Месть

— С ведьмой этой определённо что-то не так, — объявил Оливер, появляясь в гостиной с ноутбуком в руках. Он плюхнувшись в кресло, поставил ноутбук на колени и посмотрел на сонного Линдеманна. — Эй, просыпайся, спящая красавица, информация есть. Тилль ничего не мог с собой поделать. Он по-прежнему плохо спал по ночам, поэтому днём теперь начинал дремать, стоило только оказаться на удобном диване. Однако объяснять это Риделю он, естественно, не собирался, поэтому просто выжидающе посмотрел на него. — Я тебя внимательно слушаю. — Смотри, уснёшь в процессе, я повторять не буду… Чем ты вообще по ночам занимаешься? — Ты правда хочешь поговорить об этом? Оливер отмахнулся от него, и снова уткнулся в экран ноутбука. — Значит так, имя и фамилия у нашей соседки совпадают с именем и фамилией девочки, выжившей после событий двадцатилетней давности. Её документы даже ведут к тому же самому свидетельству о рождении, но есть одна странность: следы той девочки теряются в тот момент, когда она с приятелем сбежала из детдома, а потом они внезапно появляются два года назад. Дом здесь на её имя куплен год назад, а полгода назад она сюда приехала. Таким образом у нас есть черная дыра размером в восемнадцать лет, когда об этой девочке не было ни слуху, ни духу: она нигде не была прописана, нигде официально не работала, не получала врачебную помощь, да и медицинского полиса у неё не было. — Не так уж это необычно, если задуматься, — пожал плечами Тилль. — Она бродяжничала, потом, начала как-то зарабатывать деньги, возможно, не совсем легально. Документов не было, вот и получала всё, что ей нужно, за наличные, а они, следов не оставляют. — Хм-м-м-м, — протянул Оливер, а потом ещё с получаса остервенело тыкал пальцами в клавиатуру. Тилль почти успел снова задремать за это время, но радостный возглас Риделя вернул его в реальность. — Попалась! Да, ты можешь быть прав. Я смотрю, примерно десять лет назад её данные всплывают в одном расследовании. Дело было связано с мошенничеством на крупную сумму. Её подозревали, но то ли не срослось, то ли она с кем-то поделилась, но до суда дело так и не дошло, а её следы после этого снова теряются. Но если она была мошенницей, это многое объясняет: как минимум, возможность купить дом. Возможно, пару лет назад она решила завязать, узаконилась, и теперь тратит честно наворованные деньги. Не объясняет это двух вещей. — Каких именно? — Почему она вернулась именно сюда и почему легализовалась под старым именем, особенно если оно уже подпачкано уголовным делом, пусть и развалившимся. С тем же успехом она могла сделать документы на любое имя, всё равно они выглядят почти как наши. — В смысле? — В смысле простую проверку пройти могут, а вот если кто решит копнуть вглубь, то окажется, что след быстро потеряется. Если уж делать такие документы, то можно было взять любое имя, а не фамилию ненавистной приёмной семьи, на которой есть пусть небольшое, но пятно. — Меня волнует вопрос, как он связана со Штефаном и Петером? Предположим, Штефана она могла знать с детства или тот достал её уже во взрослом возрасте. Например, раскопав историю о мошенничестве и чем-то угрожая, но причем тут Петер? Они вообще из разных миров. — Ну, может, она тоже достала его во взрослом возрасте? Скажем, интрижка у них была, а он её бросил? Или наоборот, он её хотел, а она его нет. Женщины бывают такими мстительными, ты бы знал, — Оливер состроил комичную гримасу на лице. — Я знаю, — усмехнулся Тилль. — Но всё же Жнец — не слишком ли для обиды на любовника? Оливер пожал плечами. — Чёрт его знает, но если это так, надо бы поберечь нашего Алекса, а то вдруг ей тоже чего не понравится, она и на него