Танец Хаоса. Искры в темноте

Следом за Крол карабкалась Китари по салематовым грудам, оскальзываясь, сползая, изо всех сил стараясь двигаться как можно тише, но получалось у нее не ахти. Ноги разъезжались на неровной земле, крошка скрипела под сапогами, громкий плеск воды сопровождал каждый ее шаг, и она морщилась, кусала губы и проклинала собственную бестолковость и неумение, следуя за бесшумно шагающей женой. Казалось, что Крол и вовсе не по земле ступает, а по воздуху – под ее сапогом ни единый камешек не хрустнул. И как она это делала? Из-за производимого Китари грохота идти им приходилось медленнее, чем хотелось бы жене. В ответ на извиняющийся шепот Китари она только поморщилась и буркнула, что все в порядке, что она и по запаху найдет путь, но они все равно двигались вперед явно медленнее, чем было нужно. Впрочем, преодолевать эти завалы быстрее тоже вряд ли получилось бы. Карабкаясь по стволам или бредя по колено в лужах, Китари все крутила и крутила в голове мысли о Заине. Зачем ей понадобилось воровать Лепесток? Понятное дело, каждый из окружающих Аватар ведунов жаждал власти, но ведь использовать Фаишаль никто из них не мог! Это могли сделать только Дети Солнца, согласно легенде, тогда какой смысл был в том, чтобы стащить для себя камень? Чтобы потом торговаться за него с Вольторэ, желающей его уничтожить? Но ведь никто на самом деле не знал, что она этого хочет, кроме очень узкого круга ее ближайших Спутников! Аленна, ну что за беда? Почему я такая бестолковая и совсем ничего не понимаю в Твоих узорах? Нога в очередной раз соскочила с камня, громко плюхнув по поверхности воды, и она едва не взвыла от расстройства и собственной глупости. Застывшая впереди у древесного ствола и осторожно выглядывающая из-за вывернутых из земли корней Крол обернулась к ней и махнула рукой, чтобы та двигалась быстрее. Как могла тихо подковыляв к ней и отдуваясь, Китари взмолилась: - Прости меня, Крол! Я могу или быстро, или тихо, и то, и другое сразу у меня не получается. - Подожди! – отмахнулась жена, глядя куда-то в темноту. Глаза у нее светились, будто у зверя, ловя в себя приглушенные отблески звезд. – Смотри туда! - Что там? – Китари с любопытством высунулась из-за ее плеча, глядя вперед. Сквозь переплетение вывернутых из земли корней глазам открылась покрытая обломками салемата площадь, заканчивающаяся изящной, слабо мерцающей в темноте лестницей. Та взбиралась на холм, открытый небу и солнцу, на котором вырастала из земли странная диковинная постройка. Больше всего она напоминала распустившийся цветок кувшинки, разбросавший во все стороны остроконечные лепестки. И к этой постройке по ступеням как раз поднимались две фигуры, одна из которых следовала за другой как-то медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, будто в забытьи. - И впрямь, бхара проклятая, воровать пошла, чтоб ей провалиться! – выругалась Крол, в ярости мотая головой. - Что нам делать? – взглянула на нее Китари, чувствуя в груди горькую обиду и праведное возмущение. Она ведь только-только начала доверять Заине, думала, что они подружились! А оказывается, все это время у ведьмы был план добраться сюда первой и стащить Лепесток! И почему только обитатели земель по эту сторону Эрванского кряжа были такими коварными? Две фигуры достигли верха лестницы и исчезли в тени бледного ночного цветка крипты. - Что делать? Вломить этой змее наконец-то за все ее вранье! – прорычала Крол, распахивая крылья за плечами и с шумом хлопая ими по воздуху. – Полетели! Теперь уже нет смысла таиться. Китари послушно раскрыла крылья вслед за ней, взлетела, отталкиваясь от земли и отдавая себя переполненному звездами ночному небу. Так хорошо было ощутить упругие потоки воздуха под крыльями, так сладко было наконец-то распахнуть объятия ветрам, ради которых она и родилась на свет когда-то! Анай принадлежали небу, а не земле, их местом были разливы облаков и солнечные степи, а не темные страшные леса, наполненные искаженными тварями. Сверху разгромленная площадь выглядела впечатляюще, и Китари окинула взглядом остатки колонн и громадные древесные стволы меж ними. Поблескивали разливы озер, отражая огоньки их крыльев, темнел внизу окружающий Белый Чертог лес, наползая на него темной волной. Они направились к крипте, и салематовые лепестки поймали блики их крыльев, засветились изнутри, отражая их, будто сам огонь расцветал из глубин земли гигантским цветком. С высоты Кит разглядела темное пятно у самого основания цветка, в которое вела узкая полоска ступеней. Крол устремилась прямо туда, выталкивая себя вперед мощными ударами крыльев, и Кит поспешила за ней, гадая, что же ждет их там, внизу. В конце концов, это ведь была могила Первопришедших Аллариэль и Налеана, тех самых, что привели в Этлан эльфов из-за Кругов Мира. Тех, что убили когда-то Зависть и Лень. Я ведь тоже убила хасатру. Китари внезапно заробела, круглыми глазами глядя на приближающееся отверстие, ведущее под землю. Там, глубоко внизу, спали те, с кем она невольно оказалась связана единой судьбой по какой-то странной прихоти Милосердной, именно ее избравшей для этой невыполнимой и великой задачи. Трепет родился в ней, разрастаясь лозами плюща, заполняя тело изнутри, перетряхивая все ее существо. Что-то задрожало, зазвенело в ответном безымянном бессловесном зове, который отвечал на тишину глубин. Они ждали ее, и она пришла. Зачем я здесь на самом деле, Аленна? Крол почти что спрыгнула на салемат перед входом в крипту и энергично приказала ей: - Давай за мной. Первой побежала она по ступеням, вскинув над головой руку и держа в ладони алый язык пламени Роксаны, чтобы осветить им путь. Отблески его упали на салематовый цветок, наполнили его изнутри алым сиянием, и Китари задрожала, предчувствуя в этом что-то древнее и огромное, куда большее, чем она сама. Ровные ступени вели вниз, коридор, будто изо льда, нигде не изгибался, сияя от огня в руках Крол. Поверх плеча жены Китари видела далеко внизу арку прохода, ведущую в