***
Для всех людей, что окружали её, время аномально быстро неслось вперёд. Десять лет ощущаются, как один день - так они говорили, но Гильда не разделяла этого восприятия. Её время тянулось, как патока. И вроде бы, действительно, всего несколько лет назад она бы и подумать не могла, что жизнь вынудит её переквалифицироваться, избрать абсолютно другое направление. Всего несколько лет назад, - в тот период, который теперь казался ей чужой жизнью, свидетельницей которой она была -, Гильда уверенно шагала к операционной, прихватив с собой и шанс для очередного счастливчика-реципиента. - Ты быстро. Мы опасались, что будешь долго добираться, - Энгель с самого первого дня их сотрудничества самостоятельно возложил на себя ещё одну задачу помимо прочих - внезависимости от обстоятельств внушать оптимизм в молодого, но не обделенного практикой, сердечно-сосудистого хирурга. - Я сорвалась, как только сработал пейджер. Все уже на месте? - она ускорила шаг и плотно затянула шнурки бледно-зеленых брюк, раздражающих своим шелестом, который любому другому человеку не показался бы столь навязчивым. - Миа готовит наркоз, и, да, Гильда... - женщина вынужденно замедлилась, оглянувшись. - Тебя хотят видеть. - Ну нет, - отрезала она, - не сейчас, - разумеется, близкие пациентов всегда, пусть и порой неосознанно, пытались, так сказать, приобщиться к процессу. Задавали миллион вопрос, что касались предстоящих операций, и ни один из ответов на них не приносил им ожидаемого спокойствия, а лишь порождал новые тревоги и сомнения. Сама Гильда, пусть это и прозвучало бы непозволительно эгоистично, ощущала нестерпимый груз ответственности после такого общения, а ведь это совершенно не то состояние, в котором ей бы следовало приступать к работе. - Сам объясни им основные принципы, а на все прочие вопросы я отвечу после операции. Так и скажи, - заключила Шнайдер и уже вновь шагнула вперёд, когда Энгель заставил её буквально замереть на месте. - Не родители... Сама девочка. Она в предоперационной, ещё в сознании, - мягко проговорил мужчина, едва ли не умоляя её взглядом хотя бы раз поступиться своими принципами. Гильда беззвучно выдохнула: - Готовьте сердце. Скоро начнём. В предоперационной её ожидала пятнадцатилетняя Фрок Нотбет - да, это имя до гробовой доски впечаталось в её памяти, хотя сама Гильда была уверена, что оно будет приследовать её и за чертой. По правде говоря, она впервые работала со столь юной пациенткой, но не ощущала волнения по этому поводу. Внутренний голос твердил, что оно и к лучшему - организм этой юной девушки оставлял шансы на благополучное завершение операции, положительную динамику и, соответственно, скорую реабилитацию. - Доктор? - слабо отозвалась она, скрытая за белой ширмой. - Здравствуй, Фрок, - Гильда вымуштрованно улыбнулась ей. - Ты хотела меня видеть? - Да... Я не стану просить Вас успокаивать меня. Это не к чему, - протяжно говорила девочка; прижавшись щекой к подушке, она пристально, насколько это было возможно, вглядывалась в лицо Шнайдер сквозь полуопущенные веки. - Я просто хотела увидеть Вас, что бы знать... в чьих руках окажется моё сердце. - Если тебе этого достаточно, - Гильда снисходительно склонилась к ней, чтобы та могла лучше её разглядеть. - С тобой... всё будет в порядке, - зачем она сказала это? Что побудило Шнайдер сказать эту банальность, когда это полностью противоречило стилю её подхода к работе. Она никогда не давала гарантий. Она не имела права их давать. Фрок потянулась к ней пальцами, не отрывая кисти от постели из-за слабости. Гильда настороженно уставилась на них, словно те деложны были сыграть роль орудия в сцене её казни однажды. Преодолев внутренне неприятие, она сумела заставить себя коснуться их, сжать в знак обещания - обещание того, что жизнь Фрок не оборвётся. Не сегодня. Тревожные покалывания прошлись тогда по всей её