***
Отношения Шона и Даниэля сложные, и это мягко сказано. Окутанные тяжёлым принятием, влюблённостью и юношеским максимализмом, эти двое уже больше года смешивают семейные и романтические отношения в одном бокале. Скрывая порочное за дверями их спален, братья растворяются в своих чувствах, которые полностью принял только один из них. Даниэль сразу же опустился в омут с головой, наслаждаясь каждым мгновением новой близости с Шоном, чего не скажешь о втором. Шон даже год спустя всё ещё брыкается и не до конца признаёт свою "ненормальность". — Но мы же братья! Что подумают люди? А отец?! Даниэль в ответ лишь тащит его обратно в постель, покрывая каждый сантиметр кожи поцелуем и заставляя забыться, хотя бы на какое-то время. А потом всё по кругу. Даниэль устал. Даниэлю надоело, но он с рождения знает Шона, поэтому, стиснув зубы, терпит и помогает Шону менее болезненно принять их отношения. Однако всякое терпение имеет свойство заканчиваться, особенно когда твой возлюбленный любит подливать масло в огонь. Эти непонятные прикрытия в виде рандомных девушек из их школы сводят Даниэля с ума. Пару месяцев назад Шон прикидывался заинтересованным в некой Саманте, сейчас это Джен. Даниэль закатывает глаза и думает о том, как круто было бы оказаться где-то вдалеке, где никто и никогда не сможет осудить их. Даниэль — уверенный в себе молодой человек, но только не тогда, когда вопрос касается его брата-любовника. И, помимо обычного раздражения, Даниэль на самом деле боится, что Шон бросит его и уйдет к одной из этих пассий. Вдруг Шон не сможет до конца принять любовь к своему близнецу и будет строго следовать протоптанной дорожке общественных правил, стараясь забыть всё, что творилось за их закрытыми дверями. Отсюда громкие ссоры, разборки, швыряния подарками и показушные хлопки дверями, которые потом ремонтировать их бедному отцу-одиночке. Отношения Шона и Даниэля сложные, и это мягко сказано. Эти двое до головокружения влюблены друг в друга, но от этого лишь ещё больше проблем в семье Диас.***
Шон тупо пялится в забитый продуктами холодильник, забыв, зачем он вообще открыл его. Теряясь в потоке своих мыслей, он, наконец, цепляется за ту, что ведет его к верному логическому умозаключению: найти напитки для вечеринки. Вообще они вместе с Даниэлем должны были заниматься приготовлениями для вечеринки, но младший опять психанул на него и ушёл в свою комнату, закрыв хлипенькую дверь на защелку, показывая тем самым, что и пальцем о палец не ударит после очередного закидона Шона. Старший близнец тяжело вздыхает, но решает не выяснять сейчас отношения, мало приятного в свою сторону услышит, за что, конечно, в последствии извинятся, но даже начинать эту цепочку событий нет никакого желания. Но Шон не был бы Шоном, если бы не решил малость проучить этого мелкого засранца. Пусть они и любовники в самом извращённом понимании этого слова, они, в первую очередь, братья, вечно цепляющиеся и подкалывающие друг друга. "Раз решил вредничать, то на вечеринку вместо пива принесёт блок апельсинового сока. Вряд ли Лайла будет впечатлена такой выпивкой на вечер. Да, идеально." Старший самодовольно улыбается и вытаскивает из холодильника пачку безалкогольного напитка, загружая её в рюкзак Даниэля. Закончив со всеми приготовлениями, Шон оставляет оба рюкзака у входа и направляется в свою комнату, по дороге на всякий случай подёргав ручку в комнату младшего. Всё ещё закрыто. "Сердится". Шон коротко подытоживает про себя и заворачивает в дверь напротив. Комнаты братьев являются самым лучшим отражением их самих. Они не сильно отличаются друг от друга, у парней схожи вкусы и интересы практически во всём, но множество