какое-то помещение по ту сторону. Сердце в груди заходилось в бешеном беге, а дыхание перехватило, и она чувствовала, как вся ее грудная клетка ходит ходуном. Что-то ждало их там, внизу, что-то грандиозное. Ступени кончились, и они вбежали в просторное помещение, залитое бледным приглушенным светом. Будто изо льда была вырублена крипта, так походил на него салемат, который освещали десятки эльфийских фонарей, укрепленных вдоль стен на изящных подвесах. Сами стены были вырублены в виде стволов деревьев, поддерживающих купольный потолок, полый изнутри, из которого вверх наружу и прорастал белый салематовый цветок. А в центре зала на возвышении стояли два надгробия с фигурами, вырезанными на них из камня, и третье, гладкое и ровное, будто цельная глыба льда. Над ним-то и склонялась Заина, водя ладонью над монолитной поверхностью. Джонай стоял в стороне от нее с обнаженным мечом в руке, будто оглушенный, глядя в пространство перед собой. Крол опустила руку с огненной сферой, позволив ей исчезнуть, и приказала: - А ну-ка отошла от могилы! - И не подумаю, - откликнулась Заина, даже не обернувшись в их сторону и продолжая внимательно осматривать надгробие. Пальцы ее перебирали воздух, и Китари прищурилась, выворачивая глаза и глядя внутренним зрением. Тонкие нити алого цвета соединяли ее пальцы с поверхностью камня, будто паутинка, шевелящаяся на ветру. Крол вскинула руку, дернув ею так быстро, что Китари с трудом успела уловить взглядом движение тонкого клинка, который полетел сквозь пустоту зала в сторону Заины. В следующий миг Джонай сместился в сторону, вскидывая руку и острием меча отбивая метательный нож. Звякнула сталь, нож упал где-то вдалеке, загромыхав по салематовому полу. Наемник медленно опустил руку, будто неживая кукла, которая шевелилась только благодаря воле кукловода. - Ты, как всегда, спешишь с выводами, Златорукая, - проговорила Заина, не отрываясь от своего занятия. – В очередной раз поддаешься эмоциям, а могла бы вместо того подумать головой. - О чем тут думать? – рыкнула Крол, поводя плечами. – Ты обманула нас всех и пытаешься украсть Фаишаль! Я не позволю тебе этого сделать. Она решительно двинулась вперед, но остановилась, когда Джонай преградил ей дорогу, вскидывая меч. Китари взглянула в его лицо и охнула: глаза у наемника закатились, и на них с Крол смотрел пустой белок, перевитый тонкими жгутами сосудов. Лицо его не выражало никаких эмоций, он явно не понимал, где находится. - Сначала ты меня выслушаешь. Иначе тебе придется убить этого мальчика, а вряд ли твое обостренное чувство справедливости позволит тебе это сделать, - заметила Заина. - Бхара! – рыкнула Крол, но с места не сдвинулась. Вдруг громкий треск раздался в тишине крипты, и каменная плита под пальцами Заины раскололась, а осколки посыпались в стороны. Удовлетворенно кивнув, она запустила туда руку и вытащила наружу миниатюрную шкатулку из резной кости. Несколько мгновений ведьма рассматривала шкатулку, а затем нажала на крышку пальцами, и она откинулась. Казалось, осколок звезды упал с неба прямо в ее руки, чистейшей воды алмаз, в котором заиграли, преломляясь, бледные лучи света эльфийских фонарей, заставляя водопады разноцветных пятнышек плясать по потолку и стенам салематовой крипты. Заина бережно подняла его с бархатного ложа, небрежно отбросив прочь ставшую ненужной шкатулку, и повернулась к Крол. - Вот это – способ для нас всех спастись и спасти твою драгоценную Аватару, Златорукая, которая, будучи еще совсем молодой и наивной, даже не представляет себе, какая опасность ей угрожает. – Заина неторопливо запустила руку в свой поясной кошель и извлекла оттуда странную каменную плашку с нарисованной на ней спиралью, продемонстрировав им с Крол оба предмета на раскрытых ладонях. – Я соврала тебе, и говорю об этом сейчас открыто и честно. Эта печать действительно хранит в себе кровь, и именно благодаря этому нас почуяли твари Чащи. - Я знала, бхара!.. – вырвалось у Крол, но Заина не позволила ей продолжить тираду и перебить себя. - Ничего ты не знала, девочка, на самом деле. Вы, переполненные своей святостью дети небесного мира, что вы знаете о мире крови и муки, что вы можете понять о жизни со своих недосягаемых вершин? – Заина презрительно хмыкнула. – Можно сколько угодно молиться Великой Матери и пропускать через себя ее силу, как делает Аватара, утверждая, что все остальные способы контакта с энергиями ничего не значат. В такие моменты очень легко переполниться самолюбованием и забыть обо всем на свете, потеряв связь с реальностью, а следом за тем и себя. - Мне не нужны нотации, говори по делу! – потребовала Крол. Заина криво усмехнулась и качнула головой. - По делу? Хорошо. По делу, моя милая, выходит, что осиянная светом Аватара твоя пропустила тот момент, когда один из самых ближайших ведунов в ее окружении попал под власть одного из Эвилид, впустив в себя его сущность. Когда он украл кровь всех ведунов ишмаильского Круга, что открывает для него практически безграничные возможности установления контроля над ними, когда спрятал эту кровь под этой маленькой печатью и отдал ее мне, чтобы я унесла ее из Ишмаила, подальше от посторонних глаз, наказав забрать для него Фаишаль. Китари поняла, что, раскрыв рот, смотрит на Заину и не может выдавить из себя ни единого звука. Ни одной мысли не было в голове, только ужас, огромный и бесконечный, затопивший ее с ног до головы. - Кто этот человек? – ахнула Крол. - Падальщик Марл Навин, прозванный Котом, - в голосе Заины заклокотала ярость. – Тот, кто убил Ярадана и поглотил его мощь, надеясь набраться от него силы, а вместо того получил часть его личности, которая совсем скоро завладела его мыслями и исказила его суть. Теперь он хочет лишь одного – контроля над Аватарами Создателя, чтобы стать полным властелином мира. - Аленна, какой ужас!.. – все-таки сумела выдохнуть Китари, прижимая пальцы к губам и глядя во все глаза на ведьму. - Ты служишь ему? – спросила Крол. - Я вынуждена, - неохотно признала ведьма. – Он