы, наконец, смог справиться со своими страхами и составил план по поискам блудного Инорана. Они втроём вернулись к жилищу Кавамуры, тщательно обыскали его, включая и комнаты, забитые старой аппаратурой. Оставив певца сидеть у телефона, двое лидеров взяли с собой паспорт ритмера и отправились на реп-точку, где встретились с Ямадой и его девушкой, пришедшими на репетицию. Момо-тян помогла музыкантам быстрее найти среди бумаг более-менее подходящую фотографию. Самого Шинобу тут тоже не было, но Шинья с подругой остались сторожить здесь, прислушиваясь к стоящему неподалёку телефону-автомату.       — Делать нечего, придётся идти в полицию, — тяжело вздохнул Оносэ, проверяя наличие собственных документов в кармане.       Ближайшим было отделение, недалеко от общественных бань, куда ходил Иноуэ, так что лидеры сперва наведались туда. Рассказывать пришлось Сугихаре, у которого язык был подвешен гораздо лучше, и который сохранял ясность разума. Но дежурный полицейский только покачал головой.       — Если ваш друг не наркоман, не преступник и не болен потерей памяти, а вы не его близкие родственники, то заявление на его розыск мы можем принять лишь через трое суток после его исчезновения. Подождите немного — вдруг он сам вернётся?       — Он болен! — попытался встрять Джун, а Ясухиро добавил, стараясь не злиться на тупоголовость хранителей порядка:       — Иноуэ-кун в самом деле неважно чувствовал себя в последние дни, он мог попасть в больницу.       — К сожалению, пока не прошло трёх суток, мы вам не можем помочь. Но вам никто не запрещает самим пройтись по ближайшим больницам. Узнайте в справочной, какая была дежурной прошлой ночью… и не поступал ли к ним молодой человек без документов.       Сержант выражал сочувствие на лице, но взгляд его маленьких глаз за стёклышками очков был немного насмешлив. Мол, ох уж эта молодёжь! Вместо того, чтоб учиться или работать, красят волосы и маются дурью.       Двое музыкантов вышли из участка злые и расстроенные. Увидев уличный телефон, первым делом позвонили Кавамуре — не явился ли блудный гитарист? Увы, Иноран там не появлялся.       — И заявление не взяли! — кипятился басист, так что его шепелявость ещё усилилась от волнения. — Сказали, только через трое суток! Ксо!.. Ладно, может и вправду в больницу зайти… Где тут есть, ты знаешь, нэ?       — Знаю, — мрачно вздохнул вокалист и назвал адрес. — Я там страховку получал.       Он очень хотел участвовать в поисках, но не мог уйти из дома — а вдруг влюблённый тихоня нежданно вернётся сам?.. До рамэнной Рюичи и то бегом ходил, чтоб случайно не пропустить звонок от Джея или самого Ино. Впрочем, тот, скорее всего, не запомнил телефонный номер квартиры, в которой прожил всего месяц с небольшим.       «Вот, только вернись, я тебе устрою! — думал Рэйла, яростным тигром мечась туда-сюда по узкому коридору и буравя взглядом молчащий телефон. — Только вернись!.. Пожалуйста…»       От резкого звонка он едва не подскочил на метр, обернулся и сразу же схватил трубку, чуть не уронив старенький аппарат на пол.       — Слушаю! Что?! Где?! Ох… ками-сама… Джей, перестань ругаться, скажи толком, что с ним? Он жив?!       — В общем, Ино-кун в «твоей» больнице, — Сугихара снова отобрал трубку у взбешённого басиста, не способного к конструктивному диалогу сейчас, и кратко изложил суть. — Дежурный полисмен сказал, что его нашли без сознания рано утром на обочине дороги… где-то неподалёку. Раз документов при нём не было, то вызвали не только скорую, но и полицию, взяли отпечатки — мол, вдруг он в розыске?.. Он сейчас лежит в обычной общей палате, но нас туда не пускают, поскольку мы не родственники. Вроде бы у него просто нервное истощение, никто его не бил… а Джун тут с ума сходит, хочет лезть в окно… которое, кажется, на третьем этаже.       