мелких деталей самым ярким образом подчёркивают эти самые различия в них. Заброшенная одежда на стул или сложенные вещи на полке? Заправленная постель или оставленная перевёрнутой с самого утра? Куча хлама или жёсткий минимализм, словно по методичке из книжки? Всё это и демонстрирует их характеры. Шон проходит вглубь своей комнаты, зацепившись взглядом за недоеденный завтрак на прикроватной тумбочке, и обещает себе перед уходом убрать, а то отец опять будет ругаться. Включает свой ноутбук и откидывается на кресле, настраивая звонок с Лайлой по Скайпу. Девушка на том конце крутится перед камерой, показывая выбранный образ на вечер, а Шон берёт жёлтый стикер со стола и рисует шуточный портрет подруги. — Да ты художник у нас, с большой буквы Х. — Шон смеется, откладывая листок в сторону и замечая заглянувшего в комнату Даниэля. Младший подходит ближе, здороваясь с девушкой и прося Шона на минутку отключиться. — Лайла, я сейчас. — старший близнец выключает камеру и микрофон на ноутбуке, разворачивается к остывшему возлюбленному, беря его за руку и переплетая пальцы, — У нас всё в порядке? — Надеюсь. — Даниэль тянется к пачке сигарет в кармане джинсов свободной рукой, параллельно спрашивая, — Или мне стоит беспокоиться об этой Джен? — Нет, конечно нет. — Шон расплывается в тёплой улыбке, коротко целуя костяшки брата. Даниэль заметно расслабляется под мягким жестом, выпутываясь из ласк и стремясь покинуть комнату. — Я буду снаружи, покурю немного. — Скоро подойду. Даниэль выходит из дома, проплывая мимо окна в комнату Шона. Старший следит за проходящим Даниэлем, залюбовавшись красотой его лица, которая идеально подчёркивается под мягкими лучами солнца. На мгновение Шону кажется, что он самый большой везунчик во вселенной. Фигура брата скрывается за поворотом к веранде, наконец исчезая из поля зрения Шона. — Хэй, приём? — Ах да, прости, так о чём это мы? Разговор близится к логическому завершению, Шон заканчивает все финальные приготовления и уже готов назначить Лайле место встречи для совместного прибытия на долгожданную пятничную вечеринку, как вдруг слышит какой-то шум и ругань с улицы. В нотках повыше различает голос Даниэля, подрывается со стула и спешит покинуть дом, чтобы разобраться в чём дело. — Что-то происходит снаружи, подожди немного. — Шон, всё в порядке? Но старший уже не отвечает взволнованной Лайле, вылетая на улицу. Чего он и боялся, перед ним предстаёт драка, в которой сошлись Бретт Фостер, надоедливый сосед, и Даниэль. Шон спешит разнять двух враждебно настроенных друг к другу подростков, оттаскивая Даниэля. — Что случилось? — Шон осторожно берёт лицо Даниэля в руки, осматривая того на наличие увечий. — Этот мудак опять не следит за своим языком. — прыскает Даниэль, косясь в сторону неадекватного соседа. — Два педика, валите, пожалуйтесь папаше. — Шон держится, но сглатывает этот "плевок", приобнимая Даниэля и кивая в сторону дома. — Пошли, он этого не стоит. Но стоит им сделать шаг в сторону дома, как Бретт решает одной фразой вырыть себе могилу. Буквально. — Понятно, почему мать от вас ушла. Тема матери для братьев — как красная ткань для быка. В мгновение всякое желание избежать конфликта покидает Шона и он с разворота бросается на соседа, без разбору врезая кулаком по лицу. Даниэль шугается немного в сторону от неожиданной смены настроения Шона, но тут же подскакивает разнять, а может и добавить Бретту от себя, он ещё не определился. Шон отпихивает соседа от себя с такой силой, что тот, спотыкаясь, летит на землю, напарываясь на камень. Крик обрывается, а глаза закатываются. Братья испуганно смотрят на конвульсии Бретта, коротко переглядываясь и пытаясь быстро