Танец Хаоса. Искры в темноте

Тревога допекла Джоная в этот вечер. Мучительная, мерзкая, все усиливающаяся с каждой минутой тревога, от которой он никак не мог найти себе места. Она давила его с самого утра, и скрыться от нее было негде, как бы он ни пытался это сделать. Она преследовала его на укрытых серой моросью дождя улицах Города Трех Рек, она смотрела на него из полированных старых зеркал и крутобоких боков сосудов для вина в лавке старьевщика, куда он зашел приглядеть для своей коллекции какую-нибудь затейливую табакерку. Она встала ему поперек горла, пока он пил темное ледяное пиво в таверне тремя кварталами ниже эльфийского посольства, не дав насладиться горечью напитка. Измочалила ему все нутро, извела его, как изводила когда-то бабка, лежа на печи и без конца сетуя на судьбу и поучая все их большое семейство, что им делать да как жить. Давно он не вспоминал тех времен. Он затянулся крепким табаком, глядя в пространство над краем тяжелой дубовой кружки. Их было шестеро в одном темном деревенском доме с закопченными потолками, запахом сырости и пыльными углами, трое девчонок и трое ребят от мала до велика, вечно голодных, тощих и всклокоченных, вечно рыщущих по округе в поисках чего-нибудь, чем можно было бы набить брюхо. А кроме них – брюзжащая бабка, пахнущая болезнью, измученная жизнью сломленная мать и папаша, что без конца просиживал в ближайшем кабаке, а когда возвращался - побивал того, кто первым подвернется под руку, ворча о том, что учит их уму-разуму, чтобы не стали такими же глупыми, как бабы в его доме. В один из вечеров он так увлекся, что едва не запорол сестру Джоная Вальду до смерти, и тогда старший его брат, Реднай, не стерпел, да и толкнул пьяного отца посильнее. А тот завалился за раскаленный бок печи, застряв между ней и стеной, да так и не смог выбраться. Джонай хлебнул ледяного пива, стараясь смыть из собственной глотки вонь горелых волос, что стояла в ней, кажется, до сих пор. Он всегда чуял тревогу, когда отец уходил пить. Издали слышал ее в шарканье шагов по проселочной дороге в невнятом бормотании низкого хриплого голоса, в скрипе рассохшихся досок крыльца под ногой, в позвякивании, с которым расстегивалась пряжка тяжелого кожаного ремня. Он не ощущал этого много-много лет, с той самой ночи, когда кошмар закончился, оставив после себя выжженное пятно в груди. И вот сегодня ощутил вновь. Какой-то человек с громким возгласом врезался в его стол, и Джонай вздрогнул всем телом, хватая кружку со столешницы, чтобы она не разбилась об пол. Это он тоже умел хорошо – подхватывать в последний момент предметы, чтобы сохранить их. А затем вскинул глаза на мужчину, вяло махнувшему ему неслушающейся рукой: - Прости, брат, не заметил тебя… Что-то пол качается так… - Вскинув голову, мужчина пьяным голосом заревел: - Что ты мне подлила, сука жадная? Ссаниной дермачьей вино разбавляешь? Джонай поморщился, ощущая омерзение. Вся эта песня была ему слишком знакома, чтобы слушать ее до конца. В один глоток допив содержимое своей кружки и не обращая внимания на постояльцев таверны, поднимающихся, чтобы утихомирить вопящего во все горло и сыплющего оскорблениями пьянчугу, Джонай встал из-за стола и протолкался к выходу из полутемного зала. На улице моросил дождь, впрочем, как и все эти долгие недели, что они торчали в проклятом Шардане. Сколько песен он, дурак молодой, слышал по южным тавернам о Городе Трех Рек, а все здесь было ровно так же. Та же грязь, та же нищета, то же убожество, только разве что чуть побогаче да без смены погоды. И единственным местом, которое ему здесь пришлось по душе, была эльфийская башня. Там хотя бы стояла тишина, а еще можно было почитать, сидя где-нибудь в углу вдали от остальных. Не то, чтобы у эльфов были книги, которые ему нравились – сказания о приключениях и войнах, путешествиях и открытиях. В основном то, что стояло на полках в комнате отдыха, сухим и занудным языком повествовало о политике государств и деяниях королей древности, даже имен которых он в жизни не слышал. Но это все равно было лучше и интереснее, чем пьяные драки по тавернам. И это отвлекало его от назойливого тянущего чувства внутри, что с каждым днем становилось все злее и требовательнее. Давно надо было уже уехать отсюда и заняться уже хоть чем-то – он твердил это снова и снова Кадилю с Геленом, да только они не слушали. Кадиль так и вообще страшно обиделся после побега Спутниц, впал в хандру, ворчал целыми днями и наотрез оказался покидать Шардан, пока Ренон не очнется. А Гелен только