***
Кол уже несколько часов пытался оседлать коня, но тот его никак не подпускал к себе. — Ладно, Ишак, раз уж ты выдержал на своей хребтине Элайджу, — он достал из кармана леденцовую карамель и начал гипнотизировать животное, — а вес его знаний может придавить даже такого сильного скакуна. Так что не строй из себя недотрогу целкастую… — Кстати, твой брат нашёл с ним общий язык, — Давина, усмехнувшись, подошла из-за спины. Она успела переодеться и теперь наблюдала, как ее временное начальство пытается во всем ей угодить, проводя второй вечер за городом среди лошадей и темноты. — Небось накормил конфетами досыта, — Кол старался меньше думать о том, что молодая девчонка уже забралась ему под кожу, поэтому просто наслаждался обществом нового друга: — Ты вообще в курсе, что ты конь? Ну и воняет от тебя, скунс, — он поморщился, опять вытирая руку, из которой только что нагло забрали карамель. — Я не стану раскрывать их секреты, — девушка улыбнулась, качая головой на слишком показное проявление заботы о ее любимом питомце. — Почему ты не пользуешься женским седлом? — он заметил еще с первого дня, но постоянно забывал спросить. — Может быть… — Давина взглянула вниз на свои бёдра. — А нет, — она вдохнула морозный воздух через нос и рассмеялась: — Фух. Пронесло. — Я почти заволновался, — Кол изобразил ужас, но продолжал кривляться, помогая отвести Дикаря в загон. — Давай, скотина, поживее! Тебе там будет теплее! — Волнуюсь здесь только я, — брюнетка постоянно улыбалась. Как же это было нелепо! — На улице почти ночь, а ты никак не отстаешь. Мой отец, кстати, интересуется незаслуженно полученным рабочим местом. — Это он так сказал? — Намекнул, — она пожала плечами. — Обычно двадцатилетним студенткам без диплома поступают подобные предложения только в одном единственном случае. — Как это современно, — Кол понимающе кивнул. — Точно, — девушка вышла из загона и направилась к сторожу. — Но это не твоё слово. — А вот это уже настоящая невоспитанность! — мужскому возмущению не было предела. — Ты меня дразнишь? — он заметил у неё в руках папку и подумал совсем о другом: — Ты и правда молодец. Я видел твои чертежи. Как это все умещается в твоей голове? — Я занимаюсь тем, что мне нравится, — Давина передала ключи пожилому мужчине, и сейчас они отправились на парковку. — В этом весь секрет успеха. — А я полный ноль в этой работе, — Кол посмотрел куда-то вверх на звёздное небо. — Семья сошла с ума. — Или так тебе доверяет. — Доверяет? — он перевёл взгляд на неё. — Совсем «ебо-бо»? Прости за моветон. — Ты и сейчас не очень похож на современного человека, — девушка подавила дразнящую ухмылку. — Что это? — она увидела на капоте своей машины небольшую коробку. — Стой, — ей преградили путь. — Почему? — Просто давай я, — Кол оставил недоумевающую брюнетку в стороне. — И никогда не лезь на рожон. Он снял крышку и открыл рот в непонимании. — Веретено? — Давина разглядела странный старинный предмет. — Это как в «Спящей красавице»? И… — она замолчала, заметив детскую игрушку в виде коня с оторванной головой: — Это какая-то шутка? — Тебе кто-то угрожает? — мужское ворчание заставило ее оторваться от изучения содержимого коробки-сюрприза. — Нет. — Да, — Кол возразил. — Вспоминай всех, с кем ты контактировала в последнее время. Хотя… Твой отец не переходил никому дорогу? — Мы обычно это не обсуждаем, — она настороженно на него посмотрела. — Думаешь, это связано с ним и его политической деятельностью? — на это не последовало прямого ответа, кроме мычания, поэтому девушка кинулась к водительской двери: — Мне надо домой. — Уверен, что это связано напрямую, — Кол накрыл картонную коробку крышкой. — Нет, милая, сегодня я тебя отвезу к себе, — он настойчиво продолжил и забрал у неё ключи от автомобиля. — Позвонишь домой тогда, когда будешь в безопасности.***