Рядом послышались новые ругательства, а Кавамура уже принял решение.       — Постарайся успокоить его. Никуда не уходите, я сейчас приду. Я могу попасть внутрь, я там все коридоры знаю уже.       — Хорошо. Мы будем возле входа, — и сэмпай нажал на сброс. Обернулся к Оносэ, который немного запыхался, изливая свой гнев в нецензурных словесных конструкциях. — Джей, кончай истерику. Наш Соловушка сказал, что может пройти внутрь. Я так понимаю, он тут уже не раз лечился… ещё до знакомства с нами.       — Я бы посмотрел на твою истерику… если бы твоя Сацуки пропала… и оказалась в больнице… из-за какого-то патлатого бабника, — хмуро отозвался Джун, закуривая снова, чтобы хоть немного успокоиться.       — Сплюнь, а то накличешь! — тут же зашипел на него рыжий, трепетно любящий свою младшую сестрёнку.       — Сплюнул. Извини.       На уличный аппарат, что стоял возле их подвала, Суги звонил сам, чтобы сообщить своему другу Ямаде, что ритмер нашёлся, но репетиции, конечно же, сегодня не будет. Да и завтрашняя под вопросом. Дождь на время перестал, так что двое лидеров сели на маленькую скамеечку недалеко от входа, чтобы их было хорошо видно… а уже через несколько минут к ним подбежал запыхавшийся вокалист с каким-то пакетом в руках. Остановился, согнувшись и уперев руки в колени, чтобы быстрее отдышаться, потом разогнулся, шурша дождевиком, вытер разгорячённое лицо ладонью.       — Дайте сесть, — он уверенно плюхнулся между согруппниками на подсохшую скамейку и ещё с минуту сипло дышал, восстанавливая сбитое дыхание.       — Что ты придумал? — не утерпел Оносэ. — Как ты пройдёшь туда?       — У меня тут обширные связи… среди женского персонала, — фыркнул Кавамура. Достал из пакета маленькую бутылочку с водой, сделал несколько глотков и договорил. — К сожалению, вас со мной не пропустят. Охранники-то мужики… Но я могу пройти внутрь. Скажу, что я к своему врачу на приём. А там уже найду, кого спросить… мм… Или вы знаете, в какой он палате?       — Нет.       — Женщина в регистратуре сказала, что его перевели на третий этаж, поскольку обморока уже нет, и он просто спит.       — Ясно. Вот его страховка, кстати, — он вынул заламинированный лист бумаги с печатями. — Отнесите в регистратуру, а не то при выписке с него потребуют кучу денег. И ждите тихонько где-нибудь в холле, я пошёл. Постараюсь выяснить, какого… мм… какая муха его укусила.       — Удачи, Рю-кун.       — Сколько тебя ждать? Ну, хоть примерно? — тяжко вздохнув, спросил Джей. Ему было тяжело сознавать, что он ничего не может сделать для своего названного брата. Только ждать, покуда другие действуют.       — Надеюсь, что не больше часа. Надо же сперва узнать, в которой палате он лежит, — пожал плечами этот бабник. — А флирт требует некоторого времени всё же…       Он уже успокоил дыхание, и лицо перестало быть свекольного цвета, так что он небрежно поправил свою панамку и поднялся на ноги. Снял ненужный сейчас дождевик, стряхнул с него оставшиеся капли и свернул, убрал его в отдельный мешочек и сунул в пакет. Он нарочно взял свою медицинскую страховку и карточку, а когда вошёл в помещение, то даже вытащил их из пакета и нёс в руках, чтобы охранник у регистратуры видел — человек идёт по делу и знает, куда. И правила соблюдает — бахилы надел сразу и одноразовый «намордник» нацепил, молодец.       