Сопричастные

Стоял холодный вечер. Студеный воздух напоминал о приближении зимы. Находиться на открытой террасе высотки было слишком свежо даже для разгоряченного алкоголем человека. Впрочем, Чанель сам виноват, что поленился накинуть куртку и вышел в тонкой кофте. Однако возвращаться в теплое помещение, разбрызгивающее режущий свет у него за спиной, ему не хотелось. Он упирался руками в ограждение и наблюдал, как быстро исчезают в подступающем мраке дома, а на их местах зажигаются яркие маркировочные пятна. Город падал в темноту, оставляя после себя огни. В жизни Чанеля было множество вечеринок, он привык к ним, как привыкают к любому часто повторяющемуся событию, пресытился и не старался поймать каждый момент. Более того, он убедился, что без него интересные события просто не происходят. Поэтому ничто не тянуло его настойчиво обратно, к шумной толпе. Он всего лишь вышел на пару минут освежиться, но, зацепившись взглядом за световую картину, неожиданно надолго впал в задумчивое состояние. Чанель не был из тех, кто много размышляет, анализирует и под микроскопом рассматривает детали. Он оценивал ситуацию эмоциями, и если не ощущал дискомфорта, то и проблемы для него не существовало. Но недавно произошло нечто, пошатнувшее его безалаберный мир. И все из-за Бена Бэкхена. Чанель и раньше чувствовал смутное беспокойство, но быстро забывал о нем или же оно, слишком слабое, растворялось в других эмоциях. Теперь же остался столь заметный осадок, что он живо припомнил все, что предпочитал не видеть. И вот мелочи собрались в такой ком, из-за которого к анализу подключилась даже голова. Чанель целые сутки думал об этом. Ощущал, вспоминал, думал, думал. Тревожное гадкое чувство отравляло его обычную беспечность. Словно бы произошло нечто непоправимое и постыдное. И даже если другие не могли заметить оставшегося в душе отпечатка, внутреннее состояние было важнее. Некуда было деться от монотонного подтачивания. Все случилось за считанные часы перед отъездом Бэкхена в Китай. Чанель ушел с работы позже обычного и, чтобы не терять время, поехал сразу к своему парню. Это был первый раз, когда он посетил его квартиру. Ничего особенного, конечно, в ней не было: такие же стены, стандартная меблировка, деятельный Бэкхен, сваливающий одежду на пол… Певец очень торопился и почти не глядел в сторону гостя. Чанель же потягивал пиво и наблюдал, стараясь не проникаться неприятным суетливым духом. В тот день он был особенно расположен к Бэкхену, наверное, потому что рабочий день выдался муторным, и он заскучал, ему хотелось обратить внимание на себя, любым способом. Но пока у Бэкхена залегла деловая складочка меж бровей, пока он был серьезен и поглощен, внимания искать не приходилось. Чанель нетерпеливо ждал, но, к его разочарованию, закончив складывать вещи, из напряженного состояния Бэкхен так и не вышел. Он о чем-то думал, а Чанель терпеть не мог уходящего в себя Бэкхена. Поэтому в своей беспардонной манере просто обхватил его и флиртующе призвал к большему. Он вообще предпочитал исправлять чужое настроение сексом. Бэкхен отнекивался, пинался, голосил, что ему скоро уезжать, но в таких делах Чанель выигрывал чаще. Бэкхен сдался, тем более что времени до отъезда оставалось достаточно (он был щепетилен в вопросах пунктуальности). Чанель снова увлекся Бэкхеном как задачей: на этот раз он пускал все свои умения и обаяние, чтобы заставить того забыть о времени. Ему нравилось рушить принципиальность певца, особенно он любил переломный момент, когда колебания достигали пика, и в итоге собранный взгляд контролирующего все и вся человека расплывался в неопределенном, но сильном «а пошло оно!...». Бэкхен бывал чертовски соблазнителен в такие моменты, опасен и непредсказуем – словом, демонстрировал все, что нравилось Чанелю. Но в тот день с Бэкхеном явно творилось что-то не то: он вяло реагировал, не проявлял инициативы, и вообще казалось, оставь его на пару минут в покое, он опять впадет в нехорошую задумчивость. За ним водилось уже не первое такое проявление, и Чанель вопреки обыкновению решил разобраться, в чем дело, а не перебить настроение иными ощущениями. На его вопросы ставший проблемным шатен отвечал невнятно и мутно, часто морщил нос и порывался продолжить начатую игру. Чанель испытал странное ощущение, поняв, что