Кэролайн успела приехать в особняк Локвуда ещё до того, как муж застал бы испачканную и пахнущую дымом жену. Блондинка приняла душ и провела некоторое время на кухне вместе с Люси, приходя в себя и переваривая информацию, пока наконец не поднялась наверх, облачаясь в шёлковый домашний халат, и не взялась за материалы предстоящей выставки в Париже. За напряжённой работой после очередного нервного срыва девушка так и не услышала, как входная дверь открылась, и она увидела Тайлера только тогда, когда тот показался в спальне на втором этаже. — Где ты был? — она решила сыграть в заботливую супругу, выжидая тот самый час расплаты в прямом эфире. Сейчас Кэролайн не могла все испортить, поэтому войти в доверие к мужу было для неё целью номер один. — О милая, это ревность? — Локвуд хихикнул, и теперь стало ясно, что он сильно пьян. — Наконец-то. Это безумно приятно. — Просто хотела сказать, что не дождалась мужа на ужин, поэтому выкинула его порцию в мусорную корзину, — блондинка осторожно поднялась, но сенатор рухнул прямо на неё, и они вместе упали на кровать. — Не поверю, что ты приехала намного раньше, — он сполз с неё и лёг рядом, проходясь пальцами по поясу халата. — Так и не поделишься, где пропадал до полуночи? — Кэролайн нарочно не дёргалась, продолжая лежать и смотреть на него, хоть и чувствовала подступающую тошноту от ненавистных прикосновений. — Старый дом моего отца сгорел. Выезжал на место, — Тайлер подцепил ее подбородок и повернул к себе. — Послушай, то, что ты видела утром… Я не хотел обижать твою подружку. — Правда? — блондинка будто бы опечалилась, надувая губы. — Тогда для чего заламывают руки горничным? — Решил позлить свою несговорчивую жену и вывести ее хоть на какие-то эмоции, — он зарылся в ее волосы, а потом вовсе упал и проговорил в шею: — Мне плохо без тебя. — Бедненький, — она лежала бездвижно. — Так вымотался на работе? В каком-то ты странном агрегатном состоянии, — все-таки телеведущая не смогла удержаться, чтобы не усмехнуться. — Ну почему ты такая? — Локвуд резко поднял голову и обхватил ее горло рукой. — В этой жизни все только ради тебя! Я подарю тебе весь созидательный мир! — мужское рычание раздалось по просторной спальне. — Он будет полон всего, чего ты сама пожелаешь, — сенатор сбавил тон и, намочив свои пальцы, поднёс их к женским губам, оставляя что-то вроде обмена жидкостями без прямого поцелуя. — Меньше преступности, необразованности и остальной грязи. В своих эфирах ты будешь говорить только о погоде и философии. Мы построим будущее, — он шумно вздохнул, заметив на ее лице отвращение. — Эволюция человека перешла на последнюю ступень, слабые будут отсеяны. — А ты сетуешь на привычный мир? — Кэролайн хотела подняться, но ее крепко держали. — Или он недостаточно цивилизован для тебя? Вот в чем демократия — ковбойство и непризнание других частей света? А историю стоит растоптать и забыть? — Мы создадим свою историю, — Тайлер завалился сверху, утыкаясь носом в ее ложбинку между ключицами. — Тебе пора лечь спать, — блондинка учтиво терпела и даже начала поглаживать его затылок рукой. — Останешься? — Конечно, — она сглотнула и посмотрела в сторону на рабочий ноутбук: — Я на днях улетаю в Париж. — Я знаю, — Локвуд дал понять, что в курсе всех ее мероприятий. — Выставка современного искусства. Опять студенты-попрошайки соберутся с протянутыми руками и будут клянчить на более развитое обучение, но организаторы распилят полученную прибыль между собой, — он холодно рассмеялся, продолжая дышать женским телом. — Прости, не смогу составить тебе компанию. Слишком много существующих