Беспрепятственно просочившись таким образом во внутренние коридоры, певец убрал свои документы обратно и достал из пакета белый медицинский халат, без которого не пускают к больным в стационар. Накинул сверху и уверенным шагом прошёл к лифтам, чтобы подняться на третий этаж. Ему повезло — дежурная медсестра, сидевшая там за столиком в начале коридора, оказалась его знакомой, так что скромный презент в виде шоколадки моментально сделал своё дело.       — Так он твой друг? О, я не знала… его ведь привезли без сознания, без документов… Ох, он такой худой, кошмар! И в чём душа держится! Врач сказал, что это нервное истощение…       — О да, я даже знаю причину, — Кавамура трагично заломил брови. — Ино-кун влюбился в очень красивую девушку, но та оказалась фанаткой этих… — он пощёлкал пальцами, как бы вспоминая. — Ну, короче, она на него вообще внимания не обращала. И он почти не ел и не спал, просто умирал от любви. Даже я, его друг, ничем не мог помочь, увы… И вдруг — он пропал. Я очень обеспокоился — он ведь мог решить покончить с собой.       — Ах! Какой ужас!       — Так что это ещё хорошо, что он попал сюда. Я принёс его страховку… но мне ещё очень нужно поговорить с ним. Поэтому я и пришёл — в обход правил. Я должен убедить его, что нельзя так с собой поступать, что жизнь не заканчивается на этом. Наоко-тян, ты ведь позволишь мне пройти… к нему в палату?       — Да-да, конечно, я понимаю, что это важно. Ты только… не попадись, дежурному врачу, ладно? Вечерний обход будет после пяти, ты успеешь?       — Постараюсь не подставить тебя, милая, — тепло улыбнулся Рэйла и легонько чмокнул зардевшуюся девушку в щёку.       — Не хулигань, Рю-кун, — смущённо велела Наоко и повела визитёра в одну из общих палат с несколькими койками, разделёнными плотными кремовыми занавесками. — В углу, у окна, — показала она и вернулась на своё место за столиком.       Певец тихонько прошёл между койками, стараясь не шуршать пакетом. Некоторые кровати были пусты, и занавеси возле них были раздвинуты, но три места были явно заняты и изолированы друг от друга закрытыми шторами. Благодаря подсказке дежурной медсестры, Кавамуре не пришлось заглядывать во все палаты и проверять все занятые койко-места. Но и шуметь тут было нельзя, чтобы не потревожить соседей Иноуэ-куна.       Чуя, как против воли колотится сердце, вокалист тихо отодвинул край занавески и просочился к кровати, на которой лежал под капельницей бледный и осунувшийся Шинобу. Он всё ещё спал, но и во сне хмурил недавно ощипанные ровные брови. Чувственные губы были плотно сжаты, и всё равно было видно, что они искусаны и запеклись тонкой корочкой. Рюичи смотрел на своего соседа так, словно бы впервые увидел его… и понимал, что слишком многое изменилось за этот месяц. Что этот человек стал ему дорог… и вовсе не потому, что в его присутствии лучше спалось…       Чтобы не шуметь, Кавамура решился разбудить согруппника молча — взял его за руку, свободную от введённой в вену иглы, и ласково погладил по тыльной стороне ладони пальцем. Кисть младшего вздрогнула, он рефлекторно сжал пальцы, отвечая на пожатие… и лишь затем открыл глаза. Несколько секунд соображал, где он, и почему сосед в белом халате… потом сообразил оглядеться, увидел больничные кремового цвета шторы вокруг… и устало закрыл глаза.       — Ино-кун, — шёпотом позвал его певец, понимая, что на молчание у него нет времени. — Ино… зачем ты ушёл?       Плечи гитариста дрогнули, видимо, он хотел пожать плечами, только не хватило сил из-за атонии мышц. Но сразу распахнул глаза, когда Рюичи накрыл его ладонь второй рукой и мягко сжал.       — Хотел сбежать от меня? Или от себя?       Иноран снова нахмурился, попытался разлепить спёкшиеся губы, но это удалось не сразу.       — Это всё дожди… дожди начались, — хриплым шёпотом ответил он.       — Я знаю, Джей что-то упоминал про сливовые дожди, — кивнул вокалист. — Но я также знаю, что ты ушёл из-за меня. А дожди — лишь последняя капля. Так?       — Так, — Шинобу снова сжал губы и отвёл взгляд, но Кавамура тоже был упрямцем и умел добиваться своего. Он ещё раз погладил бледные и сухие пальцы в своих ладонях, и ритмер, как загипнотизированный, уставился на свою руку, безвольно лежащую в надёжных руках старшего.       — Посмотри на меня, Ино-кун, — лицо старшего приблизилось, когда он наклонился ниже, ища взгляд согруппника. — Нам давно уже нужно было поговорить. Но здесь я не могу сказать то, что хотел бы. Только одно: мы все хотим, чтобы ты поскорее поправился и вернулся к нам. Можешь себе представить, что было с Джеем, когда он узнал, что ты исчез? — Зрачки Иноуэ поневоле расширились, когда он — очень легко — сообразил, как сильно задел чувства своего побратима. — Так вот — я переживал ничуть не меньше, — едва слышно шепнул певец, нарочно коснувшись дыханием искусанных губ своего соседа. И отстранился, чтобы уже более спокойным тоном договорить вполголоса. — Джей-кун очень зол… не конкретно на тебя, а на всех… и на себя тоже, видимо. Но ты можешь не бояться его гнева. Просто поскорее выздоравливай — и всё будет хорошо.       — А где?.. — начал было Шинобу, но Рюичи легонько прижал его губы пальцами.       — Я тут немного нарушил правила, пробравшись к тебе тайком… а остальных не пустили, ведь они тебе не родственники. Они ждут, чтобы я узнал о твоём самочувствии… но скоро обход, и я не могу задерживаться. Ино-кун… пообещай, что будешь слушаться врачей и постараешься выздороветь побыстрее… ладно?       Младший кивнул, потом снова прикусил губу.       — Документы… страховка, — сипло прошептал он.       — Мы всё принесли и отдали в регистратуру. Не волнуйся. Когда можно будет тебя навещать, мы придём все вместе. А пока… — Соловушка наклонился снова и едва различимым шёпотом сообщил: — Джей-кун просил передать тебе… — Горячие губы коснулись прохладного лба. — Вот это. А это — лично от меня, — и он на секунду прижался мягким поцелуем к искусанным губам… и почти сразу отстранился. — Дома поговорим. Когда поправишься.       Иноуэ лишь на миг прикрыл глаза, всей душой впитывая этот момент… а когда открыл их — Кавамуры не было возле койки. Лишь на тумбочке, придавленная шоколадкой, осталась лежать записка с номерами двух телефонов, написанных знакомым, очень знакомым почерком.       Уже на третьи сутки пребывания в госпитале гитарист почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы самому дойти до телефона в холле на первом этаже и позвонить. Пижаму, халат, тапочки и прочие необходимые в больнице вещи друзья передали ему через персонал, а сегодня на утреннем обходе врач сказал, что к нему уже можно пускать визитёров. Поколебавшись чуть, Шинобу первым набрал номер Сугихары, но механический голос в трубке сообщил ему, что с этого автомата можно звонить бесплатно только на городские номера Йокогамы, и то — не дольше трёх минут.       Порывшись в кармане халата, он выгреб горстку мелочи и пихал её в приёмник до тех пор, покуда не раздался звук соединения. Несколько длинных гудков — и в трубке послышался чуть искажённый помехами голос Ясухиро.       — Моси-моси?       — Суги-кун, это я… Иноран.       — Ино-кун! Наконец-то! Привет, дружище, как ты? Получше? — голос рыжего был в самом деле искренне радостным. — Джун тут уже весь извёлся. Позвать его, нэ?       — Да… я звоню, чтобы сказать, что мне…       — Ино-тян! Братишка! — счастливо завопил в телефон басист. — Ты уже выписываешься?       — Нет ещё… через пару дней, наверное. Джун, тут дорого звонить, я только хотел сказать, что мне разрешили посещения. Сегодня можно — с полудня до пяти часов.       — Отлично! Мы обязательно приедем! Жди!       Повесив массивную трубку на рычаг, ритмер вытащил из лотка сдачу и тяжело вздохнул. Звонить Рюичи или нет? Скорее всего, раз тот оставил и свой номер, значит, ждёт звонка… и обидится, если новость ему расскажут согруппники, а не сосед.       Он по привычке хотел прикусить губу, но край зубов соскользнул из-за нанесённой толстым слоем гигиенической помады. Если бы не она, он бы до сих пор ходил с искусанными до кровавой корки губами… но тот поцелуй… он что-то сдвинул в душе Иноуэ. Захотелось снова жить, дышать полной грудью, оставив боль и печаль позади…       Рюичи… зачем он это сделал? Зачем заронил в исстрадавшуюся душу искорку надежды — тогда, когда уже никакого просвета не оставалось?.. Нужно было поскорее выздороветь, чтобы поговорить об этом с ним самим, — и это была очень серьёзная мотивация. А ещё ритмер мрачно гадал, с кем нынче спит этот бабник? Не может же быть, чтоб ни с кем.       Оборвав эти сумбурные мысли, он набрал второй номер. Ждать пришлось долго, и парень уже решил повесить трубку, когда на том конце раздался щелчок и усталый знакомый голос сказал:       — Слушаю.       — Рю-кун? Это я…       — Ино-кун?! — интонации Кавамуры мигом изменились. — О, я так рад слышать тебя! Как ты?       — Поправляюсь… понемногу. Врач сегодня разрешил посещения… Ты придёшь? — получилось как-то немного робко, и Шинобу снова попытался закусить губу.       — Приду, конечно! Тебе что-нибудь принести? Может, что-то из цивильной одежды? Когда тебя выпишут? — певец забросал друга вопросами, зная, что из больницы звонок бесплатный.       — Ано… не знаю… что у меня есть чистого… не помню.       — Я почти всё перестирал, — хмыкнул Рюичи. — Всё равно делать было нечего… мы практически не репетировали без тебя.       Чувствуя, что лицу становится жарко, Иноуэ отвернулся к стене, чтобы проходящие мимо люди не увидели его смущение.       — Спасибо, Рю-кун… я… хм… я не знаю, когда меня выпишут… но возьми, на всякий, джинсы и рубашку, там… Слушай, сигарет купи, а? Тут нету даже автомата… а я без курева уже на стенку готов лезть.       — Эх ты, попросил бы медсестру… А впрочем, ладно, куплю. Потерпишь ещё немного? Парням-то сказал уже?       — Да… они тоже приедут.       — Ну ладно, жди тогда.       Он едва успел попрощаться — и тут связь прервалась, а механический голос известил о том, что лимит времени исчерпан. Вздохнув, гитарист отошёл от телефона, уступив место другому желающему позвонить, и сел на один из диванчиков в холле, чтобы отдохнуть. Он всё ещё был слаб, хотя тут его хорошо кормили и давали спать вволю. Но не это и не таблетки для повышения иммунитета помогали юному музыканту быстрее выздоравливать. Он думал о Кавамуре и о том внезапном поцелуе… и понимал, что если хочет поскорее получить ответы на свои вопросы, то должен побыстрее встать на ноги… и вернуться домой.       Домой.       К Рюичи.       