пожимал плечами и говорил, что пока им тут хлебно и безопасно, идти куда-то еще смысла не имеет. На юге бушевала война, в Мелонии – эпидемия Рабов, в Бреготт перли дермаки, а Спутницам не было теперь никакого дела до них троих, значит и дергаться с места не имело никакого смысла. Они оба были не правы, и это злило Джоная. Да, анай ушли, ограничившись запиской о том, что Аватара призвала их в Мелонию, и что они полетят на крыльях, чтобы сэкономить время. Понятно, что у них троих крыльев не было, а значит брать их с собой смысла не имело. И это тоже ему не шибко нравилось, но все же не просто так они покинули Шардан в такой спешке. Да и дорога отсюда в Мелонию была – на север в Левин, а оттуда уже и в центральную часть. Понятно, что ехать верхами по ней было куда дольше, чем лететь через горы на крыльях, и по такой погоде мало кому захотелось бы трястись в седле. Но и сидеть на одном месте он тоже не хотел. Не просто же так Аватара призвала анай в Мелонию. Не просто так она и его призвала в свою жизнь, иначе он не принес бы клятву Спутника. Да и за Китари он беспокоился. Как бы его ни пинал и не подначивал Кадиль, как бы ни хихикал, а не в том дело было, что она ему нравилась. Просто сестру напоминала сильно, ту самую, Вальду, которую так сильно невзлюбил отец когда-то из-за ее светлых волос. Думал, мать нагуляла, да все забывал, что до того, как поседеть от жизни с ним, она тоже была светловолосой. Просто все остальные дети пошли в него, одна только Вальда нет. А вот Джонай не хотел иметь с ним ничего общего, пусть и взял от него свою внешность. Но кое-что брать отказался – равнодушие к чужому горю, которого у него было вдосталь, хоть упейся. Наверное потому и прибился к этим двум, Кадилю и Гелену, что работали вместе много лет и чаще брали заказы по справедливости, а не по цене, хоть и был младше их раза в два. Только вот сейчас они дурное делали, отказываясь сдвигаться с места. Не время было для того, чтобы опускать руки и отдыхать, и не место. Была, конечно, и другая причина. Годваг Гивир, что вставал черной стеной по ту сторону реки, из которого каждый из них вынес куда больше, чем мог унести. Он и сам ночами просыпался в холодном поту, а перед глазами стояла черная дорога, на которую выбираются все эти жуткие изломанные твари, дорога, с которой ему некуда бежать. Кадиль ни за что бы в этом не признался, но здорово струхнул в том лесу, как и Гелен. Они начали наперебой ворчать, что в их возрасте уже довольно странствий да шатаний, что пора бы и домой, оставив войну да подвиги молодым. Да еще и слухи по городу пошли, что там, на родном юге, Аватара раздает земельные наделы Спутникам да награды золотом, чтобы сеяли пшеницу для ее армии да ковали сталь шибче. Джонай тоже подумывал о том, чтобы вернуться, забрать себе земли да перевезти из захолустья разбитую работой мать да младшенькую Майю, болезную и слабую, зажить с ними вдали от войны где-нибудь в тишине. Да только в отличие от стальных двоих прекрасно понимал, что тишины не будет нигде, пока бушует Танец. А раз так, нужно было его поскорее закончить. И обида ведь была, та самая, которая тоже никуда так до сих пор и не делась. В который раз уже они бежали следом за Китари и Крол, в который раз те бросали их? Первый раз там, на родине, когда они втроем умудрились пролезть во дворец одного из Эвилид, набитый дермаками и Псарями сверху донизу, чтобы спасти этих двух, и что-то он не шибко благодарности за это от них слышал. Во второй раз – пошли за ними следом в Годваг Гивир, навстречу всем этим монстрам из ночных кошмаров, в самое сердце зла и ночи, куда ни один нормальный человек в своем уме и близко не сунулся. И что же? Они опять удрали вдвоем, бросив их подле бездыханного эльфа, который все никак не приходил в себя. И хоть Джонай не дулся и не ныл, как Кадиль, а ему тоже было обидно. Он столько сделал для них, рисковал своей жизнью и не раз, столько прошел, чтобы обеспечить им их безопасность. И что в ответ? Записка с надписью: «Извините, но у вас нет крыльев»? Да и вообще, все, что случилось с ними там, по ту сторону моста из салемата, все, что они пережили там, имело значение. Золото Таалдар, чудные духи с глазами-солнцами, эта мощь, которой он никогда не чувствовал раньше, эта невозможная, несуществующая, но при этом перекатывающаяся под кожей сладость. Они ведь были Детьми Солнца! Эти чудные женщины с далеких гор, Гелен с Кадилем – последние, кого он мог бы записать в этот титул, - он сам, оборвыш из глуши Ишмаила, наемник, зарабатывающий