потребовал плату, которую я задолжала ему много лет назад, а с учетом того, что мою кровь он тоже забрал себе, ослушаться его я не могу. - И что будет, если ты не вернешь ему Фаишаль? – нахмурилась Крол. – Как он вообще узнает, что ты его добыла? - Он уже знает это, - мрачно проговорила ведьма. – Чтобы следить за мной, он послал с нами одного из своих Защитников, Небесного Змея, на котором в Золотых Садах летает Ирантир, Властелин Жизни. Его-то ты и видела за своей спиной все это время, Златорукая. - Я?! – Крол вытаращилась на ведьму с совершенно потрясенным видом. – Но почему я, если он следил за тобой? - Ты связана с Марнами, - голос Заины звучал напряженно, она говорила быстро, явно торопясь, но Китари сейчас просто не в состоянии была думать, почему. – Ты сражалась с ними и одолела их волю. Марны – троичное олицетворение Царицы Судьбы, а образ Ирантира также связан и с Его Величеством Случаем, одним из Столпов Мира. Кому как не тебе видеть того, кто возит на своей спине Случай? - Я ничего не понимаю, - замотала головой Крол. - У нас мало времени, - настойчиво заговорила Заина, переводя взгляд с одной из них на другую. – В крипту Небесный Змей войти не может, здесь лежат Первопришедшие, их мощь сдерживает его. Но как только я выйду отсюда, он увидит, что Фаишаль у меня, и об этом узнает Кот. Он будет тянуть меня к себе за поводок из крови, пока я не принесу ему Лепесток и печать, а потом убьет, скорее всего, потому что я слишком много знаю. - Зачем ему Фаишаль? – почти вскрикнула Китари, глядя на Росянку. - Он хочет его как-то использовать, чтобы подчинить себе ишмаильский круг, я не знаю, как именно. Ярадан был одним из Эвилид и жил в Предначальную эпоху, уж наверное, ему известно такое, о чем мы и понятия не имеем, - пожала плечами Росянка и, пока они не успели задать еще вопросы, вскинула руку и быстро заговорила: - Если я отдам Лепесток вам, то умру прямо сейчас, если Коту – умру позже. В мои планы ни то, ни другое не входит, но мне понадобится ваша помощь, чтобы избежать смерти. - Мы можем уничтожить Лепесток вместе, - Китари взглянула на Росянку, настойчиво шагая вперед. – Мы потому и пришли сюда, чтобы уничтожить его! - Зачем? – пораженно вскинула брови ведьма, но Китари не успела ей ответить, потому что Крол мрачно проговорила, глядя на Росянку: - Я не верю ни одному твоему слову больше. И ничем помогать тебе не буду! - В таком случае, Аватара твоя умрет или перейдет на сторону Врага в ближайшие пару дней, - отозвалась Росянка, глядя на Крол. – Выбирай. Или ты освобождаешь меня от поводка, или я отношу печать и Фаишаль Коту, потому что вынуждена буду это сделать. - Как ты вообще покинешь пределы Мембраны? Ренон же говорил, что ведуны не могут перемещаться под Мембраной, потому что под ней нет Теней! – нахмурилась Крол. - Если я иду к Коту, меня перенесет Небесный Змей. Он может создать переход сквозь свое тело даже под Мембраной, потому что он служит Господину Мира. Я опробовала это во Дворце Печали, и оно сработало, - быстро объясняла Заина. - Но по воле Вседержителя мне открылась и иная возможность. Джонай поранился и подхватил Тень, он пронес ее под Мембрану в своем теле. Я могу вынуть ее из него и простроить с ее помощью переход, потому и привела его сюда. - Так зачем тогда тебе мы? Почему ты не удрала отсюда сама, без нашей помощи? – нахмурилась Крол, глядя на ведьму. - Потому что самой себе отрубать руку очень больно! – оскалилась Заина, и лицо ее на миг и впрямь почти что обратилось в змеиную голову, разъяренно шипящую на окружающих. – А иначе поводок никак не снять! Китари будто ледяной водой окатили. Она громко охнула, а Крол почти что закричала, глядя на ведьму: - Ты хочешь, чтобы я отрубила тебе руку?! - Не хочу, - честно призналась Росянка. – Но другого выхода у меня нет. - Почему? Как?.. – Крол задохнулась, не в силах подобрать слова. - У него моя кровь, взятая из правой руки, - сосредоточенно заговорила ведьма. – Когда мы входим в Круг, мы отдаем правую руку Теням, его охраняющим, посвящаем все свои дела и поступки на благо Круга и взамен обретаем защиту и власть. Мы свободны, потому что отдаем не всех себя, но только одну руку, но мы связаны, потому что кровь из этой руки создает мост между нами и Защитниками Круга. В благой ипостаси эта связь называется Ключом, потому что благодаря ему мы можем войти в любое убежище Круга или найти друг друга хоть в разных концах мира. Но в дурных руках Ключ превращается в Поводок, и тогда единственный способ избавиться от него – отсечь себя от Круга, в прямом смысле отрубить отданную ему конечность. - Милосердная, что за кошмар! – вскричала Китари. – Как можно по собственной воле установить такую связь, зная, во что она может превратиться в дурных руках?! - Все имеет цену, Навитайэ! – Заина взглянула ей в глаза, и вот в этот-то момент ноги под Китари и дрогнули. Неумолимость горела в змеиных зрачках, стальная гора мощи, падающая сверху и давящая под собой душу Китари. – Мы платим за безопасность и защиту от Церкви! Платим за свою свободу, за свое право на жизнь! Мир, в котором живу я, именно таков, Навитайэ. Великая Мать в нем не больно-то слышит своих детей, в отличие от ваших краев, и этим детям приходится выживать самим. - Это ужасно!.. – сокрушенно покачала головой Китари, не веря в то, что это вообще происходит с ней прямо сейчас. - Так есть, - отрезала Заина, поворачиваясь к Крол и мрачнея с каждым мгновением. – А теперь бери-ка меч, Златорукая, и помоги мне спасти твою Аватару. - И за это ты отдашь мне Фаишаль? – уточнила Крол, приподнимая одну бровь. - И Фаишаль, и кровь ведунов Круга, - кивнула Заина. – А потом уйду. - Но почему ты не рассказала обо всем этом с самого начала? Мы потеряли столько времени даром! Мы могли предупредить Вольторэ, что подле нее предатель, могли давным-давно уничтожить кровь! – покачала Крол головой, и Заина нетерпеливо вздохнула: - Потому что Кот все время следил за мной, понимаешь? Он убил бы меня при малейшей попытке намекнуть