маньяка с того света натравит? Если уже не натравила: что-то же бродило ночью по нашему дому. — Почему-то мне кажется, что если такое произойдёт, то ещё неизвестно, кого от кого придётся защищать. Тилль хотел сказать что-то ещё, но в этот момент в гостиной появился Ахим с соседской девочкой. Выглядел он при этом озабоченным. — Витя, мне кажется, Рих опять во что-то вляпался. — Что случилось? — с Тилля моментально слетела вся сонливость. — Эмилия говорит, — Ахим указал глазами на девочку, — что Рихард просил взять верёвку и прийти за ним. — Куда прийти? — не понял Оливер. Его удивило только это. То, что Рихард опять во что-то влип, было вполне ожидаемо. — Туда, — Эмилия махнула рукой куда-то в сторону. — Он упал в старый колодец. — А у нас есть верёвка? — поинтересовался Тилль, подскакивая со своего места как ужаленный. — Найдём, — пообещал Оливер, тоже торопливо поднимаясь. — Ахим, поищи Ришину аптечку, она должна быть в его комнате, вдруг ему потребуется помощь. Два брата исчезли из гостиной, каждый отправился искать своё, а Тилль остался с девочкой и присел перед ней на корточки. — Ты не знаешь, Рихард поранился? Он ещё что-нибудь говорил? — Ничего, — Эмилия отрицательно покачала головой. — Я показала ему, где живет Катарина, а потом он пошёл в сгоревший дом и упал. — Как типично, — усмехнулся Тилль. — Тогда показывай дорогу, — попросил он, когда ребята снова появились в гостиной. Эмилия кивнула и повела их тем же путем, что и Риха раньше, не подумав, что как минимум дыру в заборе можно обойти по дороге. Для этого Риделю и Тиллю пришлось перемахнуть через забор сверху, поскольку для них дыра оказался слишком мала. До сгоревшей усадьбы они добрались минут за пятнадцать. Рихард, всё это время находившийся в холодной воде, сильно замёрз и не мог справиться с дрожью в теле. — Наконец-то, — проворчал он, увидев сверху перепуганные лица своих друзей. — И почему я не удивлён? — с иронией поинтересовался у него Тилль. — Тебе не стыдно? — За что? — наигранно удивился Рихард. — Это же ради дел. И потом, я послал тебе смс, кто виноват, что ты не проверяешь телефон? — Ты знаешь, что я не расстаюсь со своим телефоном, — Тилль на всякий случай еще раз на него посмотрел. — Нет тут никакой смс-ки от тебя. В следующий раз проверь, что она дошла. — Мы сейчас скинем тебе верёвку. Сможешь обвязаться так, чтобы я смог тебя вытащить? — прервал их перебранку Оливер. — Смогу, — ответил Рихард, отчаянно пытаясь вспомнить, видел ли он отчет о доставке смс. Судя по всему, выходило, что он так торопился войти в дом, что не дождался такой мелочи. Оливер кинул линь, и уже пару минут спустя Цвен был на поверхности. Мокрый, замёрзший, но абсолютн невредимый. — Ну, не ругайся, — первым делом попросил он Тилля. — В этот раз я действительно хотел предупредить тебя. — Да я уже устал на тебя ругаться, — махнул рукой тот. Выглядел он при этом действительно измученным. — Можешь объяснить, зачем тебя сюда понесло? Ты сказал — для дел. Как нам это поможет? — По-моему, обсудить это можно по дороге домой, — предложил Ахим. — Рихард весь промок и замёрз, ему бы переодеться в сухое и выпить горячего чая. А лучше какого-нибудь бальзама на травах. — Да погодите, — перебил их Рихард. Оказавшись на поверхности, он как-то очень быстро забыл все те обещания, которые давал себе, находясь в колодце и дрожа от холода. — Сначала я хочу показать вам кое-что. Вообще я всё сфотографировал, но мой телефон не пережил падения в воду. Только кому-то придётся остаться с ребёнком, не стоит тащить её туда. — Ахим, отведи, пожалуйста, Эмилию домой, — попросил Тилль. — Родители её уже, наверное, потеряли. — Хорошо. Ахим протянул девочке