Свет из тени Волка

***

 — Хоть кто-то заглядывал к ним? — заговорил за ужином Ламберт. — Валери и носа ни разу здесь не показала. Сколько уже прошло? Два дня?  — Три, — ответил ему Геральт. — Я поднимался несколько раз, предлагал поесть, но она отказывается. Говорит, пока Весемиру не станет легче, есть не будет.  — Всё такая же упрямая, — хмыкнул тот. — Зачем себя голодом изматывать? Не её же вина в том, что случилось. Да и делу не поможет, только с ног свалит.  — Тошнит её, — пояснил Волк. — Как только зашли в долину, так и началось. Что не съест, всё обратно возвращает. Нервничает, хоть и отрицает.  — Я, кстати, тоже разок заглядывал. Поздно уже было, правда, — задумчиво смотрел на друга Кайон. — Свет в комнате горел, иногда мигал и пульсировал. Только странный он был какой-то, не от свечей.  — Зеленый?  — Да. Знаешь, что это было?  — Исцеление через силу Порядка. Заметно медленнее работает, чем сила Хаоса, но не менее эффективно.  — Девочка выросла, — расплылся в доброй улыбке Эскель. — Как давно вы с ней встретились?  — Около месяца назад. Если бы Лютик не повстречался с ней тогда в таверне, а затем не позвал бы на помощь, когда стрыга меня зацепила, так и не пересеклись бы, уверен, — вздохнул Геральт.  — Ты выяснил, почему мы не получали от неё вестей? — снова заговорил Ламберт, сделав очередной глоток из глиняной кружки.  — Выяснил, — резко изменился тот в лице, ковыряя ложкой содержимое тарелки. — Лучше бы не знал, честное слово. Жить с этой мыслью стало отвратительно.  — Что-то мне подсказывает… — начал было Кайон, но вовремя увидел Валери, вышедшую в обеденный зал в компании барда, что поставил на стол около котла не тронутую еду и отрицательно покачал головой, давая понять, что от очередного приема пищи отказались.  — Пойдешь со мной? — спросила она у друга, поправляя на плечах мантию. — Нужно немного трав собрать.  — Может, лучше Геральта с собой возьмешь? — озадаченно взглянул на неё Лютик. — От меня-то никакого толку. Сумку и лук со стрелами разве что понести могу.  — Они и так сейчас за нами пойдут, — бросила она косой взгляд на прислушивающихся ведьмаков. — Вот сейчас мы с тобой договорим и уйдем, а они подождут немного и следом отправятся.  — Вообще не изменилась, — расхохотался Эскель и едва не подавился, когда его глаза встретились с девичьими. — А сила её сильно выросла? — уже шепотом, перегнувшись через стол, спросил он.  — Слыхал о спасении сгоревшего леса на Скеллиге, близ Каэр Трольде? — хитро прищурился мужчина.  — Конечно. Говорят лес тот за считанные дни буквально из пепелища возродился. Понятия не имею, кто на такое способен. Вряд ли одного человека работа.  — Это её рук дело.  — Да ты, верно, шутишь, — стукнул кулаком по столу тот, привлекая к себе ещё больше внимания. — В одиночку за такое короткое время?  — Ей подвластна высшая магия друидов и алхимия достаточно высокого уровня. Валери стала потрясающе сильной, но я предпочел бы, чтобы она этому не училась, — вздохнул Геральт.  — Почему же? — недопонимал его Кайон. — Если ты говоришь правду, ей явно пошло на пользу обучение у старых отшельников. Таланты не пропали зря. И если она сможет вытянуть Весемира из его текущего состояния, я буду по меньшей мере поражен. Для меня это будет большее достижение, чем выращивание свежей зелени.  — То, чего мы больше всего боялись, отпуская её из замка, случилось именно там, в деревне, — поднял тот на друга серьезный взгляд. — Ею давным давно не руководит Мавалик, он помер через полгода после приезда Валери. Сейчас у власти редкостный козёл. По его вине к ней относятся, мягко скажем, отвратительно.  — Что ты хочешь этим сказать? — сжал руки в кулаки Ламберт. — С ней плохо обращались?  — Её спина исполосована шрамами от той плети, что не всегда коней бьют, потому что жалко, а её хлестали, судя по глубине некоторых, с безумным усердием, — скривился Волк, вспоминая недавнее посещение деревни друидов. — Не говоря уже от том, что оскорбляют и постоянно задирают.  — Я им глотки повырезаю за это, — прорычал Кайон.  — Пойдем, — резко встал из-за стола Эскель, когда друид с бардом вышли за двери. Не интереса ради ведьмаки отправились за ними. Валери с момента появления в замке всё время отказывалась есть, спала только если организм сам отключался, но и этого не особо хватало для нормальной жизнедеятельности. Под глазами появились синяки, лицо побледнело, движения стали заторможенными и неуклюжими, от чего ей приходилось сильнее опираться о посох во время ходьбы. Именно поэтому она норовила поскорее выйти на улицу, поближе к природе и свежему воздуху, чтобы набраться сил.  — Запомнил? Вот такие стебли нужны и вот такие ягоды, — показывала друид другу необходимые составляющие будущей настойки.  — Нечестно заставлять меня собирать их одного, — дул губы Лютик. — Ты ещё скажи, что стрелять из лука придется, — указал он на орудие за спиной девушки.  — А ты умеешь?  — Конечно нет.  — Жаль. Я его рефлекторно взяла, — с грустью взглянула она на футляр со стрелами. — Убивать животных не могу, если это не самозащита. А так хотелось Аврору повидать.  — Понятия не имею, что за Аврора, но лучше иди отдыхай, пока есть возможность, — обреченно вздохнул парень. — Меня точно не съедят твои здешние друзья? — напоследок решил уточнить он в надежде, что над ним сжалятся.  — Всё будет нормально, не переживай, — подбадривающе похлопала она его по плечу и села около ближайшего дерева с широким стволом. — Спасибо, что согласился помочь.  — Как тебе откажешь-то, когда ты в таком состоянии, — оглянулся он вокруг, нашел необходимый куст и, присев, принялся собирать с него ягоды. Через некоторое время моментально уснувшую девушку обнаружила черная медведица и стала неуверенно к ней приближаться. Лютик хотел было вскрикнуть, но вовремя прикрыл руками рот, увидев стоящего неподалеку Геральта и его знак о том, что всё в порядке. Животное долго принюхивалось и не сразу поняло, что запах ему знаком. Когда медведица обошла дерево, села рядом с Валери и стала обнюхивать ей лицо, друид сползла по стволу и упала прямиком на густую шерсть. Зверь на миг затаился в непонимании происходящего, но очень быстро успокоился и медленно улегся на землю, прикрыв глаза. В момент когда их сон стал одинаково крепким, дерево, что ранее служило опорой, зашелестело листьями, поднимая легкий ветер, а вокруг стали загораться небольшие огоньки, что походили на светлячков. Они витали и концентрировались вокруг девушки, касались её и исчезали.  — Ты уверен, что стоит её будить, — сквозь сон послышались голоса, от чего девичьи глаза невольно приоткрылись. — Медведица ведь ещё тут.  — Дождь срывается, — негромко говорил Геральт. — Валери, — позвал он её, присев на корточки напротив.  — Я уже не сплю, — промямлила она, сонно потирая глаза.  — Скоро холодно станет, давай возвращаться, — улыбаясь, сказал Эскель, стоя позади друга и держа в руках за хвосты несколько тушек мелких животных. — Кое-кто тебя уже заждался, летает над замком битый час.  — Но для начала объясни своей старой знакомой, что мы не опасны, — прячась за Ламбертом, указал на медведя Лютик. Только после его слов девушка обратила внимание на большое животное, что всё ещё лежало у неё под боком и грозно наблюдало за музыкантом и ведьмаками, рыча, как только они приближались.  — Роза? — ошарашенно смотрела лекарь на зверя, а тот в свою очередь не менее удивленно на неё.  — Ты думаешь, это она? — спросил Волк.  — Бровь рассечена в том же месте, — указала она на выраженный шрам и аккуратно приобняла давнюю подругу, зарываясь руками в густую шерсть, в ответ на что прозвучал довольный рык. — Ей охотники тогда чудом не повредили глаз. Таким милым медвежонком была и такой красавицей стала. Распрощавшись с медведицей, друзья отправились к замку. Валери вновь увидела перед собой до боли знакомую картинку: впереди шли Эскель с Ламбертом, что-то бурно обсуждали, за ними шагал Лютик, пиная камни под ногами, а за ним — Геральт. Только в этот раз она не шла вровень с ним, а брела позади, будто чужая. Не держала его за руку, не улыбалась ему, не смеялась над его шутками, а просто глядела ему вслед. Не могло быть всё, как раньше, пусть места и люди рядом были те же. Эта мысль не давала ей покоя с момента их встречи в Вызиме.  — Как думаешь, Аврора новое гнездо не могла свить, где-то вне замка? — словно услышав её мысли, поравнялся с ней Волк, от чего сердце её вмиг встрепенулось.  — Гарпии не строят новых гнёзд, если старое не разрушено, — пожала плечами девушка, стараясь не подавать виду, что занервничала. — Слишком большие они, чтобы выстраивать заново. Кайон вчера вечером говорил, что оно цело.  — Значит, скоро увидитесь, — протянул он ей руку, чтобы помочь взобраться на валун, что стал на пути. — Давай помогу. Друид замялась, растерялась от такого пустякового жеста, но всё же подала свою руку в ответ. Не учли они одного — от хоть и небольшого дождя мох на каменной глыбе намок и та стала скользкой. Когда Валери сделала шаг, нога соскользнула, из-за чего она на короткий миг потеряла равновесие. Ведьмак вовремя это заметил и успел подхватить её, потянув к себе. И всё бы ничего, но она прильнула к его груди, испуганно подняла голову и едва не коснулась своими губами его губ. Оказалась так близко, что Геральт смог почувствовать её тяжелое дыхание, не используя чутья. Так и простояли некоторое время, застыв на месте, ошарашенные и смущенные, пока на них не обратили внимание друзья.  — Эй там, позади! — крикнул им Эскель. — Мы всё, конечно, понимаем, но солнце начинает садиться. Но никто ничего не ответил. Девушка отскочила в сторону, что-то невнятно пробормотала, поправляя волосы, и, перехватив у Эскеля тушки, ускорила шаг в сторону крепости, что уже находилась совсем рядом.  — Куда она собралась? — спросил Лютик.  — На дозорную башню, — ответил ему Волк. — Ту, что выше остальных.  — А она успеет до захода солнца по всем коридорам добежать и подняться? — добавил, остановившись у высокой стены, Ламберт.  — Думаю, она знает, как сократить путь, — задумчиво взглянул Эскель на подругу, которая что-то произнесла вслух и зачем-то постучала посохом о землю. Через мгновение из неё выросла глиняная глыба, стала увеличиваться и постепенно приобретать форму ступеней. — Во дела! В жизни бы не догадался такое сотворить. Взобравшись на самый верх, друид, пригнувшись и затаившись заглянула в окно башни, за которым раньше находилось гнездо, убедилась в его целостности и отсутствии его обитателей и только после этого вскарабкалась на крышу. Положив на каменную изгородь угощения, она осмотрелась и привычно приложила два пальца к губам. Свист, что зазвучал вокруг, разливался плавно, протяжно и достаточно громко. Первый раз ничего не произошло, но Валери не сдавалась, повторила свои действия ещё раз, оглядываясь по сторонам. Когда в ответ на зазывающий звук в небе раздался до боли знакомый птичий крик, Валери невольно расплылась в улыбке. Впервые за долгое время так по-доброму и искренне, вызывая у стоящих внизу ведьмаков похожие эмоции. Увидев вдалеке силуэт огромной птицы, она сразу вспомнила, что не захватила с собой кожаную перчатку, что служила защитой от внушительного размера когтей. В качестве замены девушка с помощью посоха оплела широкими крепкими ветвями левое предплечье. Затем протянула руку вперед и слегка вверх, в правую взяв одну из тушек. Через мгновенье на обозначенное для неё место приземлилась гарпия. Тело длинное настолько, что если бы её посадить на землю около друида, то птица доставала бы ей своим клювом выше пояса. Чёрно-белые в полоску крылья, что долго находились в раскрытом состоянии, достигали в размере около двух метров. Спина её была темно-серого цвета, брюхо — белого, а светло-серая голова с большими черными глазами и небольшим клювом была украшена двумя пучками темных перьев, что напоминали рога в момент заинтересованности и возбуждения.  — Держи, — протянула Валери ей приготовленное лакомство. — Это тебе на один зубок, правда, но не могла я прийти к тебе с пустыми руками, — гарпия с радостью приняла подарок от своей давней знакомой, даже медлить не стала, проглотила в один миг. — Ты так выросла за эти годы… Так окрепла и похорошела… То, что видел перед собой Геральт, грело ему душу: девушка, стоящая на верхушке дозорной башни и держащая на, казалось, такой тонкой руке огромную птицу; её длинные русые волосы и мантия в пол, развивающиеся на ветру и забавно освещенные светом закатного солнца; её так по-детски искрящиеся радостью глаза и улыбка, долго не сходящая с лица. Красивая, статная, вольная и гордая, как её пернатая подруга, искренняя, честная и добрая. Именно такой в его глазах всегда была Валери. Только слёзы, что неустанно лились по её щекам в тот вечер, напомнили ему о её кротости, чуткости и способности любить всё живое.  — Не помешаю? — раздался голос над сидящей с опущенной головой девушкой, от чего та невольно дернулась.  — Нет, — мотнула она головой.  — Есть всё так же не хочешь? — сел рядом с ней Эскель. — Лютик приготовил тебе тушеных овощей и напек картошки. Заявил, что мы варвары, увидев, как Ламберт насыпает тебе жаркое. Не знаем, мол, что служителям природы нельзя есть мяса.  — Он здесь кухаркой подрабатывает? — едва заметно приподняла она уголок губ. — Он ведь и сам совсем недавно об этом узнал.  — Он сам вызвался готовить тебе еду, — усмехнулся и ведьмак. — Его никто не принуждал.  — От картошки, если честно, не отказалась бы, — в тон урчащему животу сказала друид.  — Тогда держи, — достал он из-за спины тканевой мешочек и протянул ей. — Ешь аккуратно, горячая ещё. Удалось стащить, пока никто не видел.  — Ты не меняешься, — принялась она развязывать ленту. — Всё такой же балбес.  — Это не так страшно, как кажется, — хмыкнул он. — Меня, допустим, больше беспокоит то, в каком виде ты сюда вернулась. Если говорить об изменениях, то в тебе их как раз меньше всего случилось. Что с тобой стряслось, Валери? Тебе же сейчас должно быть чуть больше пятидесяти лет. От чего тогда выглядишь молодой девчонкой?  — Многие чародейки не выглядят на свой возраст, — картинно непонимающе взглянула она на него. — Слыхал об эликсире молодости?  — Ты не одна из них, сестрица, — строго взглянул на неё мужчина. — Сила Порядка очень отличается от силы Хаоса, ей не подвластны трансформации такого рода.  — А что насчет алхимии? Ты забыл, что я отлично управляюсь с ней?  — Она тоже не так сильна. Я не видел ни одного друида, который жил бы больше обычного человека и выглядел бы иначе, чем сородичи. Это на случай, если ты попытаешься втюхать мне байку о ваших скрытых силах и тайнах.  — Тогда мне остается только сказать, что так распорядилась жизнь. Или судьба, — пожала плечами девушка. — Называй как хочешь.  — Если не желаешь говорить об этом, значит, Волк оказался прав, — тяжело вздохнул Эскель.  — Что тебе рассказал Геральт? — с опасением взглянула она на него.  — То, что тебе пришлось нелегко, когда ты покинула замок. Ничего более, — уложил он руку ей на макушку и стал мягко трепать ей волосы. — Он до сих пор хранит все твои секреты.  — И я ему за это благодарна, — натянула она на лицо улыбку.  — Могу я задать тебе ещё пару вопросов, сестрица?  — Да хоть с десяток.  — Нет, — мотнул ведьмак головой. — Их будет только два.  — Значит, они могут мне не понравиться, — заключила друид, складывая опустевший мешочек в несколько раз. — Что за вопросы-то такие?  — Ты ведь всё это время была ему верна, — от чего-то утвердительно прозвучала из его уст эта фраза.  — С чего ты взял? — ни на йоту не изменилось её выражение лица. Ни удивления, ни смятения, ни тревоги, ничего такого, что посеяло бы сомнения в ведьмаке, сплошное убеждение в правоте.  — Твой запах не особо изменился, появилось что-то новое, но оно касается тебя самой, разобрать не могу, правда, что именно. Но отсутствует отпечаток постороннего человека, — объяснил он своё предположение.  — Запахи имеют свойство смываться, улетучиваться, развеиваться и испаряться, — взглянула она куда-то вдаль, в темноту густого леса. — Почему ты не подумал, что связи могли быть краткосрочными?  — Ты же не девица легкого поведения, Валери, — скептично приподнял бровь Эскель. — Знаешь, сколько я их повидал.  — И знать не хочу, — сморщила нос девушка и стукнула друга по плечу. — У вас, ведьмаков, нутро такое. Без женщины больше недели не протяните.  — Ну это ты загнула, — расхохотался он. — Не такие мы слабовольные, как ты думаешь. Я вот как-то больше месяца продержался.  — Ты совсем спятил? — округлила глаза она. — Ты о чем со мной тут разговаривать пришел?  — Ну тянет нас к вам, что тут поделаешь, — поспешил оправдаться мужчина, нервно замахав руками, глядя на загоревшийся ярким светом посох. — Ты же понимаешь, что это и Геральта касается? — резко изменился он в лице.  — Понимаю, — вздохнула друид, снова уложив магическое орудие рядом с собой.  — К чему тогда это самопожертвование? Почему зная об этом, ты не жила полноценной жизнью?  — У меня не было на это времени.  — Ты ещё скажи, что друиды поголовно хранят целомудрие, — фыркнул он недовольно.  — Нет, они живут обычной жизнью, встречаются, влюбляются, создают семьи, обзаводятся домом и детьми… — как-то грустно говорила она об этом. — У меня просто было много работы.  — Тебя ею заваливали что ли? Насильно затаскивали в гильдию и заставляли выполнять задания?  — Нет.  — Почему тогда была так занята?  — Потому что мне кровь из носу было необходимо отвлечься от дурацких мыслей. А потом как-то втянулась.  — Балда, — вздохнул он и снова потрепал девушку по волосам. — Ты, видно, проклинала нас всех после всего того, что пришлось пережить. Обзывала бездушными, черствыми и жестокими. Решила, что мы тебя предали.  — Совсем немного, — слегка усмехнулась она. — С тех пор столько воды утекло… Каким будет твой второй вопрос, мне уже не угадать.  — На самом деле он достаточно прост, выплывает из всего сказанного.  — О том, почему я здесь?  — Именно. Почему ты так легко согласилась помочь Весемиру? Почему смогла отбросить все обиды и вернуться в это поганое место? Тебя же в один миг взяли и выставили за порог, отправив черт знает куда, не спросив твоего мнения на этот счет и не выслушав.  — Я успокаивала себя тем, что желал мне добра, отправляя к друидам в деревню. Не мог же человек двадцать три года меня холить и лелеять, а потом в один миг возжелать мне зла.  — Но чем в итоге всё обернулось? Я ненавижу себя за то, что отсутствовал в замке той весной. Хрен бы кто тебя увез отсюда. Руки до сих пор чешутся Геральту по роже дать.  — Тебе не стоит так нервничать, Эскель. Всё давно в прошлом.  — Мы все до недавнего времени думали, что ты мертва, что стряслось с тобой что-то и старикашки в деревне просто боятся нам сознаться. Когда Волк год за годом ездил к ним и слышал в ответ одно и тоже, мы стали искать тебя повсюду. Только толку от этого не было, ты словно испарилась. Почему ты не дала знать о себе? Не хотела?  — Возможно.  — Тогда я ещё больше не понимаю, почему ты сейчас сидишь со мной рядом.  — Знаешь, Эскель, я сама толком не могу ответить ни на один твой вопрос. После того, как покинула Каэр Морхен, долго жила, убеждая себя в том, что у меня больше нет дома. Решила забыть кто я, откуда, из какого племени и каких краев родом… Столько раз вбивала себе это в голову, копила в себе тонну обид, разочарований и боли, но стоило только ступить на тропу, что ведет к замку, увидеть дорогие сердцу пейзажи и встретить родные лица, как в тот же миг всё плохое развеялось и я осознала одну простую, до ужаса очевидную истину… — голос девушки задрожал в миг, когда пришлось самой себе признаваться в том, что она собиралась сказать вслух. — Я скучала. Это единственное оправдание моей тяги к прошлому. Не помогали никакие советы и никакая загруженность работой. Стоило мне хоть на мгновение отвлечься, первой мыслью было: «Как они там?». Это место, где всегда ценили за то, что ты тот, кем есть — мой дом. Живущие здесь люди, что всегда приходили на помощь, всегда были на твоей стороне, не в исключительных случаях, а всегда — моя семья. И как бы не было больно это признавать… Я попросту скучала… Обжигающие слезы снова хлынули по девичьим щекам, смывая собой всю горечь и боль, накопленные за долгое время. Эскель редко терялся в таких случаях, ведь часто подставлял плечо в моменты её печали. Подсел ближе, приобнял и уложил голову поверх её, монотонно похлопывая ладонью по спине и глядя куда-то вдаль. Всегда веселая и жизнерадостная, в такие минуты она ранила ему сердце. Но тяжелее всего в тот вечер было тому, кто сидел в оконном проеме в той же башне, так и не решившийся подняться вместе с другом. Услышав разговор давних друзей, Геральт окончательно осознал, что их с Весемиром поступок десятки лет назад был самой большой ошибкой. Ошибкой, причиной которой был он сам.