Толкин vs. авторы-чернушники

      Итак, этот день настал, и я наконец-то добрался до отечественных аналогов авторов-чернушников. На самом деле, соотнесение российских авторов с их западными «коллегами», конечно, несколько затруднено различием (декларативных) ценностей[1] (пост)советско-российской и западной культур: первая является более коллективистской, вторая — более индивидуалистской. По крайней мере, на словах — но это тоже сказывается на том, как в подобной литературе подаются персонажи.       Возьмём, к примеру, творчество Веры Камши из цикла «Отблески Этерны» критики нередко сравнивали с «Песней Льда и Пламени»[2], но всё же у этих авторов, на мой взгляд, несколько разная методология — если у Мартина разного рода «неоднозначные» персонажи продвигаются с помощью идейного посыла a la «смотрите, какие они яркие индивидуальности — свет и тьма в равных долях, величие и безумие», то у Камши к «неоднозначным» героям вроде Алва Рокэ (кстати, на редкость бесячий персонаж) и Квентина Дорака прилагается посыл «они спасают свою страну, иначе никак».       То же самое — с книгой Макса Далина «Убить некроманта»: да, тамошний герой, король-некромант Дольф, типичный «неоднозначный» по своему типажу, жалующийся, что тупое косное быдло не желает понять и принять его сексуальных пристрастий и занятий чёрной магией (вплоть до сделок с демонами и принесения им в жертву нерождённого ребёнка собственной жены, ага), да, он критикует злобных церковников за то, что те искореняют его коллег, а сами тайком тоже балуются чёрной магией (ср. с мартиновскими набросами на мейстеров, которые-де искореняют магию, но сами тайком практикуют, и сквозной темой «коррумпированных разложившихся церковников»), да, в произведении вообще выражена тема, что все, апеллирующие к морали, или идиоты, или лицемеры (см. образ жены Дольфа Розамунды). Но, вместе с тем, поступки Дольфа оправдываются под соусом того, что он якобы делает своё королевство великим[3].       Тем не менее, на мой взгляд, в России есть авторы и есть произведения, которые можно сопоставить с западными авторами-чернушниками вообще и Мартином в частности — именно с точки зрения их методологии. Один из таких авторов — это российский конспиролог Дмитрий Галковский. Галковский примечателен вовсе не своими построениями из серии «англичанка гадит» — они совершенно неоригинальны и для России традиционны — а своей методологией (более того — «англичан» из опусов Галковского можно заменить на кого угодно, хоть на инопланетных осьминогов). В рамках его картины мира вся история — это сплошь борьба элит, «старичков», в которой народные массы лишь тупое и лишённое какой бы то ни было субъектности орудие. Скажем, все революции Галковский объясняет исключительно через инспирации различных элитарных групп и разведок — британской в первую очередь, разумеется.       Нетрудно заметить, что, несмотря на все поверхностные реверансы леволиберальной «повесточке», западные авторы-чернушники в своём понимании мировой истории гораздо ближе к махрово-правому Галковскому. У того же Бэккера всячески смакуется тот факт, что историю вершат закулисные манипуляторы (вплоть до откровенно чуждых всему человеческому извращенцев-садистов из Консульта и Сотни Богов), а непосвящённое быдло не знает истинное положение дел. У Аберкромби вся история придуманного им мира — следствие подковерной борьбы двух древних магов, Байяза и Кхалюля, а революция, вспыхнувшая в итоге в Союзе — борьба башен Кремля свержение власти Байяза его бывшим протеже Глоктой. У Мартина, опять же, подчёркнуто делением персонажей на «игроков» и «фигуры», народ обычно абсолютно бесправен и никак защитить себя от откровенных неадекватов вроде Рамси Болтона не может (даже на Севере, где, казалось бы, он должен быть посвободнее — см. средневековую Скандинавию с тамошним вооружённым крестьянством, активно участвовавшим в местной политике), третье сословие и рыцарство лишено влияния на политику, а тайными архитекторами вестеросской политики выступают владелец сети борделей и торгаш из Пентоса.       