проблем. Если тебе нужно выбить деньги на культурное наследие, только скажи. — Не нужно, — Кэролайн осторожно поправила пояс на халате. — Я не ценитель искусства. — Ты красивая, — сенатор издевательски пролепетал, снова дёргая за пояс. Ему открылся соблазнительный вид на плоский упругий живот, но девушка поспешила выползти из плена: — Мне нужно подготовиться к эфиру. Я вспомнила одну деталь. — Конечно, дорогая, — Тайлер с подозрительным прищуром оценил ее робость. — Я готов пойти на всё, лишь бы ты меня полюбила. А если ты не хочешь, тогда мне понадобится… терпение.***
Шопинг всегда успокаивал Ребекку, а по прошествии нескольких дней после того, как на их семью свалились новые проблемы, это мероприятие и подавно стало чем-то вроде праздника души. — Почему мы смотрим купальники, а не свадебное платье? — она прогуливалась вдоль стеллажей и поглядывала на свою полюбившуюся компанию. — Потому что я боюсь накликать беду, совершая набег на свадебные бутики раньше времени, — Кэтрин с заинтересованным видом перебирала бюсты. — К тому же нам пора закупиться подарками, — она сделала мысленную заметку, что проведёт уже второе Рождество вместе с Элайджей. — А ещё мы выбираем купальники, чтобы чаще их менять на яхте, — брюнетка забрала у подошедшего консультанта бокал с розовым «женским» шампанским. — Один из моих старших братьев решил устроить после церемонии морскую вечеринку и сразу уплыть в закат со своей распутной русалкой? Или с сиреной? — Ребекка хихикнула, понимая, что Деймон сейчас бы пошутил на максимум, не стесняясь в выражениях. Вообще, забавно, как она с ним тоже так быстро сдружилась. — Будет особенный медовый месяц? — Я хочу, чтобы вы все отправились с нами. — Кому-то придётся приглядывать за фирмой, — блондинка даже расстроилась, вспомнив о недавних событиях. — У вас работает столько народу, — Кэтрин кинула в неё замысловатой моделью с камнями на лифе. — Устройте им две недели народовластия. — Самоуправление тоже должно иметь своего грамотного предводителя, — она ответила, запустив купальник обратно. — А Бонни? — Пока что лучший вариант из всех, — Ребекка сощурилась, обдумывая некоторые свои подозрения: — Что у вас с ней за соревнование? — Она ревнует Деймона, — Кэтрин как ни в чем не бывало пожала плечами. — Есть повод? — Я… — она запнулась, немного впадая в стопор, но потом развернулась и уверенно продолжила, глядя будущей родственнице в глаза: — Я люблю твоего брата. И я выхожу за него замуж. — Прости, — блондинка не смогла сдержать победной улыбки. — Я за всех переживаю. — Новый план? — Кэтрин так сразу и поняла, наблюдая все эти дни задумчивость и загруженность одной из начальниц известной фирмы. — Все кумекаешь, как помирить Клауса и Кэр? — Была бы моя воля, я бы закрыла их где-нибудь в клетке и не выпускала до тех пор, пока бы они друг друга не перетрахали или не поубивали. — Ещё один закон: жертва, загнанная в угол, не сопротивляется, — брюнетка подняла новый бокал в тосте. — Тебе подойдёт это в первую брачную ночь, — Ребекка показала на интригующий полупрозрачный белый комплект и уже выстроила очередной гениальный план в своей загоревшейся лампочкой голове, подзывая консультанта лишь для того, чтобы забрать всю бутылку и выпить ее в примерочной.***