коже, а, покрытые дымкой, но сохраняющие ясность, голубые глаза Фрок даже не принуждали Гильду к каким-либо обязательствам, но последняя всё равно решилась на них, передавая через крепкое рукопожатие. - Доктор Шнайдер! - в предоперационную влетела бригада во главе с анестезиологом. - Всё готово. Гильда одобрительно кивнула, отступая чуть в сторону и провожая взглядом Фрок, которую уже взялись перевозить в операционную. Оставшись одна, посреди холода и глухой пустоты, женщина уставилась на свою руку, что минуту назад сжимала бледные пальцы её пятнадцатилетней пациентки. Гильда задумчиво потерла их, ощущая чужой несмываемое касание. Стоило контейнеру с донорским органом оказаться перед Шнайдер, как её собственное сердце бешенно заколотилось, а к горло подступила тошнота. Дурное предчувствие? Глупости. Ей, как человеку науки, было бы позорно потакать таким предрассудкам, даже если они и несли предостерегающий характер. Веки Фрок медленно опускались под воздействием наркоза, но Гильда была готова поклясться, хоть и не верила в клятвы, - тот взгляд, что скрывался под ними, был направлен на неё; он цеплялся за то единственное, что могло спасти жизнь его обладательницы. - Что ж, с Богом, - торжественно произнёс Энгель, за что прлучил косой укоризненный взгляд от Шнайдер, которая была занята, поправляя инструменты. - Что? - невозмутимо промолвил он, и медицинская маска натянулась от его широкой улыбки. - Это не значит, что я не верю в тебя. Вы с ним, - мужчина со значением указал пальцем вверх, - в какой-то степени коллеги. Гильда раздражённо закатила глаза, приказав ему замолчать. Женщина выдохнула, выпуская из себя всё то, что могло беспокоить её за пределами операционной - ничему подобному здесь не было места. - Начинаем.***
Тяжёлые двери больницы нехотя поддались ей. Гильда, оказавшись на улице, едва не свалилась на землю, прижимая руки к груди. Воздуха не хватало. Нет, его будто и вовсе не было: ни в лёгких, ни вокруг. Нужно забраться выше - туда, где не останется никого, кроме неё и ветра. Пожарная лестница помогла ей осуществить задуманное. Шнайдер остановилась у края крыши, чувствуя, как здравомыслие ускользает от неё. - АИК* готов? - Да. - Извлекаю сердце. - Охлаждаем до двадцати восьми градусов. Тошнота, что преследовала её самого начала операции и не отпускала вплоть до её завершения, вновь заявила о себе. Гильда сжала рукой ограждение, когда перед глазами заплясали чёрные пятна; ещё немного, один шаг, чуть-чуть поддаться вперёд, и она неизбежно полетит вниз. - Ей уже ранее имплантировали мейтральный клапан, - сосредоточенно комментировала Шнайдер, вынув поражённое сердце из груди Фрок. - Хорошо... Поместите его в раствор. Почему именно Фрок? На том гребанном столе? На её руках? - Начинаю стомазирование левого предсердия. - Молодец, Гильда, - едва различимо шемпнул ей Энгель. - Помолчи, пожалуйста... Приступаю к правомупредсердию. Она как-то спрашивала у своих коллег из чистого любопытства - по какой причине она выбрали хирургию. Всех и слова были расплывчаты, а аргументы романтизированны, и не находили отклика в самой Шнайдер, которая, в свою очередь, всегда отвечала лаконично - она никогда не боялась крови и плоти, с раннего детства... Ах да, ещё у неё очень ловкие пальцы, не поддающиеся дрожи даже в самых стрессовых ситуациях. - Заканчиваю с аортой. Давление? - В норме. - Отлично, - подбадрив саму себя, женщина принялась удалять воздух из полости левого желудочка. - Тишина, - настороженно осведомил Энгель, наблюдая за неподвижным, только что установленным, сердцем. - Готовьте дефибриллятор... Придётся самим. Что пошло не так? Они проверили донора, взяли все анализы, и каждый из них выдал положительный результат. Причина остаётся только одна - её некомпетентность. Её ошибка. - Сокращения некоординированные. - Давление падает. - Необходимо снова подключить