Но не Галковским единым. Был такой российский фантаст, Михаил Харитонов — alter ego ныне покойного русского националиста Константина Крылова — но мне сейчас интересна именно его «писательская» составляющая, а не политическая деятельность. Из всех произведений Харитонова я бы обратил особое внимание на «Золотой Ключ, или Похождения Буратины». Это настоящий апофеоз чернухи, как будто специально (или всё же действительно специально — в надежде на тот же эффект?) написанный в жанре «перемартинить Мартина» (причем автор, как и Мартин, вроде как осуждает описываемую срамоту, но при этом невероятно тщательно смакует её во всех подробностях). Его действие происходит в постапокалиптическом мире, где люди погибли, а населяют его фурри разумные или околоразумные существа, созданные людьми на основе ДНК животных. Сам Харитонов предельно откровенно (за это его даже можно поблагодарить — не стал прятаться, в отличие от Мартина и Бэккера, за «я просто задаю вопросы») сформулировал суть своего мира следующим образом:       «Мир Буратины» — это некое подобие допотопного мира, о котором в Библии сказано, что в нём всякая плоть извратила свой путь на земле. Большинство героев — не люди, а разумные животные. Они и живут так, как полагается жить животным. То есть во грехах. Которые для них и грехами-то не являются, ибо какой с них спрос?       <…>       Теперь вернёмся к книге. После гибели людей — или потери ими подобия Божьего, то есть достоинства, что равнозначно гибели — мир должен впасть в низшую телесность (как уже было перед потопом). Это я и описываю. Мир «Буратины» — это мир трёх низших грехов, каждый из которых в нём доведён до предела. Голод, Похоть и Злоба — это три столпа, на котором он стоит. Заметим, это именно структурные элементы. Это то, что делают все. А именно — 1. пожирают всё, что угодно, включая друг друга, 2. то же самое делают в плане секса: ограничений там никаких нет, да и быть не может; 3. любой уровень жестокости, включая изощрённые истязания, воспринимается как нечто нормальное — «ну, такова жизнь». А редкие проявления воздержанности, доброты и т.п. воспринимаются как личные капризы»[4].       Как я люблю говорить в таких ситуациях — it's how Planetos works. Нет, серьёзно — Харитонов всего лишь довёл фетиши авторов-чернушников до логического конца (то есть до абсурда), разве нет? Тут и зашкаливающий градус всех мыслимых и немыслимых сексуальных девиаций и переплетения секса и насилия (здравствуй, Мартин, здравствуй, Бэккер), и тема «звериной» природы человека (здравствуй, Мартин — у которого, как я ранее отмечал, «звериная» составляющая элит Вестероса неоднократно подчёркнута даже на уровне символики), и конспирология в терминальной стадии, в духе «миром правят рептилоиды гав’виали через тайные общества Братство» (см. выше); апофеозом авторской конспирологии, на мой взгляд, становится т.н. тентура, представляющая из себя, по сути, машину, управляющую самой структурой реальности.       Такой персонаж Харитонова, как бурбулис ЛИС, вообще откровенно «мартиновский» — выглядящий как гибрид Бейлиша («введение в блудняк») и сериального Тириона (впавший в немилость и ничтожество сановник, волею истинных кукловодов вознесённый ввысь и ставший халифом на час, о чём он прекрасно знает и с ужасом ожидает расплаты за всё хорошее). А чего стоит его монолог из пьесы «Свержение Пендельшванца»!

Но оттянусь по полной! Всё же эт» Умею я — to steal, and not to yield: Украсть и не отдать! Люблю такое! Теперь весь город под моей рукою - Так погуляю славно! Всё прожру, Протрачу, прогуляю, просажу На дольче виту — на балы, на скачки, Любимчикам на жирные подачки, На бриллианты, жареных питонов, На оскорбленье нравственных законов, На непотребства и на потребленье И на произведенье впечатленья, На самок, на вино, на то, на это - Я высосу все деньги из бюджета, Я выскребу все средства по нулям! Когда ж пора платить по векселям Придёт — так рассчитываемся без сдачи. (с печалью в голосе) Хотел бы я, чтоб всё было иначе. Но это мне не светит ни回 - И по-другому, видно, не бывает… (исполнившись решимости) Коль мой парад последний наступает - Командовать парадом буду я!