Обедать Шинобу уже ходил в общую столовую при больнице, а в начале второго к нему явились одногруппники в полном составе, даже с Момоко-тян. Чтобы не мешать другим больным — в общей палате нынче пустовало лишь одно место — компания разместилась в ближайшей зоне отдыха, заняв все три кресла и маленький диван. Джун первым делом крепко обнял своего названного брата, нисколько не смущаясь — все ведь свои. Остальные ограничились дружеским рукопожатием, даже певец ничем не показал, что в их отношениях наметились какие-то изменения. Это немного задело ранимую душу ритмера, но потом, присмотревшись к Рюичи, он понял, что всё не так просто. Вокалист улыбался, но покрасневшие от недосыпа глаза выдавали его.       — Вот, держи, — Кавамура тайком сунул ему в руку начатую пачку сигарет с зажигалкой внутри, которую Иноран забыл на крылечке в тот вечер. — И ещё пачку я положил в карманы джинсов.       — Ох, спасибо, Рю-кун, — младший гитарист ещё раз пожал крепкую смуглую руку соседа и взял из другой его руки пакет со своей одеждой. — Умираю — хочу курить. Кто со мной?       — Я схожу, — вызвался Оносэ — и никто не оспорил его право поговорить с близким другом наедине. — Вы тут посидите немного, ладно?       — За туалетом есть выход на пожарную лестницу, — подсказал Рюичи, устроившись в кресле. — Мы вас прикроем, если врач вдруг явится.       Джей прошёл с братцем на решётчатый трап, удачно укрытый от ветра и дождя выступом стены, закурил, прислонившись к сыроватому бетону. Подождал, покуда Шинобу тоже подкурит, и после пары затяжек велел:       — Ну, рассказывай. Что у вас там произошло? Только правду — какой бы неприглядной она ни была. Потому что Кавамуре в этом вопросе я ни на йену не верю.       — Джун…       — Иначе я его просто так выгоню — без разговоров.       — Джун, дай ты мне сказать, — тяжко вздохнул Иноуэ и сделал ещё затяжку. — Ничего у нас не произошло. И он мне ничего плохого не сделал. Я… я сам ушёл, потому что мне всё осточертело. И ещё этот дождь. Я просто вышел покурить — а там дождь в темноте. Дальше не помню, очухался уже в палате.       — Значит, выгнать? — не унимался лидер группы. Ему очень хотелось сорвать раздражение на вокалисте, отомстить за те страдания, что он причинил его побратиму. Да и всей группе, в итоге. — Я чуть с ума не сошёл, пока мы тебя искали. Но я же знаю, что всё это — из-за него.       — Перестань, Джун. Рюичи не виноват, что я… ну, в общем, он не виноват. Тебе, вот, повезло, а мне нет — и всё. Я же помню, как ты страдал, когда Суги-кун называл тебя на вы. И ты его не выгонял из-за этого.       — Честно говоря, я был близок к тому, чтобы распустить группу, — нехотя признался басист. — Может, мне с ним того, потолковать? — он изобразил кулачный бой левой рукой, в которой не было сигареты.       — Этого не нужно, поверь. Я выпишусь — и сам поговорю с ним. Нет, не на кулаках, — хмыкнул тихоня в ответ на приподнятую бровь братца. — Рю-кун правда не виноват в том, что я сорвался. Мне стоило поговорить с ним гораздо раньше… но я был так занят самокопанием, что не решился. А сейчас мне уже гораздо лучше.       — Ладно. Так и быть, не буду выгонять… пока что, — голос Джея был полон сомнения, но он не стал высказывать его сейчас вслух. — Покурил? Идём обратно. А то ещё простынешь мне тут.       Хмыкнув, ритмер затушил свой окурок о перила лестницы и сунул в жестяную коробочку Оносэ, поскольку его собственную карманную пепельницу изъяли вместе с теми шмотками, что были на нём при госпитализации. Воздух на улице был жарким и влажным, простыть не представлялось возможным, но младший предпочёл молча послушаться, несмотря на то, что очень хотел поторчать тут подольше, подышать свежим воздухом, без примеси больничных запахов. Однако пришлось возвращаться в помещение, ведь его ждали друзья.       — Ну что, промыл ему мозги? — шутливо прищурился Ямада, глядя на обоих побратимов. — Больше не будешь так делать, Ино-кун? Мы очень переживали, — серьёзнее добавил он.       — Мне очень жаль, что так получилось, — покаянно покивал Иноран, садясь между ним и Джуном на диванчик. — Я совсем не хотел вас пугать… просто, ну, так получилось.       — Эх, жаль, что ты не видел, как бесился Джей, — ехидно прокомментировал Сугизо. — Это зрелище надолго отбивает желание его огорчать. Он едва не разнёс полицейский участок, где нам отказали в помощи… и ещё тут буянил, когда нас к тебе не пустили. Даже странно, что сейчас его охранник пропустил, хех.       Шинобу снова извинялся и кивал, пряча взгляд, даже не пытался оправдываться, поскольку в самом деле осознавал свою вину. Он давал согруппникам возможность выговориться… а ещё старался поменьше глядеть на Рюичи, чтобы не выдать обуревающие его чувства — радость, благодарность, а главное — жгучее любопытство и нетерпение. Поскорей бы поговорить с ним… наедине… быть может, они сумеют как-то договориться?..       Сам вокалист сидел тихо, только улыбался рассеянно и глядел на сцепленные в замок руки Иноуэ. Он почти не спал уже три ночи подряд и сейчас его просто вырубало под тихие разговоры одногруппников. Он из последних сил пытался не моргать, но в какой-то момент просто закрыл глаза и уснул — как в колодец провалился. И не слышал, как его сосед объяснял друзьям, почему не нужно его будить. Не проснулся, когда его укрыли тонким больничным одеялом.       Попрощавшись со всеми через полчаса, ритмер остался сидеть возле кресла, в котором дрых Соловушка. Просто глядел на него, подмечая признаки хронического недосыпа на лице, напитывая свою потребность видеть его красивое, хоть и утомлённое лицо — очень соскучился ведь. Пару раз приходили другие посетители, и Иноуэ жестами просил их не шуметь, а Кавамура всё спал и спал, сквозь сон ощущая присутствие рядом нечужого человека.       «Даже не верится, что он не воспользовался возможностью привести к себе в дом какую-нибудь любовницу, — думал младший гитарист, вертя в руках зажигалку. — Эдак он сам через пару дней загремит в больницу с нервным истощением. М-да… Надо поскорее выписываться. Так, в пять обход… я ведь могу попросить главного врача. Скажу, что… хм… я вполне хорошо себя чувствую, голова больше не кружится при вставании… дальше могу и дома полежать. Отлично, так и сделаю. Не хочу, чтобы Рю-кун снова мучился всю ночь один. Вот только…»       Поколебавшись ещё немного, он проводил глазами уходящих посетителей другого больного и, оставшись вдвоём с певцом, осторожно разбудил его, погладив по руке.       — Рю-кун… уже почти пять… скоро обход.       — Мм… Ано… Я уснул, что ли? — всполошился Рюичи, хватаясь за тяжёлую спросонок голову. — Вот чёрт. А где все?       — Они давно ушли… уже пять часов.       — Блин, — Кавамура смущённо порозовел и принялся усиленно тереть лицо ладонями. — Я сейчас… мм…       — Погоди, — Шинобу снова взял его за руку, вынуждая взглянуть себе в глаза. — Я хочу попросить врача выписать меня… прямо сегодня. И тогда ты нормально выспишься. Хорошо?       Вокалист внимательно посмотрел в тёмные глаза соседа, читая в них всё то, что осталось между строк… и через несколько секунд кивнул, сжав в ответ пальцы ритмера.       — Хорошо. Я подожду внизу.       Поднявшись на ноги, отдал одеяло другу, коротко поклонился, молча благодаря за заботу, и быстрым шагом ушёл к лифтам, чтобы не попасться на глаза главврачу. По дороге немного размялся — тело от долгого сидения даже в таком удобном кресле всё равно слегка затекло.       