руку и повел её прочь, а Тилль повернулся к Рихарду. — Что ты нашёл? — Пойдем. Рихард увлёк их за собой в сгоревший дом, умом понимая, что стоило сначала пойти домой и переодеться. Мокрые джинсы, неприятно липнущие к ногам, и хлюпающая в кроссовках вода непрозрачно намекали, что уже к вечеру Тиллю придется варить куриный бульон ему, но Рихард не хотел зря тратить время. Теперь, когда возбуждение первооткрывателя прошло, он удивлялся, как не провалился под пол где-нибудь в доме и не переломал себе ноги. Доски совсем сгнили и угрожающе прогибались под каждым шагом. Тилль, самый тяжёлый из них, то и дело переступал на другое место, когда очередная доска норовила сломаться под его весом. Рихард даже представить боялся, что сейчас думают о ней он и Ридель. Он привел их в маленький чулан и указал на дыру в полу. — Вот там вход в подвал. С очень интересными штуками. — Интересными? — насмешливо переспросил Оливер, с сомнением глядя на дыру. Тилль ничего не сказал. С того момента, как они вошли в дом, ему словно каменную глыбу на плечи опустили. Его захлестнули тоска и горечь, которых он не испытывал ещё пять минут назад и которым неоткуда было взяться. Дом, конечно, производил угнетающее впечатление, и его история сама по себе могла опечалить, но это не могло стать причиной столь ярких эмоций. Когда они приблизились к чулану, прибавилось чувство утраты и отвращения. Последнего и вовсе сложно было понять, но Тилль знал одно: его интуиция против того, чтобы он спускался в подвал. — Так, через такую дыру даже я точно не просочусь, — между тем заявил Оливер. — Надо люк открывать. — Я пробовал, у меня не получилось. Он крепко сидит. А поддеть нечем, — Рихард оглянулся, как будто ждал, что за время его отсутствия здесь мог волшебным образом появиться какой-нибудь подходящий инструмент. — Всё или сгорело, или сгнило за двадцать лет. Но мы же можем пойти вдвоем? — он посмотрел на Тилля, не замечая в темноте его бледный и болезненный вид. — И просто всё сфотографируем, правда? — Я боюсь, что через эту дыру с тобой мог бы пролезть разве только Ахим, — заметил Тилль, стараясь, чтобы это не прозвучало обиженно. — Я едва ли. — Да что вы как маленькие? — удивился Оливер. — Риш, ты правда думаешь, что если у тебя не получилось, то уже всё, возможности нашей скромной компании исчерпаны? С этими словами он опустился на колени у проломленного люка и, когда ему тоже не удалось его поднять, он просто выломал за каких-то пару минут оставшиеся прогнившие доски. Дыра стала гораздо больше, теперь и Тилль вполне мог в него протиснуться. — Такой вариант мне в голову не приходил, — пробормотал Рихард, глядя на значительно возросшее в размерах отверстие. — Это потому что ты ничего, тяжелее шприца, в своей жизни не поднимаешь, — хохотнул Оливер, залезая внутрь. — Так, кто ломал, тот и первый за приключениями, — заявил он, скрываясь в темноте подвала. Спустя одно мгновение они видели уже только огонек его фонаря где-то внизу. — Что ж, я предложу пропустить тебя вперёд, — Тилль нервно усмехнулся. С каждой секундой ему становилось все больше не по себе. Из расширившегося провала на него ко всем остальным эмоциям вязким и тягучим потоком хлынул ещё и страх.