      Интерес в контексте соотнесения с западными авторами-чернушниками также вызывает сборник Харитонова «Мифы и легенды земли Уц, что в стране Нод». В легенде «О справедливости» праведник, попав на суд богов, узнаёт, что боги создали людей по образу и подобию Истинного Бога (здравствуй, Бэккер с его любовью к гностическим мотивам) только для того, чтобы издеваться над ними и элементарной справедливостью[5], а их рай по сути ничем не отличается от ада[6]. По сути, соответствующая конструкция выглядит как более «интеллектуально изощрённая» (и несравненно более короткая — не надо читать шесть томов сплошных изнасилований, преимущественно девиантных) версия бэккеровского «Князя Пустоты».       Не менее примечательна другая легенда, «О милосердии» — не менее чернушная по сути своей. В ней Творец создаёт двух ангелов, Справедливого и Милосердного, поставленных управлять сотворённым им миром. Обоих ангелов совращает Враг — видимо, аналог христианского дьявола или зороастрийского Аримана. И вот как один из ангелов, Милосердный, в разговоре с Творцом описывает свой modus operandi: «Предупреждая твои смешные вопросы — да, я уже давно служу Врагу, ибо Он мудрее и сильнее Тебя. Но и я не нарушал Твоей воли. Я творил лишь милосердие. Просто я оказывал его только мерзейшим из людей. Ворам и убийцам покровительствовал я, и чем больше крал и убивал человек, тем больше я охранял его от меча Справедливости. Людей же относительно честных я отдавал Справедивому, и он по справедливости карал их за малейшие провинности и грехи. Теперь на Земле благоденствуют лишь мерзавцы, по моему милосердию».       It's how Planetos works-2.       А вот легенда «О дарованиях» — в которой Харитонов, по сути, описал методологию авторов-чернушников, невольно спародировав и самого себя (поскольку, читая его, честно говоря, не до конца понятно, ужасается он описываемыми им мерзостями или смакует их). Утонула лодка с разными людьми — от царя до простого человека. Они попадают на суд к Богу, и этот Бог на тех или иных основаниях осуждает каждого из них на вечные муки. Наконец, очередь доходит до человека, почитаемого за святого — и у них происходит с Богом крайне примечательный разговор, который я даже не поленюсь процитировать полностью:       «К Богу подошёл святой, и Бог сказал ему:       — Я вижу, ты смиренный человек, а смирение — это согласие с тем, что ты заслуживаешь только ада. Не будем терять времени.       — Прежде чем ты бросишь меня в ад, — сказал святой, — объясни мне свой суд. Ты покарал пьяницу за то, что ты дал ему дарования, а он их пропил. Царя ты осудил за то, что он воспользовался своими дарованиями, но ты усмотрел в этом зло. Художника — за то, что он, не имея дарований, попытался что-то совершить, и тоже принёс зло. Обывателя же ты наказал за то, что он, не имея дарований, и не пытался ничего сделать. Скажи, что же нужно делать, чтобы избежать ада? <…>       — Я смог создать мир, я смог создать жизнь и даже смог создать человека, — признался Бог. — Но человек, каким я его создал, не может быть доволен и счастлив нигде и никогда, а где он находится долго — туда приходят страсти и муки. Если человек живёт с людьми, он начинает мучить их, а они — его. Если он один, его терзает одиночество. Всякое удовольствие вам рано или поздно приедается, и только муки ваши вечны. Вы мерзки сами себе и друг другу, и лишь глупость и неумение читать в сердцах останавливает вас от того, чтобы не истребить немедля друг друга, как гнуснейших из тварей. Это свойство вашего ума и сердца, и я не смог ничего с этим поделать — у меня не хватило способностей. Нет никакого рая, ибо я не смог создать его. Есть только ад. Единственное утешение, которое я могу дать людям — это мысль о том, что их справедливо судили и наказали за дело. Возможно, это хоть как-то их утешает среди страданий, и это всё, что я могу сделать для вас.       — Это всё неудивительно, — сказал святой, — ведь ты создал людей по своему образу и подобию, так что они малы как ты и мерзки как ты. Одного я понять не могу: почему ты не уничтожишь мир и людей? Неужели у тебя совсем нет жалости?       