вам на то, зачем я здесь! Он сделал так, чтобы я попала в ваш отряд, услышав об этом от Идиль и переубедив Кардана Быка идти с вами! Только здесь, в крипте, я могу говорить, потому что мощь Первопришедших защищает ее от Небесного Змея, что идет у меня по пятам. Ты думаешь, я не знала, что ты не спишь? Думаешь, не знала, что ты пойдешь за мной, чтобы проследить, что я делаю? – она криво усмехнулась. – Могущество опьяняет, Крол. Даже тех, кто предан Великой Матери. Слова эти прозвучали как приговор, и Китари машинально передернула плечами, когда мурашки побежали по коже. Сколько же на самом деле скрывали люди, которые путешествовали с ними! У каждого из них за душой было что-то, благодаря чему он согласился на все это. Неужели никто не следует за Аватарами лишь по велению сердца? Лишь потому, что понимает – им нужна помощь? Все происходящее просто не укладывалось у нее в голове. Но Крол все еще упрямилась, не желая верить ведьме до конца. - Почему тогда ты не дождалась завтрашнего утра, а побежала туда одна, ночью? – прищурившись, спросила она. – Почему убегала от нас, будто тать? - Думаешь, наемники смогли бы отрубить мне руку? У южан крайне странное отношение к женщинам: они будут унижать их как скотину, но убить не смогут. Разве что только если они ведьмы. – Покачав головой, она добавила так, будто это ничего не значило: - Да и мальчик вряд ли дотянул бы до утра с такой Тенью внутри. Я его подлечивала, конечно, чтобы выдюжил, но скверна Годваг Гивир чересчур заразна даже для моих сил. - И ты ради своих целей готова была позволить Теням сожрать его прямо у себя на глазах? – Крол смотрела на нее с перекошенным лицом, и Китари не знала, что она делает сейчас: и впрямь ненавидит ведьму или специально себя накручивает, чтобы суметь отрубить руку той, с кем вместе путешествовала последние недели, смеялась и делила пищу. - Если ты не будешь тянуть время, его не сожрут. Я потому и говорю: быстрее решай, Волчица, иначе шанса у нас не будет, - Заина опустила Фаишаль и печать на оставшийся целым угол могилы, закатала рукав и уложила рядом свою правую руку. – Сделай это уже, - сухо приказала она. – Не заставляй даму ждать. Она бросила взгляд на Джоная, и глаза ее на мгновение вспыхнули. Наемник, будто во сне, развернулся и послушно подошел к ней, встав рядом, а затем протянул Крол меч рукоятью вперед, легко подбросив его в воздухе и поймав за плоскость клинка. Китари затаила дыхание, глядя на жену и понимая, что сама она исполнить просьбу Заины уж точно не смогла бы. Крол сглотнула, подступила к ведьме, взялась за рукоять меча, который протягивал ей полуживой Джонай. - Ты мне должна будешь за это, - сообщила она ведьме, а Китари попросила хриплым голосом: - Снимай ремень и перетяни ей руку выше локтя. - Не буду должна – я отдам тебе за это кровь ведунов и Фаишаль, это достаточная плата, - огрызнулась ведьма, перехватывая предплечье правой руки левой. – И никаких жгутов не надо. У меня есть силы затянуть рану. - Куда ты потом пойдешь? – с тревогой спросила Китари, глядя на ведьму. - Туда, где меня не найдет Кот, - отрывисто бросила Заина, а затем, вздохнув, приказала. – Бей. По запястью. - Отвернись, - предупредила Крол Китари, и та зажмурилась, пряча лицо в ладонях и всем телом отворачиваясь от того, что произошло прямо… Дикий крик Заины заполнил все пространство крипты, и в нем потонул глухой скрежет, с которым лезвие клинка врезалось в могильную плиту. Не в силах выносить это, Китари обернулась, бросилась вперед, чтобы помочь, но Крол перехватила ее руки, силой едва ли не спеленала ее, не позволив коснуться ведьмы. Заина рухнула на землю, сжимая обрубок руки, крича во всю глотку, и кровь хлестала вокруг, пятная белизну священного места алыми горячими каплями. Кит отвернулась, спрятав лицо на груди Крол, стараясь не видеть чужой муки, такой ужасной и бессмысленной, такой неотвратимой. Крики ведьмы обратились хрипом, надтреснутым воем, который уже не смогло бы издать горло молодой женщины, голос ее так резко изменился, будто вместо нее здесь оказался другой человек. Кит вынуждена была вновь повернуться к ней, разрываясь между диким желанием спрятаться в объятиях Крол и вырваться из них, чтобы помочь Заине. На полу возле каменного надгробия скрючилась старуха, держась иссохшей, покрытой пятнами рукой за обрубок другой, на котором стремительно зарастала кровавая рана. Чем быстрее затягивалась кожа, тем сильнее старела ведьма. Волосы ее побелели, обратившись в тонкую хрупкую солому, кожа обвисла на черепе, потемнев на глазах, покрывшись пятнами, мясо на костях иссохло, обратив ее в живой скелет. Хрипя и дыша тяжело и рвано, она с трудом оторвала левую руку от культи и вцепилась ею в ногу стоящего рядом Джоная. Он даже не дрогнул, не моргнул, не пошатнулся, а ведьма потянула из него что-то наружу крючковатыми пальцами, черную жирную дергающуюся пиявку Тени откуда-то из-под его колена, которая упиралась и рвалась назад, но алое свечение на руках Заины не позволяло ей вырваться из хватки. Еще мгновение эта Тень сопротивлялась, а затем вдруг обернулась провалом, спиралью в полу, вкручивающейся сама в себя. С громким обессиленным вздохом рухнул на пол Джонай, растягиваясь по салемату всем телом. Два золотых змеиных глаза на лице древней изможденной старухи поднялись на Крол с Китари, и она едва слышно прохрипела: - А теперь бегите. И провалилась в созданную ей спираль, которая схлопнулась сама в себя. Только капли крови остались на полу да отрезанная кисть. В следующий миг земля дрогнула вокруг них, будто еще одно исполинское дерево упало на нее с высоты. Посыпалась с потолка салематовая крошка, затрещала, окончательно сползая с саркофага, тяжелая мраморная плита, и Фаишаль вместе с каменной печатью соскользнул с нее на пол. Китари вскрикнула, бросилась вперед, в последний момент выхватывая плашку с камнем из-под медленно съезжающей на пол плиты, каким-то чудом успела отдернуть назад руки, когда крышка гроба рухнула на пол, продавливая в нем глубокое