Ждать пришлось не очень долго — только Иноран спустился вниз в пижаме и халате. Сел рядом, понуро опустив голову.       — Извини, не получилось. Врач сказал, что сегодня ещё нельзя меня выписать… а завтра будут готовы анализы — и тогда будет понятнее, каково моё состояние. Похоже, он просто мне не верит, — вздохнул гитарист.       — Не переживай, Ино-кун, я потерплю ещё ночку, — хмыкнул Рюичи, дружески похлопав его по плечу.       — А почему ты не пригласишь… мм… кого-нибудь? — осторожно намекнул Шинобу, страшась услышать ответ.       — Давай потом поговорим, — ушёл от ответа Рэйла и порывисто поднялся на ноги. — До завтра. Буду ждать звонка.       Поправил панамку на голове и направился к выходу, на ходу доставая из пакета свой дождевик. Иноуэ проводил его взглядом и остался сидеть, сцепив руки в замок. Ужасно хотелось курить, так что он вскоре уже ушёл на свой этаж и тайком проскользнул на пожарную лестницу. Сел прямо на мокрую ступеньку и закурил, затягиваясь поглубже, чтобы прочистить мозги.       Отсюда открывался хороший вид на маленький парк — кажется, тот самый, который был виден из окон спальни их съёмного жилья. Только теперь ритмер вспомнил, что гуляя по нему, в самом деле видел за сетчатой оградой белое здание больницы.       — М-да. Два раза. Недалеко же я ушёл, — усмехнулся сам себе парень, глядя в быстро темнеющее небо. Дождя сейчас не было, но воздух был таким влажным, что его можно было пить, как кисель. Докурив, Иноран ещё немного посидел, но потом вспомнил, что пора на ужин — и со вздохом ушёл обратно в помещение. Заскочил в туалет и утопил в унитазе окурок, заметая следы преступного нарушения больничных правил.       Только вернувшись из столовой и разбирая принесённые гостинцы и вещи, он обнаружил среди своей одежды жестяную карманную пепельницу. Вещь была точно не его. Повертев её в руках, он заметил на крышке процарапанную чем-то подпись латиницей — «Reila».       «Ясно. Понятно. Он же как раз недавно бросил курить… значит, пепельница ему больше не нужна. Только я не понял — это подарок? Или нужно будет её потом отдать? Ох, Рюичи… что же происходит? Так хочется поверить, что ты изменился… что ты изменил своё отношение ко мне… Но так страшно, а вдруг я просто сам себя обманываю?.. А как же тот поцелуй? Лично от него…»       Он так и лёг спать, сжимая в кулаке маленькую жестянку, словно бы это был самый дорогой подарок в мире. Лежал в темноте и думал о том, как там сейчас певец — тоже, наверное, лежит и пытается уснуть. Задрёмывает на десять минут — и снова мается, таращась в темноту.       «Интересно, о чём он думает сейчас? Может, обо мне?.. Да нет, ерунда… Скорее, думает о том, чтоб пригласить какую-нибудь… Хитоми… и выспаться наконец… Только непонятно, почему же он не сделал этого до сих пор? Наверное, пробовал снова спать… хм… самостоятельно. Да, скорее всего, именно поэтому. Незачем себя обманывать — он просто хотел проверить себя, свои силы. И если бы у него получилось… ничего этого бы не было…»       Зажмурившись и сделав глубокий вдох, Ино покрепче сжал коробочку, чтобы убедить себя не отчаиваться снова. Вот же оно, доказательство того, что Рюичи не хочет разрывать их… партнёрский договор. Эта маленькая пепельница с нацарапанной подписью и есть доказательство. Как минимум, того, что вокалист не сердится на безрассудно сбежавшего соседа, поступившего не очень-то хорошо. Осталось только выписаться завтра и… поговорить серьёзно.