Тогда Бог сказал:       — Что ж, открою тебе и это. Я не хочу уничтожать творение, потому что это единственное, что у меня получилось за все века и эоны. Я даже и сам не знаю, как это у меня вышло, и боюсь, что не смогу ни повторить своё деяние, ни, тем более, его улучшить. Этот мир с его звёздами, деревьями и людьми — единственное, что тешит моё жалкое тщеславие».       И ведь Харитонов прав. Любой писатель — Бог для своего мира. Какой Бог — такой и мир, см. различные миры авторов-чернушников вроде Планетоса и Эарвы. А вот ещё одна легенда страны Нод — «О добре». Её сюжет, на первый взгляд, довольно незатейлив — герой хочет продать свою душу тёмным силам ради того, чтобы стать богатым, сильным, великим и знаменитым. Казалось бы, максимально затёртый сюжет. Но нет, желание героя более изощрённо — в плохом смысле, разумеется:       « — Почему же? — ухмыльнулся клиент, и обе части Силы содрогнулись, ибо увидели в его глазах настоящую Тьму. — Вариант есть. Я хочу остаться тем, чем являюсь. Я лишь хочу, чтобы все остальные люди лишились того, чем они обладают. Пусть червь подточит их дома, пусть зараза поразит их стада, а золото истлеет. Далее, я хочу, чтобы они утратили всякие способности управлять чем-либо. Пусть они ненавидят друг друга и не будут способны договориться даже по самым простым вопросам, а я останусь единственным, к кому они могут обратиться за советом и помощью. Далее, пусть они забудут о своих способностях и талантах, а я сохраню свои. На таком фоне я буду выглядеть великим. Изуродуйте также их лица, чтобы я был прекраснее их. Наконец, пусть они предадутся самым мерзким и бессмысленным порокам — например, дрянному вину и опиуму. Ибо я хочу превзойти всех не только в богатстве, власти и прочем подобном. Нет, я хочу самого сладкого — быть лучше их, причём в их же собственных глазах. Пусть они видят бездну своего падения и мою чистоту. Именно это мне доставит величайшее удовольствие — за которое и души не жалко».       Как тут не вспомнить Мартина с его страстью унижать собственных персонажей и подчёркивать то, какие они жалкие и закомплексованные (ну да, ну да — не то что он!). Да и вообще всем чернушникам присуща этакая «гордыня со знаком минус», реализуемая в рамках их творчества — мол, «смотрите, какие все эти (придуманные мною) людишки наивные, глупые, жадные, жестокие, подлые (не то что я, в самом деле!)».       В Харитонове особенно показательна любовь к чернушным деконструкциям чужих произведений. Особенно много таких деконструкций он создал по мотивам Стругацких — которых, по-видимому, искренне ненавидел. Самый яркий пример такого рода деконструкции это фанфик под названием «Факап», где утопический Мир Полудня Стругацких оказывается (в духе Галковского) «криптоколонией» инопланетных рептилоидов (опять они) с Тагоры. Причем и за тагорянами, и за «криптоколониальными» правителями Земли стоит непосредственно Великий Павлин aka дьявол. До кучи спецслужбы Мира Полудня скармливают Странникам человеческих детей.       Не меньшую ненависть у Харитонова, по-видимому, вызывал и Толкин (сквозной мотив авторов-чернушников). Достаточно взять рассказ под названием «Свет», где фигурирует раса «несущих свет» ( = убивающих всё живое радиацией) монстров (напротив, фигурирующий в том же рассказе вампир — положительный персонаж), ненавидящих людей как «тварей тьмы» — причём одного из представителей этой расы монстров зовут Эарендил (!). Или фанфик под названием «Горлум и Ласталайка», где «Кольца Власти» это наркота, на которую правители эльфийского королевства сажали низшие классы своего государства (уж не Харитоновым ли вдохновляются создатели «Колец Власти», сравнивающие своего Саурона с Уолтером Уайтом? едва ли, но некое неуловимое сходство между данными мотивами ощущается).       