отверстие. Еще один удар сотряс землю, заставив их пошатнуться на месте, за ним последовал следующий. - Что это? – вскрикнула Китари, отчаянно прижимая к груди свои сокровища. - Нужно выбираться! – рявкнула в ответ Крол, с натужным стоном подхватывая Джоная, взваливая его бездыханное тело себе на плечо. Она сделала это куда легче, чем Китари, которая с трудом волокла его с места битвы, и хоть Крол была выше и сильнее ее, Кит все равно от расстройства закусила на миг губу. Но тут землю тряхнуло так, что они обе едва не оказались на полу, и времени на глупости у них не осталось. Распахнув крылья, они бросились к выходу из крипты, причем Крол пропустила Китари вперед. Лестничный коридор был узким, и крылья бились о салематовые стены, шипя и выбивая из них искры, пока Китари отчаянно неслась вперед и вверх, молясь лишь о том, чтобы стены выдержали, чтобы Крол не завалило у нее за спиной, чтобы она сумела вытащить Джоная. Квадрат темного ночного неба впереди приближался резкими скачками, и его перечеркивали тонкие струйки салематовых осколков, осыпающихся с потолка вниз из-за непрекращающихся толчков землетрясения. Они успели. Китари первой вылетела из узкого тоннеля крипты и успела сделать всего один глоток свежего чистого воздуха. А затем вытаращилась на то, чего здесь быть не могло. Хрустальный цветок над криптой оплетал своим телом огромный красно-золотой змей. Его длинную узкую голову венчали изогнутые рога, глаза с узким зрачком горели полированным золотом, странные выросты, похожие на усы, тянулись вдоль пасти. Тело его напоминало змеиное, беспрестанно извиваясь покрытыми чешуей кольцами, а на спине виднелись два громадных треугольных крыла из чистого пламени с таким же неровным колеблющимся краем, как и крылья за спиной самой Китари. Змей оплетал салематовый цветок своим телом и сжимал его в мертвой хватке, и от каждого его движения земля вокруг содрогалась, и круги бежали по ней во все стороны, заставляя опрокидываться и рассыпаться устоявшие после падения лавианов колонны, образуя трещины, в которые хлынула вода из испещрявших Белый Чертог озер. Стоило им с Крол появиться практически из-под его тела, как змей взревел, и поток энергии ударил Кит в спину, швыряя ее вперед и заставляя кубарем катиться по воздуху. Удар был такой силы, что равновесие она потеряла сразу же, а следом за тем еще и об землю приложилась, не успев даже уплотнить кожу. Благо, падать было недалеко, они не успели высоко подняться. Кит даже не успела ничего понять, когда что-то огромное схватило ее за спину, перевернуло силой, прижимая к земле. Она закричала от ужаса, парализованная по рукам и ногам натиском немыслимой мощи, неспособная даже пальцем пошевелить, почти раздавленная, когда над ней нависла огромная усатая морда с топкой вместо глотки и глазами-пламенниками. Длинные клыки остановились на расстоянии ладони от ее груди, жар и свет золотых глаз плавили воздух между ними, заставляя его дрожать, как бывает в жару над дорогой. Сквозь приоткрытую пасть Китари видела пекло его глотки, в котором в голубой дымке дрожал свет, переливалось что-то прозрачное, легкое, похожее на эфир. На миг ей показалось, что это и не глотка вовсе, а проход, по ту сторону которого лежали золотые поля радости, бескрайние реки наслаждения и горы вечности, а затем золотые глаза отодвинулись от нее прочь, и давление на грудь спало. Хрипя, она привстала на локтях, пытаясь заново научиться дышать, совершенно не понимая, что сейчас происходит, наблюдая за Небесным Змеем огромными глазами. Извиваясь над землей, он подполз к Крол, которая силилась подняться на ноги метрах в двадцати справа от нее, также осмотрел ее, а затем и упавшего рядом с ней Джоная. После этого змей с рычанием сорвался с места, подлетел к цветку крипты и вновь взгромоздился на него, раздирая его лапами, топча, пытаясь разбить. Он издавал странный рев за гранью человеческого слуха, который Китари вроде бы и слышала, но только не ушами, а всем своим телом. И с каждым новым звуком цветок все больше трескался, а земля тряслась уже почти без перерыва, подбрасывая Китари будто обезумевшая, бросившаяся в карьер лошадь. Колонны падали и разбивались в пыль, будто стеклянные бокалы, исполинские древа подпрыгивали вместе с дрожью земли, дубы выворачивало из нее с корнями, и они с натужным стоном трескались, ломались и падали на землю. Огромная трещина побежала по ведущей к крипте лестнице, разрастаясь в стороны и заставляя Китари отползать прочь, чтобы не провалиться в нее. Небесный Змей взревел еще раз, сжал салематовый цветок в последний раз, и тот вдруг с громким хрустом разбился в пыль, разлетелся на миллиарды крохотных осколков, белой волной хлынувших в стороны. Китари успела заслонить лицо рукой, чтобы они не набились в глаза, а когда взрывная волна опала, вновь воззрилась на происходящее. Змей сунул голову в образовавшуюся дыру под цветком, замер на несколько мгновений, а затем вытащил пасть наружу и подбросил что-то над собой. Кит сглотнула, внезапно осознав, что это был обрубок руки Заины. Распахнув рот, Змей подхватил его на лету, проглотил, изогнулся, дотягиваясь пастью до собственного хвоста и впиваясь в него длинными клыками. В следующий миг он сжался в золотую точку и исчез без следа. Земля дрогнула в последний раз, будто тело в агонии, и устало опала вниз, измученная чужим насилием. А вместе с ней силы оставили и Китари. Она растянулась на спине, не способная ни на что, кроме того, чтобы просто дышать. Медленно кружились в воздухе над ней серебристые пылинки салемата, опадая вместе со звездным светом на землю. Под спиной ощущалась еще слабая-слабая дрожь, когда разбуженное сердце земли успокаивалось глубоко внизу, вновь навеки затихая. Шумела вода, сливаясь в трещины, образовавшиеся после землетрясения. Издали долетал грохот и скрежет, это осыпались последние колонны да ломались ветви деревьев, вывернутых из земли и накренившихся под собственным весом. - Кит! – позвал ее хриплый голос со стороны, и в нем