им манипулируют так же, как недавно поступал он: Бэкхен заставлял его забыть о повисших вопросах, напирая на чувственное. Естественно, Чанелю это не понравилось, и он потребовал прямого четкого ответа. Тогда Бэкхен неловко и почти смущенно признался, что переработал, и теперь не может расслабиться и довериться, сказал, что на фоне усталости ему кажется, будто даже собственный парень его использует. Бэкхен кривой улыбкой призывал не принимать свои слова всерьез, но Чанеля неожиданно перемкнуло: сказалась особая расположенность к певцу тем вечером. Он вдруг возомнил, будто во что бы то ни стало надо доказать свою чистосердечность, и тут же вспомнил о данном обещании, о котором так и забыл. Чанель мог отмахнуться от чего-то мелкого, но крупные обещания держал. Ложное благородство и переоценка собственного энтузиазма захлестнули его с головой – вот как получилось, что он сказал пару красивых романтичных слов и вложил в ладонь Бэкхена тюбик и презерватив. Бэкхен дважды обеспокоенно спрашивал, уверен ли он в своем решении, и в итоге Чанель почти наорал на него, напомнив, как сильно тому хотелось сменить роли в постели, и подчеркнув, что хочет сделать это ради своего парня. Он видел, что непрошибаемый скептичный Бэкхен растроган, а столь редкая эмоция почему-то показалась ему недостойной певца и неприятной. В общем-то, Чанель сам загнал себя в ловушку, охотясь на особое настроение Бэкхена. Не то, чтобы Чанель не получил удовольствия. Все же Бэкхен не врал, когда говорил, что хорош. Но моральные ощущения… Чанель сильно переоценивал свою лояльность. Он терпел и упрашивал себя, смотрел куда угодно, только не на партнера и принимал новые ощущения, напрягаясь. Все-таки это было так неправильно… неестественно, ненужно и странно. А особенно Чанеля напрягло неожиданное осознание того, как сильно различается однополый секс в его и Бэкхена ощущениях. Для Бэкхена все происходящее являлось естественным, а для Чанеля вечной экзотикой, к которой он вряд ли когда-нибудь привыкнет. Оргазм принес скорее опустошение, чем удовлетворение, и когда он после глядел на Бэкхена, двадцать пятым кадром проскакивало гаденькое чувство, словно впрыскивалась в кровь малой концентрации легкая форма отвращения. Она не зашкаливала, ее можно было задавить, но… она давала о себе знать. Бэкхен уезжал счастливым, и это дисгармонией резало Чанеля и пугало, потому как он чувствовал другое: смятение, непоправимость и беспомощность. До сих пор у них не было существенных расхождений во взглядах, в основном они улавливали друг друга, но этот секс отдалил его от Бэкхена, хотя изначально Чанель пошел на такое как раз-таки, чтобы сблизиться. И теперь он всей поруганной душой понимал провальность своей инициативы. Чанель невольно возвращался ощущениями к тому злополучному вечеру и думал, как теперь быть. Конечно же, он собирался объяснить все Бэкхену и наложить вето на смену ролей. Решит ли это проблему? Сможет ли он забыть о бурой тине в груди, которая комком застряла и никак не вычищается? Он побаивался встречи с Бэкхеном, предчувствуя, что уже не сможет глядеть на него, как раньше. Раньше он ощущал самого себя по-другому, а певец был для него классным парнем, своим в доску, острым, жгучим, неразгаданным и тем, кого можно трахать. Теперь же он резко осознал, что в Бэкхене куда меньше тайны и опасности, а в его капризной темпераментности отчетливо обрисовались черты человека, пытающегося докричаться. И Чанель заметил этого одинокого нервничающего человека, когда после секса Бэкхен с отталкивающей благодарностью, беспомощной и привязанной, смотрел ему прямо в глаза и поглаживал бок. Чанелю же казалось, что шатен непременно через этот прямой взгляд поймет, как ему дурно, и тогда… тогда… Чанель бежал от одиночества, чужая к нему привязанность казалась ему паразитным грузом, который приходится тащить, да и вообще он подсознательно страшился отчаяния, ощущая его заразным. И что теперь ему было делать с осознанием того, каков Бэкхен? Он просто не мог осилить такую ответственность. Под тяжестью мыслей и чувств, Чанель сгорбился над перилами, уложив локти на холодный металл. Где-то впереди среди моря огней мерцал ответ, который нужно было ухватить, после которого все стало бы на свои места, а образ Бэкхена очистился бы. Где-то впереди, и он не