Кэролайн прибыла во Францию вместе с Мэттом и его семьей, и первую половину дня они провели на открытом воздухе, в основном прогуливаясь по знаменитым улицам и паркам, пока не наступил вечер, и не пришло время работы. Международная выставка не была чем-то вроде мечты успешной тележурналистки, но недельная командировка в романтическом городе точно входила в ее планы, тем более кто-то собирался уже совсем скоро шокировать публику и похоронить свою карьеру. — Как я выгляжу? — она не обращала внимания на окружающих, сосредоточившись исключительно на себе. Эпатажная блондинка выглядела ошеломительно и выделялась среди других женщин откровенным образом, состоящим из стильного белого костюма с брюками-узкими трубами и… прекрасного голого тела. Для демонстрации игривого настроения она заколола объёмные локоны в низкий пучок, открывая доступ к шее и вырезу с чуть приплюснутыми окружностями, а также не поскупилась использовать сразу три слоя новой красной помады, купленной ещё днём в одном из известных косметических бутиков. — Если бы не это твое декольте до пупка… — Мэтт в шутку направил камеру ниже. — Ты вообще когда-нибудь зачехляешь свой идеальный бюст? — Мои крошки сегодня в свободном полёте, — Кэролайн обхватила грудь двумя руками и поиграла с ней, ловя на себе несколько взглядов и подмигивая очарованным людям. — Тем более я жду французского принца на белом коне. Эмиль будет здесь по моему приглашению, — она улыбнулась, вспомнив о перелёте и знакомстве с ходячим светлоглазым идеалом. О, этот горячий парень, безусловно, привлёк ее внимание на борту: красив, умен и хорошо воспитан. Что ещё нужно истосковавшейся по мужской ласке женщине для короткого, но бурного и красочного романа? Правильно. Ей нужен французский роман. И тонны секса. — Кажется, у кого-то романтическое настроение, — ее друг перепроверил аппаратуру, пока они шли сквозь залы просторного помещения. Вокруг были какие-то статуи, реконструкции и модные инсталляции, но их это мало волновало. — Включить Брайана Адамса и Стинга? Я знаю твою слабость к низким голосам и британским акцентам. — Первый — не британец, но эта хрипотца… — она сразу поняла, чей голос на него похож, поэтому замолчала и вскоре перевела тему: — Там ещё был Род Стюарт. Забыл? — Париж, — Мэтт закатил глаза, продолжая дразнить: — «Три мушкетёра». Александр Дюма-отец. Какая атмосфера, — он посмотрел на улыбающуюся девушку и решил поиздеваться вдоволь, начиная петь знаменитую песню, имитируя акценты и хриплые голоса: — «Один за всех и все за одного. Все за любовь. Теперь все за одного и все за любовь»*, — замечая, что ухмылка тут же сошла с лица некогда весёлой коллеги, он остановился и проследил за ее задумчивым взглядом. — Понравилось? — сейчас Мэтт и сам засмотрелся на серию картин с изображением моря. Оно оказалось абсолютно разным на всех трёх полотнах, и мимо завораживающего вида стихии нельзя было просто так пройти, не остановившись. — Какая-то чушь, — Кэролайн неотрывно наблюдала за картинами. На душе сделалось так грустно и так знакомо, как будто она даже видела человека, наносящего мазки на каждый холст. Эти аккуратные, но плотные штрихи шли точно по направлению движения волны и подчёркивали ее форму. Эффект ровного ветра блондинка навсегда запомнила, когда увидела вживую особую технику одного конкретного художника: он накладывал краску на холст, плавно ее растягивая, и старался даже не отрывать кисточку, чтобы не оставалось никаких засечек. Всматриваясь в каждую прожилку волн и по-позерски высветленную часть, оставленную без единой тени, телеведущая ещё раз громко выдохнула: — Мне не нравится. Пошли отсюда. — Почему же? — мужской бас раздался прямо за ней. — Сенатор Кларк? — Кэролайн нацепила привычную скучающую маску. — Не знала, что вы любите живопись. Давай снимем, — она кивнула Мэтту, и тот включил запись, принимаясь работать и «брать» правильный ракурс. — Немного увлекаюсь, — седоволосый мужчина уставился в объектив, показывая свою ненастоящую голивудскую улыбку. — Могу назвать себя лишь любителем. Инсталляции студентов в другом зале, — он указал на дверь в противоположной стороне. — Могу сказать, что это невероятно. Захватывает дух. Искусство