слышалась тревога. – Кит, с тобой все в порядке? - Да! – отозвалась она, собираясь с силами и кое-как приподнимаясь на локтях. Обернувшись, она взглянула на жену. Та оперлась руками о землю, опустила голову и тяжело дышала. – Как ты сама? - Жива, - буркнула Крол, а затем все-таки с видимым усилием приподнялась и поковыляла в сторону растянувшегося на земле наемника. – Надо посмотреть, что с Джонаем. Ощущение у Китари было таким, будто все ее силы из нее просто вылили, как из пробитой бочки с водой, и хотелось только одного – спать. Но она упрямо оттолкнулась от земли и села, сберегая дыхание. А затем поднесла к глазам так и зажатые в руках предметы. Каким чудом Китари их не уронила, пока катилась кубарем по земле, она просто не знала. Каменная пластинка в ее руке треснула от удара, и из трещины в крученую спираль потекла алая вязкая кровь, заполняя ее, но каким-то чудом не пятная пальцев Китари. Она нахмурилась, аккуратно опуская плашку на землю так, чтобы не разбить ее до конца. Заина ничего не сказала по поводу того, что с ней делать, можно ли ее уничтожить или нет, и с этим им тоже еще нужно было как-то разобраться. А вот Фаишаль в ее левой руке выглядел целым и невредимым, загадочно мерцал, преломляя в острых гранях звездный свет. С виду он походил на алмаз, крупный и прозрачный, как слеза, только в глубине его, будто мошкара над водой, рождались крохотные искорки, хаотично кружась и пульсируя светящимися сердцами. Или ей так только казалось из-за того, что звезды светили на Лепесток? Что-то тронуло сознание, как бывает, когда поднятая ветром тонкая прозрачная паутинка летит бесшумно над травами и цветами, над реками и всем-всем огромным летним миром, теплым и распахнутым, а потом едва слышно касается щеки, оставляя после себя невидимый след. Только сейчас Кит ощутила это не кожей, а сердцем, к которому тихо-тихо прикоснулась чья-то невесомая ладонь. Не понимая, что с ней происходит, она вскинула голову, рассеяно оглянулась по сторонам… И увидела его. Тонкий силуэт, невысокий, почти прозрачный, лунный луч на глади ночных вод, изумрудные глаза, глядящие из глубокого замшелого колодца. Светлячок в черной ночи. Он замер у ближайшего исполинского ствола лавиана, прячась за вывернутыми из земли корнями. Серебристые волосы его спускались на плечи, мягкие, будто донные травы, раскосые глаза со светящимися внутри изумрудами смотрели, не мигая, прямо в самое сердце Китари. Его тело не скрывала одежда, только тонкие узоры серебряных жил под кожей путались паутиной, расцвечивая его. Все они поднимались к груди, в которой пылало сердце, Китари видела его своими собственными глазами – алая градина под полупрозрачной тканью, огонек в ночи, спрятанный под ладонями. Играющий-со-светом, нойя. Ей стало больно, и на мгновение она смежила глаза, чувствуя, как поднимаются откуда-то из искореженного нутра слезы, как стягивают горло, проливаются наружу очистительной водой. Не все еще было потеряно, не все разрушено. Тьма не могла войти сюда, под Мембрану, как бы ни хотела, как бы ни стремилась к тому. Щелкала она зубами будто яростный зверь по ту сторону стен, кралась на тощих лапах в ночи, скалила зубы да выла ледяными ветрами, угрожая, пугая, сжимая сердца отчаяньем. Только ничего-то она не могла сделать на самом деле с этим маленьким огоньком, горящим в ночи. Невозмутимым, греющим, крохотным огоньком, который оказывался неуязвимым. Слезы промыли две дорожки на щеках, и сердце в груди, полное нежности, распахнулось навстречу маленькому существу, что пряталось там, у корней давно погибшего исполина. - Иди сюда, - мягко позвала его Кит, протягивая к нему ладонь. – Не бойся, я не обижу тебя. Еще мгновение дух колебался, глядя на нее изумрудами глаз из-за вывернутого корня, а затем выступил из-за него и быстро пошел к ней, шлепая босыми ногами по разлитой воде. Китари услышала за своей спиной тихий пораженный вздох Крол, но не обернулась, так и держа руку протянутой навстречу духу. Он тоже посмотрел на Крол за ее плечом, доверчиво моргнул, а затем подступил вплотную к Китари, клоня голову набок и глядя на нее двумя изумрудными глазами, горящими неземным огнем. Поднялась тонкая рука с пальцами-веточками, легла невесомо на ее широкую теплую человечью ладонь. - Здравствуй, нойя, - тихо поприветствовала его Китари, завороженно глядя на то, как пульсирует под кожей солнце его сердца, как эта пульсация вспыхивает в его глазах, освещая тихую ночь вокруг них. - Здравствуй, дочь человечья, - проговорил дух, и голос его звучал как-то странно расплывчато в ее ушах. Будто эхо тихонько повторяло его, даря пространству снова и снова, обращая в шепот листьев на ветру, в песни птиц, в шуршание облаков, трущихся друг о друга шерстяными боками. Китари слушала его и видела все это чередой образов, возникающих внутри, бессловесно напоминающих ей о детстве, о грязных ладошках, о желтых пятнах одуванчика на носу. Дух улыбнулся ей и склонил голову на другой бок: - У тебя солнце в сердце. Я знаю таких. - Знаешь? – удивленно заморгала Китари. - Да, знаю, - с достоинством покивал дух. Сзади к ней медленно и мягко подошла жена, осторожно присаживаясь на корточки рядом, чтобы не напугать духа. Тот посмотрел на нее, нисколько не боясь, и протянул ей вторую ладонь. Крол с удивлением взялась за нее, такая непривычно неуверенная сейчас, будто огромный пес, впервые унюхавший крохотного котенка, что Китари вдруг стало смешно-смешно, и слезы на щеках обратились искрами радости. - Вы – те, сквозь кого прорастает солнце, такие есть, их становится больше, - сообщил им дух, внимательно разглядывая их изумрудным взглядом. Его глаза напоминали Китари солнечные копья в древнем лесу, пронзающие насквозь листву и поджигающие золотом мхи. – Мы знаем о вас, - продолжил дух. – О вашей Матери, что созвала нас в свой чертог, чтобы мы жили под ее крылами, как раньше было, когда все было одно. Я вот знаю тебя, - он улыбнулся Китари, будто образ из детских рисунков – два глаза и изгиб рта, чистое