её к аппарату, пока не поздно. Голоса ассистентов звучали синхронно и в тоже время хаотично, всё сильнее погружая Гильду в панику, поддаваться которой она не имела права. - Нет, не успеем - твёрдо произнесла она, чувствуя, как со лба начали стекать крупные капли пота. - Готовьте разряд, - холодные продолговатые щипцы коснулись обнаженной, жизненно важной мышцы. - Ещё раз. - Тишина. - Увеличь до трехсот. - Мы её теряем, - напряжённо осведомил Энгель, не отрываясь от показателей. - Чёрт, - передав ему щипцы дефибриллятора, Гильда схватилась обеими руками за донорское сердце, что упрямо отказывалось биться в теле нового насосителя. - Давай же... Давай. В те секунды ей ещё казалось, что контроль над ситуацией целиком и полностью в её руках. - Фрок, - одними губами шептала Гильда, будто это могло удержать её пациентку, заставить остаться здесь - с ними. - Всё... - сдержанно, но с досадой, Энгель озвучил приговор, который подтвердился, режущим ушные перепонки, писком приборов. - Нет, не всё, - не признавая, Шнайдер продолжала ритмично массировать, давно остановившееся, сердце. - Время смерти - 9:45. Дыхание раз за разом перехватывало, заставляя её всё сильнее белеть. Пустой желудок продолжал извергать кислоту до той поры, пока не настал черёд желчи, скользящей пузырями по её тонким губам. Утратив все силы, Гильда опустилась на колени и позволила себе зарыдать в голос. Всего несколько часов назад она говорила с Фрок, которая, несмотря на свой юный возраст, оказалась такой смелой и решительной, полностью доверившись ей, не требуя в ответ никаких гарантий, но ведь Шнайдер дала их. Проклятое обещание, сорвавшаяся с её уст - с тобой всё будет в порядке. Непозволительная, подлая ложь. Ей следовало отвлечься, успокоиться, чтобы наконец-то разгадать причину, по которой итогом операции стал летальный исход, но она не могла. Не могла больше подняться, не чувствовала собственных рук и ног... Никто не мог предположить, что всё закончится так, но должен был. Где-то на втором этаже здания Фрок до сих пор ожилали её родители, и каждый раз представляя, что рано или поздно ей придётся взглянуть в их глаза, Гильда вновь начинала биться в истерике. Наверное, гибель пациента на операционно столе не избежать ни одному практикующиму хирургу, но она так верила, что станет исключением...Нет, не вера, а только чистая убежденность без примесей. Она прокручивала в голове все воспоминания: её чрезмерно уверенное настроение перед каждой операцией, проведенной ранее, эта циничная манера поведения с пациентами и их родственниками, будто их переживания пустая трата времени и её же ресурсов. Да, Гильда Шнайдер мнила себя профессионалом, но одна ошибка и - теперь ты убица. Женщина и не заметила, как перед ней возникла тень, загораживая собой лучи яркого утреннего солнца. Подняв, опухшие от слёз, глаза на незнакомца, Гильда так и не сумела разглядеть его лицо из-за ореола света; он будто весь был в золотой пыли**. - Возьмите, доктор, - удивительно высоком голосом произнёс он, но Шнайдер и не обратила внимания на то единственное, что указывало на юный возраст этого видения - иного обозначения ему она пока что не находила. И короткая фраза, будто удар невообразимой силы прямиком в грудь; удар, разрывающий лёгкие. Доктор - нет, теперь нет... Если она ещё хоть раз позволит самой себе назвать себя так, пусть и ненароком, по привычке, лично раздаст камни всем, близь стоящим, для последующего забивания. Шнайдер закалялась, инстинктивно прижав руку к шее; от непрекращающихся мучительных рыданий горло пекло так, словно ей без подготовки просунули в него зонд для ФГДС. Незнакомец наконец-то опустился перед ней, самостоятельно вкладывая в её руку, ранее предложенный платок, который Гильда бессознательно сжала. Теперь она могла видеть это светлое лицо с сияющими глазами и невинным, благосклонным