себе на хлеб один Грозар знает какой работой, они все оказались Детьми Солнца. Неужели же для анай это ничего не значило? Как это могло ничего не значить? Сердце ныло, там, где загорелось чудное маленькое золотое солнце Присяги, наполнив его непривычным ощущением покоя, которого раньше он не испытывал в жизни. Это тоже была причина, он поклялся им, что пойдет с Аватарами до конца, и коли так, оборачиваться и удирать при первой же возможности было нечестно. Да и не хотелось ему. Если совсем по чести и искренности говорить, не хотелось ему обратно на землю, пусть он и любил тишину. Да только после салематовых дворцов, искрящихся на закате, все это казалось каким-то мелким. Слишком простым для него, слишком скучным. И почему только сегодня вспомнилась семья? Джонай тяжело вздохнул, потирая грудную клетку, под которой шевелилась, перекатывалась тревога, обернулся по сторонам усталыми глазами, пытаясь понять, куда занесли его ноги. Узкие кривые улицы Шардана давили его, мокрая мостовая под ногами душила. Многоэтажные дома нависали над головой, воруя последние клочки света, которые с жадностью выделяло им вечно моросящее серое небо. Да ржавые трубы монотонно гудели от стекающей по ним воды. Ему хотелось уйти отсюда, и он все не мог решиться это сделать. Наверное, умнее всего было бы бросить этих двоих, сесть на лодку да уплыть прочь по одной из трех рек, благодаря которым город и получил свое название. На восток, чтобы вступить в армию Бреготта и сражаться там против полчищ Сета. Или на юг, чтобы податься в края ильтонцев и гномов, намертво сцепившихся в такой бессмысленной сейчас войне за территории – там тоже нужны были лишние клинки. Или вернуться обратно на восток, к Аватаре и сражаться с ней за Васхиль. Вот только… Все это было не то, все это было чужим, а сердце звало его совсем в другое место. Джонай вскарабкался по каменным ступеням, размытым бесчисленными потоками воды, чувствуя, как воздуха и света становится вокруг него все больше с каждым шагом. Дворцовая стена Шардана не слишком хорошо охранялась, потому что никто за последние столетия не спешил нападать на город. И даже сейчас городские власти сквозь пальцы смотрели на необходимость ее стеречь. Потому солдаты городской стражи отсиживались в караулках, коротая время за игрой в карты, а по самой стене можно было гулять всем желающим, хоть в такую погоду, как сейчас, никто особого рвения к этому не проявлял. А вот Джонай любил приходить сюда – здесь было светлее и дышалось легче, чем на узких перепутанных улицах. Под вечер от нечего делать он и вовсе обходил весь город по периметру, не спускаясь со стены, - стража тому не препятствовала, а ему уже невмоготу было сидеть на одном месте и требовалось хоть куда-то себя деть. Начинал он обычно отсюда: с северо-восточной части, самой отдаленной части от посольства эльфов, чтобы потом еще нужно было пройти через весь город на пути назад, что удлиняло его прогулку и создавало иллюзию какого-то дела. Выудив из-за пазухи трубку, он неторопливо набил ее, а затем подкурил от одного из горящих факелов. А потом побрел по стене вперед, прикрывая пальцем чашечку трубки, чтобы моросящий дождь не потушил табак. Почему он в итоге не ушел? Почему не мог бросить этих двоих, уже запевших нудную песню обиды и старости? Они научили его всему, чему могли научить, и он им был не обязан, как обязан Аватарам, например, связанный с ними клятвой. Как не обязан был и князю Ренону, что никак не приходил в себя, лежа где-то в недрах посольской башни. Как не обязан был и Китари, не связан с ней ничем, кроме собственной приязни и того факта, что она напоминала ему сестру. Да и время подгоняло его в затылок, настойчиво шепча день за днем, что если он хотел чего-то добиться, ему пора было это исполнять. Так почему он не мог уйти? Впереди по ту сторону узкого и нетерпеливо рычащего под каменной аркой моста Асхалата начиналась продрогшая от мороси земля. Поросший лесом берег плавно уходил вдаль, где за туманной дымкой застенчиво прятали вершины Мелонские горы. Мокрая лента мощеного дорожного полотна тянулась туда, то и дело показываясь между порыжевших к осени древесных крон. Дорога на Левин, дорога в Мелонию. И тревога в его груди, стоило лишь ему только взглянуть в ту сторону, захлестнула прямо ему под горло. Что это значило? Что он нужен был Аватаре Ниере? Что он нужен был там? Какое-то движение привлекло его взгляд, и Джонай перевел усталый взор левее, туда, где разноцветным полотном под серым маревом тянулся лес. Единственное светлое