сообразить, что им делать дальше, но за них решает откуда не возьмись появившийся полицейский. Парни не успевают и шагу сделать к задыхающемуся подростку на земле, как на них начинает кричать мужчина в служебной форме. — Так, а ну отошли от него. Быстро на землю! — Дерьмо... Офицер, он сам упал, это несчастный случай. — Шон отмирает первым, опускаясь на колени и начиная диалог с полицейским. Только этих проблем им не хватало в этот прекрасный пятничный вечер. Даниэль на инстинкте действует за ним, поднимая руки и опускаясь на землю. — Замолчите. Руки за голову! — полицейский подходит к уже обездвиженному телу соседа, трогая его пульс на шее, который, ко всеобщему сожалению, практически отсутствует. Всю эту картину наблюдает вышедший на шум отец, который спешит к гуще событий. — О нет... Шон, что случилось? — Папа, мы ни в чём не виноваты... — Офицер, это какое-то недоразумение. — Эстебан переводит взгляд со своих напуганных детей на сбитого с толку полицейского, надеясь успокоить хотя бы его. Служитель закона переводит дуло пистолета на Эстебана, тыкая в него трясущимися руками. — Не подходите! На землю! — Это хорошие ребята... — Лицом на землю! — Офицер, послушайте... Но тот решает не слушать Эстебана, случайно выстрелив ему в грудь. Глупый... глупый молодой офицер. Тело отца в момент опускается на свежескошенный газон, окрашивая зелёную траву в кроваво-алый цвет. Мгновение спустя привычная жизнь в семье Диас рушится на мелкие кусочки. Покой и счастье, словно стекло под пулевым выстрелом, разлетаются на множество осколков, подобно крови на груди Эстебана. Мгновение спустя улица наполняется пронзительным криком Даниэля, который зарождает в нём огромнейшую суперсилу. Больше ничего не будет так, как было прежде. Мощный крик несёт за собой разрушения и смерть полицейского, чье тело откидывает на несколько метров назад. Спустя несколько долгих секунд, Шон приходит в себя после оглушающей звуковой волны и осматривается по сторонам. Даниэль без сознания, трое остальных убиты. — Отец... отец! — Шон вскакивает к мёртвому телу Эстебана, с ужасом смотря на расползающееся кровавое пятно на его груди, — Нет, нет, нет! Шона охватывает паника, он прикрывает рот руками в попытке сдержать крик из глубины души. Вся его жизнь, которую он так любит, уничтожена на его глазах. Он смотрит на мёртвое тело родного отца, который был для них с братом всем, а внутри душу выворачивает от боли. Глаза застилают непрошенные слёзы, он смаргивает их и поворачивается к Даниэлю, судорожно хлопая того по щекам и пытаясь привести в чувства. — Вставай, мы должны идти! Сейчас! — Что?.. Даниэль медленно приходит в себя, затуманенным взглядом блуждая по сторонам в поисках ответов на свой вопрос. Шон поднимает его, не теряя времени и не давая даже шанса осознать до конца всё произошедшее, он тащит Даниэля к входной двери в дом. Оставляя пошатывающееся тело снаружи, он вбегает, хватает оба рюкзака, мимолётно прощается с домом, и возвращается к брату. Вручая ему один из рюкзаков, Шон помогает Даниэлю двигаться прочь от происшествия. Он тащит обмякшее тело брата, постоянно оглядываясь назад и где-то в глубине души понимая, что сюда они больше не вернутся. Эта веранда, на которой они играли в машинки ещё будучи детьми, сейчас окрашена следами отцовской крови. Окна, на которых зимой они рисовали снежинки, теперь осколками рассыпаны по холодной земле. Земля, небо и сам дом в одно мгновение становятся одной сплошной безжизненной декорацией — отныне лишь отголоском прежней жизни, которой у близнецов Диас никогда больше не будет. Вдалеке слышна полицейская сирена, нельзя терять ни минуты. — Мы будем в порядке, Даниэль. Идём.