уставал смотреть. Его трансовое уединение взломали стук небрежно захлопнутой двери и быстрые шаги. Чанель заочно облил ненавистью помешавшего ему человека, весь подобрался и развернулся. Это была японка. Она шла к нему расхлябанной косолапой походкой, спрятав руки за спиной, и смешливо щурилась. - Не нравится вечеринка? – спросила она с нежным японским акцентом. - Просто вышел проветрить голову. Она с непониманием уставилась на него. - Просто устал, вышел отдохнуть, - перефразировал он. Она понятливо кивнула, подошла вплотную к перилам и уперла ладони, как недавно делал он. Чанель машинально принял открытую позу, опираясь спиной и локтями о заграждение и поворачивая голову в сторону, чтобы держать девушку в поле зрения. - Я познакомилась со многими людьми. Один из них имеет связи с владельцами крупных торговых центров. Может, что и выйдет у меня. Чанель молча рассмотрел ее белое платье со строгим верхом и кокетливо пышной юбкой, опустил взгляд ниже и заметил, что она вынула свою крохотную ножку из туфельки и трясет ею, в надежде успокоить боль. В этом было нечто неизмеримо трогательное, особенно когда она, устав балансировать на одной ноге, ставила мысок на холодный кафель. - Подожди минутку, - бросил Чанель, быстрыми шагами дошел до другого края террасы, взял там от коктейльного столика стул и принес его к японке, - садись. Та присела, а Чанель, опустившись на колени, снял с маленьких ножек туфельки, невероятно кайфуя от того, что стопа практически помещается в его ладони. Японка хихикнула и, наклонившись, ущипнула его за щеку. - Ты высокий даже когда… - она ладонью указала вниз. - Когда опускаюсь на колени. - Да. - А ты совсем маленькая, даром, что старше, - с восторгом заметил он. - Мы не дети, чтобы рост зависел от возраста. И не напоминай мне о том, что я старше! – она шутливо ударила его по плечу, но потом, не сдержавшись, снова потрепала за щеку, как маленького. – Ты приходишь на вечеринки один, у тебя нет девушки? - Нет, - машинально ответил Чанель, - в смысле есть, все немного не так… Японка округлила глаза. - Что за загадка? Девушка есть, но вроде бы нет, а вообще все не так… Чанель натянуто рассмеялся и поднялся с колен, скрывая за действием растерянность. Воспоминания о Бэкхене снова всколыхнули бурую тину в груди. - Да так… не бери в голову. Девушка пытливо прищурилась. - Нет, я хочу разобраться. Потому что если у вас все несерьезно, я намерена отобрать тебя. Чанель едва не вздрогнул от ее звонкого решительного голоса. Ему понравились ее слова, но дело было несколько сложнее, чем рядовая женская конкуренция, о которой он знал смутно, но в результате которой у него довольно быстро менялись девушки. Японка округлила глаза. - Чего молчишь? У вас трудное время, но все серьезно? Или все просто хорошо, а я лезу не в свое дело? У меня нет шанса? Ты скажи, я пойму. Чанель и сам бы хотел понять, каковы теперь их с Бэкхеном отношения и кто они друг для друга. - Чане… - Юми, я с парнем встречаюсь. Чанель не знал, зачем выпалил это. Не стоило этого делать, но проговаривая ситуацию, он лучше понимал, что к чему. Ему нужно было хотя бы пару слов произнести вслух. На свою репутацию ему было плевать, он не боялся, что она разболтает, ну а про Бэкхена он не сказал бы ни слова, и потому не навредил. Девушка замолкла и подозрительно покосилась на него. - Гей? – недоверчиво спросила она. - Нет, не гей, девушек я люблю. - Вот я и думаю, что вряд ли в тебе ошиблась. Но он особенный, раз ты с ним встречаешься. - Да, он казался особенным. Ох, что я говорю… он однозначно особенный. Но… сдается мне… - Чанель умолк. Совсем уж погружать ее в обстоятельства он не собирался. Это было его личное дело. - Похоже, кто-то запутался, - бестактно поддразнила Юми, зябко потирая щиколотки одну о другую, а Чанель зачаровано проследил за этим движением. - Мы разберемся. До этого разбирались, и сейчас справимся, - уверенно заявил Чанель. А у самого в голове промелькнули смазанные воспоминания, и внутренний голос шепнул: «Это мне уже не нравится». Японка безразлично пожала плечами и обхватила себя руками. - Слушай, пойдем отсюда, зачем мерзнуть? – не выдержал Чанель. Он и сам уже основательно выстудил тело, отчего казалось, что даже желудок вмерз в позвоночник, ну а заставлять терпеть девушку ему тем более не