не имеет никаких границ, — политик наклонился к девушке, вскользь пройдясь глазами по бесконечной линии декольте. — Перед ним неподвластны ни пространство, ни время, ни люди. Вам разве не пришлось по душе? — Простите, не могу разделить вашего восторга, — Кэролайн сделала шаг назад, начиная изрядно нервничать, и такое с ней происходило впервые. Волноваться на камеру — это не про «железную куклу». Так в чем же, собственно, дело? — Я не вижу ничего. Никакого смысла. Пустота. — В этом и есть весь смысл, — сенатор повернул ее за плечо обратно к картинам. — Штиль. Тишина. Спокойствие. Пустота поглощает эмоции. — Нравится покой и умиротворение? — блондинка усмехнулась. — Чего не сказать о деятельности политика. — Мы все куда-то спешим, — он остановил проходящего с подносом официанта и галантно передал телеведущей бокал шампанского. Мэтт не удержался и фыркнул, наблюдая тошнотворную сцену. — Иногда стоит взять передышку и посмотреть перед собой. — Какая глубокая мысль, — она буркнула, поворачиваясь к снимающему их оператору. — Художник предпочёл остаться в стороне, — мужчина выпячил пузо, хотя, видимо, пытался сделать это со своей грудью. — Картина не подписана. Но я узнал, что он занимается новоорлеанскими студентами, и вычислил преподавателя из заявленных анкет. Разговор был удивительным. Хотите я вас представлю друг другу? — он заметил среди толпы человека, с которым полчаса назад вел беседу по поводу финансирования строительства нового колледжа искусств. — А вот и Никлаус. Тот самый из Майклсонов, — сенатор добавил, но девушка его будто и не слушала, еще больше погрузившись в свои мысли и прирастая к полу. Наверное, если бы она простояла в такой позе подольше, то на мраморной плитке остались бы вмятины от ее острых каблуков. — Вся семейная чета сейчас находится в Вашингтоне. Вы где, дорогая? — он поинтересовался, следя за встретившимися глазами этих двоих. — Со мной или не со мной? Клаус сначала не поверил своей разбушевавшейся фантазии и уже подумал, что снова спит, и сегодня у него точно будет секс с женщиной-вамп, пока Марсель не одернул его, и ему не пришлось принять самый расслабленный вид, прежде чем выдвинуться вперёд. — Мы знакомы, — Кэролайн быстро отвела взгляд от своего бывшего любовника, не желая видеть его таким сексуальным в черном приталенном костюме и расстёгнутой на две верхних пуговицы рубашке. — Он был у меня в студии. — Простите, я редко слежу за телепередачами, — политик извинился за неосведомлённость. — Что с вами такое? — Просто есть ещё дела, — взволнованная блондинка заторопилась, обращаясь к опешившему оператору: — Вырубай это нахрен. — Я думал, вы на работе и снимаете репортаж, — Кларк удивленно проговорил отскочившей девушке и поприветствовал неторопливо подошедшего Клауса. — Этим мы и занимаемся, — Кэролайн старалась не смотреть в глаза художнику. Впрочем, тот тоже отвернулся, разглядывая свои картины, а потом и начищенные до блеска ботинки. — Здесь присутствует слишком много политиков, которые тоже хотят произвести впечатление на людей по ту сторону экрана. С этими словами телеведущая застучала шпильками на месте и кинулась прочь, прихватывая Мэтта, не успевшего произнести в знак протеста ни одного звука. — Она немного своеобразная, но это жутко возбуждает, — сенатор почти проскулил, не заметив заходящих желвак на грубом лице рядом. — Локвуду несказанно повезло. — Не сомневаюсь, — Клаус позволил себе только сейчас устремить беглый взгляд на удаляющуюся женскую фигуру. Боже, что эта женщина делала и с его мыслями, и с его телом? Как оказалось, она это делала не только с ним. — Марсель, присоединишься? — он подозвал к ним своего друга, чтобы больше не проявлять слабость и не выставлять