взглядом. Неужели, в образе случайного прохожего, что был вероятно всего на пару лет старше Фрок, который к Шнайдер явилась сама, убитая ею, пациентка? Простить или покарать - неважно. Иначе, как объяснить, что он оказался здесь именно в этот час, совершенно мистическим образом угадав и место, и время. Это видение показалось Гильде реальнее каждого из событий, прожитых женщиной за всю её жизнь, что лишь сильнее травмировало пошатнувшийся рассудок. Она перевела ошарашенный остекленевший взгляд на свою руку, судорожно сжимающую во влажной ладони подаренную ткань, а тонкие, едва ли не прозрачные пальцы незнакомца, что прибыл вершить её судьбу, с нежностью провели по посиневшим от хватки костяшкам; сама Гильда, как и слезы в её глазах, замерла от этого касания, но вновь ожила, стоило незнакомцу заговорить: - Скажите, всё дело в смерти? Или в том, кого она настигла? Жаль, что этому помешательству было суждено так недолго просуществовать. Наверное, она бы предпочла сойти с ума, лишь бы не помнить себя. Гильда расжала пальцы, - платок выскользнул из её рук, незамедлительно встретившись с землёй -, и уставилась на раскрытые ладони, всё ещё наблюдая их в алом цвете, ощущая чужую кровь на коже. - Она ведь ещё ребёнок... Такая смелая, но ребёнок... - захлебываясь, шептала Гильда, откровенно, словно это была её первая и последняя исповедь. - Как я могла?! Как?! - женщина вцепилась рука в свои короткие каштановые локоны, но уже в следующее мгновение принялась хлыстать себя по голове, желая всем сердцем наказать саму себя - отчистить болью от столь тяжкого греха. Её кисти осторожно, но крепко сжали, прекращая эту пытку. Он склонился к лицу Шнайдер, приказывая ей замереть одним взглядом. Взгляд Гильды замер на его ангельской улыбке, безотрывно следил, как уста юноши вновь зашевелились: - Все равны перед смертью, доктор. И ничто бы не помогло спасти Вам того, чей час уже пробил. Гильда, сломленная и поверженная всей тяжестью осознания простой истины, обмякла, оставаясь на земле, в то время, как незнакомец вновь поднялся на ноги и растворился в свете. И пускай ей удалось уверить себя в том, что произошедшее на крыши - лишь плод её воображения, и только, но его она запомнит навсегда, а после будет преданно ожидать новой встречи с тем, кого никогда не существовало. - Нет, Гильда, ты не можешь просто взять и уйти! Обесценить все те годы, что ты посвятила хирургии! - Это моё окончательное решение, Энгель. И ничто на свете не заставит меня его изменить. - Я ведь всё понимаю, но... - мужчина тяжело вздохнул, понимая, что вынужден, обязан отпустить её. - Куда ты пойдешь? - В психиатрию. - Почему именно туда? Пойми, твоё место - здесь! Спасать жизни. Пусть не всегда всё зависит от тебя, но ты давала людям шанс. Ты нужна здесь. - Спасать людей можно, не только вторгаясь в их плоть... Мои руки больше непригодны для этой работы, - Гильда приподняла кисти, демонстрируя коллеге слегка подрагивающие пальцы ( да, теперь так было всегда - каждый раз, когда в поле её зрения попадал скальпель ). - Это изначально был не мой путь. Я ошиблась, но... мне ещё предстоит найти новый.***
- Для чего Вы поднялись на крышу?.. Хотите разделить смерть с тем, кого не смогли спасти. Думаете, сможете заслужить эти прощение? Никто, кроме Вас самой, не сможет Вам его дать, даже то, что Вы увидеть за мгновение до конца. - Почему, - Гильда невольно прервалась на полуслове, всё ещё пристально взглядываясь в статичное лицо Йохана, - почему у Вас фотография этого человека? - Потому, что это тот, кого я ищу, - похоже, не только Вы, доктор Тенма. - Он ответственнем за гибель семейной пары, в которой обвиняют меня. - Что? Хотите сказать, что это он убил тех людей? - симпло произнесла Шнайдер, не желая верить в услышанное; Кензо лишь удвердительно кивнул, прожигая её серьёзным взглядом чёрных глаз. - Почему Вы так в этом