пятно посреди давящей серости, которую он только и видел повсюду, и туда было так приятно смотреть! Краски осени оживили этот край хотя бы ненадолго, хотя бы до наступления первых зимних холодов, когда вся эта листва опадет, и весь город со всех сторон обступит холодный и неприютный голый лес. Да, ему пора было убираться отсюда. И лучше было это сделать как можно скорее. Движение повторилось, и Джонай выпустил облако серого дыма, пытаясь понять, что же мелькнуло там, в просвете между стволов. Быть может, олень пробежал или лесной кабан? Говорили, в этих горах полно дичи… А потом внезапно из-под сводов леса вырвалась и покатилась в сторону моста через Асхалат черная орда. Джонай поперхнулся дымом, закашлялся, не понимая, что видят его глаза. Еще мгновение назад берег был тих и безлюден, и тут вдруг лес будто взорвался сотнями и сотнями людей, которые со всех ног бежали в сторону моста через Асхалат. Он подался вперед, щурясь сколько от попавшего в глаза дыма, столько и от желания понять, что видит. Как-то странно выглядели эти фигуры, как-то странно они бежали. Вразвалочку, переваливаясь с ноги на ногу, с удивительной прытью, которой он не ждал от людей с кольчугами на плечах и при оружии. А еще они почему-то все были лысые… Еще мгновение он моргал, глядя вниз, как завороженный, а затем тревога внутри него превратилась в ледяную пятерню ужаса и сжала его внутренности. - Это дермаки! – вскрикнул он, срываясь с места, бросаясь вперед, туда, где примерно в полусотне метров впереди поднималась над крепостной стеной дозорная башня. Именно в нее и упирался широкий мост через Асхалат, на который сейчас забежала первая из фигур. Мост, который вел прямо в распахнутые настежь ворота, которые охраняли лишь двое скучающих стражников. – Дермаки! – во всю глотку заорал он, несясь во весь опор. – Тревога! Дермаки! Закрывайте ворота! Скорее! Сердце в груди теперь молотилось заледенелой птицей, едва не выбивая ему ребра. Он бежал по стене и между высоких крепостных зубцов с ужасом смотрел на то, как несутся по мосту к воротам дермаки. Первый из них уже с рычанием выхватывал из-за пояса меч. А со стороны леса выбегали все новые, новые. Словно гной из вскрытой раны, словно грязная вода из прорвавшейся плотины неслись они все быстрее и быстрее, и конца края им не было. - Дермаки! Закрывайте ворота! – орал он не своим голосом. Почему они шли с той стороны? Со стороны горной глуши, где даже дорог не было? Время превратилось в желе, в жестокую насмешку, в сказку о глупости, в которой он не успевал. Лениво вышел из караулки стражник, почесываясь и без особого интереса глядя на него. Вышел проверить, кто кричит, но не слушая, что именно ему кричали. - Закрывайте ворота! Там дермаки! – проорал Джонай почти что ему в лицо, подбегая вплотную, пробегая мимо него и со всех ног скатываясь по лестнице вниз. - Дермаки? Ты надрался что ли, парень? – хмыкнул ему в ответ стражник. Джонай скатился по ступеням, пробежал между двух часовых, зевающих во весь рот у стены, выхватывая меч. - Ты что делаешь? – еще успел крикнуть ему спохватившийся солдат, когда Джонай изо всех сил рубанул по веревке, удерживающей поднятой решетку ворот. Та с громким стуком и скрежетом рухнула вниз, грохнула в проделанные для зубцов, окованные сталью отверстия в мостовой под въездной аркой. - Стой, где стоишь! – крикнул ему стражник, выхватывая меч, а в следующий момент черная стрела со стороны моста пробила ему насквозь горло. Слыша, с каким грохотом колотится сердце у него в голове, будто отбивая поминальный звон, Джонай обернулся на мост. Он успел, решетка рухнула до того, как первый дермак достиг ворот, но это лишь отсрочило беду. Потому что черные твари, рыча, уже карабкались по ней вверх с удивительной быстротой, и он не питал иллюзий о том, сколько времени им понадобится, чтобы преодолеть стену. Мгновение он колебался, глядя на то, как они бегут, и прикидывая варианты. Стражи здесь было человек пятнадцать максимум, а дермаков несколько сотен. И уж точно он один ничего с этим поделать не мог. Только погибнуть здесь от случайной стрелы или удара меча. А потом откуда-то сверху раздался крик и резкие удары сигнального гонга, проржавшего и звучащего, будто старая чугунная сковорода, в которую колотили половником. Никто не думал никогда, что он будет пущен в дело, вот он и проржавел. Никто не думал, что дермаки нападут на Шардан в разгар войны с Сетом на востоке. Джонай развернулся и побежал, на ходу запихивая меч в ножны, а трубку за пазуху, и в спину ему