себя полным придурком. — У ребят все готово, — мулат отчитался за студентов. — Мое почтение, — он пожал руку Кларку. — Все в порядке? — тот вернулся к разговору. — В полном, — Клаус начинал злиться, наблюдая издалека, как все оборачиваются и рассматривают одну блондинку, у которой бедра оказались слишком обтянуты белой тканью. И уж точно никому не давала покоя дурацкая и даже бесконечная зона вульгарного декольте, доходящая до середины живота. Это был какой-то призыв? — Как обстоят дела с вашим решением, сенатор? — он встряхнул головой, сбрасывая все непристойности из помутневшего разума. — О, вы про строительство нового современного колледжа искусств? — Кларк не был дураком, чтобы не заметить, куда до этого смотрел художник. — Ей не нравится ваша работа, — он хитро улыбнулся, кивая на скрывающуюся среди людей девушку. — Вот как? — единственное, что ему хрипло вымолвили. — Обычно из ее рта вылетает только горькая справедливая правда, — сенатор закатил глаза, ощущая прилив крови к известному месту. — Черт, я бы с удовольствием опробовал ее прекрасный ротик! — он услышал щёлкание, но не разомкнул веки, желая и дальше разойтись в похабных фантазиях. — Только представьте, на что способна эта бестия, если поставить ее на колени и намотать на кулак белокурую гриву! Марсель с ужасом посмотрел на своего друга и уже ждал любого исхода, зная его сущность и ту знаменитую медленно подступающую злость. Сначала глаза Клауса будто опухли и налились кровью, потом потемнели, а затем снова приобрели стальной оттенок, но в радужке теперь горела вывеска «Убивать». В одну секунду политик был схвачен за грудки и прижат к той самой картине, символизирующей спокойствие, умиротворение и силу духа. — Представил? — он зарычал Кларку в лицо и ещё раз вдавил его голову в стену. — А теперь забудь, потому что твои мозги вместе с языком останутся здесь навсегда. — Клаус?! — Марсель вовремя схватил друга за руку и буквально на ней повис, когда тот принялся наносить удар. — О Господи, — он подозвал ещё двоих своих студентов, и только тогда сенатор оказался вызволен из капкана. — У тебя выступление. Займись лучше делом, мать твою! — Я думаю, у него больше не будет никакого выступления, — Кларк провел ладонью по затылку. Чудом голова мало пострадала, а картина и вовсе достойно выдержала такое нелёгкое испытание. — Как и будущего у ваших студентов. Пошли все вон! — он запыхтел на собравшуюся толпу. — Иди, — Марсель обратился к бешеному другу приказным тоном. Он осмотрелся по сторонам и заметил ужас в глазах обычных людей. — Я все улажу. Да хватит уже! — он кое-как вывел из зала потрепанного художника, намеревавшегося продолжить «вечеринку», и вернулся обратно, напрямую объясняя сенатору, что тому не стоит принимать все близко к сердцу: — Послушайте, не надо так реагировать. Вы оскорбили замужнюю даму, так ведь? — мулат уже мечтал познакомиться с этой женщиной, сеющей хаос среди состоятельных мужчин. — Кажется, это был достойный поступок. Хотите поспорить? — он кивнул на журналистов. — Или собрать вокруг нас мировую прессу и спросить об этом у них? — Мне не нужно этого дерьма. Вам повезло, что я отпустил парней из охраны. Вовремя они решили выйти на воздух, — Кларк поправил свой галстук и, отрицательно покачав головой, направился в другую сторону зала.***