уверены. - Я знаком с ним лично. И странные обстоятельства нашего знакомства дают мне веские основания считать так, поверьте. Мне лишь нужна Ваша помощь в составлении психологического портрета... Если Вы откажитесь, могут погибнуть ещё люди. Столько лет прошло с той совершенно случайно и вместе с тем судьбоносной встречи, которая не оставила после себя ничего, кроме неоднозначного противоречивого послевкусия и тонны вопросов, ответы на которые мог дать только тот, кто и порадил их. Что привело его на крышу больницы вслед за ней в тот день? Как молодой человек, которому можно было дать от силы семнадцать лет, сумел так быстро разгадать причину её панического состояния? Что было в нём такого необычного, с позволения сказать, сверхъестественного, вырвавшего её из реальности? Внешний облик незапятнанного горестями жизни ребенка шёл вразрез с тем впечатлением - несмываемым отпечатком, что он оставил на жизни Гильды, которая, несмотря на свой личный опыт общения с разными людьми, не была готова столкнуться с таким диссонансом. К тому же, поразительная ирония, что они столкнулись именно в тот момент, когда она была на пике своей уязвимость. Кто бы не раскладывал карты, у него скверное чувство юмора... Йохан Либерт. По крайней мере, теперь она знала его имя, не без участия доброго доктора Тенмы. Не обратись он за помощью именно к Шнайдер, она бы продолжила свято верить, что сцена на крыше была, воссозданным её собственными руками, бредом - да, с каждым годом, с тех пор, как она прекратила практиковать, эта иллюзия только крепла, а белокурый незнакомец оставался лишь картинкой в её голове, уже теряющей яркие краски, но не точность линий. Уходя в психиатрию, Гильда рассчитывала найти для себя новый смысл существования, но оберла лишь серость однотипных будней. И теперь, когда это режим стал привычным для неё, а сама Шнайдер наконец-то сумела адаптироваться к нему, стать другим человеком, на её голову обрушилась череда происшествий, которая, хоть и ничуть не была связана с самой Гильдой, всё равно уже начала тянуться к ней прозрачными нитями. Следовало остаться безучастной, сохранять и дальше свою безопасную позицию и стабильность, но как велик был соблазн поддаться молчаливому обещанию всё же отыскать ответы, которые могли внести не только ясность в историю трёхлетней давности, но и вдохнуть саму жизнь в зачахшего от рутины психиатра. - Я помогу Вам, доктор Тенма, - уверенно ответила Гильда, не став долго мучать его ожиданием. И сам Кензо порадовался бы такому исходу, если бы не жутковатый лихорадочный блеск в глазах Шнайдер, ощущения от которого весьма незаманчивым образом пересекались с тем, что доктор испытал, впервые столкнувшись со взрослым Йоханом лицом к лицу; вынужденный оставаться беззащитным свидетелем того, как его бывший пациент выпускает серию выстрелов в голову собственного подручного, что имел неосторожность связаться с Монстром. Тенма нервно дёрнул головой, отгоная непрошенные воспоминания, после чего, игнорируя всякие подозрения, спросил: - Сколько времени Вам потребуется на формирование портрета?.. Мне нельзя задерживаться долго в одном городе. - Понимаю, - Гильда задумчиво посмотрела на него, вынимая чайный пакетик из кружки и, нетипично выжимая из него последние капли, подставила под них слегка распахнутый рот; покончив с этим странным действием, от которого брови Тенмы изумлённо взлетели вверх, добавила. - У меня есть к Вам встречное предложение. И оно позволит мне также исполнить и Вашу просьбу. - Предложение? Какое? - Я поеду с Вами, и... помогу найти Йохана. Она сменила род деятельности, привычки, сузила близкий круг общения, от метаморфоз не сумело сбежать и мироощущение - личность Гильды Шнайдер переродилась, хоть и не в лучшей ипостаси. И неизменным осталось только одно - её врождённая самонадеянность и неумение прощать, в первую очередь, себя.