неслись первые крики людей, рычание и ржавый гул сигнального гонга, почти сразу же оборвавшийся. Толку было от всего этого? На сколько могла задержать их решетка? Кто мог бы их остановить? - Дермаки! – заорал он не своим голосом, несясь вперед по узкой извивающейся улице, и эхо дробило стук его каблуков по мостовой и его отчаянный крик. – Дермаки в городе! Уходите! Уходите все! Только куда им было уходить? И что они могли сделать? В городе, где не было солдат, где жили только торговцы, в городе, окруженном со всех сторон реками и каменной стеной. Он бежал и кричал, и все внутри него горело от боли. Он задыхался, давясь собственным криком, он спотыкался и поскальзывался на мокрой мостовой, но все равно бежал и все равно кричал, потому что ничего больше сделать не мог. В дурную погоду народу на улице почти и не было, только несколько прохожих да носильщики, таскавшие туда-сюда палантины с богатыми горожанами, что могли себе позволить путешествовать с комфортом. Люди останавливались, слыша его крики, смотрели на него с удивлением, да и только. Пара окон еще распахнулась на его отчаянный крик. Вот и все, чего он добился. Вот и все, что он смог сделать. Откуда-то из-за его спины глухо бухнуло, звук раздробился на кривых улицах, потеряв свою мощь. Видать, решетку выломали или что-то взорвалось, Джонай не знал. Он только бежал изо всех сил туда, где еще остались те, кто мог бы защитить город, в единственное место, где никто не испытывал иллюзий. В посольство эльфов. Бежал и едва не хохотал от своего собственного бессилия, потому что, в конце концов, что они могли сделать? Те полсотни бессмертных, что дежурили на стене со стороны Годваг Гивир и еще столько же, обслуживающие нужды посольства. Что могли сделать сто человек перед тем, что сейчас накрывало черной волной этот город? Он не знал, как добежал до посольства. Дыхания уже не было, горло он сорвал, вопя, руки и ноги налились огнем и едва передвигались, когда он почти рухнул на ступени перед стоящими на пороге бессмертными стражами. - Спутник Джонай, что с вами?.. – начал было один из них, но Джонай перебил его, хрипя в ответ: - В город… ворвались… дермаки! Скоро… они будут… здесь! - Сколько? – жестко спросил один из бессмертных, пока второй бегом бросился внутрь сложенной из салемата башни посольства. - Много… Тысячи наверное… - С какой стороны? - С севера, - Джонай махнул рукой, с трудом разгибаясь и решительно ковыляя вверх по ступеням. – Они пришли… с Мелонских гор. - Я понял! Спасибо! – торопливо кивнул эльф, срываясь с места и легко убегая прочь по улицам в сторону моста на Годваг Гивир. Джонай же собрал последние силы и бросился вверх по ступеням, вбегая в прохладную полутьму эльфийского посольства. К тому моменту, как он добрался до третьего этажа, где поселили их с наемниками, все двери в посольстве уже были распахнуты, а ему навстречу выбежал Вазир Радан, сухой и остроглазый посол Лесного Дома. На его плечах уже поблескивала кольчуга, в руках он сжимал тонкую эльфийскую катану в ножнах. - Что ты видел? – с ходу спросил он, останавливаясь перед Джонаем. За его плечом маячил давешний страж. Задыхаясь, как мог быстро, Джонай пересказал ему все, что видел у северного моста. Пока он говорил, в коридор выбежали Длиннорукий с Медведем. Оба они торопливо опоясывались оружием, Кадиль, ругаясь почем зря, все никак не мог застегнуть под объемным брюхом здоровенную пряжку ремня. Как только он закончил, Вазир Радан кивнул и отрывисто проговорил: - Риваэль, собери стражей и веди их на подмогу к Северному мосту, я присоединюсь к вам, как только закончу здесь. – Стражник кивнул, срываясь с места, а Радан уже поворачивался к нескольким бессмертным, как раз поднявшимся по лестнице и растеряно глядящим на него. – Хелеор, готовь ладьи к отправке в Лесной Дом! Магаин, я хочу, чтобы князя немедленно перенесли в ладью. У вас четверть часа на все! – Обернувшись к наемникам, он ожег их острым взглядом холодных глаз. – Вы поплывете с Реноном в Кевир. Вы доставите его к Владыке любой ценой, чего бы вам это ни стоило. Мы поняли друг друга? - Да, милорд, доставим, - кивнул Длиннорукий, а Кадиль, вторя ему, буркнул: - Сделаем. - А вы? – Радан посмотрел на него, и Джонай увидел в его глазах холодную решимость. Ни капли гнева, страха или тревоги, только решимость и готовность к действию. - Вы останетесь здесь? - Я куплю вам столько времени, сколько смогу. Ренон – наследник Лесного Дома, и он должен выжить любой ценой. – Эльф слегка склонил перед ними голову, обведя всех троих