Он был чужим, а потому и контролировать, как обычно, ему не удавалось. Рихард с тревогой посмотрел на него. Обычно, когда нужно было пойти в потенциально опасное место, он не строил из себя джентльмена. — Всё в порядке? — спросил он, тем не менее спускаясь вниз, но продолжая смотреть на него в полутьме комнаты. — Нет, — честно ответил он, зная, как Риха обижают его попытки скрыть такие вещи. — Это плохое место. Очень плохое. И не из-за того, что тут случилось. Здесь что-то большее. Рихард замер, с тревогой оглянувшись на Риделя. В темноте большого подвала он видел свет его фонарика, да и сам был там всего меньше часа назад и не заметил никаких следов присутствия человека. Впрочем, едва ли Тилль так реагировал бы на человека. — Может быть, это тебе стоит остаться наверху, пока мы с Риделем всё сфотографируем? — предложил он. Тиллю очень хотелось сказать: «Да-да, я лучше вообще подожду вас на улице, желательно, подальше отсюда», но он только улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Полезай, я сразу за тобой. Рихард ещё мгновение помялся, но затем скользнул вниз. Оливер уже ходил по помещению, внимательно осматривая его, и даже подбил ногой одну из цепей, лежащую на земле. — Ничего себе тут методы воспитания были, — заявил он, увидев Риха. — То-то подружка Алекса мечтала отсюда сбежать. — Думаешь, детей сажали на цепь? — А ты думаешь, здесь собак держали? Линдеманн, ты как считаешь? — Оливер повернулся к как раз показавшемуся на лестнице Тиллю. Тот молча спустился вниз, огляделся, а потом буквально согнулся пополам, упершись руками в колени, поскольку теперь его начала бить дрожь. И это было куда хуже, чем пару дней назад, когда его знобило из-за высокой температуры. — Teufel… (нем. Чёрт) Не знаю, кого здесь держали, но это место пропитано ужасом, ненавистью, гневом и отвращением. — Ого, ты теперь даже такое чувствуешь, — хмыкнул Оливер, но в его голосе прорезалось явное беспокойство. Даже при свете фонарика мобильного телефона Тилль выглядел не очень хорошо. Рихард тут же подошёл к нему и наклонился, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Тебе лучше уйти отсюда, — с тревогой сказал он. — Нет, постой, раз уж я всё равно пришёл… — Тилль сделал глубокий вдох и выпрямился. Он всё ещё плохо понимал, как работает его «шестое чувство», но сейчас мог бы сравнить его со слухом. Обычно он словно шел в тишине, иногда специально прислушиваясь, иногда случайно ловя обрывки мелодий. Он даже не всегда успевал понять, что за напев услышал, где у него начало и где конец, но почти всегда успевал почувствовать его настроение. Сейчас же он словно стоял рядом с оркестровой ямой, и оркестр громогласно исполнял сразу несколько мотивов, а он тонул в них, захлёбываясь в музыке и эмоциях, которые она рождала. Сначала это оглушало, но потом можно было привыкнуть и заставить себя частично игнорировать какофонию звуков. Он осмотрелся по сторонам, наконец понимая, что именно Рихарду показалось интересным. Действительно, здесь всё было неправильным, такого не ожидаешь увидеть в семейном доме, но ведь все это могло появиться тут и раньше. Усадьбу просто отдали семье, усыновлявшей много детей, в качестве помощи от государства, которое все равно не имело ресурсов за ней ухаживать. Кто-то жил здесь раньше и мог использовать подвал для чего угодно. Тилль подошел к одному из вбитых в стену крюков, на котором болтался проржавевшая цепь. Она могла висеть тут двадцать, сорок или все сто лет. Подозревая, что ещё пожалеет об этом, он коснулся цепи рукой. На этот раз даже просить ни о чем не пришлось. Образы ворвались в его сознание, словно только и ждали, когда он откроет дверь. Отчасти это было похоже на первое его видение, когда вспышки накатывали волнами одна за другой, а мозг не успевал их обрабатывать. И каждое, приходя, словно всаживало в висок тонкую спицу, протыкая голову насквозь. Тилль не знал, как это выглядит со стороны. Не предполагал, что впервые дело не ограничилось обмороком, а продолжилось судорогами. Его сердце наверняка выделывало немыслимые кульбиты, но он об этом ничего не знал. Он был просто рад, когда провалился в чёрную дыру.