счастье, живущее ради самого себя. – И тебя тоже, - он повернулся к Крол, - но ее лучше, потому что ты редко там бывала. - Только один раз, - хрипло проговорила Крол, не отрывая от него благоговейного взора, - на День Солнца я видела нойя в Роще. - Да, - важно подтвердил он. – Тогда было. Когда свет над миром самый-самый, и все радуется ему. Когда время танцевать. - Ты здесь один? – мягко спросила его Китари, и нойя поглядел на нее большими глазами. - Я никогда не один, я вместе с другими. Мы повсюду: и здесь, и под крыльями вашей Матери, и там, далеко, у Купели Бессмертного, среди корней и звезд. Он говорил странно, чудно, и с каждым словом его вспыхивали в голове Китари образы. Шумливые криптомерии в закатном свете весны. Бездонное озеро в корнях громадного старого дерева. Маленькие руки, что ловят на прозрачные ладони солнечных зайчиков. Маленькие ноги шлепают по ручью. - Как же ты уцелел здесь? – тихо спросила Крол, с превеликой бережностью удерживая в пальцах тонкую ладонь. – Вокруг же вся эта тьма… - И там отрезанные в ней, безумные, слепые теперь, - лицо духа странно изменилось, выражая тревогу, и сердце Китари вновь сжалось, когда он взглянул ей в глаза, казалось, в самую душу посмотрел, протягивая к ее сердцу молящие ладони. – Я потому пришел. У вас солнце в сердцах и Белая Река в ладонях. Помогите им. - Что? – моргнула Крол, а Китари взглянула на Фаишаль, что так и держала в руке. Проследив за ее взглядом, нойя закивал: - Да! Белая Река! - Почему ты так называешь его? – удивленно спросила Китари, и Играющий-со-светом как-то странно вздохнул, долго, протяжно, а потом принялся рассказывать, поглядывая на них обеих внимательно, как смотрят дети на то, что им по-настоящему интересно. - Давно-давно текли по миру Белые Реки. Много их было, мы ходили по ним, по ним пришли сюда. Из озер текли они, а потом озера оскудели и остались только льдинки, как та, что у тебя в руках. А рождались они все далеко, там, откуда мы пошли, из истока саитри, из Таалдар. - Что это? – не поняла Китари, зацепившись за незнакомое слово. - Саитри – это солнце в твоей груди, - улыбнулся ей дух, легонько пожимая ее ладонь. – А Таалдар – дом, в котором оно рождается. Китари взглянула в совершенно потрясенные глаза жены, затем они обе воззрились на духа, который мягко улыбался им, так, будто все объяснил, и что ничего больше в обсуждении уж точно не нуждалось. С трудом собравшись с мыслями, Китари попыталась сформулировать вопрос: - Саитри – это сила Великой Мани? - Да, - утвердительно кивнул дух, и Крол рядом удивленно охнула и спросила сама: - Тогда Таалдар – это небеса? - Нет, - нойя поглядел на них с некоторым недоумением. – Таалдар раньше был везде, а теперь только в одном месте, и до него не дойти – Белые Реки больше не текут. Зато есть вот это, - он обвел рукой пространство вокруг них, - не Таалдар, но укрытие, как и то, что вокруг Матери солнца, и мы можем жить здесь, потому что почти дом. - Таалдар – это место? – Крол настойчиво взглянула на духа. – Это какое-то место в мире, укрытое чем-то, вроде Мембраны, правильно? И там живут духи? - Там все живут: и духи, и велли, и эльфы, много кто, но это далеко отсюда, не о нем речь. - Дух отмахнулся, будто это не имело значения, и настойчиво поглядел на Китари. – У тебя Белая Река в руках и саитри в сердце, помоги нам. Помоги отрезанным вернуться домой. - Но… как? – Китари глядела на него почти с испугом. – Я не знаю, как пользоваться Фаишалем, никто не знает. - Белые Реки текут из Таалдар наружу, выводя саитри, - сообщил ей дух таким тоном, будто это само собой разумелось. – Сделай наоборот, пусти саитри в Белую Реку, чтобы текла в Таалдар. - Я не понимаю! – заморгала Китари, растеряно глядя на Крол в надежде, что та объяснит ей, что делать. Но жена и сама выглядела не совсем понимающей, что происходит сейчас. - Твое солнце, - маленькая ладошка потянулась и легла Китари на грудь, невесомая и теплая, и от нее по телу во все стороны побежали крохотные иголочки, покалывая кожу. Изумрудные глаза улыбнулись ей ранним утром, первой песней птиц, первой грозой. – Пусти саитри в осколок Белой Реки, создай Таалдар, и слепые смогут войти в него и исцелиться. Китари потеряла дар речи, глядя на него. Она ведь правильно поняла, нойя сейчас рассказал ей способ, как создать Мембрану или что-то, подобное ей?! Дух смотрел на нее внимательно и с ожиданием, почти с терпением, словно говорил с невежей или бестолковым ребенком. Кит перевела глаза на жену, но та выглядела такой же сбитой с толку и удивленной. - Я помогу, - дух отнял ладонь от ее груди, потянулся к руке Крол, взял ее в свои и накрыл ею Лепесток Фаишаля в ладони Китари. – Вот так, - серьезно проговорил он, оглядывая их обеих, а сверху на их руки положил свою, почти бесплотную, но поразительно теплую ладошку. – А теперь зовите солнце, пусть светит в Белую Реку. А я поиграю со светом на ее волнах. Это было так странно, так диковинно, как ничто в жизни Китари и никогда. Маленькое создание соединило их с Крол руки и взяло в свои, существо из самого света открыло им какую-то совершенно простую и невероятно древнюю тайну, которую они в глупости своей и слепоте не могли понять до конца, до конца увидеть. Но могли ощутить. Аленна Милосердная, если это и есть чудо Твое, то помоги мне свершить его. Помоги сделать то, о чем он говорит! – взмолилась Китари всей душой, зажмуривая глаза и погружаясь в свои ощущения. В градину, что жила внутри ее груди, в то золотое и вечное, что освещало всю ее жизнь непобедимым своим светом. В любовь свою к Крол и ко всему миру вокруг и внутри них. В саитри. Ничего не было во тьме, а потом родилась искра. Маленькое теплое свечение далеко-далеко, шарик света, разгорающийся подобно костру, подобно пламени любви Роксаны, которое раздувала Нежная, будто весна, Реагрес. Тяжелый уголек, жгущий грудную клетку, набирающийся силы, набирающийся мощи. Три ладони накрывали его – одна смертная, одна смерть победившая и одна смерти неведающая, и он запылал, он