глазами. – Ждите меня в гавани столько, сколько сможете. Как только увидите дермаков – уплывайте. Воду они ненавидят и следом за вами не сунутся. - Хорошо, милорд! Грозар с вами! – пожелал ему Джонай. Радан только осклабился в ответ и легко побежал по ступеням вниз, грациозный, будто листок ивы, подхваченный ветром. - Пошли за барахлом! – мотнул черной бородой Кадиль, наконец справляясь с ременной пряжкой. – Пока они грузят Ренона, успеем собраться. Запихивая в свою тканевую походную сумку немногочисленные личные вещи, Джонай только мрачно посмеивался себе под нос, да головой качал. Ждали-ждали не пойми чего, вот и дождались. И теперь никакого выбора, куда ему податься, у него уже не оставалось. Обратно в Кевир, охраняя жизнь бездыханного Ренона. Что ж, это был, наверное, не самый плохой вариант. По чести, Джонаю очень приглянулся Лесной Дом. Красиво там было, тихо, так спокойно, что вот там он как раз еще пару месяцев бы и посидел без дела, не то, что в сером мрачном Шардане, где делать было совершенно нечего. Да и миссия на него была возложена весьма благородная. Человек, что сберег жизнь самому Тваугебиру, вряд ли остался бы в стороне от песен да сказок. Так что, выходит, он и здесь себе вроде бы как карьеру делал. Но откуда же взялись дермаки? - Да бес их знает! – проворчал Кадиль рядом, и Джонай понял, что произнес эту фразу вслух. – Может с Левина пришли. Тогда Мелонии конец. Да и малой с Волчицей тоже, - он мрачно покачал головой, скрипнув зубами. - Но они не по дороге шли, - отозвался Джонай, закидывая сумку себе на плечо и поворачиваясь к наемнику. – Я видел. Они со стороны гор шли, через лес напрямки. - Ну и что там, в этих горах, Страна Мрака? – Кадиль взглянул на него почти что с неприязнью. – А ничего там нет! И дермакам там взяться неоткуда. Значит, ты просто не понял, парень, с какой стороны они шли. - Там Крон-Велин, - вдруг проговорил Гелен Длиннорукий, и Кадиль раздраженно посмотрел на него: - Чего? - Крон-Велин, путь под горами из Шардана в Латр, заброшенное королевство подгорных эльфов и гномов, - спокойно проговорил Длиннорукий, будто это все объясняло. – В одной таверне в Алькаранке я слышал песню о Хорезмире Проклятом и Венце Предательства… - Ой, хорош! Город горит! – почти рявкнул на него Кадиль. – Всю эту муть расскажешь, пока будем в Кевир плыть! Пошли уже! Мысль и впрямь была дельной, хоть и высказанной в традиционной для Медведя ворчливо-рычащей манере. Сквозь полупрозрачные окна из салемата Джонай уже видел черные столбы дыма, начавшие подниматься над крышами города в северной стороне. Им нужно было спешить. Вряд ли дермаки встретят на улицах сопротивление, кроме эльфов Радана, а значит совсем скоро они будут здесь. Торопливо они сбежали по винтовой лестнице на первый этаж здания, где эльфы во главе с Магаином укладывали бездыханного Ренона на носилки. Лицо у него было совсем белым, щеки ввалились, как у трупа, две тонкие руки будто веревки лежали поверх одеяла, мозоля глаза выпирающими костяшками суставов. Джонай не знал, как он не помер еще после таких ран, после долгих недель без сознания. А еще в голову пришла неприятная мысль, что если он помрет по дороге на Кевир, то эльфы запросто могут обвинить в этом их троих. Оставалось только надеяться, что Вазир Радан успеет в гавань к лодкам и поплывет с ними. Тогда у них будет свидетель, способный подтвердить их непричастность к смерти эльфийского наследника. - Мы понесем его, - торопливо сообщил Магаин. – А вы вместе с нами обеспечьте его безопасность. - Да понятное дело! – мрачно буркнул в ответ Кадиль, попытавшись сплюнуть меж зубов на укрытые циновками полы, но в последний момент сдержавшись из-за красноречивого взгляда эльфа. - И понесете его вещи, - добавил бессмертный, оглядев наемников, выбрав среди них Гелена и указав ему глазами на тюк вещей и оружия, наваленный в углу. Лицо Кадиля вытянулось еще больше. Впрочем, в плане безопасности Ренона проку от них было не так уж и много. Эльфы, спустившись по ступеням с носилками в руках, легко подняли их, уложили шесты на плечи и побежали вперед, почти что стелясь над мостовой, с такой легкостью, будто тащили не здоровенного Ренона, а гусиные перья. А вот они трое гнулись под тяжестью узлов – своих и Реноновских, и вряд ли в таком состоянии могли бы оказать кому-то хоть какое-то сопротивление. Видать, эльфы это и без них прекрасно понимали, и все эти фразы про обеспечение безопасности были очередной брехней. Первым бежал Гелен на своих длиннющих тощих ногах, перекинув через плечо