хотелось. - Да, лучше пойдем, - обрадовалась Юми, шустро продела ноги в туфельки и вскочила со стула. Чанель галантно предложил ей локоть, и они вернулись в теплое помещение. Яркое освещение заставило их жмуриться первые мгновения. На столах стояло еще достаточно полных бокалов с горячительным, Чанель взял себе один, а другой предложил девушке. Они прошли сквозь неровный строй шапочных знакомых и встали в менее оживленном углу зала. Юми потягивала алкоголь, пристально смотрела на него и забавно щурилась. Ему нравилось ее беззастенчивое внимание, особенно после того, как она узнала, что он несвободен, и он с удовольствием возвращал ей взгляды в своей обычной полуигривой манере. Через минуту таких гляделок они не выдержали и дружно рассмеялись. - Может, пойдем уже отсюда? Кажется, тут больше нечего делать, - сказала девушка, отставляя бокал на столик и цепляясь за рукав Чанеля. - Да, пойдем, - поддержал он, поскольку так и не проникся духом вечеринки. Японка целеустремленно потянула его вон из зала, и он поплелся за ней, маленькой и энергичной, по коридорам, холлам и лифтам. Его обволакивал легкий цветочный запах, женственный и волнующий, а пышная юбка терлась складками о его джинсы. Это дурманило вкупе с ощущением ладошки на локте. За последнее время он отвык от ощущения женщины рядом с собой, и теперь ему было вдвойне приятно такое общество. А на улице она еще так мило сжималась от холода и стучала каблуком по асфальту, смеясь, когда он говорил что-нибудь смешное… Чанель поймал такси, помог девушке сесть, даже попрощался, но, закрывая дверь, краем уха уловил, что таксист не понимает адреса из-за произношения, и счел нужным вмешаться. Правильно назвав улицу, Чанель поймал полный благодарности взгляд и, повинуясь спонтанности, тоже сел в такси. - Провожу тебя на всякий случай, - заявил он, буквально ощущая, как девушка расслабляется и перекладывает ответственность на него. Это льстило. Приятно, когда забота принимается с ласковой беспомощностью, а не с саркастичным упреком, как это часто бывало с Бэкхеном. Пока они мчались в автомобиле, Чанеля обволакивал цветочный аромат и уносил далеко от всех неприятных мыслей. Снаружи начался дождь, струи целым полотном стекали со стекол, отчего город представал размытым и искаженным. Юми украдкой достала зеркальце и проверила макияж, поворачивая лицо то так, то этак. Чанель испытал ностальгию по этому типично женскому поступку. Когда такси остановилось, Чанель расплатился, вышел первым и подал девушке руку. Они по лужам пробежали под мощными струями до подъездного козырька. Японка весело смеялась, глядя ему в глаза, пока отжимала длинные тяжелые волосы. - Не так уж холодно, - заметила она, ища в сумочке ключи. Ей все никак не удавалось это сделать, а с мокрой челки текло на подкрашенные глаза, потому Чанель машинально зачесал ей волосы на бок. Она только на мгновение оторвалась от своего занятия, чтобы поблагодарить кивком, а Чанель сам не заметил, как намотал на ладонь прядь ее особенно гладких от воды волос. - Только не дергай, - попросила она и зашла в уже открытую дверь. Чанель шагал за ней, держась вплотную и поглаживая прядку в ладони. Они поднялись на два этажа и встали около входа в квартиру. Чанель медленно размотал волосы, отмечая, что прядка ложится слегка волнистой в отличие от остальных, услышал краем уха нежный, но бодрый девичий голосок, и его сознание отключилось. Повинуясь инстинктам, он поцеловал японку в мягкие вишневые губы. И тут же понял, как ему не хватало ощущения женщины. Юми отстранилась и зашла в квартиру, оставляя дверь незапертой. Чанель, как мартовский кот, скользил следом, в нем поднималось мощное естественное желание, все его тело урчало от предвкушения добычи. Девушка исчезла в комнате, но уже через пару мгновений через незакрытую дверь мелькнули оголенные руки и узкая спина. Чанель даже обувь не снял, так и прошел внутрь, распахивая дверь в спальню и настигая неизменно щурящуюся, на этот раз соблазнительно, дерзкую японочку. И все исчезло для Чанеля. Он просто наслаждался ощущением маленького, мягкого, хрупкого в руках, упивался доминирующим положением, своей силой и чужой игривой податливостью, зарывался руками в длинные волосы, целовал женские губы и грудь. Ее было приятно трогать. Вся она была сделана из шелка и