Клаус выступил со своей речью о значении искусства и его развитии в современном мире на двух языках. Он прекрасно говорил по-французски, удивляя всех сексуальным произношением, но когда дублировал подготовленный и тщательно отобранный материал на английском, ему пришлось спрятать сжатые кулаки за специальной тумбой. Все время, что он пытался сосредоточиться и донести до людей правильную форму мысли, одна знакомая женщина громко хихикала, сидя за столиком в сомнительной компании, и открыто флиртовала с каким-то зализанным стилягой. Этот хлыщ не стеснялся пялиться на ее грудь и постоянно поглаживал ей руку, наклоняясь и шепча что-то на ухо. Когда подошла очередь выступления главного из группы организаторов, Клаус решительным и размашистым шагом направился к столику и тут же всех распугал. Он одним взглядом дал понять, что не потерпит ненужных ушей при личном разговоре, и Кэролайн послала своего кавалера за вишневым коктейлем, уверяя его, что есть дела по работе. — Почему как только ты появляешься, все опять катится к черту? — Клаус сел на опустевший стул рядом с ней и схватил за руку, чтобы никуда не сбежала. — Тронешь меня ещё раз, и я разобью бокал о твою голову, — блондинка дёрнула запястьем и кивнула на стол перед собой: его нелюбимое шампанское было повсюду. — Что ты здесь делаешь? — он проговорил чуть мягче, несмотря на то, что его разрывало изнутри. — Работаю. — Это выставка, — Клаус, как коршун, следил за ее лицом, пронизывая своим колючим взглядом. — Не помню, чтобы ты рвалась познать тонкости искусства. Это что-то новенькое. И явно, чтобы меня позлить. — Я журналист, — девушка прочистила горло, ощутив мужское дыхание так близко. — И здесь присутствует не только французское правительство. Кстати, если ты решил раскрутить Кларка, то нихрена у тебя не выйдет. — Тебе ведь лучше знать, — он влил в себя ее бокал ещё до того, как она успела до него дотянуться. И плевать, что он терпеть не мог шампанское. — Накачай его скотчем и отведи в Мулен Руж, — Кэролайн зачем-то наклонилась, ликуя от того, как он напрягся всем телом, когда скользнул прожигающим взглядом по ее груди. — Тогда, может быть, что-то и перепадёт, — она изобразила заботу и погладила его по плечу. — Нам нужно поговорить, — Клаус вдруг накрыл ее руку своей и положил их сплетение на поверхность стола. — Что с твоим разводом? Локвуд не препятствует? — Нам больше не о чем говорить, — блондинка намеренно уклонялась от этой темы. Она посмотрела в сторону нового знакомого, держащего путь прямо к ней: — А вот и моё «свидание» на сегодня. Может быть, даже и на завтра, — она прошептала, перекатывая язык губами и облизывая свою кричаще красную помаду. — Что? — мужской внутриутробный рык раздался прямо над ее ухом. — Ты будешь сидеть здесь, пока я не закончу! Затем нас ждёт нормальный человеческий разговор. — Уйми свои нервы, — телеведущая помахала рукой ухажёру и показала на жестах, чтобы тот дал ей ещё пять минут времени. — Ты так хотел, чтобы я была счастлива. Я всего лишь следую твоему совету. — Поэтому решила сделать это на моих глазах? — Клаус теперь смотрел на ее губы и машинально к ним тянулся, будто хотел поймать ее язык. — Если он к тебе хоть пальцем прикоснется, тогда его труп будет плавать в том фонтане с краской, — он указал на странную композицию, виднеющуюся через стеклянные двери: декоративный каменный фонтан с белыми завявшими цветами был залит красной жидкостью как символ кровавой войны и призыв ее остановить. Некоторые студенты верили, что это будет замечено политиками. — Я не шучу. То, как я себя повёл тогда… — он сменил рычание на шёпот. — Когда проснулся и выкинул меня из своей постели как одну из своих шлюх? — Кэролайн закончила за него. — Я был не прав. И я не должен был так с тобой разговаривать, — он действительно ощущал вину за то утро. — Ты также не заслужила подобного обращения. Моя семья выжила из ума. — Они сражались за твоё счастье, — девушка поднялась. — Куда ты? — Клаус, — она выдохнула ему в лицо, когда он повторил ее действия. — Я работаю. И тем более я готова избавиться от единственной физиологической связи с