огромный боевой трезубец Ренона, за ним ковылял вымотанный и так до конца и не отдышавшийся Джонай с его седельными сумами на плечах помимо своих собственных, а последним переваливался Кадиль, хрипя, ругаясь и раскрасневшись, будто спелый помидор, хоть нести ему доверили только лук и меч эльфа. Да вот только за последние недели на эльфийских харчах он еще поднабрал, и теперь бегать ему стало еще тяжелее, чем раньше. Приглушенные хлопки взрывов, рев пламени пожаров и крики преследовали их, подталкивая в спину. Эхо раскатывалось по кривым изогнутым улицам, дробясь странно, и непонятно было, с какой стороны идет звук. На улицу из домов и лавок выходили горожане, удивленные, испуганные, спрашивающие друг у друга, что происходит. Они расступались перед бегущими с носилками на плечах эльфами, давая им дорогу, а вот на наемников едва не набрасывались с расспросами, и Джонай только и делал, что на все вопросы бросал короткое: «Дермаки в городе, немедленно уходите!». Впрочем, вряд ли от этого был хоть какой-то прок. Бежать-то им было некуда. Разве что только на юг, в Бреготт, да только там своих беглых сейчас хватало с учетом того, что война бушевала везде. Они сумели добраться до гавани довольно быстро, пока еще горожане не запрудили улицы, бросившись спасать свои жизни и добро. Дермаков тоже пока видно не было, только слышно – крики и взрывы все еще доносились откуда-то с севера, как и столбы дыма, тянущиеся в небо. Южная гавань располагалась под мостом, ведущим в Годваг Гивир, и Джонай едва не расхохотался от совпадений, которыми так щедро подчевали их Марны. Как пришли в город – в спешке, под огнем, с израненным Реноном на руках, так и уходили, и вновь следом гнался кто-то жуткий, порожденный самыми мрачными ночными кошмарами. Только вот сама гавань выглядела теперь по-другому, не такой, какой он видел ее месяц тому назад. Человеческих кораблей в ней было достаточно – торговля с Бреготтом шла круглый год, только вот помимо них еще виднелся ряд длинных эльфийских ладей. Бессмертные суетились и на пристани, сводя в ладьи лошадей, затаскивая последние мешки, причем выглядело все так, будто они грузились уже не первый час. - А что происходит? – удивленно спросил он у Магаина, поравнявшись с ним и подстроившись под его шаг. - Господин Радан еще утром почуял присутствие дермаков поблизости от города и приказал грузиться на ладьи, чтобы к вечеру мы могли отчалить, - без тени какой-либо тревоги отозвался Магаин, и Джонай ощутил, как что-то внутри него обрывается. - Утром почуял? И ничего никому не сказал?! - Почему же? – эльф криво усмехнулся. – Он послал сообщение городским управителям с предупреждением об опасности. Второй Купец Квазан даже прислал ответ, в котором благодарил за своевременное уведомление. - Вот мразь! – выругался Кадиль, на этот раз все-таки с чувством сплевывая под ноги. – Кдахье отродье! - Даже не закрыл ворота! – потрясенно покачал головой Гелен. У Джоная не было никаких слов, чтобы выразить то, что он ощущал сейчас. Как можно было знать, что на твой город идут дермаки и проигнорировать подобное заявление? Как? - Именно так, - бестрепетно подтвердил Магаин. Они добежали до последней в ряду ладьи, и эльфийские носильщики с особой осторожностью начали спускать носилки с Реноном вниз с пристани. Ладья была большой и просторной, в середине ее имелось свободное от сидений гребцов место, куда и уложили носилки с одной стороны, с другой – вещи Ренона и наемников, которые приняли из их рук эльфы. Спускаясь в ладью, Джонай нервно обернулся на городские стены. Первые горожане начали сбегать по лестнице в гавань, бросаясь в сторону людских кораблей, пришвартованных в ней. Какой-то мужчина вел за руку женщину, что прижимала к груди ребенка. Он первым кинулся к капитану, что-то быстро обсудил с ним, а затем повел жену с ребенком к сходням. Какая-то мысль неприятно крутилась в голове Джоная, сверля и сверля его, будто назойливая муха, снующая у лица. - А… капитанов судов вы предупредили? – он вскинул глаза на Магаина. – Кого-то еще в городе, чтобы люди могли подготовиться в штурму заранее? - Если бы мы это сделали, - ровно проговорил Магаин, - в гавани началась бы паника, и мы не смогли бы доставить сюда вовремя светлейшего. - Вы могли вывезти его еще утром, - заморгал Джонай, глядя на эльфа и чувствуя, как внутри него начинает закипать и подниматься ярость. – Погрузить его первым и увезти в Кевир! А потом предупредить людей, чтобы они могли спастись! - Мы предупредили людей, - жестко ответил Магаин, глядя