атласа, пахло от нее по-особенному, по-женски. И реагировала очень по-женски. И вообще все сводилось к тому, что она – женщина. Все было оглушительно и лаконично-завершенно, не оставляло никаких постскриптумов и чувства неудовлетворения. А когда после они полночи без всякой неловкости болтали (Чанель даже отыскал для этого силы), ему пришло в голову, что он еще ни с одной девушкой не находил столько разнообразных нестандартных тем. Нравилась она ему. Не просто как подходящая девушка после голода по женщинам, а вообще. Именно она во всем женском ряду. Чанелю не нужен был никакой анализ и никакие объяснения, он просто чувствовал себя с ней хорошо. Конечно, его грызла вина перед Бэкхеном, но и она отступала перед счастливым удовлетворенным ощущением. Чанель понимал, что предстоит тяжелый период, но был к нему готов, потому что, наконец, осознал, что встречаться с Бэкхеном – лишь обманывать его. Не так уж все серьезно у него было. Он из любопытства попробовал быть с парнем, и хватит с него, ничего крепкого не вышло. И дело не в том, что Бэкхен какой-то не такой или не сильно ему нравится… Бэкхен как раз особенный, с другим парнем Чанель не стал бы спать. Просто природу не переделаешь, тем более, если вдруг находится подходящий человек противоположного пола. Не будь Юми, Чанель оставался бы с Бэкхеном. Но появилась Юми, и быть с Бэкхеном стало уже невозможно. Напоследок Чанель заплел из полюбившихся длинных волос косичку и принялся одеваться. - Мне надо домой. Он возвращается сегодня утром, я должен ему все рассказать и поставить точку, - пояснил он под ее уже почти обиженным взглядом. Лицо японки разгладилось. - Он – это… Бен Бэкхен? – осторожно спросила Юми. Чанель еле смог не выдать свое удивление, через силу продолжив одеваться размеренными движениями. - Бэкхен? С чего ты взяла? – небрежно спросил он, а сам уже в панике продумывал моменты, где они с Бэкхеном могли проколоться. - Да просто подумалось, - смущенно ответила Юми. – Из своих друзей ты говорил со мной только о нем и о Крисе, причем довольно много. Я поклонница группы Бэкхена и знаю, что сегодня они должны вернуться, вот и… - она окончательно стушевалась. – Прости, глупое предположение. Я рада, что все не так. Думаю, Бэкхен разозлился бы на меня, а мне очень этого не хочется. Если я однажды с ним встречусь, хочу быть его другом. - Почему ты никогда не просила вас познакомить? – удивился Чанель. - К слову не пришлось. Мне с тобой и так хорошо было общаться, - улыбнулась она. – Познакомишь? Чанель прищурился с деланым подозрением. - Ты же не собираешься через меня подобраться к нему? – наигранно недоверчиво насел он. Японка весело рассмеялась и отрицательно замахала ладонью. - Нет-нет-нет! - Смотри, а то буду ревновать, - он строго погрозил ей пальцем, а внутри у него случился мини коллапс от осознания абсурдности ситуации. Юми, устав смеяться, стянула одеяло, завернулась в него и присела на краешек кровати. - Удачи, - шепнула она, - дверь захлопни. И звони, если что. - Слушай, чтобы объясниться с бывшим, чужая помощь не нужна, - поднял руки Чанель. - Кому как, - пожала плечами японка. Чанель обул мокрые ботинки и вышел из спальни. Однако покинуть квартиру не успел. Босая Юми выбежала за ним по влажным грязным следам. - Чанель… - чуть встревоженно позвала она. – Ты сейчас уйдешь и… Знай, ты мне очень нравишься. Я не хочу, чтобы ты или кто-то еще думал, будто мне нравится уводить парней. Все не так. Просто ты мне кажешься особенным. В душе Чанеля потеплело. Он взял ее за плечи, развернул и мягко направил обратно в комнату. Вышел сам и захлопнул за собой дверь. Сказал бы ему Бэкхен, что он особенный? Чанель так не думал. Он считал, что для Бэкхена является таким же переходным пунктом, каким и певец для него. Жизнь свела их, вместе они провели время довольно хорошо… Но Чанель был уверен, что певец запросто найдет себе другого человека. Может, не сразу, но впоследствии точно. Разозлится Бэкхен? Еще как. А кого бы не уязвила подобная ситуация? Но Чанель думал, Бэкхен побесится и поймет. Тем более, он же еще в самом начале объяснил, что не гей, отношения с парнем для него практически эксперимент, и Бэкхен даже согласился с этим. В общем, Чанель недооценивал чувства Бэкхена и ждал обычную сцену, каковую ему не раз закатывали брошенные девушки.