тобой, — блондинка задумалась о чем-то своём, поглядывая назад на красавчика-француза. — Для женского здоровья просто необходимо заняться горячей любовью. — Могу тебе помочь по старой памяти, — послышалось слишком отчаянно. — Отвратительно, — она поморщилась, переносясь в своих мыслях в ту ночь. — Я даже думать об этом не желаю. Надеюсь, мы предохранялись в последний раз. Не хочу заразиться чем попало от всех твоих дамочек. — Ты же сама все вспомнила и знаешь, что мы ничем не пользовались, — Клаус эгоистически не мог позволить ей уйти, поэтому уже держал за плечи. — Не надо разыгрывать трагедию. И у меня никого не было. — Кроме главной проститутки города, — девушка хмыкнула, делая вид, будто ее это нисколько не задело. — Не надо тыкать в мои ошибки каждую минуту! — он опять взорвался, усаживая ее обратно на стул. Люди проходили мимо и с заинтересованностью наблюдали сцену, но он давно на это наплевал. — Я был тебе верен больше, чем это вообще возможно! И сейчас не собираюсь ничего делать назло, — Клаус прекрасно понимал, что сам от неё отказался, но не хотел признавать, что сегодня она окончательно станет ему чужая. Одно дело — когда ты этого не видишь, а тут… Черт, им же вместе крутиться в одном помещении ещё пять долгих дней! — Как я должен вымолить твое прощение? — он уже и не знал, что заставит молчаливую блондинку сказать ему хотя бы слово. — Не возьму в толк, — она, оказывается, все это время о чем-то усердно думала. — Скажем, сделай это по-библейски. Встань на колени. — Смеёшься надо мной? — он попытался найти в ее глазах долю сомнения. — Нет, — Кэролайн показала ему холодный и даже леденящий взгляд. — Вставай на колени. Клаус, конечно, чувствовал на себе большую часть вины и хотел расстаться с ней на позитивной ноте, но, видимо, этому никогда не бывать. Второй раз он бы не смог выбраться из того сумеречного состояния, в котором находился весь прошедший год, поэтому боялся показать вновь вернувшиеся чувства. Или они вообще никуда не исчезали и все время съедали его изнутри? Он посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, и, увидев множество телекамер, усмехнулся своему глупому и такому безумному поведению, опускаясь со стула на пол на одно колено, как бы поправляя шнурки на идеальных ботинках. — Ну как? — Клаус развёл руки, демонстрируя свою слабость и уязвимость перед женщиной, встав теперь на оба колена. — Этого достаточно? — Да, — телеведущая внимательно на него посмотрела из положения сидя. — Унижение за унижение. Я тебя простила, — она даже не дрогнула, ощутив на лодыжке мужскую ладонь, плавно поднимающуюся и обхватившую ее бедро. — Можешь радоваться, груз вины должен сойти с груди, — девушка резко вскочила с места. — Кэролайн… — Мне правда некогда, Ник, — она показала на него пальцем, когда они поравнялись. — Мы только что расстались с тобой полюбовно. Без обид и сожалений, — журналистка сейчас выглядела опустошённой: хоть ее глаза и налились слезами, но она не могла плакать. — Найди какую-нибудь француженку и отвези ее в отель. Поставь точку! — Кэролайн выплюнула последнее наставление и развернулась, чтобы поскорее сбежать с ненавистной выставки. Это искусство никогда ее не привлекало, а сейчас и вовсе вызывало отторжение. — Эмиль, вы ещё хотите показать мне Триумфальную арку и тот уютный ресторанчик рядом? Мэтт доснимет работы студентов сам, — ее слова уже эхом отразились в сознании Клауса. Он ещё пять минут простоял в шумном зале, в котором, оказывается, все это время проходило живое мероприятие, и также покинул помещение, смеясь сам над собой: — Эмиль, блять. Что бы эта упрямая женщина ни задумала, он должен был ее остановить, даже если противоречил своим внутренним убеждениям и новым целям.