Говоря о российских аналогах авторов-чернушников, я не могу пройти мимо темы «аристократического» фанона по «Гарри Поттеру». Как известно, у Джоан Роулинг в «Гарри Поттере» конфликт вращается вокруг противостояния организации Пожирателей Смерти во главе с Волдемортом, борющейся за власть чистокровных волшебников (довольно прозрачная отсылочка к нацизму). Как и любое достаточно известное произведение, оно, разумеется, породило литературную полемику в свой адрес в духе «Профессор был неправ», более известную как «дамбигад». Суть этой полемики — «Волдеморт был хорошим», а точнее — «Дамблдор был плохим». Не во всех этих фанфиках прямо обеляется сам Волдеморт, но там продвигается его идеология — власти чистокровных волшебников, «аристократов». Суть «дамбигада» очень подробно разобрана в замечательном обзоре под названием «Десять заповедей Дамбигада»[7].       Казалось бы, при чем здесь чернушники — кроме, конечно, их неизменной любви к «деконструкции» сеттингов с «черно-белой» картиной мира в сторону пущей «неоднозначности»? Во-первых, в «дамбигаде» обращает на себя внимание сквозной мотив «тормоза придумали трусы» — или, как говорил мартиновский Квиберн, «самая тёмная магия — самая сильная» (модель, работающая что в мартиновском Планетосе, что в бэккеровской Эарве, что в сеттинге Аберкромби). Злой Дамбигад из-за «фанатизма света» (цитата дословная), аки нелюбимые Мартином мейстеры или Бейлор Святой, запрещает изучение тёмной магии. Тёмная магия в такого рода фанфиках сплошь и рядом работает через замечательные приёмы вроде человеческих жертвоприношений на «родовых алтарях» и прочей милоты. Ну в самом деле, не злодей ли этот Дамбигад, коваными сапогами попирающий право «лучших людей» ритуально убивать смердов?       Отдельно стоит остановиться на теме «аристократии». У Роулинг никакой «аристократии» не было — были чистокровные волшебники и были нечистокровные / «грязнокровки» (маги, происходящие от «магглов» / не-волшебников). Тут же магическому миру имплантировали сословную структуру — а точнее, представление фанфикеров о таковой (ср. с мартиновским псевдо-феодализмом). У этих аристократов сплошь и рядом процветают договорные браки, причем это преподносится как чуть ли не что-то хорошее (здравствуй, Планетос с высмеиванием браков по любви). Часто эти аристократы имеют нечеловеческое происхождение (см. Планетос), вплоть до происхождения от сущностей сверхъественной природы, вроде персонифицированной Смерти (!), а ещё в этих фанфиках выражен мотив симбиоза с магическими животными (скажем, с василиском).       Ну и, конечно же, сам Дамбигад — максимально карикатурный злодей, желающий искоренить «славные традиции» и извести «лучших людей» (ср. с мартиновским Станнисом Баратеоном). Он карикатурен даже на уровне поведения — из серии «постоянно ест лимонные дольки» (ср. «скрипящий зубами» Станнис). Конечно же, он изображён не только мерзавцем, но и лицемером, и сам тайком использует запрещённые виды магии (опять же, ср. Станнис). Разумеется, коварный манипулятор Дамбигад на самом деле полный кретин и все его хитрые планы проваливаются — иначе как бы «герои» его победили? Ему служат мерзкие расплодившиеся нищеброды Уизли (кто сказал «Старки»), «предатели крови», тоже ненавидящие «лучших людей». В общем, во всех этих сюжетах про «аристократию» и «родомагию» регулярно чувствуешь нотки, удивительно созвучные некоторым мартиновским темам — хотя по литературному таланту, несомненно, никто из этих фанфикеров до Мартина не дотягивает.       Напоследок я хочу упомянуть такого автора, как А. А. Немировский. Сам он, при всей моей нелюбви к его мировоззрению и его личности — безусловно, не чернушник. Но забавно, что в его философии есть элементы, удивительно созвучные мартиновским. Взять хотя бы его идею, что чуть ли не всё зло в мире от «сверхценностей», то есть абсолютизации определённых целей — ср. с мартиновским высмеиванием всех людей, подчиняющих свою жизнь некой идеологической сверхзадаче (разве что Мартин идёт несравненно дальше Немировского и высмеивает вообще любые масштабные устремления и принципы, даже не идеологические). Стоит ли удивляться, что чуть ли не любимым его персонажем «Песни Льда и Пламени» является… Петир Бейлиш, под соусом «он умный прагматик, не то что кровавый тиран и враг жизненных удовольствий Станнис»[8]? Наоборот — это выглядит как раз глубоко закономерным.       