заревел, поднимаясь ветрами над миром, вздымаясь волнами над тихой гладью, входя в право свое и в свою волю. И пришла мощь. Она поднималась изнутри, из корней, из земли, из уснувших времен. Из пепельной дымки прошлого, что давным-давно миновало, в молчаливую ждущую темноту будущего, что только должно было родиться. Она рождалась в клетке, в хаотичном движении крохотных ее частиц, в пляске сил внутри них, в слепой и неумолимой жажде жизни, с которой они искали друг друга, чтобы столкнуться, слиться и вновь разойтись, чтобы искать и искать, кипеть, стремиться, меняться, трансформироваться. Она рождалась в сердцах звезд, где свет без конца пожирал сам себя, чтобы одержать над самим собой победу и устремиться на свободу, в великую пустоту, в бесконечное странствие до самых краев мира, неся в себе приносящее облегчение сияние. Она рождалась вверху и внизу, как две протянутые навстречу друг другу руки, как две точки одной прямой, связанные непрерывной линией развертывания, жаждущие лишь одного – вновь соединиться, порождая круг, величайший в своей законченности, совершенный в своей замкнутости, созданный для того, чтобы быть разрушенным однажды, порождая новые линии и новые точки. Китари не знала себя больше, но знала все, потому что была всем. Распахивались двери запертых домов, заколоченные ставни раскрывались, являя ее взору сокровенное солнце ее внутреннего и внешнего. Не оставалось границ, и мощь сносила прочь последние остатки сна об отделенности, кошмаров одиночества, дремы несознания. Все было едино вокруг, она была едина вокруг, она была. Можно было протянуть руку вверх и в полную горсть набрать колючих сияющих солнц, чтобы вновь украсить ими небо, чтобы вновь подарить им мир. Можно было запустить пальцы в землю, сгрести ее во влажную горсть, растереть по коже, тождественной ей, выращенной ей, и подарить ей новое рождение. Мостом стала она между двух берегов, по которому сама и бежала навстречу самой себе, запрокидывая голову и плача от счастья в великом хохоте торжествующих вселенных. Она создала все это для самой себя, она была тем, что создала она, и тем, для чего она это сделала. У тела больше не было границ, оно было частью иного тела, огромного, протяженного, единого. Рука Крол на ее руке, рука духа тоже стали ею, и Китари делила с ними сейчас свое тело и свою душу, делила с ними весь мир с прибоями и птицами в небе, с кипящей лавой глубин и выточенной морозом галькой горных рек, с песком, что шелестел тысячи лет в ленивых сердцах барханов, с трудолюбивыми лапками пчелы, что собирала божественный мед, строя соты – шедевр законченности, совершенство формы, существующей для того, чтобы вмещать в себя сладость. Она была сладостью и формой ее, она была точкой, и прямой, и окружностью, и взрывом великого таинства, разбрасывающим во все стороны бесконечного пространства свой свет, разворачивающим это пространство для того, чтобы свет мог пересечь его. Золотым было ее тело, золотым был мир, золотыми были свет и тьма вокруг него. Хлынуло золото из ее груди, из груди самого мира в три живых ладони и обломок вечности меж ними, и он засверкал, разбрасывая во все стороны лучи, так нестерпимо, так властно, так ослепительно. И солнце родилось из него, поднимаясь из вод Белой Реки, и солнце осветило первый день нового творения, чистый в непознанном любопытстве своего становления. Она видела, своими собственными глазами видела сейчас сквозь время, сквозь Узор Небесной Пряхи, сквозь все вероятности и мечты, еще не получившие санкции на свое развертывание. Она видела двоих, что склоняли друг к другу головы в самом начале всего, создавая Великое, что тянулись к друг другу, чтобы наконец стать едиными. Через все препятствия и все несокрушимые стены. Через все невозможности и все запреты. Через все, чем и являлись они оба, чтобы породить то, чем они хотели стать. А потом нестерпимый свет их новорожденной предначальной любви хлынул ей в глаза, и она вздрогнула, возвращаясь в свое привычное тело, неуклюжее, скрипучее, тугое, плохоподвижное, изношенное, ограниченное. Китари дышала всей грудью, пытаясь понять, почему она не может дышать всем телом. Она смотрела, поражаясь тому, почему может видеть лишь глазами. Она чувствовала кожей, хотя могла, совершенно точно могла совсем недавно ощущать каждой самой крохотной частичкой себя всю вселенную. Это был уже не тот Белый Чертог, в который они вошли прошлой ночью, о нет. Теперь он выглядел и ощущался совершенно иначе, и Китари в нем чувствовала себя иной. Солнца не было в небе, но свет заполнял все вокруг, приглушенный и мягкий ночной свет звезд, который можно было потрогать, поймав серебряной пылью на свои ладони. Земля дышала под ней, сбросившая оковы и пробудившаяся для новой жизни, и Китари чувствовала, как шевелятся в ней семена и зернышки, как начинают они прорастать, как тянутся вверх. Воздух пах весной, пусть здесь и должна была царить осень. И тело ее, хоть и осталось отрезанным и уязвимым, таким тесным! – это тело было обновленным здесь, будто она омылась утренней росой или сладко-сладко спала в любимых руках на золотой перине облаков. Китари взглянула на Крол, видя ее глаза, зная их, узнавая в ее лице того, второго, предначального, для которого и было все это, которым все это и создавалось. Крол смотрела на нее, и глаза ее светились почти так же ярко, как сердце в груди маленького нойя возле них. Теперь оно пылало, будто Фаишаль, напитанный саитри, заливая тело духа изнутри мягким светом. А сам он стоял, прикрыв глаза и дыша, просто дыша возле них, как в первый миг отдыха после долгого-долгого изнурительного пути. Кит разжала пальцы, вглядываясь в острые грани Фаишаля на своей ладони. Ничего-то с ним не случилось, так он и остался простым обломком выточенного из хрусталя Цветка, когда-то подаренного Богами Смертному, чтобы он одолел Смерть в себе самом. Теперь она знала, как им пользоваться. Теперь она знала, зачем его создавали. Китари закрыла глаза, пряча его обратно в ладони, и засмеялась.