ему в глаза. – А они проигнорировали наше предупреждение. Падение Шардана – не наша забота боле. - Но как же так?! – едва не вскричал Джонай, вскакивая на ноги в лодке. – Вы могли предупредить горожан, и они успели бы уйти отсюда! Еще можно было бы организовать эвакуацию! Можно было увести хотя бы детей! - Не я правлю человеческим городом, наемник Джонай, - Магаин вдруг показался ему далеким-далеким и холодным, будто самое сердце зимы. – Им правят люди, которым нет дела до своего народа. Мое дело – вывести отсюда живым своего правителя. Все остальное – это не моя ответственность. Джонай беспомощно взглянул на гавань, в которую сбегали все новые и новые люди. Мужчины и женщины, поодиночке, семьями с детьми, волоча в руках кое-как собранные сумки. Но сколько их было здесь, несколько десятков? Он перевел взгляд на корабли. Матросы на них забегали туда-сюда, готовя суда к отплытию, проверяя паруса. Сколькие из них уйдут, не взяв на борт никого, чтобы сберечь свою шкуру и свое добро? Скольких оставшиеся суда сумеют увезти до того, как черная толпа дермаков хлынет в гавань, рубя и сжигая все вокруг себя? - Я не могу так! – вскричал он, хватаясь за край пристани. Но втянуть себя наверх он не смог – руки Кадиля ухватили его за спину и удержали на месте. – Отпусти! – зарычал он через плечо. - Не дури, парень! – Кадиль силой дернул его вниз, и Джонай почти что рухнул в ладью, из-за чего она сильно закачалась на волнах. А наемник распрямился над ним, глядя на него мрачно и тяжело. – Ты здесь можешь только погибнуть. Ты один ни бхары не остановишь и ни кдаха не сделаешь, только схватишь сталь под ребра! И ты не бхарский герой сказаний! Ты живой человек! - Они перебьют здесь всех! – закричал Джонай, указывая Кадилю рукой на город. – Всех до единого! Мы должны помочь! - Мы не можем им помочь, - проговорил стоящий рядом с ним Гелен, и отчего-то его тихий голос подействовал на Джоная куда сильнее, чем вопли Кадиля. – Мы втроем не можем ничего сделать. Шардан падет сегодня. Словно в ответ на его слова какой-то взрыв раздался неподалеку от гавани, звон стекла, разлетающегося во все стороны, женский крик. Джонай вскинулся, глядя туда, глядя на черный столб дыма, поднимающегося над ближайшими крышами, воронье, разлетающееся в испуге прочь. - Но как можно ничего не делать? – спросил Джонай, наверное, у самого себя, глядя на то, как в панике бегут люди вниз по лестнице в гавань, бегут все быстрее и быстрее, толкаясь, падая, пытаясь успеть к кораблям. – Как можно?.. – повторил он, чувствуя, как все внутри него переворачивается вверх тормашками. - Сядь, парень, - тяжелая ладонь Гелена легла на его плечо, надавливая, и ноги почему-то подогнулись. Он рухнул на лавку, не в силах оторвать глаз от черного столба дыма, тянущегося к небу совсем рядом над соседними крышами. Низ его уже начал окрашиваться красным. – Если ты сейчас побежишь туда, ты просто умрешь. Если поплывешь с нами, сможешь помочь победить в этой кдашьей войне. Побереги свою злость до того дня, когда она сможет что-то изменить. Что-то случилось с ним, что-то, чего он никогда не ощущал раньше. Его парализовало, словно он не мог двигаться больше, ни рукой, ни ногой, и не от страха, а от бессилия. Он не мог ничего сделать здесь, никак не мог помешать свершаться этому кошмару, и никого не мог спасти, кроме себя самого и бездыханного Ренона, до которого ему сейчас не было никакого дела. «Не моя ответственность», сказал Магаин. А чья это была ответственность? Все нутро Джоная выворачивалось наизнанку. Он не мог ничего сделать, только умереть здесь, и не мог сделать даже этого. И чем тогда он был лучше этих эльфов? Откуда ни возьмись посреди пристани вырос окровавленный Вазир Радан в окружении нескольких десятков эльфов. Он что-то крикнул им, махнул рукой, и они побежали по дощатому настилу, запрыгивая в ладьи. Сам Радан спрыгнул в их лодку, отчего она ощутимо качнулась на волнах, рубанул катаной по швартовочному канату, пока Магаин и двое других эльфов отвязывали паруса. Он говорил еще о чем-то с Кадилем и Геленом, и они отвечали ему, они обсуждали что-то, они садились на весла и гребли вниз по течению, проходя под аркой моста из салемата. А Джонай смотрел на то, как первые языки пламени вырываются на пристань, а следом за ними бегут и дермаки. Как они набрасываются на не успевшие отчалить корабли, как рубят всех, кто попался им на пути. Смотрел широко открытыми глазами, не позволяя себе зажмуриться ни на мгновение, не позволяя себе моргать. Он ненавидел эльфов. И себя.