Имеется у Немировского и абсолютно чернушный по духу рассказ под названием «Сторожевые Баала»[9]. В нём положительные (!) персонажи борются за святое право хтонического монстра кушать людишек — а все, кто против этого, или наивные вредоносные идиоты (как винландские либералы), или мерзкие лицемеры (как артсанийские коммунисты, которые сами тайком приносят жертвы хтоническим монстрам). А всё почему? Потому что если хтонического монстра не кормить (умерщвляя людишек с максимальной жестокостью, без анестезии — кушать их просто так он не хочет, он привередливый), он всех убьет. Тут мы обнаруживаем такую же манипулятивную коллизию, что у Мартина и Бэккера — так же, как у них «самая тёмная магия — самая сильная» (проще говоря, «идеологическая правота» достигается за счёт подгонки задачи под ответ), так же и у Немировского кормлению хтонических монстров нет альтернативы. [1] На практике эти декларативные ценности могут оборачиваться полной своей противоположностью — декларативный коллективизм совершенным наплевательством на других, а декларативный индивидуализм стадным инстинктом или конформизмом — но я сейчас именно о декларациях. [2] Типичный пример — https://ficbook.net/readfic/5442640. Хотя я, конечно, совершенно не понимаю авторского превознесения Мартина в противовес Камше. [3] Хотя в образе Дольфа у Далина чувствуется то же самое наплевательство на институты, что и в образе мартиновских Таргариенов. За счёт чего его родное Междугорье стало сильным? Не за счёт каких-то реально передовых преобразований, а за счёт драконов сделки Дольфа с демонами, армии оживлённых мертвецов и тайной полиции призраков — то есть уникальных способностей конкретного Дольфа. [4] https://krylov.livejournal.com/3868211.html? Характерна оговорка Харитонова: «Конечно, меня можно упрекнуть в чрезмерной слащавости нарисованной мной картинки: в реальности всё было бы куда страшнее и омерзительнее. Но я старался всё-таки щадить чувства читателя, не описывать слишком натуралистических сцен и не изображать того, что могло бы показаться совсем уж неприятным. Так что это, конечно, «через мутное стекло». Но какое-то представление о том, как оно было бы (а может и будет) на самом деле, книжка, мне кажется, даёт». Тут мы видим прям любимую отговорку любителей Мартина и Бэккера, да и их самих — «во-первых, всё как в жизни, а во-вторых, в жизни всё ещё хуже». [5] «А уж когда он осквернял храмы и казнил жрецов, втайне радовались все, ибо людям свойственно ненавидеть светлых богов. Между нами говоря, у них есть на то основания — ибо мы, хе-хе, сотворили мир и людей именно для того, чтобы издеваться над ними: ведь нет ничего приятнее, чем мучить тех, кто превосходит тебя по разуму и достоинствам души, но лишён твоей силы <…> — Ты меня понял, — широко ухмыльнулся Верховный, — <…> А теперь, когда ты это понял, я скажу тебе приятное. Я пошутил. Я не отправлю тебя в ад, а награжу райским блаженством. Твоего же врага я отправлю в ад, где ему, честно говоря, самое место. Но не потому, что ты или он этого заслужили, а потому что так хочу я. — Зачем же тогда была нужна эта комедия? — спросил праведник. — Потому что издеваться над законом… нет, даже над самой идеей закона и справедливости — это ещё приятнее, чем издеваться над людьми, — рассмеялся Верховный». Надо сказать, данный отрывок хорошо описывает и методологию самих чернушников. [6] « — В таком случае, — сказал праведник, — я предпочту ад. К мучениям я как-нибудь притерплюсь, ведь у меня в запасе вечность. Но твой рай — после того, что я узнал — будет для меня гораздо худшим наказанием. — Именно поэтому, — Бог Богов откинулся на своём троне, — я и отправляю тебя туда. Рай — это тоже наказание, и ты его заслужил. Взять его! И служители ада, обернувшись ангелами, потащили праведника в рай». [7] https://ficbook.net/readfic/5112911? [8] См. этот пост и комментарии к нему: https://wyradhe.livejournal.com/452599.html? [9] Подробнее см. посвящённый ему мой анализ: https://ficbook.net/readfic/9057735